Лжец в противогазе

Всё пошло наперекосяк, не успел Фриц очнуться от кошмаров, смыкающихся водой над головой. Юноша зашёл в ванную, обвёл взглядом осыпавшееся на кафельный пол зеркало и, рассмотрев своё раздробленное отражение на сотнях кривых граней, вновь неожиданно ощутил остывающие слезы Освальда на пальцах. То, что вспоминать было не положено, вырвалось наружу, занимая всю его голову. Фриц попятился из ванной и уже спустя полчаса нёсся через промзону, минуя мусорные баки, заборы, крыши, пожарные лестницы, подавляя сбивающееся дыхание и агонию в лёгких. Ослабшие за последние дни мышцы с трудом слушались, а ступни едва не срывались вниз на заснеженных карнизах. Но юноша делал шаг за шагом, цеплялся, перелезал, перепрыгивал, балансируя на грани. В системе Фрица существовало всего три проверенных способа борьбы с сомнительными мыслями: вдумчивая работа, ритуалы и движение на грани с изнурением. За ними всё лишнее перемалывалось в безжалостных жёрновах будней. Когда Фриц появился на пороге цеха Филиппы, та, кажется, единственная из его окружения по-настоящему поняла серьёзность состояния, увидев его — мокрого от пота, белее падающих на высокий лоб снежных хлопьев и с лопнувшими капиллярами на глазах вследствие хронического недосыпа. Филиппа сразу сопоставила новости с главных страниц готэмской прессы, характерные ожоги, которые проступали за бинтами под свитером, и срок, на который пропал киллер.       — Тебя тот электрический псих из новостей поджарил?       — Да, — Фриц протянул чертежи. Серийной отливкой уникального оружия Филиппа промышляла впервые. Она ещё не снабжала банды легко меняющимися расходниками в таком количестве — например, пятнадцатью оружейными кейсами, заполненными сюрикенами. Если брать сплав для обычных ножей Фрица, то половина сюрикенов из него ломалась, не достигая цели. А дорогие, более прочные сплавы бандитам в подобных объёмах были не по карману. Фриц доработал форму нескольких моделей с азиатского рынка, продумав дешёвые в производстве, не ломающиеся или гнущиеся о бронежилеты, не рикошетящие от поверхностей, а способные пробить стекло или металл ножи — всего за несколько часов сосредоточенной работы за столом в новой квартире после выхода из комы.       — Был в больнице?       — Спал. Дома. Филиппа хотела что-то сказать, но Фриц перебил её. В его жизни не было места на жалость к своим недугам и чужую заботу.       — Я в норме.       — Вижу, — скептично ответила она. — Живее всех живых, ещё и прическу сменил. Даже не знала, что ты блондин. Кстати, подобрала нормальный чехол, — женщина вынесла оставленную Фрицем косу в новом футляре — совсем небольшом, фигурном, как от скрипки. Все детали идеально вписывались внутрь лёгкого кейса на регулируемых ремнях, лёжа на рельефной бархатной подушке. — Можешь носить в городе. И лучше выпусти пар. Ты очень напряжён. Даже мне фонит, — подмигнула женщина, смотря то на Фрица, то на косу. В каком бы состоянии ни находилось тело юноши, голова была точно в ещё более дерьмовом, и Филиппа чутко улавливала эти едва различимые импульсы. Киллер в несколько ловких движений собрал оружие, фигурно раскрутил над головой и остановил в полёте, задумчиво глядя на лезвие, направленное остриём к его переносице. Наточенный металл пел гимн жатвы, жаждал свежей горячей крови.       — Я не напряжён.       — Конечно. Филиппа развернула чертёжную бумагу, почесала в затылке и направилась вглубь цеха, а Фриц, закинув косу на плечо, — в сторону полигона. Даже измотанным он вкладывал слишком много силы в удары на тренировочной площадке, сочетая их с прыжками и выпадами. Фриц не просто выпускал пар — он высасывал из собственного тела все соки на грани между потерей пульса и самоувечиванием. Филиппа уже видела Фрица таким в год, когда ушёл Тодд. И предположила, в чём дело, но никак не прокомментировала. Возвращаясь вечером со скрипичным чехлом за спиной по опустевшим улицам, мимо бездомных у бочек и проституток в полушубках на обочине, зябнущих от метели, наёмник получил неожиданный звонок от Джимми. Сутенер просил его срочно приехать и даже отправил за ним Гофера. Водитель забрал Фрица спустя четверть часа, мча на всех парах через город. И, судя по тому, что ни разу не открыл поганого рта, произошло нечто неприятное. Когда Фриц зашёл в «шлюшатник» Джимми, то увидел прямо посреди зала псевдо-клуба, где обычно принимал гостей сутенёр, тело. Оно лежало на полу в развернутом целлофане. Убитой была одна из «девочек с подвохом», которая прикрывала Фрица. С трупа сошло первичное окоченение, он подгнивал при комнатной температуре не меньше пяти суток и был перенесён из другого места. На смуглой скуле ползала жирная чёрная муха, вторая проникала под короткую юбку. Юноша натянул противогаз, ощущая, как к горлу подступает. Джимми сидел напротив трупа, вцепившись руками в светлые, мокрые от пота волосы: с него всегда лило рекой, когда он нервничал. Вонь стояла жуткая, но никто, кроме Фрица, кажется, не обращал на неё внимания.       — Убрать? Фриц склонился над телом, перевернув со спины на бок: глубоко раскроен череп, на руках гематомы от связывания и вырваны волоски, как при работе со скотчем. Остальные части тела юноша осматривать не стал.       — Нет, её убили, понимаешь? И это уже третья за месяц, — Джимми был на грани истерики. — И только не говори, что проституток постоянно убивают. Если так продолжится, тебя просто некому будет отмазывать. И у всех одинаковая травма, — сутенёр показал дрожащей рукой на свой затылок.       — Что говорят копы? — Фриц провел пальцами по краям раны: после разбития зеркала он носил запасные высокие перчатки с широкими манжетами из блестящей тонкой, но плотной кожи, похожей на латекс, пока ему не сшили на заказ новые. В них всё чувствовалось сильнее, практически как без них — странное ощущение, которое Фрицу не нравилось.       — Бытовая! — истерика Джимми становилась сильнее. — Сука! Блять! Травма! Ведь это же шлюхи! Ими никто не хочет заниматься. Сотворённое с черепами жертв даже из-за дурацкой случайности вроде падения с высоты на острый угол не могло быть бытовой травмой — перед юношей лежал холст другого убийцы, со своей логикой и мотивами.       — Где нашли?       — Обочина. Как и прошлых.       — Нужно ещё одно или два тела, — наёмник сунул пальцы ещё глубже, продолжая ощупывать рану, отвратительно хлюпающую. — Понять систему.       — Ты предлагаешь подождать четвёртую? А работать мне как? Фриц перевернул тело обратно на спину, направляясь в санузел.       — Нужна информация. Все убитые, точки, где их нашли, — громко сообщил он из ванной, смывая костное и мозговое вещества с перчаток. — И расспроси коллег на других районах. Как закончишь, возьмусь за дело. У меня полно другой работы. Я не детектив. Наёмнику было по зубам и самому найти информацию, но алиби от Джимми того не стоили.       — Его нужно остановить. Это должно быть что-то страшно жуткое и громкое. Может, вообще тому честному копу дать, как его… Гордону? Он сразу смекнёт что к чему, и ты руки не запачкаешь. Но чтобы во все газеты попало, понимаешь? Реши как хочешь, но мои киски должны спать спокойно!       — Собирай информацию, — выходя из притона, ответил Фриц. Убить или отдать Гордону — он ещё не решил. На улице юноша стащил противогаз и направился домой, пропуская мимо ушей возмущения Джимми в спину — сутенёру не нравилась манера Фрица уходить, никогда не прощаясь. Киллер, сунув сигарету в зубы, думал, что в представлении заказчиков был грёбаным сверхмозгом, который может найти всё обо всех и сделать что угодно. Он считал, что просто хорошо имитировал чужой стиль убийств и понимал психологию преступников. Но на самом деле юноша сильно недооценивал себя, и это было одной из причин, почему в далёком прошлом не только Муни, но и другие главы районов под Фальконе и Марони пытались переманить Фрица на свою сторону, а теперь в него вцепился Кобблпот. Чтобы не думать о последнем, Фриц работал на пределе физических возможностей и не считал проскальзывающих мимо него часов, дней и недель. Днём, на полигоне, Фриц оттачивал технику управления косой, которая требовала сильной гибкости, почти акробатики, ещё болезненной из-за заживающих ожогов, а по вечерам убирал трупы и подбрасывал улики для заказчиков. Джимми вяло собирал для наёмника информацию по сети сутенёров с других районов, пока не ушло в вечность ещё двое его девочек. Вместе с тем кипело производство и тестирование сюрикенов по наработкам юноши. Филиппа явно вошла во вкус.       — Фриц, — обратилась к наёмнику невзначай женщина, метая сюрикен и попадая одним из четырёх лезвий ровно в центр мишени: сегодня они наконец отдавали первую готовую партию одной из банд под крылом Марони. — Если мы будем открываться в городе, ты со мной?       — Ты решила работать под донами?       — Нет, болван. Ты же сам что-то говорил про переворот… Так вот не ты один так считаешь. Грядёт война. И я планирую оттяпать себе территорию. «Шёпот» однажды так и сделали. Во время прошлой войны мафий. Просто забаррикадировались в тоннелях метро и подрывали поезда, пока от них не отстали.       — А если не выйдет?       — Договорюсь. Может, не на самые выгодные проценты, но зато не помойка.       — Так ты сама на себя наденешь ошейник? Фрица начинало нести, стоило задеть тему идеологии, постулаты которой напарник высек на его сердце. Были и другие причины, почему выбитый из колеи наёмник срывался, но Филиппа едва ли относилась к числу людей, любящих поспорить.       — Договориться с кем-то — это не сесть на цепь, Фриц. Если это договорённость, а не служение, — вздохнула мастерица.       — Мафия покупает верность за деньги. Это не что иное, как служение, — продолжил праздный спор киллер.       — Не кипятись, дружище. Если мы не сможем договориться, я разберусь на месте.       — Ты что, со мной не согласна? В некоторые моменты юноша был слишком невыносим, до зубовного скрежета. А женщина была мудрее, чем казалась, потому не стала влезать слишком глубоко в голову Фрица: она уважала чужое право думать, как заблагорассудится. Даже если в её представлении юноша который год кряду занимался исключительным, высококлассным самообманом.       — Конечно, согласна, Фриц. Так ты со мной? Без служения мафии, конечно.       — Возможно, — отстранённо ответил киллер, уже погрузившись в мысли о словах женщины про договорённости. Он, укрепившийся во мнении, что Освальд просто хотел его всё это время использовать и подбирал нужный ключ, чтобы в будущем ловко им управлять в своих мафиозных играх, даже не представлял, сколько раз в ту ночь и все последующие Пингвин нервно сжимал в ладонях оставленный Фрицем шёлковый платок, вспоминая его касания на щеках. До этого Освальда утешала лишь мать. Но руки матери — совсем не то, они теплы, как стакан вечернего молока, а руки Фрица — хладнокровного убийцы, шершавые, с этими изящными, всегда сокрытыми под чёрной кожей перчаток пальцами — ответно пробуждали в Кобблпоте нечто совсем инородное, и тем сильнее, чем больше он вспоминал о