— Что?
Вся радость исчезла, и на месте ей пришёл страх. Такой скользкий и противный, словно ползающая тварь на тебе. Веснински ненавидел его.
Его охватила паника — она сжала его горло достаточно сильно, чтобы Нил на время перестал дышать.
— Нил, — Эндрю крепко сжал его руки в своих, — Нил.
«Он лишь решил воспользоваться твоим доверием, ты знал, что так будет».
Постоянные «Ты знал», «Ты знал», «Ты знал» в его голове не утихали до тех пор, пока он не смог сам себя успокоить.
«Это Эндрю, это он и ты
можешь ему доверять».
Нил посмотрел на Эндрю в ответ. Кажется, он не заметил его маленькой внутренней истерики. По крайней мере Нил на это надеялся.
— Сделай это за то, что я согласился сюда приехать. Долги надо возвращать, — лёгкая ухмылка на лице Эндрю перевернула страх Нила в злость, не сильную, но неприятную агрессию.
Нил с дрожью выдохнул, успокаивая своих демонов. — Это всё же не самое худшее, что ты мог меня попросить. Хорошо, это вполне справедливо.
Нил дрожащими руками начал снимать перчатки, Эндрю дал ему немного пространства для этого, так как они были почти вплотную друг к другу.
Эндрю наблюдал за тем, как Нил медленно поддел кончик ткани на пальце и потянул, чтобы стянуть ткань, с больши́м интересом. Эндрю увидел, как стали появляться шрамы. Когда первая перчатка была снята, Эндрю был готов поклясться, что Нил вот-вот словит инфаркт. Эндрю положил руку ему на затылок, сжав его пальцами. Это смогло немного успокоить Нила, судя по тому, как его пульс медленно устаканился.
Нил снял вторую перчатку и отвернулся в сторону, не желая смотреть на свои собственные руки. Эндрю увидел на них зрелище не из приятных. У Миньярда месиво на руках, конечно, было не таким сногсшибательным, и это было слишком ужасно
для человека, которого он любит. Эндрю, сам того не заметив, задержал дыхание. Они были так же бледны, как и всё тело Нила, если не считать только запястья, что были синими, будто их регулярно связывали, и сплошь разодранными. На них были старые и новые, ужасные и не такие страшные шрамы. На внутренней стороне руки прямо от вены шёл длинный и глубоко вырезанный шрам — он был самым новым, как подметил Эндрю.
До Эндрю вдруг дошло, почему Нил так старательно прятал это место.
Эндрю аккуратно, насколько мог, провёл от запястья к локтю. Нил вздрогнул и весь покрылся мурашками, но остановиться не сказал и всё также отказывался смотреть.
Эндрю ощущал страх, который испытывал Нил, то как он дрожал и сжимался всем телом. Эндрю вновь почувствовал себя бессильным, не имея возможности огородить Нила от демонов в его голове. Это раздражало — то как Нил всё чаще ставил его в положение понимания своей не возможности.
Не обдумывая этого, позволив тактильному голоду по Нилу взять над ним верх, Эндрю обхватил запястья Нила и наклонился, чтобы поцеловать шрам на его руке. Нил вздрогнул и резко посмотрел на него. Эндрю поднял свой взгляд на Нила, всё ещё держа губы в миллиметре от его рук. В глазах Нила не было страха, они были пусты, как и всегда, но Эндрю был уверен, что именно такую эмоцию испытывает сейчас Нил.
Эндрю неуверенно продолжил и в этот раз почти невесомо провёл кончиком языка по другому шраму Нила. Услышав тихий вздох сверху, он продолжил уже смелее целовать внутреннюю сторону его рук, слыша тяжёлое дыхание. Эндрю позволил себе подумать, как могли бы звучать стоны Нила, но довольно быстро отставил эту идею. Вряд ли они дойдут до этого.
— Ты... как тебе не противно? — прошептал Нил, Эндрю услышал в его голосе уже нескрываемую дрожь.
