* * *
Жан не верил своему одновременно и горю, и счастью. То что он высвободился из Гнезда казалось нереальным, шрамы на теле были привычной и самой близко напоминающей о его обычной жизни фактором. Все остальное сильно отличалось от нее. Они ехали по темной трассе, которую освещали фонари на столбах, а звуки машин были иллюзией. А еще он не мог поверить картине, которую увидел. Нил и Монстр. Это было равно чему-то непостижимому. Нил никогда не был тактильным человеком, но в нем была любовь и доброта, которую тот не признавал. Жан помнит это в ребенке, который пришел к Моро, когда его заперли на четыре дня в подвале, где он пролежал без еды и совсем один. Это было сродни пытки. Каждый «Ворон» был привязан к парному режиму, поэтому засыпать и находится одному было наполнено страхом. — Что ты здесь делаешь? — хриплым и уставшим голосом спросил Жан, увидев Нила рядом с собой на третий день пытки. Из-за голодовки Жан был измотан, поэтому если не спал, то просто держал глаза закрытыми, но звук шагов Нила он мог услышать даже в бреду. В руке Нила был пакет с бутербродами, а в другой он держал маленькую бутылку воды. На его лице, полностью обсыпанном детскими веснушками, сияла наглая улыбка, но синяки под его глазами выдавали его усталость. Жан понял, что тот мало спал в эти дни так же, как и сам Жан. — Я принес тебе еды и воды! — улыбнулся еще сильней Нил до самых зубов. Он присел рядом с Жаном, который прижался спиной к стене подвала и опустил руки на вытянутые ноги, на корточки, кладя бутылку воды и доставая из пакета один бутерброд. — Тетсуи нас поймает и тебе не поздоровится, — прошептал Жан. — Не поймает, он сейчас занят другими делами, у нас с тобой есть целых полчаса. Нил оторвал кусок бутерброда, взял Жана за подбородок и протянул ему еду ко рту. — Ешь, а то ты похож на трупа. Тетсуи идиот, раз посчитал хорошей идеей закрыть тебя в знак наказания в подвале на количество суток, равное твоему номеру. Жан послушно съел предложенный кусок, но ужаснулся словам Нила. — Если он услышит то, как ты его называешь!.. — Не услышит, глухой уже под старость лет, — усмехнулся Нил. Жана всегда удивляла его дерзость и уверенность. В то время как другие боялись назвать Хозяина по имени, он не боялся дерзить ему, словно у него были все полномочия на это. И сколько бы Хозяин его не наказывал, Нил не переставал. — Сам есть можешь? — аккуратно спросил его Нил, его улыбка дрогнула и ослабла, когда он смотрел на истощенный вид Жана. Он никогда не смотрел на Жана с жалостью, но в его глазах вместо нее была грусть, будто он сожалел о том, что не смог уберечь Моро от беды. — Меня заперли, а не избили, — тихо фыркнул Жан, пытаясь улыбнуться. Нил ответил ему грустной улыбкой. Моро расправился с тремя бутербродами, почти не разжевывая их. — Вкусно? — спросил Нил. — Украл из столовой, пока кухарка отвлеклась. — Та жирная? Которая еще недовольна была, когда я попросил добавки каши? Нил усмехнулся: — Да, за пузом рук своих не видит, а меня так тем более. Слышал, ее хотят уволить. Жан хмыкнул, доедая последний бутерброд. — Было бы славно, хоть по голове тряпкой перестану получать. Сколько времени? — вдруг спросил он, проглатывая кусок колбасы. — Утренняя тренировка. — Кевину не понравится то, что ты ее пропускаешь, — сузил на него глаза Жан. — Кевин меня прикрывает перед Рико. — Что? — уставился на него Моро. Нил выглядел почти гордым, говоря: — Собака Кевин впервые подумал не об экси и своей заднице! И все благодаря мне! Это я его научил, а то у него только клюшка и поле в голове. — Это до первого удара по голове, — закатил глаза Жан. Нил выглядел так, как во время отсутствия Жана, измотанным и скучавшим, но будто до этого он держал это в себе, а стоило Миньярду появиться, все вышло наружу. Они целовались, цепляясь друг за друга, показывая воссоединение и расставание, надежду и отчаяние. Нил расстался в этот вечер с двумя дорогими ему людьми сразу. Жан не мог представить, что тот чувствует, если Моро больно отпускать только одного Нила, а Нил отпустил двух. После этого Жан не мог больше называть Эндрю Монстром. Нил не мог полюбить монстра, а значит, что-то все же есть в этом близнеце живое. Правда останется ли оно, если Нил покажет ему суровую правду. Рене заговорила с Жаном лишь раз за всю поездку. — Мы поможем тебе, чем сможем, — пообещала она, звуча более серьезно, чем в последнюю ее встречу с Жаном на банкете. — Я уверена, что Нейт сможет придумать, как оставить тебя в дали от Гнезда. — Она посмотрела на Жана через зеркало заднего вида. — Тебе не придется это больше терпеть. — В беде здесь Нил, а не я, — только и сказал Жан, но ему правда хотелось верить в слова Рене. — В беде каждый «Ворон». Жан не мог ее оспорить.* * *
