Мурлыка. Холод самых теплых дней

Порой, когда нужна поддержка хочется вернуться к кому-то, кто всегда был оплотом благоразумия и спокойствия. Кто-то возвращается домой, кто-то идет к родителям — но для Дилюка таким человеком всегда была Барбара. Она, разумеется, была младше его и Кейи в детстве. Она была наивна, порой чересчур сердобольна, но именно она была его самым близким человеком до появления Венти. Барбара будучи ещё малышкой, приставленной к принцам как будущая целительница, — ценное дополнение для того, кто получит корону, — всегда старалась помочь. Мирила братьев, пусть порой и манипулируя их чувством вины, и тем, что она младше, — но она всегда добивалась того, чтобы оба принца хотя бы не пытались друг друга убить. Увы, с правящей четой её общение не сложилось: уж слишком часто Барбара вступалась за сыновей короля и покрывала выходки обоих, частенько получая огромные проблемы на свою голову. Поэтому сегодня, после долгих раздумий о сложившейся ситуации, Дилюк приехал именно к Барбаре. Как обычно засуетились слуги, дворецкий пригласил его зачем-то в сад — и это было первым, что насторожило Дилюка: Барбара всегда встречала его сама. За плетёным круглым столом сидела юная целительница. Милые пышные хвосты девушки были распущены, а ноги она положила на скамью, прикрыв глаза. Кажется, Барбара вымоталась. — Я рада тебя видеть. Прости, вымотана, встать не могу, но побеседовать всегда рада. Бесси, проверь, как там Андриус и скажи что Дилюк приехал. Рагнивиндр сел возле старой подруги. Кажется, он пропустил всё веселье. Барбара устало вздохнула, понимая, что ей придется очень и очень многое объяснять. ************ Андриус определенно чувствовал себя куда лучше — очевидно, стараниями Барбары. Сейчас даже сложно поверить в то, что когда-то этот бледный светловолосый мужчина был похож на отрешëнную тень. Оценивать соперника уже давно вошло в привычку Рагнивиндра, и сейчас Дилюк давал принцу Улару семь баллов из десяти по своей внутренней шкале опасности. Да, он был высок и худощав, отчасти бледен. Вот только за ленивыми и словно неосторожными движениями прятался талант хорошего бойца. Он был натренирован настолько хорошо, что даже после перенесённой болезни шёл на поправку семимильными шагами: расслабленные руки, держащие столовые приборы, в любой момент могли отбросить ненужное и использовать что угодно как оружие. Цепкий, пусть и отчасти отстранённый взгляд явно был опытным, и, рассматривая всех вокруг Андриус давал такую же оценку, как и Дилюк, любому вероятному сопернику. Сидевшей между двумя принцами Барбаре смутно начинало казаться что те могут серьёзно сцепиться, хотя и повода для этого не было. — …Каждое его слово и действие — всего лишь попытка не стать тебе обузой, облегчить тот гнëт, что свалился на тебя. Да, он разумеется думает и о тех страдальцах на Улару, но ты — главная причина, по которой он готов пойти на многое, — мягко закончила Барбара рассказ о том, что скрывал Мурлыка от Дилюка. — Вероятно, мне удалось бы убедить его не ввязываться в опасную для жизни историю если бы ты, Андриус, не подтолкнул его к желанию начать помогать всему миру, — хмыкнул Дилюк. — Я не хотел подстрекать его к тому чтобы поехать в Сумеру. Я думал он выберет принять тот факт, что он является сыном опасного психа, спрячется за тебя и на этом всё дело кончится — он поймет всю опасность ситуации и никуда не сунется. Но он выбрал другую дорогу. Я хотел напугать, надавить, что угодно, лишь бы только он заперся где-то в комнате — поближе к тебе и подальше от всего мира, — всë тем же спокойным, и даже немного небрежным тоном закончил объяснения Андриус. Вот только в зелёных глазах читалось отчётливое недовольство с искрами насмешки: дескать, ты что творишь, Рагнивиндр, нашёл место и время для того, чтобы кого-то обвинять. — Едва ли бы он остался в стороне, и Его Величество Андриус явно не понимал с кем имеет дело. Любой другой может быть и испугался бы, но я прекрасно слышала ту беседу — и даже Альбедо принял во внимание все риски, пусть он и поддержал своего друга. Прежде чем пытаться кем-то манипулировать, Ваше Величество Андриус, нужно