Эндрю назвал бы Нила идиотом или задумался бы насчёт своего поведения, ведь, неужели он так схож с Рико или любым другим человеком, что мог бы так себя повести? Ха, хотя о чём он.
Он переместил одну руку к затылку Нила, слабо сжав его, и приблизился к его губам.
— Не будь таким идиотом.
Ты прекрасен, сколько бы шрамов на твоём теле не было.
Ещё один поцелуй, такой же горячий, как и прошлый. Нил обхватил лицо Эндрю ладонями. Никакой боли и издевательств, никакого страха, лишь одно желание.
Эндрю первым приостановил поцелуй, прикусив Нила за губу.
— Скоро сюда придёт остальная часть команды, пошли на верх, если не хочешь, чтобы тебя увидели без перчаток, — объяснил он на это. Нил кивнул, и Эндрю поднялся со своего места, потянув друга за собой.
Стало значительно прохладнее без пледа и поцелуев Эндрю, и теперь по телу Нила бежали мурашки именно поэтому.
Эндрю тянул Нила за собой по лестнице, пока второй задумался насчёт места, в которое его ведут. Тихий интерес засел в нём, когда они добрались до своего этажа. И он вспомнил про разговор насчёт комнаты.
— Эндрю, — Нил не был уверен насчёт своего решения, — мы... может я...
— Прекрати, меня бесит твоя неуверенность. —
Не позволяй Рико ломать твой характер.
Нил тупо моргнул на него, а Эндрю не мог перестать крутить в голове образ Натаниэля, которого он встретил впервые. Тот уверенный в себе и такой бесящий засранец, с ухмылкой и подколками, парень, который идёт против правил. Теперь эта личность затихала, ломалась, исчезала в нём. Она появлялась лишь временно, но будто Нилу она в какой-то момент стала неподвластна.
Нил ещё какое-то время молчал, то ли обдумывая что-то, то ли собираясь с силами. — Я хочу переночевать с тобой в комнате.
— В нашу последнюю совместную ночь ты замирал от звука матраса с соседней кровати. — Мученик, глупый, глупый мученик.
— Просто я думал насчёт твоего, эм, желания и решил, что хотел бы попробовать.
К Нилу вновь вернулось это неуверенное в себе выражение лица.
— Ты приехал сюда отдыхать, какой это отдых, если ты не сможешь заснуть? — упрекнул Эндрю, его брови сблизились к переносице, когда он сильно нахмурился.
— Я приехал сюда ради тебя.
Эндрю это взбесило. Никто никогда ничего не делал для него, и Миньярда бесило, что Нил нарушал это правило.
Эндрю выглядел так, будто собирался сказать что-то в протест этого, но Нил отрицательно покачал головой: — Нет, я рад провести время и с другими, но в конце концов я здесь только ради тебя.
— Я тебя ненавижу.
Нил усмехнулся, усмешка была настолько сильно похожей на то, что показывал раньше Веснински, что Эндрю застыл.
— Настолько сильно, что не вытерпишь меня в своей кровати?
О да, кажется, Эндрю забыл, как его это бесило раньше.
— Я скину тебя с неё, и мне не придётся тебя терпеть, не переживай, — он прикусил нижнюю губу.
Нил притянул Эндрю к себе за руку, за которую Миньярд сам же его и держал, для быстрого поцелуя.
— Я могу уйти, если не смогу заснуть или если это плохо закончится для кого-то из нас, — сказал он, нагло продолжая держаться рядом с губами Миньярда.
— Ты не можешь, ты
уйдёшь в таком случае.
Ещё одна ухмылка. — Это «да»?
— Да, придурок.
