Can’t figure out the ending of my dramarama

- Нет, я не предлагаю встречаться за его спиной, если он потом узнает, он тебя возненавидит, нельзя так, - Минхёк мотает головой, жмурясь и кусая губы, но слезы все равно текут. - Я не знаю, что делать... Он же даже говорить со мной не станет, даже если он ничего не знает о моем отце, для него я и сам чудовище и всегда таким буду. Прости, если бы я сразу знал, что вы дружите... И так близко! Я же ни о ком ничего толком не знаю уже давно. Я должен был как-то... Прости. Я все тебе испортил. Ты говорил, что он твой единственный друг, но я думал, что как-то... Что это не будет так ужасно. Что толку от его любви, если она может разбить дружбу? Даже больше, чем дружбу, Феликс для Кихёна почти что младший брат, но если об этих чувствах станет известно, у них все сломается. - Я тебя люблю, - слизеринец всхлипывает и целует своего парня в шею, касается ее губами снова и снова, гладит его по спине, целует ключицы и плечи - сейчас сложно помнить о том, что он может сделать что-то не так, сейчас слишком нужны поцелуи. - Я не смогу без тебя жить, но я не знаю, как жить с тобой, у тебя же все развалится, как только о нашей любви узнают, я не хочу, чтобы из-за меня ты лишился друга. Ты нужен ему, может, у него и получится что-то с тем парнем, и он будет о нем заботиться, но друг - это же другое, это очень нужно. Что же делать... *** - Это выбор без выбора, - шепчет Кихён сквозь слезы. - Или он меня возненавидит, узнав все, или... Или я возненавижу его из-за того, что потерял тебя. Ну или просто некого будет ненавидеть, но об этом он даже думать не хочет, это слишком ужасно. Ки все-таки очень любит жизнь, даже если она сложная. И сейчас ему хочется жить еще больше, чем хотелось всегда. - Мне страшно думать об этом, - ему сейчас совсем не стыдно говорить о своей слабости, и Ки просто ластится к целующему его парню, только так, в близости друг к другу, видя какое-то спасение. Пусть даже временное. - Я не могу, не готов... Не сейчас. Мы ведь все равно ничего не сможем с этим сделать, да? - он тянется еще ближе, почти ложится на Минхёка, и старается не думать о том, что есть один вариант, но... Он все-таки слишком жестокий по отношению к Феликсу. И целует любимого - так, чтобы не думать ни о чем, кроме его губ, чтобы растворить их общую боль, а все остальное... Они подумают об этом чуть позже. Сейчас они просто не смогут. *** - Ничего... Но я хочу быть с тобой, очень хочу, - да, Минхёк готов уйти, чтобы не испортить жизнь не только Ки, но и Феликсу, но, конечно, он этого не хочет. Он хочет быть с человеком, которого полюбил, он очень хотел бы стать другом его друга, но это, к сожалению, точно невозможно. Так что пока остается только заглушать боль поцелуями. Зато эти поцелуи становятся все более смелыми, а прикосновения - все более откровенными. Пусть ему страшно, но теперь Минхёк хочет взять от этой ночи все, ведь она может остаться их единственной ночью вместе. Значит, они обязательно должны быть максимально близки. Принадлежать друг другу полностью. Скоро Минхёк уже тянет Кихёна на постель - чтобы любоваться им, вода слишком многое скрывает, чтобы целовать его везде, всего, чтобы снова слушать, как бьется его сердце. И чтобы слушать его стоны, когда они становятся совсем близки. Минхёк и представить себе не мог, что это будет так хорошо, так сладко, так горячо. Он мечтал переспать хоть с кем-нибудь, чтобы не чувствовать себя совсем не нужным, но получил намного больше, и теперь от этого счастья не хочется отказываться, это ведь не просто близость, это настоящая любовь. И пусть он ее не заслуживает, он хочет быть любимым. Очень хочет. И всегда-всегда быть с Ки и любить его. *** Кихён знает, что такое хороший секс - знает это давно, живет этим давно, и очень давно не умеет иначе переносить свои страхи и одиночество. Но то, что происходит сейчас, совсем другое - это совсем другая степень близости, потому что то, что он чувствует к Минхёку, намного более полное и всеобъемлющее, чем все то, что он чувствовал раньше. Это страсть, это любовь, это необходимость, этот человек для него сейчас действительно важнее всего. Может быть, такая зависимость и ненормальна, но все они сейчас - искалеченные войной дети, нормальными они и не могут быть, только Ки об этом и не думает. Он растворяется в прикосновениях, в поцелуях, в их общем движении, и знает, что сделает все, чтобы жить. Жить вместе с Минхёком. Он не знает маггловскую литературу, но если бы знал, сказал бы, что вполне понимает Ромео и Джульетту. Он не знает "Фауста", но сейчас тоже хотел бы сказать вечное "Остановись, мгновенье, ты прекрасно".