Давай будем как звёзды?

— Где он? — послышался знакомый голос с кухни. Эндрю лежал на диване, свесив ногу и согнув руку под голову. Постукивая пальцем ритм какой-то музыки себе по животу, он думал, что, наверное, сходит с ума. Он ощущал себя парящим, не земным. Все казалось таким помутняюще смешным. На самом деле прошло не так уж много времени с того момента, когда Эндрю хотелось разбить раковину в ванной комнате, потому что посчитал хорошей идеей пропустить дозу таблеток вечером. Потому что все события, замазанные эффектом лекарств, вдруг стали не просто смехом. Эндрю казалось, еще утром, что ему больно, что ему противно, но это оказалось легким парфюмом по сравнению с тем ядом, который проник в сознание Эндрю в трезвом виде. Руки Дрейка больше не были иллюзией, слова Лютера, неожиданное появление Нила, испуганное лицо Аарона, его глаза, наполненные ужасом от содеянного. Все стало таким чистым, все еще с легкой дымкой от лекарств, но реальным и таким, какое оно есть, будто неотредактированным фото. Эндрю больше не совершал ошибки. Он знал, что ему нужно будет время, чтобы замазать внутренние раны, насколько это возможно. До этого времени он не будет экспериментировать. — Эндрю? — тихий, далекий от правды голос. Кто-то присел рядом с Эндрю, смотря на него этими глупыми глазами, полными любви. Ты мираж, думает Эндрю. — Ты задолжал мне ответов, — со смешинкой, но все так же равнодушно отозвался Миньярд, поворачивая голову, чтобы посмотреть в глаза голубого цвета. Нил выглядит помятым и сонным. На нем надета черная кофта с длинными рукавами, заправленная в серые джинсы. Этой ночью его в доме не было, но и уезжать бы он не стал. Значит, он ночевал в другом месте. Эндрю нужны были ответы. Как он узнал? От кого он узнал? Как его выпустили из Гнезда? На чьей машине он приехал? Или он приехал на общественном транспорте? — Ты был не в том состоянии, чтобы я тебе все рассказал. — Не оправдывайся. Нил нахмурил брови. — Я видел в твоей позе боль, а твои глаза были такими, словно ты… — Нил оборвал себя, проглатывая не высказанные слова. — Словно я — что? — посмеялся Эндрю, садясь прямо. Нил смотрел на него странным образом и молчал какое-то время, обдумывая что-то. В конце концов, прикусив губу с внутренней стороны, он на одном дыхании произнес: — Будто ты хорошо орудуешь с этим. Улыбка Эндрю спала. — Я хорошо орудую с этим. — Ты можешь врать себе, но меня ты не обманешь. Эта фраза вызвала злость в Миньярде. — Заткнись. Нил покачал головой: — Эндрю… Эндрю приложил ладонь к его рту, недостаточно близко, чтобы прикоснуться, но так, чтобы заставить Нила замолчать. Нил знал, что Эндрю не справляется, он видел боль в его движениях, видел боль в его глазах. Он читал его досконально, словно изученное наизусть поле. Эндрю это взбесило, он не хотел быть чьей-то сраной головоломкой и предметом наркомании. Люди — это игрушки Эндрю. Каждый из них — его личный пазл, но не наоборот. — Что сказала Би? — спросил шепотом через время Нил, нежно убирая бледную руку Миньярда. Тот в ответ отдернул ее. Никто не может быть с ним нежным. — Сначала ты ответишь на мои вопросы, а потом, так уж и быть, я дам ответ на твои, — спрятав руку под свою ногу и улыбаясь своей наркотической улыбкой, хоть и сам он был далеко не в хорошем настроении, произнес он. — Как ты узнал? — не дав что-либо сказать, спросил он в упор. Нил боролся с чем-то у себя в голове, эта борьба была так ощутима, что Эндрю невольно захотелось прикрыть Нила от демонов в его голове, с которыми тот сражался, но эта битва была Миньярду неподвластна. Вскоре Нил все же пересилил себя, и его последующие слова не понравились Миньярду: — Я узнал до начала ужина, от Рико. Эндрю, он подстроил это из-за меня, это моя вина, я не должен был… Эндрю вытащил руку из-под ноги и положил его на затылок Нила, сжимая его пальцами. Только сейчас он заметил, как трясло Нила. — Тихо, — прошипел Эндрю, — успокойся. К великому несчастью это не помогло. Нил замолчал, но трясти его не перестало. Он просто затолкал всю боль внутрь. Эндрю хотел не этого. Осознав свою ошибку, он попытался загладить ее, беря лицо Нила в ладони и приближая к себе. — Рико просто капризный ребенок, который пытается заполучить игрушку грязными способами. — Нет, — покачал головой Нил и произнес совсем тихо: — Он приревновал, — горько посмеялся он. Эндрю завис, и с его лица временно спала улыбка, несколько секунд он просто смотрел на Нила, пытаясь осмыслить услышанное. Если Рико ревнует, то это значит, что он… Нет, блядь, Эндрю отказывался верить, что такое дерьмо может любить. Даже если может, Эндрю не может представить, как хуево Нилу терпеть его. Этот придурок насиловал его, пытал, спускал на нем свою злость и при этом до сих пор считает, что он достоин возможности любить. Нет, это не может быть таким. Эндрю надо было убедиться, что