Эндрю не понял, как они оказались в комнате, он — сидя на кровати, а Нил — наклонившись к нему. Он помнил, что впился в губы Веснински, не успел тот от него отстраниться. Притянул его к себе за голову, а Нил прижал его к себе за талию, держа руки выше бёдер Миньярда. Эндрю не помнил, двигались ли они вместе к спальне или кто-то тянул за собой другого. Нил целовал его в шею и губы, оставляя быстрые поцелуи, гладил его бока и нежно сжимал их, заставляя Эндрю дрожать.
Эндрю мог бы назвать это ощущение прекрасным, каким оно никогда не было с любым другим. Всегда это была боль или желание, лишь физическая потребность, с которой Эндрю не любил мириться. Сейчас же это казалось чем-то большим. Он пытался притянуть его к себе как можно ближе, просто ощутить его, обнять и никогда не отпускать. Эта острая потребность в нём, в его руках, в тёплых словах и улыбке его губ.
Так называемая, любовь смешивалась с желанием. Оно, жарко распространившись по всему телу, пульсировало в венах, отдавалось в паху, дурманило взгляд и мысли.
— Ты — дьявол, — запыхавшись, высказал своё недовольство Эндрю.
Нил ехидно улыбался, пока не заметил одну неприятную вещь в виде стояка. Он опустил взгляд вниз — на штаны Эндрю. Эндрю увидел в темноте комнаты на щеках придурка румянец.
— Я...
Эндрю фыркнул. — Я разберусь с этим в ванной.
Нил отвёл взгляд. — Прости, что не могу тебе с этим помочь.
Эндрю вернул его к себе за подбородок.
— Нет, тебе не жаль, слышишь? Это моя проблема, не твоя. Ты не обязан мне дрочить, если не хочешь.
Нил натянуто улыбнулся, а Эндрю с поразительной стойкостью ног встал и посадил его на кровать.
— Подожди меня здесь, — скомандовал он.
Нил кивнул и сжал в руках простынь. Эндрю ушёл в уборную. У Нила в комнате она тоже была, только находилась в противоположной стороне.
Когда из ванной послышался звук воды, Нилу наскучило сидеть без дела, и он начал разглядывать комнату Миньярда. Она выглядела так же, как и спальня Нила, отличалась только сумкой с вещами и по-другому заправленной кроватью. У Эндрю так же, как и у Нила был проход на балкон. Нил не заходил на него вчера, так как почти сразу лёг спать, поэтому сейчас он очень удивился, узнав, что балкон соединяет две комнаты сразу.
Парень прикрыл за собой дверь, сложил руки на поручне и невольно засмотрелся на шрамы на них. Перчатки он сложил и успел запихнуть в карман, когда Эндрю поцеловал его. На самом деле он не любил разглядывать свои шрамы. Они всегда казались ему уродством, и он предпочитал не задерживать долго взгляд на них. Они никогда полностью не заживали, так как Нил всегда прикрывал их тканью, давая воздух лишь ночью, а иногда и даже этого не было.
Веснински провёл пальцем по одному шраму, вспоминая, как Эндрю поцеловал его. Эндрю слишком странный для сознания Нила. Поцеловать шрам... показать, что ему это не противно, что это всё равно его. Это казалось для полностью искалеченного жизнью мозга Нила максимально непонятным.
Так или иначе это рано или поздно когда-нибудь закончится. Всё это. И Нил не хотел сыпать соль на рану. Он уедет от него и вряд ли вернётся. Он надеется, что всё так будет. Кстати стоило бы вновь поразмышлять насчёт плана. Лола, Кенго, Рико, Жан.
Он тяжело вздохнул. Не сейчас, поэтому он посмотрел в небо, считая звёзды. Его это успокаивало, заглушало шум снаружи и голос в голове, что с каждым днём сводил его с ума. Он погрузился в эти приятные витания между реальностью и фантазиями, между воспоминаниями и страхами, между радостью и грустью, размышляя о звёздах.
— Нил, — он вздрогнул от знакомого голоса. Интересно, сколько прошло времени и почему Нил никогда не слышит шагов Эндрю. Всегда у того получается подкрасться, дав о себе знать только подав голос.