Сегодня была суббота. После утренней тренировки Натаниэль решил доделать эссе по одному предмету. Он успел бы сделать это и в библиотеке во время учебного дня, но это место всегда казалось ему громким и набитым людьми. Библиотека была полна «мелкого шума»: кто-то пил какой-то напиток, параллельно перелистывая страницы книги, кто-то шептался, кто-то опять что-то уронил под стол и теперь отодвигает стул. Короче, не любил он это место, а ноутбук и у него есть личный. Он вернулся в комнату, с радостью подмечая, что она пуста, и устроился за рабочим столом. Натаниэль сел за ноутбук и первые полчаса работал над эссе, как и планировал. Так было ровно до того, когда щёлкнул замок двери. Веснински не нужно было оборачиваться, чтобы понять, кто пришёл. Поэтому он поступил так же, как делал это раньше: просто игнорировал, хоть и знал, что это не продлится долго. Рико подошёл к нему сзади, плавно проводя рукой по его правому плечу. Рыжего парня пробила мелкая дрожь. Ему сильно захотелось отпрянуть, но он этого не сделал. — Работаешь? — его голос был тихим, что было не привычно, а вопрос, судя по всему, был задан, чтобы нарушить тишину. Рико не выглядел слишком уж заинтересованным. — Мне надо закончить эссе. Скоро сдача. — На самом деле он допечатывал последние строчки, но Рико он не считал должным это говорить. Рико, как видимо, клал болт на его дела, поэтому бесцеремонно поцеловал его в щёку. Руки Натаниэля застыли. Это действие было почти нежным, без желания доставить боль. Натаниэль ненавидел это, ему было противно от нежности первого номера. Нежность – это то, что приносит удовольствие, что-то приятное, от чего не хочется увернуться, что-то, чем Натаниэля постоянно обделяли. Нежность была в прикосновениях Эндрю, в словах Жана и Аманды, в доброте Лисов, но не в Рико. Он только портил это. — Что ты... — Натаниэль не успел договорить. Рико развернул его к себе, дергая за спинку стула, и поцеловал в губы. Натаниэля затошнило. Он на рефлексе сжался в теле, стараясь препятствовать этому. Правда захотел себя за это ударить, ведь ему нельзя сопротивляться. — Расслабься, — звучало как приказ, озвученный хмурым тоном. Рико залез к нему под футболку, его холодные пальцы гладили спину Веснински, спускаясь к его пояснице и ниже-ниже. Натаниэль оттолкнул его. — Мы уже обсуждали это, — прорычал Рико. — Жан ушёл, наш договор расторгнут, отныне не трогай меня, — Натаниэль сжал его руки, и Рико отпустил. Это вызвало пусть и не сильно со стороны заметный, но шок у Веснински. Из его рта вырвался непроизвольный и лёгкий смешок. — Уверен, что я не смогу сделать больно Жану на расстоянии? Рико повернулся к нему спиной. Натаниэль хотел что-то сказать в упрек, но тот заговорил первым. — Хотя да, ты прав. Я уже давно заподозрил, что с Жаном уже не так весело, – скучающе ответил Рико, следующая его фраза звучала с тихим злорадством: – А как насчёт блондинчика? Сердце Нила издало болезненный удар, а лицо в момент произвело неизвестную эмоцию, чем-то смешанную со злостью и болью. — Что ты сделал? — он встал со своего места, мгновенно чувствуя, как его мышцы сами собой напрягаются, а кулаки сжимаются. Рико был доволен вызванной реакцией. Он с улыбкой обернулся к Натаниэлю, смотря на него сверху вниз. Натаниэль не уступал ему в этом, будучи низкого роста и иногда даже не имея никакой возможности дать отпор, он умел делать вызов. — Думаешь, что если я тебе попрекаю, то не смогу втащить тебе? Или не смогу перерезать твой жалкий член в душе? Помни, у меня тоже есть та самая точка, на которую нажимать — опасно. — В его голосе скользнул холод, предшествующий быструю агонию, которая могла в момент настигнуть Рико. Это была одна из его особенностей. Не имея даже пистолета и пуль, приставляя лишь два пальца к виску противника, он мог заставить поверить, что всё равно выстрелит. Рико не отреагировал на его вызов, продолжая говорить, но Натаниэль заметил, как напряглись его плечи. — Я просто немного глубже покопался в его прошлом, подкупил парочку людей, и они смогли разузнать мне несколько интересных вещей из его биографии, — пояснил Рико, пряча руки за спиной. — Довольно интересным человеком мне больше всего показался Дрейк. Нат неожиданно для себя вздрогнул от этого имени. — Я и раньше знал про него и, насколько ты помнишь, рассказывал про него тебе. Но тут я узнал его номер и, представляешь, мы нашли с ним общий язык. — Неудивительно. У твари схожее мнение с себе подобными, — выплюнул Натаниэль, его глаза отражали ярость. Рико только улыбнулся на его издевательство. — Что ты сделал? – повторил свой вопрос Нейт. — Я? – поддельно удивился Морияма. – Ничего особенного. Просто побудил Спира воссоединиться со своим любимым братом. — Что. Ты. Сделал. Ублюдок? Рико приблизился к Натаниэлю и провёл рукой по его рыжим локонам, зловеще улыбаясь и заглядывая ему в глаза. В его взгляде читалось неистовое наслаждение, такое, какое Натаниэль в последний раз видел лишь у Лолы во время порезки полумёртвого. Голос Рико звучал, как мрачная песня, а его слова сочились ядом для Нила. — Сейчас Эндрю и его брат с кузеном идут на прекрасный ужин, который организовала им семья Хеммиков. Видишь в чём беда: узнав, что в доме Дрейк, Эндрю вряд ли бы захотел оставить свой визит, и сам Спир это понимал. Именно поэтому он договорился с Лютером, и тот легко согласился, будучи уверенным в доброте его намерений. Натаниэль попытался ударить Рико, но тот поймал его руку ещё до того, как она успела что-то сделать, а Веснински был слишком погружён горем, чтобы дать реальный отпор. Его тело дрожало. Он не знал, что делать. Его охватила паника и тоска, страх и падение, будто его облили всеми эмоциями одновременно. Иллюзия, создаваемая Натаниэлем годами, что он ничего не чувствует, стала по истине смешной в этот момент. Парень бы посмеялся, но ему было не до шуток. Дрейк был насильником Эндрю и сейчас находится в том доме, в который направляется Эндрю и его семья. Этот поток информации неожиданно дошёл до извилин в голове Натаниэля, попадая по нему точно, словно ток. Он оттолкнул от себя Рико, тот с грохотом врезался в стену, кашляя от резкого удара в бок. Натаниэль рванул к выходу. Его ноги бежали сами, его мозг лихорадочно думал, а