Кошки-мышки.

Ты можешь смело считать себя чертовым везунчиком, если на свете есть человек, который, лишь услышав твой голос по телефону, сразу же скажет — Приезжай, я залижу все твои раны. Даже если это произнесено с усмешкой и явным сексуальным подтекстом, всё единно. Если есть такой человек, то ты вытянул счастливый лотерейный билет из бочки с дерьмом, приятель. — Сколько мы вместе? Пять лет? — Без малого, шесть. — А я до сих пор прибегаю к тебе, когда мне нужно потрахаться или поныть. И как ты меня терпишь? — А зачем ещё нужны друзья? Далеко внизу простирался город, тысячи огней и почти четыреста тысяч спящих и бодрствующих душ. Немного, в сравнении с Чикаго, к примеру, или Нью-Йорком. Отсюда, с балкона пентхауса самого высокого здания в городе, озеро дрожащих огней под ногами выглядело по истине захватыющим дух. Это его город, его мир, со своими проблемами и возможностями, рамками и устоями, давящий ответственностью. А ведь он, изначально, на всё это не подписывался. Единственным желанием всегда было жить где-нибудь в горах, в уютной хижине и контролировать только их с Сэмом крошечный мирок. Устал, чертовски устал. Не физически, телом он крепок и вынослив. Душой. Как будто ей сотни жизней и каждая несёт в себе груз обязательств, часто непомерный. Старший, этим всё сказано. Дин бросил взгляд на мостовую. Как это просто, сделать шаг и уйти в блаженное небытие. Он давно не верил ни в Бога, ни в дьявола ибо понял одно — там нет ничего И это прекрасно, это свобода! Если бы не Сэм. — Пойдём внутрь, холодно. — Кроули плотнее запахнул полы алого махрового халата, доходившего ему до пят. — Простудишься. Выпьем чего нибудь. Выпить, а вернее напиться вусмерть, первое желание, возникшее у Дина после сногсшибательного контраргумента брата. Точнее, второе. Первым было съездить тому по морде, и хорошо, чтоб с ног долой. Сдержался, впрочем, как и всегда. Принял единственно верное, в данном случае, решение - свалить. Что он и сделал, старательно игнорируя виноватые щенячьи взгляды. Уже в городе, набрал Кроули, чтобы сказать, что не приедет, а напьётся где нибудь в укромном уголке до состояния мокрой тряпки. Но, умница-любовник считал его моментально, ещё до того, как Дин произнёс хотя бы пару слов. Внутри огромной гостинной было уютно и тепло, пахло хорошим алкоголем и благовониями. Горел камин. И гость, блаженно выдохнув, утонул в низком, бархатном диване. Полы песочно-золотистого, под цвет кожи, пушистого халата, разошлись, обнажив сильные ноги, Дин небрежно запахулся. — Я в нём как голый. — Так и задумывалось. — лукаво улыбнулся Кроули, приподнимая одну бровь. Дин уловил немой вопрос и нахмурился. — Не хочу снова ныть. — Тогда просто расскажи. — хозяин подошел к небольшому бару и налил напитки. Себе скотч, Дину сухой мартини. Который тот позволял себе только здесь, ибо считал слишком дамским, чтобы пить его на людях. Уселся в кресло напротив, чтобы видеть лицо и не пропустить ни одной недосказанности, которыми Дин частенько грешил. Слова словами, их может и не быть, но хорошо изученная годами мимика поведает о многом. - И ты бы видел эту картину! — завершал повествование Дин, отчаянно жестикулируя. Конечно, утаив пару щекотливых моментов, касающегося его самого. - Развёл руки в стороны, свесил голову, сама обреченная покорность. Ну, чистый Иисусик. — он сморщил веснушчатый нос, безуспешно борясь с раздраженим. — Только тернового венца не хватало. Кроули, внимательно слушавший и не упустивший ни единого ньюанса, даже то, что Дин чего-то не договаривает, задумчиво гонял кубики льда по дну бокала. — Его можно понять. — Вот, - Дин скрестил руки на груди и насупился. - ты сейчас совсем не помогаешь. Его собеседник хохотнул. — Ну прости. В своё оправдание могу заметить, что всегда стараюсь рассматривать проблему с точки зрения над ней. — он помолчал. — Вы его похитили, держите в заточении, пытали, насиловали. Снова прости, но давай называть вещи своими именами. Согласия на сексуальные игры он не давал. Так что, ничего удивительного, ангельские глазки пытается выжить любой ценой. — Так ты думаешь… — Конечно. Всё это шоу было устроено с единственной целью — заявить тебе, при Сэме как свидетеле, что кончать с собой он не собирается. Дабы предотвратить все попытки с твоей стороны инсценировать его смерть. — Хм… а какова вероятность того, что пришёл бы кто-то один из нас? — задал вполне логичный вопрос Дин. Кроули отпил и кивнул. — Пятьдесят на пятьдесят. А он мне нравится, быстро думает и ориентируется по ходу действа. А вот обморок был настоящим, скорей всего, и в планы не входил. Дин пыхтел как паровоз под парами. — Ну не злись, душа моя. В конце концов, на него нам плевать. А вот Сэм, другое дело. Тут Дин был полностью согласен и пыхтеть почти перестал. Сунул мизинец в бокал с мартини и задумчиво слизнул влагу. — Что? — Мы беседуем или ты меня соблазняешь? — Прости. — Так вот. Сэм… — Кроули снова хотел извиниться, но передумал. -… громадный, избалованный ребёнок. — Не сказал ничего нового. — буркнул Дин. — Этот его финальный аккорд лишь неумелая попытка доказать тебе и себе самому, что он достаточно взрослый, чтобы принимать решение самостоятельно. И к шантажу не имеет никакого отношения. Так что, можешь не волноваться. Дин хмыкнул. Вот уж нет. Он никогда не перестанет волноваться обо всём, что связано с братом. Так уж он устроен. Кроули задумался на мгновение, не замечая скепсиса в лице собеседника. — Сэм дублицирует тебя на подсознательном уровне и ему нужен человек, по отношению к которому он сможет вести себя так же, как ты ведешь