знать с чем имеешь дело. Ваша невероятная тирада там, куда приехали Альбедо и Его Величество Венти, сыграла против всех нас — и, в первую очередь, против вас самого. Он бы, возможно, и не вмешался, не объяви вы, что у Дилюка будет достаточно проблем. Это стало последней каплей. Он решил действовать немедленно, хотя до этого, судя по всему, хотел помогать Улару изделека, чтобы не пострадали его близкие, — веско, пусть и устало высказалась Барбара. Её очевидно выводило из себя то, что Мурлыку будто бы сбрасывали со счетов, и, более того, очень уж бесили оба принца — хотя бы тем, что готовы были просто ни за что вцепиться друг другу в глотку. Только после этих слов напряжение в беседе немного спало. Андриус обескураженно взглянул на целительницу, — та очевидно была им недовольна также, как и Дилюком. Дилюк, опустив голову, молчал. Андриус цокнул, раздражённо посмотрев на свои руки: теперь он не скрывал того, насколько был недоволен собой. Рагнивиндр вздохнул ещё тяжелее. Теперь всё становилось на свои места. Мурлыка решил взвалить всё на себя, совершенно не понимая как поступить, и делая то, на что был способен. Нужно было вмешаться — и стоило сделать это немедленно. — Отец готов на многое ради своих интриг, вот только он мало что понимает в этой жизни. Я никогда не стану таким, как он. Если он поставит мне условие отказаться от престола и титула — легко. Тем более, меня это будет устраивать куда больше чем править страной. Я уверен, Венти даже обрадуется тому что можно будет жить без лишних условностей — ему было тяжело принимать привилегии и ограничения, связанные с титулом. — Вот так вот, без денег, без короны — с милым рай и в шалаше? — иронично произнёс Андриус, глядя прямо в глаза Дилюка. Ему не особо верилось в то, что наследник короны Рагнивиндров — тех, кто веками буквально выгрызал право на власть и порой упивался своим превосходством, готов выбрать будущее вдали от политики. — Зато свободные. Я найду работу, смогу сделать куда больше — пусть и для одной только моей семьи, а не для целой страны. Мать меня поддержит, я уверен. Венти для неё любимый младший сын, и она обязана ему очень многим. А вся эта грязь, церемонии, политика… да, это вроде бы важно и нужно — но чего это всё стоит, если близкие тебе люди несчастны? Моя мать, — Дилюк отвернулся, — перенесла слишком много боли из-за моего отца. И я этого не забыл. Если отец думает, что всё кануло в лету — нет, я не забыл его предательства. Да, я рад что у меня есть отличный сводный брат, пусть он отчасти и ненормальный. Но лучше бы он был от моей матери, которая прощала все предательства своего супруга ради единственного сына. Когда-то очень давно я поклялся амулетом, жизнью перед нашим Архонтом, что никогда не предам того, кто меня так любит — что Венти никогда не пройдет через ад измены. Что бы ни случилось, он хотя бы будет знать правду. Но я знаю, что мы словно пришиты друг к другу. Андриус молчал. Вот это доверие. Кажется, Дилюк искал в нём союзника, или же силился что-то объяснить. С другой стороны — это правильно, они должны иметь представление друг о друге, чтобы в своем стремлении защитить Мурлыку не тянуть его в разные стороны, пытаясь спасти друг от друга. И всё же… Теперь Андриус чётко осознал, что зря считал Рагнивиндра кем-то крайне непонятным в судьбе Венти. Знал ли сам Венти насколько преданы ему люди рядом, понимал ли, на что ради него готов пойти тот же Дилюк? Кто знает. Радовало только то, что, кажется, эти двое действительно были будто бы пришиты друг к другу. — А если он уйдет? Вдруг? — всё же задал вопрос Андриус. — Отпущу и буду ждать обратно. Селестия помилует — всё обойдëтся, и я буду рад принять его обратно, не вспоминая о прошлом. Нет? Что ж, другие мне не нужны. Барбара покачала головой. Понятно почему Дилюк вырос таким: он увидел слишком много горя от матери, которой изменял муж. Он знал, насколько ей было трудно. Андриус опустил глаза. Кто знает, что там дальше будет… — Ты хороший человек. Я рад, что ты с Венти. Я… Попытаюсь вам помочь. Но учти, что я всегда буду на стороне брата. Семья, как ни крути. Не обессудь. Да и он у нас просто как с