его сердце сжималось, готовое разорваться в клочья. — Ты всё равно не успеешь, идиот! — кричал Рико ему вслед, но Натаниэль не слышал его так же, как и бешеное стук своего сердца и быстрых шагов. Рико наблюдал, как Натаниэль поднимается по лестнице, и засмеялся. — Хотя знаешь, иди. Посмотри на то, что Дрейк с ним сделает, лицезри гримасу боли на лице своего возлюбленного, а потом до конца своих дней вини себя в том, что так и не успел ему помочь, придурок! Натаниэль добежал до охраны и подошёл к человеку, сидящему за ней. — Мне нужен контактный номер бывшего сотрудника Билла Уотсона. У вас он должен был сохраниться в системе, — проговорил Натаниэль скороговоркой. Охранник даже бровью не повёл, углубляясь в чтение какой-то заурядной книги в его руках. Тогда Натаниэль грубо взял его за шею и притянул к себе. Парень опешил, роняя предмет интереса из рук и смотря на третьего номера бешеными глазами. — Ещё раз повторяю: найди мне в системе номер бывшего сотрудника Билла Уотсона, или я разобью твоё жалкое лицо об клавиатуру твоего же компьютера, – проговорил более медленно и четко Натаниэль. Охранник был молоденьким и, видимо, новеньким, поэтому эта слабая угроза сработала. Он быстро нашёл номер Билла и отдал бумажку с ним записанным Натаниэлю. Веснински позвонил на него с телефона на охране, ждать ему долго не пришлось, Билл быстро ответил ему. — Да? — послышался голос в трубке. — Билл, мне нужна твоя помощь. — Натаниэль? Что случилось? — он быстро узнал голос Веснински, который доводилось ему слышать во время ночных похождений Натаниэля за пределами общежития. Билл иногда любил перекидываться с ним пару слов. Парень нервно пытался убрать заусенец на пальце и кусал губу, когда с дрожью выдохнул. — Одному моему близкому человеку срочно нужна помощь. Можешь отвезти меня к нему? Ты единственный, к кому я могу обратиться. Это далеко и мне нужно найти способ как можно быстрее добраться. — У меня сегодня ночная смена. Какое-то время они молчали, пока Билл не сдался. — Хорошо, где ты сейчас? — В Вороньем общежитии. — Тебя отпустят? — Уже. — Тогда жди меня, скоро буду. Натаниэль повесил трубку и по пропуску вышел. — Стойте! Я просто так выпустить не могу, мне придётся сказать вашему тренеру Тетсуи Морияма! — остановил его охранник, подбежав к выходу. — Я с дозволения Рико Морияма. Если вас так тяготит, спросите у него, — и Натаниэль вышел на улицу. У него есть дела по важней, чем разбираться с ним.* * *
Дом Хеммиков почти не изменился с того момента, когда Эндрю в последний раз здесь был, а это было с похорон Тильды. Немного уютный, но в то же время тошнотворный для Эндрю вид. Со стороны обычный дом, и только иконы говорили о том, что он принадлежал людям верующим. Им позвонила Мария и пригласила на ужин в честь, как она сказала, воссоединения семьи неделю назад. Ники стал уговаривать Эндрю на эту авантюру, но у него, конечно же, не получилось подписать Миньярда на это. Дальше с ним стал разговаривать Аарон, потом Кевин, что было удивительно, но тот объяснил это только тем, что «Мы ведь можем ещё заехать в магазин-экси». Спустя тонны уговоров Эндрю согласился. Он не знал, чем это обернётся. У него был неприятный осадок от мысли об этой встрече, и ему сильно не хотелось возвращаться в этот дом. Но он пошёл на это ради своего кузена и был готов вычесть из этой поездки хоть долю веселья. «Идиот, уверен, что они изменятся, наивный, наивный идиот», — думал про себя Эндрю. — Ну что, мы так и будем стоять? — спросил он, когда Ники застыл напротив двери в дом Хеммиков, не в силах позвонить в неё. Ники был напряжён вплоть до пяток. Аарон равнодушно смотрел на него. Эндрю разглядывал первые секунды двор, примечая новенькую машину Лютера. «А монастырские дорого живут». Кевин просто ждал. Это была не его семья и не его дело. Он приехал сюда из-за Эндрю (и магазина экси) и не собирался ввязываться в это. Он помог уговорить Миньярда по долгим просьбам Ники сделать это и больше не собирался оказывать медвежью услугу. — Смотри, вот так. — Эндрю позвонил в дверь вместо Ники. — Ты же знаешь, как это делается? Или ты отупел ещё больше? — Мне надо настроиться! И да, это должен был сделать я, а не ты, Эндрю! — воскликнул Ники и угрюмо посмотрел на близнеца, но его пыл остыл, когда дверь открылась, и в проходе появилась Мария. Мария ничуть не изменилась с того момента, когда Эндрю в последний раз видел её. Разве что она могла немного сменить причёску, но это не столь важно. — Мог бы и не звонить, — вместо приветствия сказала она. — Это больше не мой дом, — напомнил Ники. Мария поджала губы, но ничего на это не ответила и пропустила гостей в дом. Эндрю позабавила её реакция. — Вещи можете повесить здесь. — Мария указала на шкаф с крючками для верхней одежды. Она проигнорировала существование Аарона и улыбнулась Эндрю. — Аарон, давно не виделись. — Аарон — это я, — сообщил Аарон. Взгляд Марии переместился с пустого Эндрю на настороженного Аарона. Эндрю сразу поставил все точки над i, хищно улыбаясь так, как мог бы только под таблетками. — Да, разумеется, — сказала неуверенно Мария. — Мама, Эндрю уже третий год проходит лечение, — с лёгким оттенком раздражения напомнил Ники. Эндрю решил взять в свои руки встречу с родственничками, так как, очевидно, Ники пока плохо справляется. — Здравствуй, Мария. Боже, какая чудесная встреча! До чего это приятно и великодушно с твоей стороны — впустить нас в дом. Я-то думал, ты в суде попросишь защитное предписание. Так