себя с ним. — То есть, любить до умопомрачения? Это мне совершенно не нравится. — Дин хмурился ещё больше. И если бы Кас умел читать мысли, он ощутил бы себя сейчас валяющимся в сточной канаве. Где свора бродячих псов терзает его ещё теплое тело. Кроули удивленно вскинул голову. — Ни о какой любви речи не идет. Покровительствовать и оберегать. — Мог бы попросить хомячка. Или морскую свинку. — пожал плечом Дин, всё ещё не убеждённый доводами. Кроули с благодушным видом пропустил его реплику мимо ушей. Ещё один ребёнок, что с него взять. — Кто знает, может этот человек, в конечном итоге, поможет вам обоим обрести душевную свободу? — Меня то от чего освобождать? — От тотального контроля над братом, который тебя тяготит. Контроль, безусловно, не Сэм. Извини, конечно, что я так прямолинеен. — и не дождавшись ответа, Кроули продолжил. — Если тебя волнует, а тебя это не может не волновать, то ты для Сэма всегда будешь на первом месте. Ты для него идеал и любовь всей жизни. — и глядя в посветлевшие глаза Дина, удовлетворённо добавил. — Если возникнет вопрос, ты или пленник, Сэм, нераздумывая, выберет тебя. — И что мне делать? Как вести себя? — Отпустить, хотя бы немного, бразды правления. И дать брату… — Наделать ошибок. — Почувствовать себя взрослым. — покачал головой Кроули и вздохнул. — Учитывая обстоятельства, полностью не контролировать ситуацию не получится. Просто наблюдай со стороны, не наставляя и не вмешиваясь, пока он сам не попросит. Люби его и всячески поддерживай. В любом случае, это будет хорошим уроком для Сэма и выводы он сделает правильные. Ибо, далеко не дурак. — Кроули допил, отставил бокал и вывел резюме.  — Убрать ангелочка мы всегда успеем, если что-то пойдёт не так. Вполне возможно, Сэм быстро наиграется и решение будет очевидным. И чем быстрее это произойдет, тем для нас замечательней. Так что, лучше всего не мешать и относиться к ситуации как к способу взросления твоего брата. То есть, без лишних эмоций. — А если он начнёт им манипулировать, как чертов, мать его, Бенни? — Обязательно начнёт. Таковы любые отношения. Разница в способах, целях и степени давления. Но, у нас уже есть опыт, упокой бес душу Бенни, мы будем настороже. — он едва заметно нахмурился. — Сейчас же, самый лучший для тебя способ показать свою любовь брату, это воспользоваться его же уловкой. Настала очередь Дина приподнять бровь в немом вопросе. — Поступить, как поступил он, придя от Энджелза к тебе. Держу пари, Сэм это оценит по достоинству. — Ты меня выпроваживаешь? — игриво прищурился Дин. — Позже. Пока что, я предлагаю тебе следующий раунд. Первое, что Дин увидел, выйдя из сквозного лифта, ведущего в холл нижнего этажа прямо из пентхауса, это листающего журнал своего водителя и телохранителя в одном лице. И удовлетворённо отметил безупречно выбранную дислокацию, в углу, чтобы видеть сразу всё помещение. Предпочтя стул, в качестве плацдарма, низкому креслу, стоявшему тут же. Это позволяло максимально быстро прийти в боевую готовность в случае необходимости. Всё же, не зря он ему столько платит. Высокий, тонкий и изящный как барышня, Стив вполне мог сойти за изнеженного плейбоя. Если не знать его историю. По крепости тела и духа он мог бы сравниться с круповской сталью. Будучи совсем юным, прошел войну, и в самом ее конце попал в плен к японцам. Там выучился премудростям ведения рукопашного боя. Ему повезло, он выжил, а талант данный свыше, был оценён сынами микадо сполна. Его обучили и позволили уйти. Уникальный случай. Далее, несколько лет в спецслужбах, и у Дина один из лучших телохранителей Штатов. — Сэр? — Едем домой, Стив. Бросив шляпу на сидение, Дин не спешил снимать пальто, машина за полночи изрядно остыла. Только тронулись, Стив включил обогрев и приятное тепло коснулось ног, побежало вверх, и вскоре босса разморило. Всё-таки, Кроули умница! Мысли вяло крутились в расслабленном теплом и недавним сексом мозгу. Не то, чтобы Дин услышал что-то, о чем не думал или не понимал сам, ему нужно было знать мнение человека, которому он доверяет и который никогда его не подводил. Но, свежие мыслишки Кроули, безусловно, подкинул. Край губ дёрнулся в лёгкой усмешке. Ангелок, однозначно, с мозгами, но и в его продуманной стратегии есть изъян. А именно, вероятность несчастного случая с летальным исходом. Можно, к примеру, упасть с лестницы и сломать себе шею. Случайно. Как вариант. Правда, для того, чтобы с нее упасть, на неё надо подняться, а это значит, что пленника придётся выпустить из подвала. Дин распахнул пальто, становилось жарко. Думается, ждать долго не придётся. В конце концов, трахаться на узкой, жёсткой кровати, на полу или стоя, учитывая приличную разницу в росте, не очень то удобно. А его братишка весьма неравнодушен к комфорту. Из блаженной полудремы его вывел тихий голос. — Приехали, сэр. Глядя в след удаляющейся в гараж машине, Дин вдохнул полной грудью морозный воздух. С наслаждением отметил, что мысли его из истерично мечущейся в поиске выхода макаки, превратились в размеренно движущегося в выбранном направлении, невозмутимого слона. Брат спал сном праведника. Дин бесшумно разделся и скользнул под одеяло. Принюхался. От Сэма чуть пахло алкоголем, и это всё. Хмыкнул, осторожно укладываясь рядом. После устроенного шоу, совсем не удивительно, если Сэм ещё долго будет ходить вокруг да около вожделенной задницы, не решаясь на какие-либо действия. Уж Дин то знает, каким робким может быть его братишка. Сэм открыл глаза и уткнулся взором в светлую макушку. Поза, давно ставшая для них привычной. В девяноста процентах случаев Сэм просыпается именно так, с братом, полулежащим сверху, сопящим ему в шею, обнимающим рукой поперёк груди, и само собой, закинувшим ногу ему на бедро. Люблю, защищаю, храню. Даже во сне. Даже сейчас, после всего, что случилось, после совершенно свинского твоего поведения!  