Нил в ответ промычал и решил проигнорировать чужое присутствие. Так на чём он остановился? А, точно, Амели́. Какую ей можно придумать историю...
Эндрю встал рядом с ним и тоже облокотился о поручень, смотря в небо. Нил любил это — молчание, выбор. Когда Нил знает, что, если захочет, всегда может что-то сказать и завести беседу, а Эндрю выслушает его, что бы это ни было. Или может не говорить, если не хочет. Нил в этот раз выбрал первый вариант.
— Кто у тебя ассоциируется с именем Амели́? — поинтересовался он у Эндрю.
Эндрю, казалось, задумался, прежде чем, вопреки ожиданиям Нила, всё же ответил: — Хм... думаю, что это могла бы быть какая-то тихая и невзрачная француженка, с карими глазами и каштановыми волосами, которые она каждый день заплетает в две косички.
— Я думаю, что её мама просто очень любила Францию и решила назвать свою дочь французским именем.
Эндрю ухмыльнулся. — Хах, хорошо, тогда пусть она будет носить линзы, потому что плохо видит, а очки могли бы только ещё больше сделать её образ типично стереотипным.
— Она будет носить не сильно короткие юбки с гольфами и рубашкой в полоску или обтягивающие брюки под большой толстовкой, так как один неудачный по жизни мудак когда-то высказал неприятный комментарий в сторону её бёдер.
— Любимый предмет — астрономия.
— И родители, и большинство учителей будут считать её занятие глупым.
— Будет всегда сидеть за последней партой и рисовать звёзды?
— Выпустит свою статью о звёздах, нарисует большой плакат с созвездиями, который в итоге не принесёт популярности.
— Получая полный провал, она решится пойти учиться в медицинский, как её и уговаривали родители.
— Но тоже потерпит неудачу.
— Родители откажутся её обеспечивать, сказав, что она никогда ни на что не годилась.
— Они назовут её «постоянным мешком для битья, насмешек и разочарования». Без поддержки родителей в который раз, не имея близких людей и друзей, она потратит свои последние деньги и уедет на природу любоваться звёздами. Отметит в своём блокноте созвездия, перерисует ночное небо, как она всегда и мечтала. Улыбнётся в последний раз, искренней улыбкой, которая была на её губах, когда девушка нарисовала тот большой плакат. Поцелует блокнот с трясущимися руками, не будет думать ни о родителях, ни о глупых одноклассниках, прессы, что засмеяла её. Она будет лежать на траве, любоваться небом, вспоминая всю свою жизнь и попытки сделать её менее жалкой для всех остальных, когда будет медленно выводить глубокие порезы на руках. Она истечёт кровью под утро. Когда её через несколько дней найдут, её труп будет разлагаться, а блокнот всё ещё надёжно зажат в её с запёкшей кровью руках.
Эндрю какое время молчал.
— У тебя, как я понимаю, все истории заканчиваются драматично? — с долей сарказма в голосе сказал он.
— Ну почему же? Некоторые люди умирают в несчастье, понимая, что всё было зря или жизнь была сложена не так, как хотелось бы. Я думаю, что многие звёзды из моих историй были счастливы под конец.
Эндрю скривился, будто съел сильно кислую конфету. — Это глупо — сожалеть о том, что уже не сможешь изменить. Но так или иначе, люди всё равно настолько жалкие, что делают так.
— Как думаешь, почему?
Эндрю пожал плечами. — Потому что многие люди привыкли жить под давлением общества, привыкли соответствовать определённым стандартам и модой. А также большинство людей боятся рисковать. Всё это, возможно, лишило их не только плохих, как они могли бы подумать, последствий, но и может каких-то важных и хороших вещей, которые могли бы произойти. Когда человек становится старым, он всё больше начинает думать, перестаёт жить в постоянной работе и движении. Он начинает анализировать всю свою жизнь и понимает, как много потерял.