что случилось, нервишки сдали? — Эндрю, — жалостливо простонал Ники. Щёки Марии вспыхнули, но она ничего не ответила, очевидно привыкшая к выходкам ненормального близнеца. Жаль, что Эндрю не мог удивить её чем-то оригинальным с его стороны. Что ж, он проплачется об этом ночью в подушку. Когда гости разделись, она жестом пригласила их следовать за ней. — Неужели ты даже не скажешь племянникам... — голос Ники стих, когда он зашёл на кухню и увидел отца. Эндрю знал, что в итоге Ники очень сильно разочаруется. Хотя бы он сможет это запечатлеть своими глазами, увидеть, как до его кузена дойдёт, что они зря сюда приехали. Ну а сейчас ему приходилось страдать в этом доме, с Марией и, самым отвратительным здесь человеком, Лютером. Хотя Эндрю мог с ним поравняться в этом. Семья Хеммиков — это тот ещё дурдом. Иногда Эндрю задумывался, почему ему никогда не везло с родственниками, ни с родными, ни с приёмными. Ведь бывали дети, попадавшие в хорошие семьи, жили счастливо, и единственная их проблема в детстве — это не вкусная каша на завтрак. Лютер оставался таким же худым и высоким мужчиной с суровым лицом, как у игрушки-солдатика. На его голове почти не осталось волос, но зато он носил аккуратно подстриженную, тёмную с проседью бородку. Мария сразу направилась к плите, избегая разговора. «Чудно, — думал Эндрю, — так даже лучше». Лютер разглядывал Эндрю какое-то долгое время, тот в свою очередь отвечал на его взгляд, играя с ним в гляделки. В скором времени Лютер проиграл и перевёл своё внимание на гостей. Он лишь косвенно посмотрел на Кевина, сосредоточив своё внимание на сыне и племянниках. — Ники, — поприветствовался Лютер. — Аарон, Эндрю. – Отец, – на все, что хватило в ответ Ники. Он поджал хвост, в то время как Аарон проявил вежливость. «Хоть кто-то здесь на это способен», — подумал Эндрю. — Здравствуйте, дядя Лютер. Лютер слабо улыбнулся и посмотрел на Дэя. — Я отец Ники. Можешь звать меня Лютером. Добро пожаловать в мой дом. — В его голосе звучала доброта и щедрость, будто он проявил великое дело, впустив их в свой дом. — Спасибо за приглашение, — откликнулся Кевин. Лютер указал рукой на заднюю дверь. — Прошу, стол уже накрыт, а ужин будет готов с минуту на минуту. Ники проводил их на крыльцо. Эндрю спрятал руки в карманы и, присвистывая, разглядывал стены дома. Этот дом был для Эндрю тесным помещением, местом, которое отличало от всех остальных домов, что по его несчастью ему удалось побывать, лишь то, что он был с семейными фотографиями. Видимо, у Лютера и Марии была вера, что Ники облагоразумится. Эндрю бывал в домах, где у родителей умер сын или дочь, именно поэтому они убирали все фотографии. Бывало такое, что стояли одна или две, но обычно они всегда пылились либо были не сильно памятными. А также обычно Эндрю мало что знал о людях на них, ведь никто и никогда не пытался сделать так, чтобы он стал частью семьи. Была только Касс, она могла показывать фото своих родственников или мест, где она была. Она обещала, что они могли бы побывать там вместе. Но даже все эти фотографии в доме Хеммиков не давали повода считать их семьёй. Лютер долгое время пытался навязать ему теорию семьи, будто заставлял любить всю эту кучку кровных ему людей только из-за того, что они были родственниками. Они вышли на крыльцо. Террасу окружали невысокие бортики и тонкая сетка. По углам были расставлены тепловые лампы, вокруг стола стояли семь стульев. Ники сел посередине, оставляя места слева и справа свободными. Аарон занял место между Ники и Марией. Эндрю отошёл в сторону, пропуская Кевина сесть. — Звёздам-экси уступаю, — усмехнулся Эндрю. Кевин сел ближе к Лютеру, а ближе к Марии — Эндрю. За угощениями хозяевам надо было ходить на кухню трижды. Когда же еда была на столе, они склонили головы, начиная молиться. Эндрю в это время вспомнил песню, которую крутили по радио и начал настукивать её ритм вилкой по столу. Он устроился по удобней, раз он является гостем, то может себе это позволить. Он игнорировал недовольный взгляд Лютера и продолжал откровенно перебивать его своими характерными стук-стук-стук-стук по столу. Закончив с молитвой, Лютер выпрямился и начал накладывать себе еду с ближайшего блюда. Остальные последовали его примеру. За столом повисло молчание, Эндрю просто ел предложенную еду и не обращал ни на кого внимания. — Может, ты хотел бы спросить, как у нас дела, как успехи в учёбе? — обратился к Лютеру Ники. — Ты пригласил нас сюда для воссоединения семьи и даже не поинтересовался, как у нас продвигается сезон или что нового. Мы кстати вышли в финал. — Поздравляю, — механически проговорил Лютер. — Ага, от всего сердца, — заметил Ники с досадой. Эндрю хотел бы сказать Ники, когда весь этот показушный ужин закончится, что-то вроде: «А я говорил, что так будет!». Он подумал, что это будет звучать, словно он был бабушкой-предсказательницей, и усмехнулся, закинув ногу на ногу. Тишина за столом возобновилась. Ники нарушил её, вяло поинтересовавшись: — Когда перекрасили кухню? — Два года назад, — ответила Мария. — Человек, который делал ремонт, — прихожанин нашей церкви. Симпатично получилось, да? — Когда Ники одобрительно кивнул, Мария посмотрела в сторону Лютера, ища поддержки мужа. — Так, какая у тебя специализация, Ники? — поинтересовалась она. Эндрю вяло ковырял еду вилкой, перенося её по тарелке и игнорируя разговор за столом. В его голове было много мыслей, они вращались, как по орбите, пока не остановились на Ниле. Нил. Эндрю не