Ничего не изменилось, я по прежнему люблю тебя, Сэмми. У Сэмми тут же защипало в носу, он тихонько шмыгнул и стал аккуратно выбираться из-под тяжёлого, горячего тела. — Сэм, какого хрена? — сонное бормотание. — Спи, ещё рано. Дин повернулся на бок, обнял подушку и засопел, а Сэм потихоньку снял со спинки стула его пиджак. Парфюм Кроули он не спутает ни с чем. Слезы обиды навернулись на глаза, ревнивая сучка внутри хотела было взять верх, но здравый смысл победил. Тем ценнее, что не остался ночевать. И младший, поддавшись теперь уже чувству благодарности, снова шмыгнул носом. Не потребовалось особых усилий, чтобы панель в голове Сэма под названием "Женушка" переключилась с тумблера "Конец света", на "Приготовить что нибудь вкусное для родного-любимого". Первый блин вышел комом, в буквальном смысле. Сэм плюхнул отвратную массу в мусорное ведро, протёр салфеткой сковороду и вылил туда свежую порцию теста. Позади раздался шорох. Тумблер в одно мгновение перескочил в режим "Провинившийся младший брат". Не оборачиваясь, чтобы Дин не увидел его накопившие влагу глаза, произнёс. — Доброе утро. Дин не был бы Дином, если бы не считывал настрой брата по выражению его спины. — Сэмми. — тихий, полный нежности голос, и плотина прорвалась. Плечи задрожали, слезы хлынули потоком. Миг, и Дин уже рядом. — Эй, ты чего? — развернул брата к себе. — Ну вот, ревёшь как девченка. — Дин, я… — Тсссс, ничего не говори. — взял в ладони лицо и трогательно приподнявшись на носках, собрал губами солёные капли. Что заставило Сэма зарыдать ещё пуще. Он уткнулся лицом Дину в плечо и дал волю чувствам. — Ну хватит, хватит… — свободной рукой поглаживая вздрагивающую спину, Дин аккуратно перевернул блин на сковородке. — Я такая свинья. - сквозь рыдания бормотал Сэм — Ну, во первых, не свинья, а только поросёнок. Во вторых, я тебя люблю. И в третьих, давай уже дожарим эти чертовы блины. Я есть хочу! Следуя душевному порыву, Сэм сграбастал брата в медвежьи объятия так, что тот задохнулся. — Прости меня. Сам не знаю, что на меня нашло. — Ты был на нервах. Проехали. — Дин деликатно двинул плечом. — Отпусти меня уже, я никуда не денусь. Медведь ослабил хватку. — У тебя нос как слива. Дуй в ванную и умойся. А я займусь готовкой. — и сам, уже в который раз, мысленно похвалил Кроули за тонкое чутье. Не вернись он ночью домой, Сэм бы сейчас сучился по полной и процесс примирения занял бы куда больше времени и усилий. — Что там… наш гость? — Дин аккуратно, чтоб не порвался, поддел лопаткой последний блин и уложил его поверх внушительной стопки собратьев. Кинул сверху кусок масла и подумал, не слишком ли резко он перевёл пленника из разряда "Этот чертов коп" в категорию  "Добро пожаловать"? Брат сделал вид, что ничего не заметил. — Не знаю. Я ещё не спускался. Вчера принёс ему ужин, так он спал. — пожал плечами Сэм. Полуравнодушно, молусмущенно, полунаигранно. — Вроде нормально. — Оттащи ему блины. — Можно? — Нужно. Я думаю, его на тосты уже с души воротит. Бросив ломать голову над причиной столь кардинальной смены позиции брата по отношению к пленнику, Сэм спустился в подвал и зашёл в закуток, поставил на стол поднос и включил экран. В следующую секунду отшатнулся и с проклятиями рванул к камере. — Какого чёрта ты делаешь?! — рявкнул, распахивая дверь. Вздрогнув, Кас обернулся. Такой трогательно-беззащитный в огромной майке Сэма и чуть менее огромных штанах Дина, босой и взъерошенный. Уютный, как чертовски мягкий и чертовски плюшевый, синеглазый мишка. Мишка, который затеял что-то недоброе. И вскрикнул, ибо от резкого движения, и без того шаткая конструкция мелко завибрировала под его ногами, выронил веревку. Вскинул руки в стороны, боясь вдохуть, балансируя на самых кончиках пальцев. Застыл так, неловко, едва удерживаясь на покосившимся стуле, уже съехавшим ножкой на самый край стола и продолжающим движение. По-детски наивную растерянность видит Сэм в его глазах, когда, точно в замедленном кино, Кас начинает падать. Пять футов не такая высота, чтобы убиться, но иногда и этого бывает достаточно. Особенно, когда приземление твоё несомненно придется на металлическое изголовье кровати с выступающей фигурной хренью поверху. Вопреки дурному предчувствию и пониманию, что вряд ли успеет, Сэм вскрикивает и делает отчаянный рывок, чтобы поймать, схватить, удержать. Но, леденящий душу хруст сломанных рёбер опережает его. И Сэм видит Каса, тряпичной куклой стекающего на пол. Как в кино, как в ужасном, сюрреалистичном кино. — Господи, нет, нет… — сдавленно шепчет Сэм, проезжая коленями по полу. Сжимает безвольное тело, приподнимает голову, убирает со лба волосы, касается щеки. — Дыши, прошу тебя, дыши… — голос его срывается. Но, тщетно, Кас не дышит. Тело его конвульсивно вздрагивает, из приоткрытых губ толчками льётся чёрная кровь, стекая потоками на грудь, и рисуя на майке узоры чудовищно-нелепой смерти. А широко распахнутые глаза его, увы, пусты и недвижимы. Он мёртв. Раскачиваясь как в дурмане, Сэм прижимает к себе тёплое, бездвижное тело. Лёгкие его окаменели, кажется, он больше никогда не сможет вдохнуть и только пульсом в мозгу — как же как… как же так… — Сэмми, какого чёрта? Твою ж… В то утро Кас проснулся в замечательном расположении духа. По шкале от одного до десяти, где первое это полное уныние, а