Нил слегка улыбнулся. — Рискованных и идущих против общества всегда ранят глубже.
— Как и тех, кто станет вещью для битья.
Нил не продолжил спор. Они молчали какое-то долгое время, просто смотря в небо.
— Ладно, — Эндрю повернулся в сторону двери. — Пошли, и да, если ты не помнишь, то я просил ждать меня на кровати.
— Мне стало скучно ждать тебя, ты мог бы закончить свои дела быстрей.
— Пошли, — уже настойчивее сказал Эндрю.
Нил пробубнил что-то вроде «ладно-ладно» и пошёл за Эндрю следом.
Зайдя в комнату, Нил почувствовал себя напуганным. До него слишком резко дошло, что они будут спать с Эндрю вместе. Он никогда ни с кем не спал рядом, а на его кровати ночью был лишь Рико, который любил находиться слишком близко к нему почти всегда, зная, как Нилу это не нравится. Рико не каждую ночь мог издеваться над ним, нет, далеко нет. Бывало такое, что он просто ложился спать. Но довольно часто он снимал стресс, удовлетворяя свои зверские потребности, либо довольствуясь тем, что мог причинить боль Нилу другими способами, а иногда совмещал.
Нил всеми силами пытался не показывать свою нервозность, но с хорошей внимательностью заметил, что Эндрю тоже был не в радости от такой инициативы. Пока Эндрю снимал покрывало, Нил увидел, как поддёргиваются его руки.
Они улеглись в постели лицом друг к другу, держа определённое расстояние.
Нил слушал, как сильно колотится его сердце, то как было ему страшно.
«Такой жалкий».
Блядь, только не сейчас, только не сейчас.
Нил зажмурился, стараясь не думать, просто спать.
— Нил, — тихий голос побудил Нила. Он туманно моргнул и посмотрел на Эндрю. — Да или нет?
— Да.
И опять же, Нил не был уверен, что все их действия — это правильное решение. Это было слишком приятно, удаляло разумные мысли. Нил боялся этого и одновременно желал.
«Это Эндрю, — вновь напомнил он себе, — с ним можно».
Эндрю взял его за руку и притянул к себе для мягкого и успокаивающего поцелуя. Постепенно напряжение покинуло тело Нила, и он растаял под этими чувствами, словно мороженое под солнцем.
Они целовались ещё какое-то время, пока наконец не отстранились и не легли спать, держась за руки. Это была лишь их ночь.
***
Это был конец недели. Они провели её хорошо. Эндрю чувствовал себя как-никогда лучше с Нилом, единственные две вещи, которые омрочняли эту неделю, были необходимые таблетки и мысли о том, что это не вечно. Эндрю иногда, в некоторые моменты того, что он мог бы называть (!) счастьем, вспоминал, как быстро это пройдёт. Он привык к этому, жизнь всегда отнимала у него что-то хорошее, никогда не дарила ему этого навсегда. Навсегда. Забавно. Эндрю видел во всех этих фильмах, как влюблённые говорят перед алтарём это слово. И в счастье, и в горе. Или как там?
Они проводили время вместе, исключительно вдвоём, каждый вечер и ночь. Два или три раза Нил просыпался от кошмара ночью, и Эндрю успокаивал его, как мог. Эти моменты, когда они боролись вместе со своими страхами, проводили время за поцелуями, когда Эндрю не верил, что это реальность, он думал, что это за гранью его реальной жизни. Будто это его личный бред или побочка таблеток. Может, он на самом деле в психушке? Находится в грёзах, разговаривает с человеком, которого не существует. Или спит?
Нил собирал свою сумку с вещами, пока Эндрю наблюдал за этим уже собранный. «Лисы» решили остаться в этом домике, чтобы отпраздновать новый год. Эндрю же не хотел спать здесь в одной комнате, на пустой кровати и вспоминать о том, что никогда не вернуть. Он хотел убежать как можно дальше от этого. Он поедет вместе со своей компанией в дом Эбби и отвезёт Нила в аэропорт.