картины — кто знает, сколько за ним ещё бегать будут, — готовься защищать своего супруга. Судя по всему, он собирается сам что-то решить? Пытается всем помочь? Да Бога ради, пусть только учится умело вести свою игру. А мы подумаем, как за ним незаметно присмотреть. И нам придётся быть очень внимательными, потому что это сейчас он допускает множество ошибок, но мы хотя бы в курсе ситуации. Если хоть раз дадим ему понять что мы в курсе его делишек, то потом он явно будет скрываться — и не в пример лучше. — И, очевидно, влипнет по самые свои кошачьи уши, — фыркнул Дилюк, подавая руку для крепкого рукопожатия с Андриусом. Принцы переглянулись: очевидно, решение приняли они самое верное. — Джинн мешается у тебя под ногами и покрывает Венти — я надавлю на неё, ведь она давала присягу мне как старшему сыну Декарабиана. В принципе, она служит только мне и Венти, поэтому от наших приказов ей никуда не деться. Я аккуратно приструню её. — Буду благодарен, — почти тепло сказал Дилюк Андриусу, и повернулся к сонной целительнице, — Я сообщу если Мурлыка что-то задумает. Барбара, я прошу тебя прекрати себя изматывать, иначе я обижусь. — Я уже почти здоров, если что, поэтому так же против твоего вмешательства. Я благодарен, конечно… Барбара уже не слышала их слов — опустив голову на руки, девушка блаженно спала. Андриус удивлённо уставился на девушку. Нет, ну как так можно! — Я отнесу её. Право слово, иногда она хуже ребёнка! — проворчал Дилюк, осторожно поднимая спящую подругу. ********* Настроение во время прогулки по рынку (разумеется, после «весёлого» завтрака) царило сумрачное. Даже Архонт, и тот недовольно щурился, рассматривая людей вокруг себя; тяжело вздыхал, видя насколько расстроена королева, и косился на совершенно убитого Венти. — Знаете, мне это похоронное царство немного надоело. Почему вы всё это терпите? В частности вы, Виктория? На глупую женщину вы не похожи, а столько нервов потратили уже на своего супруга, и, судя по всему, напрасно — это же мазохизм какой-то! — первым, разумеется, высказал своё возмущение Барбатос. — Не всё так просто, святой Барбатос, не всё, поверьте, — Виктория тяжело вздохнула, понимая, что надо пролить немного света на реальную ситуацию — не только для Барбатоса, но и для Венти. — Он уже отобрал у одной женщины сына. Думаете, у меня бы Дилюка он не отнял? А сын для меня — всё, душа моя, не меньше. Архонт вздохнул. Дурдом! Да как можно только подумать о том, чтобы подобное совершить? О воды Фонтейна, мир сходит с ума, и людям это будто нравится — они сами начинают круговорот не самых приятных событий, а винят в конце-концов кого? Разумеется, богов! — Эй, хватит тебе тут с нами стоять, иди-ка к другу. Он показался мне крайне здравомыслящим, но мало ли… Похоже, Альберих совсем с катушек слетел, так что иди и помогай. Мы тут сами на рынке управимся, я присмотрю за Викторией. Венти, тщательно избегающий всё это время смотреть на Архонта резко остановился. Ну и тон, ну и поведение. А всё ведь его вмешательство! Не было бы этой попойки — может, всё и обошлось бы. — Ты во всем виноват! Напоил этих двоих, вот они и несли чушь! Кейя и вовсе… — Я? В чем же я виноват? — Барбатос даже не злился, — в том, что помог вам увидеть истинные лица ваших так называемых близких? Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке — слышал такое? Так вот даже если не слышал, то запомни. И ладно бы это был пьяный трëп, бывает и такое у совсем отчаянных алкоголиков… Они утром подтвердили худшие опасения на свой счет. Я не ошибся насчёт вашего мужа, Виктория, но всё ещё нахожусь в раздумиях насчёт Альбериха. — Звучит так, словно вы продумываете казнь. Что бы он ни сделал, он достойный король и хороший отец. А Кейя и вовсе просто молодо-горячо, сам он хороший человек… — королева даже испугалась, почувствовав в словах Архонта чуть ли не прямую угрозу. Женщина с немой мольбой посмотрела на Венти — тот хоть как-то мог найти с Барбатосом общий язык. — Но король — вшивая шавка, а не человек, раз смеет отбирать детей и оскорбляет тех, кто этого не заслужил! — ещё резче добавил Архонт, перебивая королеву. — И не надо за него