виделся с ним с того момента, когда он забрал Жана. Эндрю помнит свои собственные слова, адресованные ему: «Я заберу тебя, если ты сам этого захочешь, Нил. Я не хочу оставлять тебя с этим уродом-Рико, но до тех пор, пока ты против, я не могу ничего сделать». А ещё он помнит эту пустоту в Ниле. Эндрю всегда знал, что она была, но со временем будто стала увеличиваться в нём, будто поглощала его все больше, как сыпучие пески или болото. Эндрю видел, как Нил тонет, он со стороны всё больше и больше умирает внутри. Эндрю знает это, все годы насилия съели его чувства, оставляя лишь жалкие объедки, которые вряд ли кому-то станут интересны. Только если самым отчаявшимся. Но Эндрю — это Эндрю. Ему плевать на себя, свои чувства и что там от них осталось, но Нил... Нил — это другое, совсем другое. Эндрю не станет помогать тому, только если тот не попросит. Он обещал это себе, ведь он никогда не навязывает свою помощь. Но смотреть на это было, пусть ему трудно было это признать, тяжело. Ему хотелось ранить, убить или сломать, сделать что-то, что бы утихомирило бурю в нем, затупило ее. Когда в тот вечер Эндрю сел в машину, он не смотрел на Нила. Это был отказ, самый откровенный, Нил просто оттолкнул его, ушёл. Эндрю не станет его заставлять. Жан сидел на заднем сидении, смотря на удаляющегося Нила из окна. Рене сверлила Эндрю взглядом. Конечно, она видела. Не сказать, что Эндрю и Нил в тот момент попытались как-то скрыться. Было не то время для этого, они прощались, проводили тот маленький кусочек времени, что у них был. — Он сильная проблема? — спросила на следующей тренировке у него Рене. — Я про Нила. Они бежали вокруг стадиона. Обычно они всегда о чём-то разговаривали в такие моменты, но в этот раз была тишина, и ни Эндрю, ни Рене не хотели её нарушать. Так было какое-то время. По лицу Рене ей действительно был важен ответ, пусть она и оставалась расслабленной и, Эндрю видел ее такой почти всегда, легкой. С виду в ее состоянии гармония и тихий бриз. Ее мысли трезвы и под контролем, но казалось, что вся жизнь для нее – легкий груз, как сумка без вещей. Хоть Эндрю и знал, что так лишь кажется, он все равно не мог понять этого. — Ха-ха, ты смешная, Рене. Не думала наняться клоуном в цирке вместо вратаря? — Думаю, я вряд ли бы подошла. Не вызову смех у людей. — А меня ты заставляешь смеяться своими вопросами. Думаю, я пересмотрел бы своё мнение о цирке и сходил бы туда, если ты была бы там местным клоуном. Хотя... — сладко протянул он последний слог. — Нет, он всё ещё ужасен. — Пусть так, но Нил то нет? — Я думал, мы закрыли тему. — Он отказался от сделки? — Она следила за реакцией Эндрю, читая его, находя все изменения в его эмоциях. Эндрю ненавидел это. — Он намекнул, что переживает за меня и мою задницу. Сказал, что ничего не выйдет. — Но он же не говорил «нет». — Это было равносильно «нет». — Ты мог бы поговорить с ним. — Мог бы, но не стану. — Ты действительно этого не хочешь? Если опоздаешь в последний поезд, не дождёшься другого. — В таком случае, пойду пешком. — А если поезд едет туда, куда пешком не добраться? — Значит, мне туда не нужно. Эндрю игнорировал разговоры за столом, пока до него не донеслось: — Когда ты уже поймёшь, что это дурно? Гомосексуализм — это... — Лютер, — вмешался Эндрю. Он сказал это спокойно, но Лютер достаточно хорошо его знал, чтобы услышать в его голосе предупреждение. Эндрю надоела его старая шарманка. Лютер покосился на него, но продолжать не стал. — Зачем вы нас позвали, если опять заводите старую песню? — в голосе Ники была печаль. Лютера это не тронуло. — Недавно выяснили кое-какие обстоятельства, из-за которых мы решили пересмотреть ситуацию, — сухо произнёс он. — Мы решили восстановить добрые отношения с семьёй, хоть и понимаем, что это будет не просто. И сегодня мы пригласили вас сюда, чтобы вместе обсудить первые шаги. Мария в подтверждение слов её мужа радостно закивала. — Просвети-ка нас. — Эндрю двинулся вперёд, смотря на Лютера с насмешливой улыбкой. — Если первым шагом не является проявить терпимость, то каким его видит парочка ханжей? Лютер, выдерживая взгляд Эндрю, заговорил. — Первый шаг — исправление ошибок прошлого. Именно поэтому вы здесь. — Ну нет, меня не бери в счёт. Я здесь только потому, что от меня не отставали, пока я не согласился. Так что меня можете вычеркнуть из списка. Лютер нахмурился. Мария попыталась разгладить ситуацию и предложила всем продолжить обед до десерта. Какое-то время за столом опять стояла тишина, пока Аарон не начал спрашивать о родственниках и старых знакомых, дабы разбавить обстановку. Мария и Лютер поддерживали эту не грузимую беседу. Эндрю ближе к концу трапезы наскучило здесь сидеть. Он встал из-за стола, решив прогуляться по дому. Правда не учёл того факта, что Лютер решит составить ему компанию. — О-о-о-о, нет, — жалобно протянул Эндрю, увидев на кухне вместе с ним Лютера. — Если ты хочешь промыть мне мозги, то... — Это по другому поводу, — спокойно перебил его Лютер. Это вызвало в глубине души Эндрю злость. Его никто и никогда не смеет перебивать, особенно этот старый ублюдок. — Я бы не хотел продолжать с тобой хоть какое-то общение, если бы меня не попросили, — угрюмо заметил Лютер. — И, видишь, у меня достаточно цивилизованности, чтобы всё же завести с тобой разговор. Прежде чем Эндрю спросил, про кого тот имеет в виду, он сказал: — Ты и твои жалкие религиозные принципы в твоей старой башке не касаются меня и моих решений. Лютер не изменился в