десятка — восторг, граничащий с идиотизмом, примерно где-то между семёркой и восьмью. Немного досаждало все то же желание трахаться, ну да он уже привык. Вздохнул, навряд ли ему в ближайшее время что-то обломится, после вчерашнего концерта. Теперь Сэм ещё долго не отважится на какие либо решительные действия. Снова вздохнул, но, чем черт не шутит? Принял все полагающиеся водные процедуры. В горячем душе возникла идея, послать все к дьяволу и вздрочнуть, но он прогнал ее, мерзавку, прочь. Побрился электробритвой Браун. В первый раз, пока разобрался как работает, чуть не свихнулся. Натянул, уже успевшие высохнуть штаны и майку, вышел в комнату. Чем бы заняться в ожидании завтрака? Да вот, хотя бы попробовать каким-то образом прикрепить к стене ходившую ходуном здоровенную, книжную полку. Давно уже грозившую грохнутся посреди ночи на пол и прикончить постояльца посредством сердечного приступа. Оценивая масштабы угрозы, Кас осмотрел поле деятельности с одной и с другой стороны. Так и есть, левый верхний гвоздь вылез из стены и держался, мягко говоря, на соплях. Высоко, почти под потолком. Да и как его забьёшь? Никак! А вот привязать полку к решетке воздуховода, расположенной как раз над нею, должно получиться. Он подтащил стол. Всё равно не достать. Огляделся, и взгромоздил сверху стул. Нырнул под кровать, повозился и вылез с верёвкой от костюма монаха, вот и пригодилась. Перебросив её через плечо, взялся штурмовать Эйфелеву башню собственного производства. Уже на полпути понял, что затеял мероприятие не по силам, ибо голова после вчерашнего обморока все ещё кружилась. Но, отважные мышата не сдаются! Кас вскарабкался на стул, стянул с плеча верёвку и встал на цыпочки. — Какого чёрта ты делаешь?! — громыхнуло за спиной. Он резко обернулся, комната сделала изящный пируэт, башня под ногами уехала в сторону, и Кас понял, что падает. И падает очень нехорошо, грудью на металлические выступы спинки кровати. Приняв ситуацию за неизбежность, закрыл глаза и выставил перед собой руки. Будь, что будет. В это же самое время Сэм, сделав нечеловеческий по скорости рывок, подскочил и перехватил Каса в полёте. Мощно дёрнул на себя, крутанулся, сменив траекторию падения, и грохнулся на спину, сжимая в крепких объятьях добычу. Кас с размаха въехал лицом в грудь своего спасителя. Аж из глаз брызнуло! Стул отлетел в сторону и шваркнув о стену, развалился на куски. Какое-то время они лежат неподвижно. Кас, не в силах поверить, что не только не убился, но даже почти не покалечился. Нос не в счёт, хоть и болит, а голова от удара кружится ещё больше. Сэм, понимая, что чудовищные игры его разума не что иное, как следствие душевных мук, терзавших его остаток вечера и первую половину ночи. Поймал, я его поймал! А мог и не успеть! В то время, как душа Сэма ликует, празднуя победу, Кас наливается злобой. Последним поворотом ключа, освобождающим из темницы его внутреннего демона, служит короткий, самодовольный смешок, вылетающий из уст Винчестера-младшего. Идиотская ситуация! Если бы не голова, он сумел бы вывернуться. Неизвестно как, но сумел бы! А теперь, извольте оказаться в роли беспомощной принцессы, спасённой отважным рыцарем. Как унизительно! А он ещё ухмыляется! — Пусти! — хрипит Кас. Огромные лапы вжимаются в спину, не давая нормально вдохнуть. Безрезультатно. Он подключает мышцы, пытаясь вырваться. Со стороны эти барахтанья выглядят наверняка забавно. Но, ему самому ни капельки не смешно. Отчаявшись, Кас применяет совершенно не мужественный приём. — Пусти! Больно! Срабатывает. Тем более, что в следующий момент становится действительно больно, он ударяется коленом об пол и вскрикивает. Этот ньюанс добавляет ему ещё, как минимум, фунта три злости. Он резко отталкивается и оказывается сидящим, на словно сделанном из тугого каучука, животе. Голова гадко кружится, из носа течёт по губам и капает алым на рубашку, по идиотски улыбающегося снизу, Сэма. Коснувшись носа, Кас видит темную кровь и адреналин окончательно рвёт ему голову. Той же окровавленной рукой, сжатой в кулак, он со всей возможной силой бьёт своего спасителя по лицу. Гулкий стук затылка об пол, и он бьёт снова и снова, пока на губах Сэма не выступает кровь. Слышится слабый, болезненный стон, срабатывающий как условный сигнал. Тестостерон с рёвом выхватывает пальму первенства и сносит все к чёрту, сливаясь с бушующим собратом. Не отдавая себе отчёта и следуя лишь сиюминутному желанию, Кас припадает к разбитым им же самим губам. Слизывает, мешает кровь со своей, мысленно отсылаяя к праотцам все знаки жестокой реальности. Сейчас он хочет именно так. Становится ещё безумней, когда Сэм голодно отвечает, ибо голова Каса делает кульбит и наотрез отказывается работать. Одной рукой, вот она — привилегия длинных конечностей, Сэм без труда дотягивается до кровати и стаскивает постель на пол. Нежно прижимает Каса к себе и делает легкий переворот, акккуратно укладывая его на мягкое. Сам оказывается сверху, а Кас в теплом и уютном коконе его объятий. Ему кажется, что Сэм абсолютно везде, он обтекает, обволакивает, укутывает собой, его много и в тоже время, чертовски недостаточно. Обожжённая спина, под их общим весом, ощущается колко, но эта боль лишь добавляет остроты. Мало, этого мало! Кас разводит ноги и закинув пятки на зад Сэма, вжимает его бёдра в свои. Они толкаются членами и Сэм рвано выстанывает ему в губы. Здравый смысл Каса ещё жив, где то там, далеко, глубоко в мозгу. Он вопит исчезающим эхом. - Ты ведешь себя как дешёвая шлюха! - и уходит, посланный по конкретному адресу. Чтобы тут же вернуться, ибо от двери раздаётся громоподобное.  — Сэмми, какого… Черт бы побрал твоего брата, Сэм! Прошло всего несколько минут, как братец отправился к пленнику. Внезапно, снизу приглушенно доносится его возглас, а потом отчаянный вскрик. И Дин срывается с места как ошпаренный. Длинный коридор, пара лестничных пролетов, и он задыхается у распахнутой двери в камеру. — Сэмми, какого чёрта? Твою ж… Дин ожидал увидеть что угодно, но не голые пятки Каса, вжимающиеся в задницу, лежащего на нём, стонущего брата. Закусив губу, чтоб не прыснуть, Дин тихонько прикрывает дверь. Секунду-другую мается сомнением, а затем уверено направляется к лестнице. Он совсем не удивился бы, узнав, что эти двое, так занятые друг другом, его даже не заметили. — Давай, всё-таки, смоем кровь. — тихо произносит Сэм, касаясь лбом лба Каса. — Тебе неприятно. — Мне приятно, но я предпочту чувствовать твой вкус, а не вкус нашей с тобой крови. Румянец смущения расцветает на щеках ангела нежными розами и Сэм умиляется. — Прости. — Кас и вправду готов провалиться сквозь землю. Главным образом из-за того, что потерял голову и дал волю рукам. А потом уже из-за старшего, припершегося так не вовремя. Но, ему сейчас, по большому счету, всё равно, смотрит Дин или нет. Сэм приподнимается и тянется к ночнику, верхний свет гаснет и комната погружается в полумрак. Кас благодарен, теперь не видно его горящих щёк, да и заниматься любовью при ярком свете некомфортно. Даже если твой партнёр уже видел тебя во всех деталях. Сэм возвращается с влажным полотенцем и застаёт ангела отрешенно сидящим на пятках. Опускается напротив, и аккуратно придерживая его за подбородок, промокает уже начавшую подсыхать кровь на лице. — Спасибо. — выдыхает тот. — Пустяки. — За то, что спас меня. Было бы глупо, сломать себе шею, свалившись с пяти футов. — А, это всегда пожалуйста. — Сэм замирает с поднятой рукой, вспомнив причину инцидента. — Ты зачем туда полез? — голос звучит строже, чем хотелось бы, и Кас недоуменно распахивает ресницы, мгновенно пронзая синью ореховую зелень. — Полка. — мозг его усиленно работает, пытаясь выяснить причину смены настроения Сэма. — Что полка? — зачарованно моргает тот. — Полка шатается и я решил её подвязать, чтоб не свалилась. А ты что подумал? — Кас улыбается, сейчас это действительно кажется забавным. Теперь смущён уже Сэм. — Я просто за тебя испугался. — он совсем не собирается произносить вслух то, что ему показалось очевидным каких то пять минут назад — Кас собирается повеситься. И как они вообще могли забыть про монаший костюм и верёвку?! Не дожидаясь, пока Сэм продолжит, Кас берет у него полотенце. Словно задумавшись о чем то вселенски важном, неспешно стирает кровь с собственной шеи, склоняя голову то так, то эдак. И Сэм завороженно наблюдает, как в тусклом свете исчезает и появляется пульсирующая венка под тонкой кожей. Кас стягивает и отбрасывает майку, чтобы добраться до алых пятен на груди. Сэм знает, что где-то здесь, над сердцем, есть маленький розовый шрам от пули, уже невидимый за границей света. И ему хочется, чертовски хочется его поцеловать. Закончив с собой и повернув полотенце чистой стороной, Кас бережно убирает кровь с лица Сэма. Глупо спрашивать разрешение после всего, что было, но Сэму плевать на условности. — Можно? — пальцы его касаются щеки напротив и Кас чуть кивает, удерживая взгляд. Проводит по гладкой коже и ангел с готовностью ластится о его ладонь. Такой тихий, такой нежный, такой… Сэм целует его так же тихо, и так трепетно, что тот, подобно цветку, тянется навстречу, готовый отдать себя солнцу до капли, всего себя. Спешить не к чему, и они оба наслаждаются моментом. Большие и тёплые ладони ласкают затылок, зарываясь в волосы, это приятно, это чертовски приятно. Так можно долго, не выныривая из неги и тёплых касаний. Бесконечно. Руки спускаются ниже и Кас взрагивает, непроизвольно отшатываясь. — Прости, прости, прости. — растеряно шепчет Сэм. Как он мог забыть? — Очень болит? Кас тихо смеётся. — Нет, почти, нет. — Дай посмотрю. — Нет. — продолжает смеяться Кас. — Ну, дай, пожалуйста. — капризно тянет Сэм, пытаясь развернуть его спиной. Определённого рода неловкость, присущая интимности момента, исчезает сама собой, превращаясь в шаловливую возню. Они играючи борются ещё какое то время и побеждает, конечно же, сила. Сэм укладывает Каса на живот, а сам усаживается сверху, как и тогда. Только теперь он не причиняет боль, а забирает её, почти на ощупь целуя и шрам, и обожженный позвоночник, от затылка и до самого хвоста. Кас брыкается и фыркает, ему смешно и щекотно. — Где-то должна быть мазь. Я оставлял.— деловито бормочет Сэм и видит её в пятне света, лежащую под кроватью. — Что ты будешь смазывать? Сэм наклоняется, дышит на ухо.  — Пока спину. — Если ты снова собираешься сделать мне массаж, а потом трахнуть пальцами, то я категорически против. — недовольно бурчит в подушку Кас. — Почему? Тебе не понравилось? — со всей силы пытается быть серьёзным Сэм. — Понравилось, но я кончу, едва только твои руки коснутся моей дырки. — зато честно. — А я хочу, с твоим членом внутри. Сэм так и замирает, с мазью в руках, жёстко закусив губу. Боль помогает взять себя в руки. Немного. — Не боишься? — тихонько рычит он. — Ужасно. — бурчит подушка. — Но, хочу еще больше. Сэм не сдерживается и смеётся в голос, рывком переворачивая Каса на спину. Развязный ангел ему тоже нравится, и даже больше, чем беззащитный или потерянный. — Ты чрезвычайно дерзкий. — Я это переживу. — парирует тот, хватает Сэма за ворот рубашки и тянет на себя, впивается в губы. - Я передумал, — задыхаясь шепчет Кас спустя время, между тихими стонами, пока Сэм языком ласкает пулевой шрам на его груди. — против твоих пальцев, в качестве прелюдии, я ничего не имею. — Ты изменчив как погода в Калифорнии. — Сэм нехотя отстраняется, чтобы стянуть с себя рубашку. — Это плохо? — Кас кладёт ладони ему на грудь и восторженно вздыхает. Игра света и тени выгодно подчёркивает впадины и линии лица младшего из братьев, дорисовывая его до пределов совершенства. Руки скользят вниз по крепким мышцам груди до поджарого пресса, кожа плотная и в то же время восхитительно нежна. Ее хочется гладить и гладить.  — Разве ты не должен спросить, был ли у меня секс с мужчинами? — интересуется Кас, ни на миг не прерывая ласки. Сэм в очередном ступоре, этот парень ему определённо нравится всё больше и больше. — А у тебя был? — Нет. Но мне всегда хотелось. — Плюс, ты начитался гейских книжек.  Сэм зажмуривается, задерживая дыхание, потому что нежные руки близко, очень близко от его члена. — И это тоже. — ироничный смешок. Сами того не ведая, братья предоставили отличную ширму, за которую Кас с лёгкостью смог спрятать свой немалый опыт. - Я быстро учусь. Как бы Сэму ни хотелось, но он не может позволить Касу вести. Не сейчас, не в этот раз. А потому, он смыкает пальцы на тонких запястьях и уводит их за голову, извечным жестом контроля. Прижимает к постели, нависает ровно настолько, чтобы кончики его волос ласкали лицо ангела. — Проси. Кас задумывается, выпятив губы, моргает. — Трахни меня. Сэм касается языком его уха, ведёт по раковине, захватывает горячими губами мочку. - Слишком грубо. Можно ещё грубее, но, это было бы слишком. Кас нетерпеливо ëрзает, поскуливая. — Трахнешь меня? — Не нужно вопросов. — язык скользит ниже, по шее, по часто бьющейся жилке и Кас дрожит. — Я бы... занялся сексом.... если ты не против... составить мне компанию. — чувство юмора всё ещё при нем. — Приемлимо. — одобрительно хмыкает Сэм. И всё хорошо, практически идеально, но ему необходимо видеть лицо Каса. Во-первых, потому, что он этого хочет, во-вторых, есть большая вероятность, что тот снова впадет в транс или не сможет подать знака, когда будет действительно больно. — Что? — раздаётся снизу чуть тревожное. — Мне нужно твоё лицо. Смешок. — Забирай. Сэм поднимается и делает шаг к изголовью кровати, поворачивает ночник. Ореол мягкого света касается края подушки, освещая лицо так, как нужно, не ослепляя, но и не скрывая деталей. Тень от ресниц как крылья колибри, думает Сэм, а вслух произносит. — Ты нереальный. — Еще спроси, с какого облака я свалился? — А ты свалился? — Сэм всё ещё стоит, не в силах оторвать от ангела взгляда. Изящество без тени кокетства, природное, не наигранное, беззаботное. И чертовки сексуальное. — Скинули. — Почему? Грустная усмешка. — Как и везде, конкуренция. Чуть рассеянный взгляд синих глаз стекает с лица Сэма, скользя тёплым маслом по коже груди, живота, и концентрируется теперь уже вовсю горячим, на чётких линиях агрессивно выступающего под тканью штанов члена. Красивая, сильная особь, способная убить одним небрежным жестом. И это дьявольски заводит. — Думается, — голос Каса выдаёт его дрожь с потрохами, хоть он и пытается перевести всё в шутку. - если бы мы взялись мериться членами, то я, ещё задолго до начала, заявил бы о полной своей капитуляции. Этот вычурный комплимент вызывает у Сэма довольный смешок. — Устроить тебе стриптиз? — Если только я не взорвусь раньше, чем твои штаны окажутся на полу. — руки Каса всё ещё над его головой и это хорошо. Будь это не так, они давно бы уже были на его собственном члене. — Тогда, советую закрыть глаза. Что Кас моментально и делает. Шорох одежды, и обостренный слепотой слух, рисует в мозгу картину настолько умопомрачительную, что тело инстинктивно выгибается, а с губ слетает полустон-полувыдох. — Эй, полегче. — голос Сэма близко, он спокойный и почти холодный. В отличии от слов, которые звучат в самые губы Каса. — Ты забыл, что собирался кончить с моим членом внутри? — О, господи, Сэм. — это всё, что способен сейчас выдать Кас. Обнажённое, пышащее жаром тело так близко, а мозг настолько расслаблен, что Кас не замечает, как его освобождают от штанов. В планы Сэма не входят ни преждевременный оргазм партнёра, ни его отключка. Он тихонько треплет ангела ладонью по щеке. — Эй, ты со мной? — Да. — выныривает из облака тот, чуть приоткрыв глаза. - Я... что ты делаешь? — Пытаюсь заняться с тобой сексом, а ты уплываешь. - Тогда поторопись. Смешок. — Ты нечто. Держи глаза закрытыми и говори со мной, все равно что. Я хочу слышать твой голос. Едва слышно, но с ноткой иронии. — Да, сэр.— и тут же без паузы, на полтона громче.  — В средине нашей жизненной дороги, Объятый сном, я в темный лес вступил, Путь истинный утратив в час тревоги... Сэм, задыхаясь от хохота, валится ему на грудь. — Блять… Кас… ох. сука… ну не Данте же. — из глаз ручьями текут слезы. Кас премило улыбается. — Могу Шекспира прочитать. - Боже, заткнись. — Так заткнуться или говорить? — Говори, но только то, что ты чувствуешь. — Хорошо. Поцелуй меня. После длительной паузы, во время которой их рты были заняты только друг другом, Кас облизывает припухшие губы. — Я мог бы целоваться с тобой вечно. — А ты на вкус как мёд. — Сэм снова, до боли возбуждён. — Если я буду целовать тебя так часто как хочу, то заработаю диабет. — Тогда трахни меня, пока твой инсулин в норме. Пропуская шутку, Сэм хмурится и озвучивает то, что крутится у него в мозгу с самого начала, не давая покоя. — Будет больно. — не сожаление, констатация