них. Настолько, что это начинало ему мешать, превращаясь в полноценную одержимость. Впрочем, стоило отдать должное: никакой слежки, звонков или упоминаний о Кобблпоте в поле Фрица больше не появлялось — тот и вправду оставил наёмника в покое и по слухам просто управлял одноимённым клубом. Хотя как раз по части управления Пингвина с самого начала ждали серьёзные проблемы. Помимо излишней суетливости и неорганизованности — Кобблпот всегда играл по-крупному, не понимая, что дальше делать с последствиями, — он не переставал воплощать план по свержению мафии и копать под Фрица вместо вкладывания всех своих ресурсов в управление, налаживание связей с поставщиками, кастинги адекватных исполнителей и подогрев публики. Когда до Освальда долетел слушок о смертях проституток и что главный прикрыватель задницы Фрица — Джимми — ищет информацию, он нагрянул с дружеским визитом к сутенёру. Кобблпоту сложившаяся ситуация показалась отличным шансом стать полезным если не для Фрица, то для его окружения. Джимми, как на духу, выдал ему всё, что знает, радостно откликаясь на предложение о помощи. В добыче информации он зашёл в тупик холодной мафиозной войны, а его проститутки просто переставали выходить на работу, боясь быть убитыми, и бизнес проседал. Впрочем, благие намерения и Пингвин были подобны асимптотам, что могут подойти друг к другу предельно близко, но никогда не пересекутся, и на пути от Джимми махинатор, весьма самодовольно пересекая заснеженную улицу, опираясь на зонт, столкнулся лоб в лоб с Фрицем, ловко спрыгнувшим с крыши в двух метрах от него. Едва завидев Кобблпота, Фриц схватил того за грудки, таща в подворотню, и с силой прижал к стене так, что тот звучно бахнулся затылком о проступающий за обвалившейся облицовкой серый кирпич. Ещё не отойдя от гула в ушах после удара, Кобблпот подметил, насколько у Фрица светлые волосы, почти без пигмента. На золотистых ресницах собралась влага и снежные хлопья, казалось, что весь юноша соткан из фарфора, припорошенного инеем.       — Ты опять лезешь, куда не нужно, — оторвал его от полубессознательного созерцания прекрасного голос киллера. Фриц отвёл одну из рук, продолжая держать парня за лацкан пальто, а затем Кобблпот ощутил, как что-то острое защекотало ребро — ну, конечно, клинок. Не было и раза, чтобы киллер при нём не доставал ножа, с самой первой встречи. Это превращалось в традицию. В кармане у Пингвина лежал револьвер, потому проворным движением он вытащил его, ответно направляя дуло на живот Фрица и снимая с предохранителя. Кобблпот уже не выглядел так жалко, как ночью на заднем дворе. Сейчас Фриц был его врагом, пусть и с небольшой поправкой на то, что Пингвин вряд ли смог бы спустить курок. Напряжение, когда они раз за разом оказывались друг с другом вплотную, возрастало с обеих сторон, но никак иначе, нежели в наставленном друг на друга оружии, выражать его ни Фриц, ни Освальд не умели.       — Сэр Фриц, я могу ходить, к кому захочу и куда захочу. И к Джимми тоже. — Когда Освальд негодовал, его взгляд становился холоден, а губы поджимались в противовес обычной улыбке — прямо как сейчас.       — Назови причину.       — Причину? Я хотел помочь в тупиковом деле. Вы бы даже не узнали, — старательно сдерживая эмоции, ответил Кобблпот, но его душило слишком много сильных чувств сразу.       — Мне не нужна от тебя помощь. И Джимми тоже.       — Джимми считает иначе.       — Хватит наступать мне на пятки. Ты действительно раздражаешь. Освальд, продолжая смотреть Фрицу в глаза, первым убрал пистолет в карман, поставив на предохранитель, — сделал тот самый шаг к перемирию. Кобблпот снова показывал свою терпимость и давал Фрицу шанс поступить иначе, выбрать другой вариант.       — Вы мне нравитесь, Фриц. Хоть перережьте мне сейчас глотку, этого не изменить. Наёмник ответно убрал нож, отпуская парня, но всё еще не разрывая зрительного контакта. Пингвин поправил съехавший пиджак и рубашку под пальто резким движением.       — А ты мне не нравишься. Из-за тебя я пробыл пять суток в коме.       — И я каюсь, что так безответственно оставил друга. Но в то же время я спас вас и исправил ситуацию. Нашёлся ли хоть кто-то, кому ещё было до вас дело, когда вы умирали в одиночестве?       — Чего ты хочешь взамен? — Фриц прикрыл глаза, на его лице глубоко проступила усталость: хоть шрамы и затянулись, но было заметно, что он плохо спит, мало ест и работает на износ. — Я пришёл на твою вечеринку, этого недостаточно?       — Послушайте, просто представьте всего на секунду, что нам по пути…       — Нам не по пути, — перебил его киллер.       — Я уже говорил эту фразу другому человеку, но идти с другом в темноте лучше, чем одному при дневном свете. Подумайте ещё раз, Фриц. Подумайте хорошо, так, как вы умеете. Прошу: взвесьте моё предложение.       — Нет.       — Знаете, Фриц, вы редкий хам. Но если нужно ещё раз вас вытащить с того света, я сделаю это, — почти угрожающе сказал Пингвин, выгибаясь вперёд, но постепенно успокоился, понимая, что Фриц никак не реагирует, — это весьма отрезвляло. — Я рад, что вы в добром здравии и хорошей форме, потому что переживал. Не хотелось бы, чтобы вы погибли из-за такой глупости, как электричество. — Наконец высказавшись, Освальд отвернулся и упрямо заковылял из подворотни в сторону клуба. — Вы знаете, где меня найти, — бросил он через плечо. Неуместная честность Фрица всегда обескураживала: он не понимал мотивов людей, которые не лгали, хотя должны были. В случае с манипуляциями ему всё было предельно ясно, но правда — она оказывалась неизменной и пугающей. Неотвратимой. И Фриц никогда не знал, что с ней делать. Вскоре наёмник получил папку от Джимми. Судя по объёму информации, постарался Кобблпот, хорошенько стряся информацию с неразговорчивых сутенёров из других районов — помощь и вправду пригодилась. Кандидатов на место «забойщика», как его охарактеризовал Фриц, среди клиентов проституток нашлось трое. Двое оказались просто больными садистами, давно не получавшими по яйцам, а вот третий — последний — искомым убийцей, который мешал бизнесу Джимми и охотился на смугленьких, кроссдрессеров и трансов — коих среди всех проституток работало больше половины. Им был уже сидевший за расовую резню реднек Даг, состоящий в «Арийской Империи» — террористической националистической организации, — полгода как вышедший из «Блэкгейта», с залитым кровью багажником пикапа, который пару раз видели у точек сбора девочек в разных районах. Он действовал и грязно, и осторожно одновременно — пользуясь тем, что путаны под крыльями донов Фальконе и Марони не общаются, Даг подбирал новых жертв в противоположных друг другу точках города. Юноша несколько вечеров следил за ним в трущобах в трех милях от Готэма, пока тот снова не отправился за жертвой и не привёз её на убой. Фриц не стал останавливать маньяка, чтобы воочию посмотреть на технику убийства: ему стало интересно, чем именно тот проделывает настолько огромную дыру в черепе. Жертв реднек связывал и приматывал к стулу в ржавом трейлере с заклеенными окнами, не насиловал, только убивал, как скот, — очень близко к тому прозвищу, что придумал для него изначально Фриц, приблизительно понимая ритуалы убийцы. Все раны Даг наносил молотком — сначала тупой стороной, затем поддевал кости гвоздодёром, вырывая шейные позвонки с мозговым веществом наружу, — поэтому