лице и никак не ответил на едкие слова Миньярда. — Мне звонила Касс. На этом имени Эндрю слегка дёрнулся, но внешне больше не подал виду своей резкой нервозности от этого имени. — Касс рассказала, что с того момента, как ты ушёл, она и Дрейк очень заскучали по тебе. Касс была сильно ранена тем, что ты на всю её заботу ответил ничем. И Дрейк тоже очень любит тебя и скучает по тебе. Эндрю сжал руки в кулаки. — Это не любовь, — в его словах просочилась ярость и горечь. Лютер выглядел огорчённым. — Ты не можешь так говорить. Они всегда к тебе хорошо и добро относились. — Добро! — воскликнул Эндрю со смехом, будто это была шутка. — Касс и Дрейк хотели бы увидеться с тобой. Смех Эндрю прекратился. — Серьёзно? Даже после сказанного мною ранее ты всё равно веришь в его добросовестность? — Эндрю проигнорировал Касс и перевел тему на Дрейка. Лютер нахмурился и хмуро проговорил: — Ты наговариваешь на него. Я знаком с Дрейком лично и знаю, что он хороший человек. Может, ты неправильно его понял. Эндрю постепенно, сам того не замечая, стал повышать голос. — Что ты от меня хочешь, старый дед? Чтобы я молитву за его благополучие прочитал или сказал, как сильно я его люблю? — Я хотел, чтобы ты поговорил с Касс. — Касс... — Эндрю запнулся об свой собственный язык, и его слова оборвались. Когда понимание, что Касс находится где-то в этом доме, дошло до него. Он сжал руки в кулаки. — Ты привёл её к себе в дом, чтобы я поговорил с ней? — вспыхнул Эндрю. — Она хочет этого. Поверь, так будет лучше для тебя и для неё. — Чем лучше? Это сможет утолить твою душу и поднять тебя до уровня доброго и чистого человека, раз ты сделал такое дерьмо?! — Эндрю, она знает, что ты зол на неё, но эта злость без причины. Она не делала тебе ничего плохого. Она всегда была к тебе добра и мила. — Она сделала вещь намного хуже, чем плохое отношение. Она нарушила обещание. Касс обещала, что я буду последним из приёмный детей, но в итоге не сдержала его. — Подумай о ней, о том, как ей было тяжело после твоего ухода. Дрейк уже совсем взрослый, у него своя жизнь, мало связанная с её. Ей было одиноко. Она хотела подарить свою заботу кому-то другому. — Если хотела о ком-то позаботиться, завела бы кота. — Это другое, как ты не понимаешь, — покачал головой Лютер. — А ты будто понимаешь? Смотрю, ты очень хорошо позаботился о своём сыне. Лютер потемнел в лице. — Я достаточно сделал для своего сына, как поступил бы любой другой любящий отец. — Какие у тебя хорошие понятия о любви. Выгнать своего сына из дома и не принять его натуру — это любовь. Насиловать своего приёмного брата — это тоже любовь, да? — Эндрю приблизился к его лицу, смеясь. — А если я прямо сейчас врежу тебе по лицу — это тоже будет проявлением любви? Лютер держался каменной стеной. Он сказал спокойным до тошноты голосом, словно священник в церкви: — Поговори с ней. Она ждёт тебя на втором этаже в последней комнате. Уверен, вы сможете понять друг друга. Эндрю резко отстранился от него, стараясь держаться, чтобы не выполнить слова, сказанные им раннее, в действии. Его руки подрагивали, а голова кружилась. У него было ужасное чувство тошноты, будто он забыл выпить таблетки. Может, так оно и есть, но тогда откуда такое глубокое чувство тревоги в груди? Он быстро поднимается наверх, чувствуя, как дрожит всем телом. Он видит последнюю дверь по коридору и страшится её. Если это Касс, то стоит ли бояться её? Может, она поняла ошибку? Может, она поймёт, если Эндрю расскажет ей. Поймёт, что натворила, когда нарушила обещание. Эндрю подошёл к двери и открыл её, повернув ручку. Какого было его удивление, когда вместо Касс он увидел Дрейка? «Дрейк хотел бы увидеться с тобой», — фраза, которую Эндрю не воспринял всерьёз сразу после того, как Лютер упомянул Касс. Дурак, дурак, дурак, дурак! – кричал Эндрю внутри себя. Предатель, предатель, предатель, предатель! – кричал ребенок внутри Эндрю. — Привет, Эй-Джей, давно не виделись! Эндрю вздрогнул всем телом и хотел ударить себя за это. Он был так уверен, что это лицо появится лишь в его кошмарах и больше никогда, но реальность разбила его единственную мечту. Дрейк стоял рядом у окна, допивая пиво из стеклянной бутылки. На его губах растянулась улыбка, когда он сделал последний глоток. Он оставил бутылку стоять на подоконнике, а сам медленно подошёл к Миньярду. Эндрю опять не успел — спрятаться, увернуться, дать отпор, сделать хоть что-нибудь, чтобы этот ублюдок не прикоснулся к нему. Уже через секунду Дрейк ударил его в висок, отчего Эндрю отлетел к дальней стене в коридоре. Сильные руки Дрейка взяли его, сжимая тело Миньярда, словно он снова был ребенком, слабым и беззащитным. Эндрю не видел, но слышал его смех, противные слова над его головой. Он пытался вырываться, кажется, оставил ему пару синяков, расцарапал ему руки и плечи, но этого было мало. Они оказались в комнате. Эндрю не уловил тот момент, когда это произошло, но он точно запомнил, как его прижали к кровати. После всех этих лет тренировок, постоянных попыток стать сильнее этого урода, у него не получилось. Даже с тем опытом Эндрю всё равно ощущал себя ребёнком, тем мальчиком, который не смог дать отпор. ПРЕДАТЕЛЬ, ПРЕДАТЕЛЬ! – кричал громче ребенок внутри. Дрейк навалился на него всем телом, прижимая его голову к подушке одно рукой, а другой рвано и быстро снимая с него одежду. А дальше была боль. Эндрю пытался сопротивляться первые мгновения, но Дрейк этого просто не замечал. Эндрю сжался всем телом, из-за чего