факта. — Я потерплю. — голос Каса чуть дрожит и Сэм понимает, что тот, как бы не храбрился, всё же, боится. — Лучше всего, для первого раза, сзади. Легче. — Нет. — Но… — Я хочу тебя видеть. — тихо и очень серьёзно произносит Кас, открывая глаза. Они так же серьёзны как и его голос, и так же глубоки. Он смыкает ресницы, следуя уговору. — Говорю, что чувствую - мой член готов взорваться. Поэтому, тебе лучше его не трогать. — Вообще? — Пока. Большая ладонь очерчивает линию подбородка, подушечки пальцев касаются длинных ресниц, тень от которых почти достигает щек, губ, которые тут же раскрываются, пропуская внутрь указательный. Сэм задыхается, будто его палец и его член единое целое. И ничего, что Кас немного не ловок, сейчас это не важно, важно движения горячего языка, мягкие посасывания и тихие стоны, которые тот издаёт. — Детка, если ты продолжишь в том же духе, — прерывисто дышит Сэм. - то тебе достанутся только мои пальцы. - Прости. — выстанывает Кас. На висках его выступают первые капельки пота, скоро их будет много. Самые кончики восхитительных пальцев Сэма касаются этих капель и ведут влажную дорожку по щеке к ключице, очерчивают её хрупкость, словно выводя иероглиф кистью по холсту. - Это приятно. — Кас всё ещё помнит их уговор. Тёплые руки ласкают его кожу, как самый лучший, драгоценный бархат. Так бережно, как-будто он и есть самая большая в мире драгоценность. Скользят по выступающим рёбрам, гладят вздымающуюся, уже влажную, грудь, шрам. Опускаются на бёдра и Кас инстинктивно подаёт ими вверх. Сильный, но мягкий жест удерживает его на месте. В другое время Сэм взял бы в рот этот идеальный, соразмерный пропорциям тела, член, с темно розовой, гладкой от напряжения, сочащейся смазкой головкой. Чтобы почувствовать его вкус, и свою власть, когда Кас с криком, содрогаясь всем телом, изольется ему в горло. Он облизывает пересохшие губы и хорошо, что Кас не видит этого. В другой раз. — Ты со мной? Коротки кивок и мелкая дрожь волной по телу, когда Сэм вытягивает из-под его головы подушку и подкладывает под бёдра. Сгибает его ноги в коленях, аккуратно разводя в стороны. Сам устраивается между, опускаясь на пятки, и берёт мазь от ожогов, которая отлично заменяет смазку. — Скажешь, если будет больно. Кас снова кивает. Из его губ не вырывается ничего, кроме хриплого дыхания. Тело дрожит, а сердце бьётся бешеной птицей где-то в горле. Он разводит ноги шире, пропуская внутрь скользкий палец. Закусывает губу, чтоб не стонать, разница между первым разом и теперешним безусловная. Тогда, под воздействием боли, будучи на грани между сном и явью, ощущения были не столь яркими. Теперь же, каждая клетка тела реагирует на движение пальца готовностью в любой момент взорваться крошечным ферверком. Сэм замирает. — Тебе больно? Кас мычит, мотая головой. На всякий случай Сэм кладёт руку ему на живот, обездвиживая, и вводит второй палец, внимательно следя за мимикой партнёра. — Всё хорошо? Кивок. Больно, но терпеть можно. А Сэм очень и очень нежен. Проходит несколько минут, но всё ещё туго, чертовски туго. Сэм сползает ниже, и подхватив Каса под бедра, подключает к процессу язык. Едва не выкрикнул - Да! - Кас вовремя вспоминает про роль девственника, и испуганно охает. - Ты что делаешь? - Помогаю тебе расслабиться. Нравится? Касу нравится, его тело выгибается сильнее при каждом движении пальцев и языка. Лёгкие рвутся стонами, короткие, острые ногти оставляют алые борозды на груди и плечах Сэма, а мозг расплавлен настолько, что его почти не осталось. Есть только тело, но и оно уже распадается на части. - Не надо... больше. - из последних сил выдыхает он. - Пожалуйста. Сэм вынимает пальцы и заменяет их на густо смазанный член. Мягкий толчок, и резкая боль мгновенно возвращает Каса в реальность. Он широко распахивает глаза и кротко вскрикивает, вцепившись побелевшими пальцами в простынь. Сэм тоже дрожит, ему тоже больно, он почти падает сверху. — Прости. Дыша поверхностно и часто, Кас ожидает, когда привыкнет и можно будет продолжить. Он так истосковался по нормальному сексу, что готов вытерпеть любые издевательства, любую, даже адскую, боль. Спустя время, он зарывается пальцами в волосы Сэма, вдыхает запах, целует виски, влажный лоб, глаза, и шепчет тихонько. — Можно. Сэм плавно ведёт бёдрами, входя наполовину, и вновь замирает. Давление меньше, но он не знает, сможет ли вообще войти полностью. Кас, отлично осведомлённый о возможностях своего тела, кладёт ладони ему на бёдра, мягко направляя. Сэм входит до конца и урчит как оргомный кот. — Ты чудо. Кто бы знал, как невероятно трудно найти подходящего под размеры члена партнёра. Таким был Бенни. Словно прочтя его мысли, Кас тихо смеётся. — Хорошо принимаю? - И поганец. Совершенно не вовремя в памяти Каса всплывает Сара Мейсон. Ибо остаётся шанс, пусть небольшой, но всё же, что Сэм сорвется. Кас усилием воли изгоняет из головы жуткую картину. Но поздно, тело уже реагирует и партнер, конечно же, чувствует это. — Что? - Ничего, я просто… — Боишься. — заканчивает за него Сэм. Он никогда в жизни не тратил столько сил и времени, чтобы заполучить кого-то в постель. Но, этот ангел стоит любых услилий. — Я буду нежен. — он тихо целует опухшие, искусанные губы, чтобы успокоить. — Скажешь, если будет слишком. — Думаю, в любом случае это будет слишком. У меня ощущение, что внутри хобот слона. — Не смеши меня. — Не буду. — с невозмутимый лицом произносит Кас, укладывая пятки на поясницу Сэма, цепляясь и подтягиваясь бёдрами чуть выше на подушку. Шипит, потому, что всё ещё больно. И думает, вспоминая свой