Рико приревновал именно из-за чувств. Хотя он не мог назвать это таким. — Что он сделал, когда ты вернулся с Рождественских каникул? — спросил Миньярд. Нил не ожидал такого вопроса, поэтому секунду-другую завис. Очевидно, он вспомнил события поле каникул, и они не вызвали у него приятных ощущений, потому что его глаза потемнели. В любой другой раз Нил бы не раскололся, но в этот раз он задолжал ответов для Эндрю. И Эндрю знал, что тот расскажет. — Мы поссорились из-за… из-за того, что он сказал… — Нил не мог выдавить из себя слова. Эндрю точно не знал, что тому мешало — стыд или страх от воспоминаний. — Нил, сосредоточься, что он сказал? — настойчивее спросил Эндрю, вновь улыбаясь, и погладил пальцами его лицо, массируя основание его черепа. Его жестокая ухмылка не сочеталась с его нежными прикосновениями, какими он всеми силами пытался сделать. Он не был создан для нежности, ну а Нил никогда не заслуживал грубости, поэтому Эндрю пообещал себе, что научится быть нежным ради него. Нил поминутно успокаивался, тая под прикосновениями Эндрю. Он обхватил запястья Эндрю, целуя его в ладонь. В конце концов Нил набрался достаточно смелости, чтобы заговорить. Он вдохнул большое количество воздуха и выдохнул, опаляя горячим дыханием, в руку Эндрю. После этого он сказал: — Будто бы я настолько шлюха, что мне нравится, когда меня касаются, раз я позволил это сделать тебе. И добавил: — И что он делает мне одолжение, трахая меня, потому что к моему отвратительному телу никто в жизни не прикоснется. Внутренности Эндрю сжались, и его улыбка, наконец, спала, больше не поднимаясь. — Ты же знаешь, что это не правда. Нил молчал, и тогда Эндрю захотел ударить его, если бы это имело смысл, если бы это хоть что-то исправило. Они повязли в дерьме, и Эндрю не знал, как выпутать Нила из этого. Он не знал, как защитить Нила от Рико и от самого себя. Эндрю знал, что сейчас наибольшая проблема грозит для Нила — это он сам, его демоны, съедающие его изнутри. — Я знаю, что это не правда, — прошептал Нил через время. — И я до какого-то момента времени не думал об этих словах, но мой мозг — та еще тварь. Эндрю погладил его по затылку и кивнул — мол, он все понимает. Он действительно все понимает, потому что знаком с этим как никто другой. И это почти угнетает. Общего у Нила и Эндрю, как оказалось, намного больше, чем подозревал изначально Миньярд, что было только плохо, так как сам Эндрю не знал, как с этим бороться. — Я высказал Рико все, что думаю о нем, и поплатился за свои слова, — договорил Нил, его глаза еще сильнее темнели при воспоминаниях о том дне. — Зачем тебе надо было это знать? — Хотел убедиться, что моя догадка правдива. Нил горько усмехнулся: — И как, убедился? Эндрю не ответил. — Где ты ночевал? — спросил Миньярд более тихо. — В доме тебя не было. — Я спал в машине Билла. Эндрю выгнул бровь, задавая немой вопрос. Нил объяснился: — Бывший охранник, который работал у нас в Гнезде. Часто выпускал меня ночью из общежития. Когда меня поймали за этим, его уволили. — И ты попросил его подвезти тебя, думая, что он тебе поможет? — Он был единственным, кто мог это сделать. Так или иначе, он помог. Он остался со мной до утра, позволив мне переночевать в его машине. Сейчас он уехал. Эндрю обдумал это и кивнул самому себе. — Как тебя выпустили из Гнезда? — почти сразу спросил он. — Рико. Ему было смешно понаблюдать за моими попытками тебя спасти. Он хотел, чтобы я… чтобы я увидел тебя в таком состоянии. — И ты решил пойти у него на поводу? — Ты считаешь, что для меня лучше было бы остаться? Даже не попытаться? — Ты знал с самого начала, что этого не избежать, иначе бы Рико тебя не отпустил, ну или не сказал об этом так рано. Он просто хотел, чтобы ты помучился, почувствовал вину за это и больше не сближался со мной. Что ты, как я думаю, и сделаешь, да? — Я… — Ты придурок, Веснински, думая, что мне не все равно на выходки Рико. — Я не хочу, чтобы ты страдал. — И поэтому дашь заднюю? Уйдешь, подчинишься ему, потому что ты больше не хочешь сражаться? — Потому что от этого больно тебе. Я не хочу, чтобы тебе было больно, Эндрю, — покачал головой Нил. Эндрю убрал от него руки, и его голос дрожал от злости, когда он прорычал: — Тогда проваливай отсюда. — Эндрю… — Я не буду продолжать слушать, как ты волнуешься за меня, я не буду слушать этот лепет труса, Натаниэль. На этом имени Нил опешил. Его лицо сначала удивилось, а потом резко окаменело, а эмоции, которые были только мгновение назад, но уже кажется так давно, в его голубых глазах теперь исчезли. Он встал с пола, возвышаясь над Миньярдом, и молча ушел, оставляя Эндрю одного. Всего одного имени хватило, чтобы все закончилось. Всего одно имя разрушило мост между ними, который они сцепили вместе. И Эндрю думал, стараясь не обращать внимания на боль в груди, что, должно быть, это к лучшему.