делал себе только хуже, но ему было плевать. Он презирал себя за слабость. «Он опять оказался сильнее тебя». Все его попытки, годы, что он потратил, всё ушло в мусорку столь быстро. Пусть он имел надежду, что этот человек больше никогда не появится в его жизни, он всё равно пытался доказать, что сильнее тех тварей, что прикасались к нему. Он обещал, что такого больше не повториться, что ему больше не будет больно, что больше никто и никогда не причинит ему эту боль. ПРЕДАТЕЛЬ, ПРЕДАТЕЛЬ, ПРЕДАТЕЛЬ! — звучал громче и чаще ребенок внутри Эндрю. Дрейк собственнически сжимал его бедра, оставляя синяки. Он оставил ощутимый шлепок, из-за чего Эндрю был уверен, что его вырвет и он будет мыться очень долго после того, как это закончится. Эндрю вцепился в изголовье, сжимая его до зуда в пальцах, просто потому что не знал, как ещё справиться с болью. Ему хотелось плакать, кричать, сопротивляться, злиться, но таблетки не давали ему это сделать. Противная улыбка против его воли самая расползалась по лицу. — Ты всё тот же не послушный мальчик, Эй-Джей, — сказал Дрейк ему на ухо манящим голосом. Дрейк любил тело Эндрю, без шрамов, с гладкими изгибами, намного меньше его самого. — Касс хотела бы с тобой увидеться, но я сделал это за неё. Знаешь, когда она только взяла тебя, она была так уверена, что справиться с тобой. Как было бы здорово, если бы мы были одной семьёй. Одной дружной семьёй. И Эндрю засмеялся. Он смеялся и смеялся, что усомнило его идею о плохом самочувствии, вызванным непринятием таблеток. Может, всё это побочка или слишком реалистичный сон? Хотя нет, он помнил лицо Лютера и этот разговор, заходящий на тему Дрейка и Касс. Эндрю был уверен, что убьёт его, заставит пожалеть о том, что он привёл этого монстра к себе в дом.* * *
Кевин ощущал себя странно в этом доме. Он ожидал чего-то такого по рассказам Ники, но не думал, что атмосфера будет такой удушающей для него. Дэй был вежливым, улыбался, отвечал на вопросы, если они были, но сам был где-то в другом месте. Он думал о прошлой игре, изучая её и примечая ошибки, которые он мог отработать с командой. Время для еды подходило к концу. Кевин уже съел свою порцию, когда Эндрю встал из-за стола и ушёл в дом. Лютер, протиснувшись через Кевина, ушёл следом за ним. Кевин знал, что разговор добром не кончится судя по тому, какие были отношения у Лютера и Эндрю. Кевину о них не рассказывали, он просто приметил их вид общения и предположил, что вряд ли такой человек, как Эндрю, мог бы быть по душе Лютеру и наоборот. Дэй решил не вмешиваться и позволить Эндрю побыть с ним наедине, но на всякий случай держал ухо в остро, чтобы, если вдруг он услышит звук удара, мог подойти вовремя. Мария продолжала разговор с Аароном и Ники, заглушая голоса Эндрю и Лютера. Кевин услышал обрывки фраз, что-то было связано с отношением Эндрю к его... брату? Кевин не понял этот смысл контекста. Он не думал, что отношения близнецов как-то заботят Лютера. Хотя может это было как-то связано с сегодняшним ужином. Вскоре голоса стихли. Лютер зашёл на крыльцо, выглядя довольным и расслабленным. Кевин подумал, что спор был выигран Лютером. — Где Эндрю? — поинтересовался Аарон. — Он ушёл побеседовать с одним человеком на второй этаж, — объяснил Лютер. — С кем? — тут уже Кевин заинтересовался. — Понимаете, идею ужина не совсем мы придумали... — начала Мария, но её реплика оборвалась на громком звуке из прихожей, будто кто-то выбил дверь. Все сразу встали с места и побежали к месту грохота. Кевин застыл, увидев Натаниэля в проходе. В его голове что-то перемешалось. Что-то произойдёт? Что-то уже происходит? — Где Эндрю? — с порога спросил в лоб Веснински. — Извините, но вы врываетесь в мой дом... — начал Лютер. — Прощаю, а теперь скажи, где Эндрю, — приказал Натаниэль. Он выглядел нервным, запыхавшимся и передёрганным. Его волосы были взлохмачены, а губа обкусана до крови. Когда Ники пришёл в себя, он нервно и с заиканием сказал: — Наверху, Нейт, Эндрю наверху. Натаниэль, словно и не видя никого перед собой, отталкивая всех от себя, побежал на второй этаж по лестнице, один раз споткнувшись. Кевин и Аарон побежали за ним. Дэй услышал, как Натаниэль шептал обеспокоенным голосом, будто сейчас заплачет, слова: «Нет, нет, нет, пожалуйста». От этого сердце Кевина забилось сильнее, готовое выйти из груди. Натаниэль на ходу проверил двери и остановился на той, что была закрыта. За ней было тихо, но почему-то от этого стало страшнее. Натаниэль выбил одним ударом ручку двери и стал долбиться в неё. Аарон помог ему с этим, не спрашивая зачем. Дверь с грохотом стукнулась об стену, открывая собой окровавленный вид. Кевин, увидев это, был уверен, что его стошнит от ужаса, который был в этой картине и в его груди.* * *