Его компания не была сильно счастлива уезжать, но Эндрю было плевать на это.
— Нейт, ты действительно не можешь остаться? — Дэн выглядела так, будто вот-вот расплачется. Мэтт обнял её за плечи. — Это не может вот так закончится. Я не могу тебя туда отпустить, к этому... этому уроду.
— Всё в порядке, — Нил улыбнулся, — когда мы приедем, Эндрю высадит остальных и отвезёт меня в аэропорт. Думаю, что доберусь без происшествий. А вы... надеюсь, что вы хорошо отпразднуете Новый год.
Придурок, придурок,
придурок. Как Эндрю хотелось придушить его. Он повторял издевательства в голове, каждый раз они звучали всё сдавленней.
— Ох, Нейт, — Дэн выглядела так, будто хотела сказать что-то ещё, но отрицательно покачал головой.
— Не надо. Всё будет хорошо.
Эллисон смотрела то на Нила, то на Эндрю.
— И что? Ты ничего не можешь сделать? Тебе действительно плевать, что он уезжает? — Сет выглядел разозлённым, наставляя палец на Эндрю.
Эндрю промолчал. Он поймал на себе взгляд Рене, который, казалось, выражал недопонимание всей ситуации. Аманда, что стояла рядом с ней, ещё больше была в недоумении, почему все так расстроены. Упс, кажется, кто-то не в курсе. Пусть остальные прикроют варежку в таком случае.
— И ты, как я понимаю, тоже? — Эллисон посмотрела на Кевина, который выглядел пустым. О-о-о, он наверное ещё лучше понимал, почему Нилу придётся вернуться.
— Мы ничего не можем сделать, это исключительно выбор Натаниэля, — Кевин двинулся в сторону выхода. Аарон за ним следом, а Ники остался стоять. Он выглядел крайне разочарованным, а ещё на его лице застыло то самое выражение беспомощности.
— Но...
— Нет, — отрезал Натаниэль, его ответ прошёлся эхом по комнате. — Простите, — уже звучало тише, — но я не могу остаться.
Эндрю, полностью опустошённый, грузил их вещи в багажник и садился за руль. Ещё Аманда отдельно попрощалась с Нилом, отдавая ему коробку с подарком. Кстати Эндрю об этом забыл, он ведь даже ничего не подготовил, чтобы подарить ему. В любом случае сейчас это уже не важно.
Они двинулись в путь. Дорога прошла в молчании. Все знали, что будет ждать Нила в Эверморе каждый день, и от этого понимания руки Эндрю сильнее сжимались у руля. Он ничего не мог сделать, потому что Нил ему не позволял, ничего, потому что он знал, что это не в его силах. Ему придётся засыпать с мыслью о том, насколько ужасна может быть участь Нила, понимая своей не возможности даже позвонить. Винить Жана в этом не было смысла. Моро был возможно даже дороже Нилу, нежели чем сам Эндрю. Он не мог представить их близости за все эти годы, но мог понять, почему Нил так зациклен на нём.
Когда они приехали, Эндрю высадил Кевина, Аарона и Ники из машины. Кевин был единственным, кто рискнул что-то сказать Нилу. Он сделал это на французском, поэтому Эндрю не мог понять, что именно он сказал. Он увидел, что Нил лишь кивнул, даже не взглянув на Дэя.
Они поехали в аэропорт в гробовом молчании, будто стали абсолютно чужими. Они резко создали дистанцию, потому что, в какой-то большей степени, они понимали, что это их последнее время до игры. Какие-то душевные разговоры сейчас — это ещё больнее.
Эндрю смог найти место, чтобы поставить машину, и вышел проводить Нила. Эндрю поймал его за рукав кофты.
— Нил...