заступаться. То, что я терпеть его не могу ещё не означает, что я предприму какие-то меры. Нравится вам страдать — всегда пожалуйста. Так, теперь насчет Альбедо, он очевидно… Венти фыркнул. Кое-кого сегодня так неуместно укусила муха «почти-что-командирства». Разумеется, он помнил о том, что нужно помочь Нигреду и даже нашёл какой-никакой выход. Барбатос хмыкнул и умолк, видя, с каким зашкаливающим коварством уставился на него принц. Он ухмыльнулся — видимо, не всё с наследником потеряно, и он ещё оправдает лучшие ожидания на свой счет. — Венти! — издалека кто-то помахал принцу рукой. Венти облегчённо выдохнул: это Джинн, легко прорезая толпу, несла несколько десятков свертков; за ней уже с книгами шёл Альбедо, удивленный тем, что смог встретить королеву в таком месте. Теперь Барбатос понял кому писал по дороге Венти, и почему он словно вёл их по рынку, — становилось очевидно, что всё это было не просто так. — Простите, так сложно вас по имени… Рада вас видеть, — тепло поздоровалась магистр, слегка кланяясь принцу. — Гениально, — хмыкнул Архонт. Джинн напряжённо всматривалась в копию принца. — Вы правильно поступаете, имея двойника, — наконец изрекла молодая женщина, подмечая, что пусть и без хвоста и ушей, но внешне — юноша просто копия Венти Рагнивиндра. — Это не двойник, это наш Архонт. Прошу любить и не жаловаться, — вздохнул Венти, и предупреждая шок магистра ордена, тут же добавил, — Спокойно, без эмоций. Всё в порядке. Гуннхильдр во все глаза смотрела на юношу рядом с принцем — в голове молодой женщины пронесся целый табун восклицаний, обвинений и даже благодарностей. Как наследнику удалось достать Барбатоса — тут и Селестия не знает, но уже хорошо, что их ветренное божество в полном порядке. Ходили слухи, что Анемо Архонт был давным давно мёртв. — Да-да, спокойно, мы здесь ищем пару диковинок. Ну и изменился же Мондштадт, — весело заметил Барбатос, в ответ рассматривая высокую красивую Гуннхильдр, которая очевидно была рыцарем. Венти виновато улыбнулся королеве и отвёл своего друга в сторону. Им нужно было поговорить наедине, и Венти хотел попытаться хотя бы поддержать его. — Альбедо, я… Нигред на удивление был словно спокойнее обычного, и даже почти улыбался. В руках алхимика был отличный «улов» в виде нескольких крайне редких книг, которые он чудом отыскал. Сам барс действительно пришёл в себя, попросту сделав вид, что всё случившееся — неудавшийся эксперимент, из которого нужно извлечь опыт. И не более. Последняя выходка Кейи попросту убила последние чувства, которые несмотря ни на что теплились внутри и, откровенно говоря, Альбедо был ему даже благодарен. Теперь всё казалось куда проще. — Не волнуйся. Мои нервы в порядке, поверь — я уже согнал злость на тренировке. Полагаю, на этом история окончена, и надеюсь, что Лиза мстить ему не будет. Она, кажется, выведала подробности последней ночи и в отчаянии посыпает голову пеплом, но я попытался её успокоить, и мы даже помирились окончательно. Всë-таки, как ни крути, но она моя мать и действовала только из лучших побуждений. — Мамой назвал, счастье-то какое, — Лиза даже платок достала, направляясь к юношам. Всё это время она держалась поодаль, словно была не уверена может ли она подойти, — а сейчас, очевидно, приняла решение. — Не кажется ли вам, что для такой молодой женщины странно иметь столь взрослого сына? — пошутил Альбедо. — О, — Лиза закатила глаза, — всякая женщина полна странностей и противоречий. Такова наша судьба. Вижу, вы выбрались прогуляться? И, я так понимаю, случилось что-то, о чем мне не следует знать? Что же, хорошо. Займëмся рынком, а потом было бы чудно перекусить. Знаю я одно интересное место. Уверена, леди Виктория, вы о нём и не слышали. — Сегодня я простая женщина и буду рада узнать о таком месте, где я могу попробовать что-то помимо меню нашего повара. Зовите меня Вики, оставьте эти условности. Я рада, что все собрались тут — это куда приятнее, чем мои глупые попытки поддерживать семейные традиции, — тепло ответила Лизе королева, про себя радуясь, что та нашла общий язык с приёмным сыном — хорошо, что хоть у кого-то дела пошли на лад. Венти обернулся