Сказать, что Натаниэль был расстроен и удивлён своим опозданием? Расстроен — да, удивлён — навряд ли. Он понимал, что не успеет, но всё равно надеялся. Билл спешил как мог, но этого было мало. Натаниэль разглядел вид Дрейка со спущенными штанами, сидящего на Эндрю, когда захотел убить Спира на месте. Аарон обогнал Натаниэля, хватая бутылку с подоконника и со всей силы заряжая Дрейку ей по лицу. Послышался звук битого стекла. Спир не успел даже двинуться, когда свалился на пол с громким стуком. Аарон бил и бил его по голове, пока Веснински укрыл Эндрю простыней. Но вид Эндрю… его побелевшие руки, неподвижное тело, словно он был мертв, и, если быть честным, Нил в это почти поверил. Он подбежал к Эндрю, садясь с ним рядом и натягивая на него простыню, прикрывая его голое тело. Он не видел Кевина, ему было всё равно на это. — Эндрю, — позвал его Натаниэль тихим голосом. — Эндрю, Эндрю, ты... Блондин вжался лицом в подушку, держась за изголовье мёртвым хватом. Рядом с кроватью лежала разорванная одежда, а белые простыни были окрашены в яркий красный. Эндрю смеялся, и этот смех не был тем, что слышал Нат на том банкете. Это было что-то другое, что-то более жуткое. Хотя может ему так только казалось. Он знал, он понимал это. К горлу подошёл ком тошноты, и Натаниэль подавил его, сжимая натянутую простынь сильнее. — Что-то тихо стало, — удивлённо заметил Эндрю. Он отпустил изголовье, разминая затёкшие кисти, и попытался сесть, опёршись руками в матрас. Когда же у него это получилось, он удивлённо посмотрел на Натаниэля. — Ох, Нил, ты пришёл прям на самое веселье, — засмеялся Миньярд. — Сильно спешил? На полу лежало окровавленное тело Дрейка, а Аарон с окрашенными в красный цвет руками смотрел на Эндрю с ужасом, но тот зациклил внимание на Веснински. Натаниэль сжал челюсти и покачал головой. Эндрю не стал его донимать и вместо этого, несколько раз сплюнув, попытался отдышаться. Его руки дрогнули, и Натаниэль не решался как-то прикоснуться к нему. — Нил, ты смотришь на меня, как на трупа, хотя по итогу труп здесь далеко не я, — посмеялся Эндрю. — Эндрю... — Я бы спросил, что ты здесь делаешь, да не до этого пока что. Натаниэль освободил одну руку от простыни и протянул её к лицу Миньярда, слабо касаясь его раненного виска. Эндрю схватил его за руку, сжимая в своей, Нил стиснул челюсти, чувствуя, как дрожит его тело, и Нил понял, насколько тому страшно. Он позволил ему держаться за себя и был готов на любые жертвы, если это спасет Эндрю от падения. — Эндрю... — позвал его испуганным голосом Аарон. — Эндрю, я не... Он... Эндрю перевёл внимание на Аарона. — Тише, тише, смотри на меня, — сказал он, сжимая руку Нила ещё сильнее. Он свободной и дрожащей рукой дотронулся до окровавленной футболки брата. — Тут всё залито. Что он с тобой сделал? — Это не моя кровь, — пояснил Аарон. — Не моя. Эндрю, он... Эндрю коснулся виска Аарона, как будто рассчитывал увидеть там такой же шрам, как у себя. — Он тебя тронул? — Он... Эндрю больно дёрнул его за волосы. — Отвечай. Он тебя тронул? — Нет, — ответил Аарон. — Я его убью. — Опоздал, — отозвался Натаниэль. — Теперь понятно, почему стало тихо. Но я не об этом. Где он? Ответа не последовало, так как к ним забежал Ники, оглядывая комнату, он метнулся к кровати с криком: — О боже! Тут все в крови и… ох, какой ужас, Эндрю, ты… Натаниэль выставил руку, ограждая его от Эндрю. — Приблизишься еще хоть на сантиметр — убью, — Веснински позволил просечься в его голосе столько угрозы, чтобы это дошло до каждого. — Заткнись, Ники, — прошипел Миньярд, морщась от его крика. В комнату в след за Ники зашел запоздалый Лютер. — Ох, Лютер, я так рад, что ты сам пришел ко мне и избавил меня от того, чтобы я к тебе спускался. А теперь скажи, как так получилось, что здесь оказался Дрейк? Помнится, ты обещал мне разговор с Касс. — Что здесь, во имя Господа… — Даже не вздумай спрашивать, тебе лучше знать. Тебе лучше знать, — со злостью повторил он. — Давай! Убеди меня еще раз, что из-за расшатанной психики я не понимаю, как выражается братская любовь. Сколько Касс взяла после меня детей? Шестеро! Как ты говорил? Она хотела подарить свою заботу кому-то другому? Как ты думаешь, сколько раз Дрейк мог оставаться с этими детьми наедине? Скольким из них он испортил жизнь? На этих словах Аарон посинел, а Ники выглядел так, будто ему дали под дых. Нат так и не увидел Кевина, скорей всего тот пошел вызывать скорую и полицию. Если и нет, то за него это наверняка сделает кто-то другой. Веснински недолюбливает копов, что только мягко сказано, но по случаю Аарона это необходимо. Парнишку могут посадить за убийство, если он, конечно, не докажет, что это было самообороной. — Значит, это случалось и раньше — Аарон сказал это тихо, будто боялся, что слова вдруг обернуться правдой, и уставился на брата, тот, в свою очередь, не удостоил его ответным взглядом. — Это уже случалось, и ты об этом знал. Ты знал, что он творит, и все равно привел его к себе в дом. — Это правда? — прошептал Ники, увядший на этих словах, как цветок, не в силах посмотреть на отца. Лютер молчал, не желая как-либо соглашаться или опровергать. Он открыл и закрыл рот, словно рыба. — Пошел вон отсюда! — вспылил на него Аарон. Эндрю засмеялся, когда Лютер, попятившись, спиной вышел из комнаты. Послышался вой сирен, и тут уже Нил вздрогнул. В этот момент Эндрю бросил на него беглый взгляд, отпустил его руку и, немного подумав, отцепился от брата. Эндрю потянул за черную ткань и под удивленный взгляд Нила снял свои повязки, оголяя предплечья. Взгляд Нила уцепился за шрамы на бледной коже Миньярда, и его дыхание на мгновение сбилось. — Спрячь их, — говорит ему Эндрю, протягивая повязки. — Копы не любят, когда плохие парни вроде меня носят оружие. Поскольку в карманы они бы не влезли, Нил перегнулся через матрас и запихал их между пружинным блоком и деревянным каркасом. Скользнул взглядом по лицам Ники и Аарона: ни один, ни второй ничего не заметили. Аарон неотрывно смотрел на дверь, будто ожидал увидеть там Лютера, а Ники хоть и сидел, вперив глаза в Эндрю, однако, судя по его выражению, был далеко не здесь. — Эндрю… — попытался Нил. — Сделайте одолжение: помолчите все, — попросил Эндрю.