Нил улыбнулся. — Надеюсь, что вы дойдёте до финала, и мы сможем вместе сыграть.
Эндрю покачал головой. Ему было плевать на экси, в данный момент ему было абсолютно всё равно на финал.
— Да или нет? — спросил он.
Улыбка сошла с губ Нила. — Да, — сдавленно ответил он.
Эндрю притянул его к себе за рукав и сжал в объятиях. Нил ответил. Они сжимали друг друга за одежду, Эндрю уткнулся ему в плечо.
— Нил, не уходи, — это звучало почти как надежда.
— Всё будет хорошо, Эндрю, я обещаю, — Нил поцеловал его за ухом и легонько провёл по его щеке рукой.
— Я придушу тебя, если ты окажешься лжецом, — Эндрю хотел, чтобы это звучало угрожающе, но в конечном итоге это было не так.
Нил слабо посмеялся. — Я даже не сомневаюсь.
Они простояли так ещё две минуты в полном молчании, и Эндрю силой воли смог отпустить Нила на свой рейс. Он стоял так ещё долго, даже когда Нил уже ушёл.
***
Нил прилетел, когда уже было темно. Он написал Жану, чтобы узнать, где он сейчас находится. Моро говорил, что, возможно, приедет чуть раньше, нежели чем сам Нил, но пообещал подождать в аэропорту его.
— Нил! — услышал он крик сзади, когда вводил сообщение.
Нил резко развернулся и увидел запыхавшегося Жана, что бежал в его сторону. Нил разглядывал его и почему-то с неожиданностью понял: отдохнувший. Под его глазами пропали раньше так видимые синяки из-за недосыпания, впервые он не выглядел так сильно бледным и на его лице была улыбка, самая искренняя, которую Нил за долгое время от него видел. Раньше она всегда была натянута.
Они не виделись всего неделю, и Нил чувствовал себя настолько привыкшим к Моро, что даже такое время казалось огромным.
Он раскрыл руки, чтобы поймать Жана в свои объятия.
— Я скучал.
Нил фыркнул. — Неделю всего не виделись. Пошли,
Багет, — сказал Нил, насмешливо подчеркнув последнее прозвище.
Жан презрительно сощурил глаза. — Ты никогда меня так не называл.
— Эндрю назвал тебя так. Мне показалось такое прозвище забавным, — объяснил Нил. Он удивился, почему раньше не додумался до такого прозвища.
Они пошли к выходу из аэропорта, Нил — запрокинув руку на плечи Жана и заставив его этим сильно наклониться, и Жан — обхватив его за талию.
Жан просиял видом. — А, точно, злой блондинчик. Ну и как ты провёл неделю с ним? Ты даже не сказал, куда вы ездили.
— Я ездил с Амандой, Эндрю и другими членами команды «Лисы» в домик в лесу.
Жан вылупил на него глаза. — И ты предпочёл промолчать об этом мне?!
— А что? Ты бы отказался от замечательного отдыха в постели со своим Джереми-любовником ради этого самого домика в лесу?
Жан пнул его локтем в бок, когда Нил сильно засмеялся.
— Британский придурок, — язвительно ответил Моро.
— Французская швабра.
— Рыжий дьявол.
— Воронья перья.
— Кирпич.
— Морской ёж.
— Перевязанные руки.
Нил втянул воздух через зубы с пронзительным свистом.
— Ты выиграл.
— Что? Правда?
— Шучу, волосатый пень , ты никогда не выиграешь.
Веснински схватился за живот руками, давясь смехом, когда Жан столкнул его с себя.
Они вызвали такси, смогли наконец-то дождаться его и спокойно доехали. Но шутку про багет Нил ещё какое-то время будет использовать.
*
— Нил! Смотри, смотри, это мы с Джереми в кафе.
Нил разобрал свои вещи, переоделся в более домашний вариант одежды и пришёл к Жану в комнату. Тот стал показывать ему фотографии, подарки, которые ему подарил Джереми, и рассказывать про проведённое время.