и тут же кашлянул от смеха. Буквально в пяти метрах отсюда Барбатос пытался уговорить продавца продать ему редкое грушевое вино, а тот отнекивался, кивая на вывеску, гласящую, что несовершеннолетним алкоголь здесь не продают, — это означало, что вина Архонту не видать. — Леди Минчи, — простонал Барбатос, и колдунья отрицательно покачала головой. Она кивком указала в сторону венценосных, делая вид, что не пойдет против их воли: королева явно была против любого спиртного. Альбедо закатил глаза. — Рано тебе пить, — протянул Венти, наблюдая за недовольством Архонта. Смотрелось это крайне забавно. — Уж кто бы говорил. Я с Кейей не напиваюсь до беспамятства и дневники свои не теряю, — язвительно протянул Барбатос, которого сейчас искреннее бесил собственный наследник. — Язык как помело… Ну и ходи теперь трезвый! Я думал попросить Джинн тебе помочь, но теперь она и шагу не ступит. — Магистр Гуннхильдр, я, между прочим, Архонт вашего региона, — умилительно, но тихо протянул Барбатос. — Разумеется, и я полна к вам уважения. Но Бог Свободы никогда не управлял свободными людьми, верно? Следуя вашим же заветам я уже выбрала, кому служить — нашему народу. И я вижу в вашем наследнике все лучшие качества для его спасения, а значит, слушать я буду только его. Барбатос прыснул со смеху. Какая серьёзность, а он всего лишь о вине попросил! Простая уловка, а как людей раскрывает — мамма миа. — Мда уж. Придётся воровать. Ну да ничего, Рассвет меня и таким любит. А я, взамен за сворованное, одарю торговца маленьким чудом. — О Селестия, вы ещё и вор! — возмутилась королева. — Воришка. Таскаю только вино и яблоки — и всегда плачу по счетам. И не деньгами… Моракс вот придумал мору и от неё сплошные проблемы. Кое-чем более ценным, — назидательно и несерьёзно произнес юноша, подмигивая остальным. ********** Вот казалось бы, что про Тома Эллеон знает многое, и в то же время — совсем ничего. Куда его вести-то? Миросси, тяжело вздыхая, продумывал варианты. Он не был силен в выдумках касательно свиданий. Пародия на первое свидание у него произошла с Венти, и то там подсказал брат, который неплохо изучил принца за годы дружбы. Затем, после болезненного удара куда-то под дых он надолго избавился от желания даже смотреть в сторону отношений. Да, он был рад отношениям Венти и тому, что у него всё отлично складывается — но всё же, конечно, ему было больно. Столько лет Мурлыка был его любимой костью в горле, и тут на тебе. Но время шло, и жизнь то и дело подбрасывала ему сюрпризы. Несколько раз он пытался найти себе кого-то интересного для отношений, был искренне готов довериться и даже измениться, если это будет нужно — но всё всегда заканчивалось плохо. Так что за плечами известного наследника фамилии был уже не один десяток свиданий, после которых он твёрдо уяснил одно: всё всегда заканчивается одинаково. Ресторан, загородная поездка, возможно, театр, пара дорогих подарков и… расставание без особых сожалений. Внутри как говорится ничего не то что не дëрнулось, а даже не шевельнулось, — откуда уж там симпатии взяться. Наверное, даже Венти, и тот впал ему в душу лишь потому что это было его первым, пусть и крайне наивным, чувством. А вот Том его приятно радовал — хотя порой настолько же бесил, насколько и нравился. Говорят что лисы хитры, коварны. А ты смотришь на этого светловолосого, и его даже прохвостом назвать не получается — всё на лбу написано. И если прежде он считал Тома воистину глупым, то в итоге стало очевидно что тот был наивен, и, не смотря на свое желание казаться умнее, жёстче, и в чём-то даже меркантильнее — он оставался человеком, трогательно верящим в лучшее, пусть порой он отчаивался. Вот что с таким делать? Действительно ли Мурлыка, как и все коты с отличной интуицией, не зря тогда пошутил? О Архонты, Селестия вас подери… Его мысли на самом деле были так хаотичны, хотя у Миросси и получалось внешне делать вид совершенно спокойного человека. — Он, похоже, боится с вами куда-то на люди выходить. Слышала, у зеркала репетирует — как бы сделать вид совсем больного. Кашляет он вполне убедительно, я бы поверила даже, но вид вот совсем виноватый, — участливо