первый раз, со священником, что сзади действительно было бы легче. Но, сейчас он должен иметь возможность что либо предпринять, если зверь разбушуется. — Я буду серьёзен, как грешник на исповеди. - Блять, Кас. - Сэм хрюкает ему в плечо. — Если ты ещё скажешь — Поехали — я тебя, ей богу, прикончу. Старший брат бросил взгляд на часы и нервно забарабанил пальцами по столу. Уговаривает Сэм его, что ли? После того, что он видел, уговоры явно излишни. Дин подошёл к кухонному окну. На улице Кроули беседовал с парой охранников с собаками. Наклонился и потрепал по макушке здоровенную немецкую овчарку. Зигфрид, вспомнил Дин, знатная зверюга. Вывезли щенком из освобождённой Германии, Кроули рассказывал. Тот, почувствовав взгляд, поднял голову. Вопрос. Дин вскинул вверх большой палец. Всё хорошо. Отошёл от окна и уселся на стул у стола, придвинул чашку остывшего кофе. Хотелось забросить ноги, но это свинство. Сэм так и не позавтракал. Черт! Да что там можно делать два часа?! Дверь! Дина бросило в жар, а потом в холод. Он забыл запереть дверь! Схватив стул и цапнув по пути первую попавшуюся под руку книгу, вышел в коридор и уселся напротив лестницы, ведущей в подвал. Если с Сэмом что-то не так, он, по крайней мере, не пропустит мимо себя чертова копа. После ночной беседы с Кроули, Дин, не то чтоб совсем перестал ревновать, а начал относиться ровнее, что ли. Ну потрахаются, и что? Очередная сучка, которая Сэму быстро надоест. А нет, так Дин знает, что делать. Наконец-то, заполучив в себя великолепный член, Кас почти удовлетворен. Такого идеально подходящего любовника у него никогда не было и навряд ли будет. Ради этого стоило терпеть все унижения и ждать пять грёбаных лет. Чертовски удручает, когда член парня не соответствует габаритам его тела. Иногда доходит до смешного. Природа та ещё сука. Совершенно зря он волновался, зверь нежен и чуток. Настолько, что при первом же движении, Кас плывет. К чёрту Сару Мейсон, к чёрту работу, к чёрту Бобби Сингера! Боли почти нет, тело вспомнило и привычно расслабилось, подстраиваясь под мягкий, неспешный ритм. К тому же, возможно уже завтра он умрёт. Эта мысль вонзается в мозг раскалённой иглой. И осознание близкого порога смерти усиливает возбуждение стократно. С ним всегда так. И это, несомненно, ненормально. До боли налитый член, зажат между телами, и Сэм каждый раз проезжает по нему животом. Ещё какая-то пара движений и Кас кончит, а это быстро, очень быстро. А хочется долго, как можно дольше. Он кладёт ладони Сэму на грудь и слегка толкает, тот послушно поднимается. Подушка больше не нужна, бедра Каса на бедрах любовника, и это восхитительно. Поза открывает превосходный доступ к нужной точке, чем Сэм тут же и пользуется. — Блять! — рвется из глотки Каса, а Сэм довольно мычит и проезжается головкой ещё раз. Разряд тока в сто тысяч вольт бьёт точно в мозг. Это то, что сейчас Кас чувствует и ему хочется ещё. Пытаясь определиться, что его возбуждает больше, словесная несдержанность ангела или его очумело-затраханный вид, Сэм берёт паузу, наслаждаясь зрелищем. Дрожащий на его члене, весь мокрый, со слипшимися от пота волосами, горящими щеками и мутным взором. Скользкий от смазки и такой открытый, такой жаждущий быть оттраханным. Сэм склоняется над ним и рычит низко, грубо. — У вас грязный рот, детектив Энджелз-з-з.. И так же как Сэм тянет последнюю букву его имени, Кас тянется вверх, с развратным стоном, как портовая шлюха, прогибаясь, дрожа и едва не кончая. Сэм подхватывает его под спину и аккуратно, очень аккуратно опускает себе на колени. В этой позе большая вероятность разрывов, но Кас принимает так охуенно, что Сэм готов взорваться от одной только мысли, какое, твою мать, божество попалось в его силки. Короткий вдох. Синяя молния меж ресниц, жёсткие пальцы в волосах и язык, развратно и нагло ворвавшийся в рот любовника. Да, мне нравится быть таким, всегда нравилось. Выеби меня, Сэм, заставь кричать. Сэм отвечает грязно и рвано, терзая язык и кусая в кровь губы. Маленькая, грязная сучка, ты будешь кричать. Он вонщает пальцы в волосы и дёргает голову Каса назад, обнажая шею. — Хочешь, чтобы я в тебя кончил? Синий туман и тихий, согласный на всё выдох. Удерживая на весу бёдра любовника, Сэм берёт резкий и быстрый темп. Кас стонет в такт толчкам, и каждый его стон громче и выше предыдущего. И когда его стоны переходят в пронзительный вскрик, он бурно кончает, изливаясь на их животы, всё так же, в унисон движениям Сэма. Тело его выгибается, будто в спину вонзили клинок. Сэм держит его, не давая упасть, ладонью вжимаясь в лопатки. Второй рукой тяжело опирается о постель, продолжая вдалбливаться, ещё, ещё и ещё. И наконец тоже взрывается, вонзаясь глубоко, мощно, до дрожи, до рыка. Падает на пятки и замирает, прижав к себе мокрое, расслабленное тело. Переживая один из ярчайших оргазмов в своей жизни. Дышит глубоко и часто. Но, черт, мышцы Каса все ещё пульсируют, и Сэм, блять, кончает еще раз! Эта маленькая сучка выдоила его до капли. Сэм почти без сил, он не помнит, чтобы кто-то, когда-либо его так выматывал. Да и мультиоргазмы случаются с ним крайне редко. Он терпеливо ожидает, пока партнер перестанет дрожать и бережно укладывает его на постель, выходит. Если бы не глубокое дыхание, можно было бы подумать, что тот в обмороке. Опираясь спиной о кровать, Сэм усаживается на пол и блаженно вытягивает ноги. Ждёт, потому как да, выдергивать человека из посткоитального состояния неэтично. Прохладный пол приятно остужает разгоряченную кожу. Ждет долго, пока не убеждается, что Кас, мать его за ногу, спит!