— Кстати, у него такая добрая и милая мама, он очень на неё похож и внешностью, и характером, — продолжал рассказывать он.
Нил слушал, разглядывая коробку от Аманды. Он так и не открыл подарок.
— Будешь смотреть, что там? — спросил его Жан.
— Да.
— Тогда чего ждёшь? Открывай!
Нил пожал плечами и начал снимать чёрно-оранжевую обёртку. Аманда намекнула на его общение с «Лисами», хах, как оригинально. Он не ощущал этого ожидания и интереса того, что находится в коробке, но зато Жану, казалось, уже невтерпёж.
В коробке лежал прозрачный пакет с чёрными повязками на руки. Нил аккуратно, словно это был архив, достал их. Чистый хлопок. Нил снял перчатки и надел на руки повязки. Они были более дышащими, нежели перчатки, и Нил посчитал этот факт хорошим. Он видел подобные у Эндрю, только тот хранил в них ножи. Нил подумал, что тоже мог бы, но они нужны лишь для одного дела, которое Рико крайне не одобряет.
На дне ещё лежала записка.
«С Новым годом, Нат».
— Кстати, ты так и не объяснил мне, что имела в виду Аманда под фразой «Я не расскажу полиции»?
— Это личное дело.
Жан нахмурился. — Не тогда, когда ты влипаешь в неприятности. Ты думаешь, что можешь поступать безрассудно, умалчивая об этом мне?
Нил улыбнулся, разглядывая повязки и подумал, что Аманда действительно чокнутая, раз дарит подарки убийце.
— Ты меня слышишь, нет? — Жан слегка толкнул его в бок.
— Жан, — Нил посмотрел на него с той лёгкой улыбкой, — а если бы я умер, то как бы ты отреагировал?
Злость Жана испарилась. — Что? — Теперь он выглядел обеспокоенным. — Нил, всё нормально?
— Да, всё хорошо, мне просто стало интересно.
— Мне не нравятся такие интересы. Не говори так больше, хорошо?
Нил пожал плечами. — Хорошо.
*
Он вернулся в комнату и проспал одну ночь спокойно, так как Рико должен был вернуться только на следующий день. Как Нил слышал от Жана, Хозяин разрешил ему пропустить завтрашнюю тренировку. Нилу же лучше. Песня:
Он с усилием воли встал от будильника и пошёл на тренировку. На тренировке не он один был заторможенным, так как многие за эту неделю сбили режим и сейчас опять к нему привыкали. Обычно Рико занимался тем, что кричал и ругал ошибки, но, так как его в этот раз не было, этим занимался Тетсуи.
Когда Натаниэль в очередной раз споткнулся на поле, Тетсуи остановил игру и сильно ударил кулаком по сетке площадки.
— Натаниэль! В мой кабинет, живо!
Веснински снял с себя шлем, взяв его под подмышку, и ни на кого не глядя пошёл к тренеру. Жан хотел что-то сказать, но оборвался на полуслове. А что здесь говорить?
Стоило им оказаться в кабинете, как Тетсуи взял его за шею и приподнял с земли. — Видимо, эти выходные тебя сильно расслабили, Веснински.
А дальше была лишь боль. Один удар, второй, третий. Все по разным местам. Хозяин бил и бил его тростью, пока из носа и рта не потекла кровь, а тело не смогло двигаться от сотрясающей боли. Когда Натаниэль уже лежал, согнувшись пополам, на полу, Хозяин прекратил.
— На тебя дерьмовым образом влияет отдых с этими отбросами.
Он не стал спрашивать, откуда Хозяин об этом знает, не было смысла, ведь это и так понятно, и сил, чтобы это сделать, не оставалось. Мгновение, второе и Натаниэль уже ничего не видел и не слышал, всё погрузилось в один глубочайший мрак.