рассказала Лора. Лео поднял глаза на женщину. Старшая горничная как всегда оказалась кстати. Женщина продолжала протирать стол, делая вид, что она занялась делом, а не подобрала удачный момент вправить мозги Лео. — И с чего бы он такое устроил? — Очевидно же что ему не по себе. Мальчик, ещё когда его в поместье привезли, бродил как неприкаянный — боялся ненароком сломать что-то. А тут, ещё с вами куда-то идти. Я уверена что ни одежды, ни драгоценностей у него нет. Он разумно полагает что даже того, что у него есть из подарков принца ему не хватит, чтобы хоть сколько-нибудь приемлемо смотреться рядом с вами. — Он жил у Рагнивиндров — так что ему моë поместье, пусть и дорогое. Он наверняка… — Он жил в их тайной квартирке — пусть и приличной, но всего лишь квартирке. А увидеть ваш дом, да ещё и жить тут… Да он в сад выходил с таким видом, будто он не на ту травинку наступит и ему за это голову оторвут, — фыркнула Лора, про себя поражаясь тому, насколько слеп оказался Эллеон: как он мог упустить то, что первые два дня бедный Том походил на загнанного зверька, который всего-то и мог скалиться, отпуская ироничные шутки? — Вы должны понимать, он совершенно не привык к тому, что его сейчас окружает. И он большой храбрец, раз ещё и с вами спорить умудряется! Это только в сказках никто ни на что не обращает внимания — есть чувства, и так далее, — и это превыше всего. А на деле он всё ещё тот воспитанник приюта, для которого, я уверена, иметь собственную комнату — уже богатство! Господин будущий супруг крон-принца, конечно, его поддерживает, да вот только делает это наивно, пусть и от чистого сердца. Вот почему Томас вечно чувствует себя в подвешенном состоянии. Бедный мальчик, сколько же на судьбу его свалилось. Знала бы я, что этим детям так сложно приходится, то сама бы взяла пару малышей из приюта… Лора остановилась. Стол уже блестел, а сам хозяин дома смотрел на неё, не моргая, и женщина даже слегка осеклась: кажется, она наболтала лишнего. — Лора, ты уже двоих воспитала — не сирот, но тоже с непростыми судьбами. Пусть, конечно, Нолана ты любила больше, чем меня. — Какая же глупость, вы мне оба словно родные дети! Просто вам моя любовь была обузой. Да и будто я не понимала — вы не из того теста, вам о будущем думать надо. Вы глава своей семьи, и взяли очень много от отца, — а он святой человек. Всё же, подумайте о Томасе. Он добрый мальчик… И пусть деньги, или что-то ещё могло бы вскружить ему голову — внутри он останется тем же. Это всё равно что голодного за стол пустить, вы же понимаете. — А если его это испортит? Лора вздохнула. Всё возможно — хотя и не верила она во что-либо негативное касаемо Томаса. Она привязалась к нему действительно как к родному. — Не испортит. Я говорила со служанкой из той квартиры Рагнивиндров. И она сказала, что Томас всегда знал, где деньги и драгоценности. Принц беспечен, украсть пару колец из его тайника ничего не стоит — никто и не заметит, но Томас никогда ничего не тронул. Он однажды даже признавался в зависти юному принцу, и поверьте, это многого стоит — рассказать честно что у тебя на душе. Он даже денег или оплаты сверх меры не требовал, лишь однажды попросил в долг в счет зарплаты, и довольно небольшую сумму. Видите? Он всё понимает и поступает правильно, хотя мог бы и манипулировать старым другом, который цену копейке не знает. Он хороший. Должна же судьба его наградить… — Ого, вот это я ещё призом не был. Лора нахмурилась. — А вам нужен тот, кто вас любить будет, да терпеть, причём когда нужно ставить на место! И вы сами уже всё решили, когда собственной персоной сторожили его больного, а не избавились, бросив на врачей. Действуй вы лишь по приказу… Маркиз резко встал, отворачиваясь, словно раздосадованный ребёнок. Лора-Лора. Пусть когда-то их родная мать и сделала её няней, но та стала для братьев настоящей матерью. Порой она была права, и даже неуместно внимательна к мелочам. — Я никогда его не обижу. Спасибо за этот разговор. Я что-нибудь придумаю, — наконец выдавил из себя Лео. Лора покачала головой, склонилась и ушла. Теперь всё было в руках Миросси — она сделала что могла.