поражения головы оказались настолько обильными. Глядя через щель в корпусе трейлера, как Даг, орудуя молотком, залитый от лица до ног кровью, улыбался, разливаясь патетическими речами о пособничестве геев сатане и вырождении белой расы, Фриц рассуждал, что хочет сменить в рационе рыбный бургер на свиной — жирный, с луковыми кольцами и солёным огурцом, и горчицей, да, французской горчицей, поскольку калорийности в рыбных уже не хватало на поддержку нужного уровня энергии в его теле. Психопаты с их показательными убийствами не вызывали у юноши ровным счётом ничего: он и сам мог вспороть кого угодно и как угодно, даже вырывать позвонки гвоздодёром. Впрочем, никогда бы так не улыбался. Когда Даг закончил, бросив трейлер, чтобы вывезти тело, Фриц прокрался внутрь, натягивая поверх обычных перчаток медицинские и осторожно ступая по липкому от запёкшейся крови полу. Судя по смраду, что добивал даже через противогаз, убийца промышлял в этом месте с самого начала, ни разу не прибравшись. Юноша сунул в глубокие зип-лок пакеты для улик предметы с места преступления — молоток, остатки скотча с волосками на клейкой стороне, несколько серёжек, колец, цепочек, слетевших с жертв, а ещё вырванные с мясом ногти и куски полуразложившейся плоти. Выскользнув из трейлера через трущобы к припаркованному угнанному авто в полукилометре, который юноша планировал вернуть хозяевам этой же ночью, он свернул использованные перчатки, чтобы бросить в одну из горящих бочек, и поехал с выключенными фарами в сторону города вслед за Дагом. Припарковав машину у дома владельцев, Фриц вернулся в квартиру, где ещё долго пытался отмыться от трупного смрада под тихий шум запущенной стиральной машинки. Куря в двухместной ванне, наёмник вспоминал, как недавно у него не хватало средств даже на трущобы. Как всё лихо завертелось, стоило получить тот самый звонок от Джимми.       — Кто же знал, — почти грустно сказал он собственному отражению в зеркальном потолке. Гематомы с его тела сошли, оставались только розовые следы от молний и красные от ожогов. — Что и меня затянет. Этот город перемалывает всех, сколько ни беги. Только ты остаешься по-настоящему свободным, Тодд. Только ты. Следующим утром, пока наёмник собирал воедино улики и дополнительные записи в дело для самого честного копа в городе, и готовился к новому заказу, в клуб Пингвина заявился Виктор Зас с заверениями, что новый владелец облажался с ведением бизнеса. В первые встречи Виктор оказывал на Освальда крайне жуткое впечатление, но постепенно, как и с Муни, у нового владельца клуба выработалась резистентность к его безумным улыбкам, взглядам и шуткам. Всё, что можно предугадать, переставало быть для Кобблпота по-настоящему опасным, и исключением — он даже не предполагал, на сколь долгий срок — остался Фриц, чьи реакции никогда до конца не поддавались прогнозированию. По указке от дона Зас притащил Кобблпоту на помощь Бутча Гилзина, покорно слушающегося любых приказов. «Клинок» Кармайна отлично промывал мозги, потому человек, который девять лет назад совместно с Муни превратил клуб из арены петушиных боёв в процветающее место и знал совершенно всё об этом бизнесе, остался жив с одной целью — вытащить Пингвина из экономической задницы. Кобблпоту оказалось непросто привыкнуть к Бутчу, который ежесекундно напоминал одним своим видом обо всех унизительных моментах с Муни. Однако толк от него и вправду был. Например, пока полиция всё ещё игнорировала возрастающее количество трупов проституток, а город всколыхнули грабители банков — банда «Красные Колпаки», — Пингвин пытался решить вопрос с закончившейся выпивкой и без помощи Бутча ни за что бы не справился. Всего за полчаса помощник Муни конфисковал алкоголь со склада с помощью подставных копов, обойдя приказы Марони, который снабжал выпивкой эту часть города и не продал бы ненавистному крысёнышу Освальду и капли. Позже бывшие шестёрки Фиш пили в клубе изъятый алкоголь, отмечая первый совместный успех.       — Скучаешь по ней? Я, на самом деле, да, даже после всего, что она со мной сделала. Возможно, нас определяют не друзья, а враги, — разоткровенничался Освальд с Бутчем. — За Фиш.       — Она получила по заслугам, — соврал мужчина, не чокаясь. Мужчина искренне тосковал по бывшей владелице клуба, и никакая промывка мозгов не могла унять многолетней любви и уважения к ней. Как и Бутч, Освальд тоже слукавил. Говоря о врагах, Кобблпот скучал не столько по Фиш, сколько по Фрицу, который оставил на нём два нестираемых следа — шрам на пробитой руке и никак не затягивающуюся отметину внутри. Смотря на неоновый зонтик за барной стойкой, Освальд думал о том, как ему хотелось бы пить с Фрицем, а не с этим верзилой. Чтобы юноша в красивом костюме пил заваренный им кофе или чего покрепче, протягивая вдоль барного стула свои невыносимо длинные ноги и бросая колкие отмороженные фразочки, но оставался рядом. Фриц же в этот момент направлялся в полицейский департамент, прямиком к Джиму Гордону, что задерживал с Буллоком одного из «колпаков». Серийник на свободе упивался безнаказанностью, зато банковские деньги без единого убийства цивильных полиция расценила, как дело с первым приоритетом. Ещё по памяти о матери Фриц знал, что проституция — одна из самых опасных работ. Даже наркодилеры и киллеры так не рисковали: на них не охотились маньяки, садисты, психопаты, их не резали бутылочными розочками или не забивали, как животных, с радостной улыбкой на лице. Но копы молчали — какое кому дело до шлюх? По этой причине Фриц всё же не убил Дага, хотя мог публично вздёрнуть урода и оставить прессе улики, подогрев жадные до линчевания массы. Юноша хотел, чтобы Гордон вместо физической казни устроил тому метафорическую — за решеткой одиночной в «Блэкгейте», где Даг бы ещё десять пожизненных сроков страдал от жажды крови, не в силах ничего сделать с голодным демоном внутри. Существовали вещи хуже смерти. Люди мафии в участке появлялись и исчезали, потому на Фрица не обратил внимания никто, кроме долговязого парня в очках — судмедэксперта Эдварда Нигмы. Тот заинтересованно сверлил новое лицо взглядом, но выглядел безобидно, потому наёмник подозвал его жестом к себе.       — Могу чем-то помочь? — спросил Эдвард, поправляя очки на переносице, стараясь выглядеть уверенно и солидно — так, словно представлял перед гостем весь участок. Нигма напомнил Фрицу продавца бургеров из трейлера со старого района. Любое внимание и участие для таких людей было подобно манне небесной, и наёмник умел этим пользоваться.       — Ищу детектива Гордона. У меня для него посылка.       — Вам туда, — улыбаясь, указал в сторону пустующего рабочего стола судмедэксперт. Фриц направился к месту Джима, невозмутимо прошёл мимо копов и оставил поверх папок с делами и документов пакет. Юноша не знал, что накануне Пингвин подобным способом принёс детективу улики на Фласса — продажного копа и убийцу, который возглавлял наркоконтроль и регулярно заметал под коврик дела по типу барыги, выпотрошенного в отисбургском коттедже Фрицем. Направляясь к выходу, Фриц снова наткнулся на Эдварда, который поджидал его, неуклюже преграждая дорогу.       — Постойте. Я — загадка, которую под силу решить только времени. Что я? Фриц, зависнув на несколько секунд, неопределённо посмотрел на Нигму.       — Будущее?       — Бинго! — удивлённо улыбнулся судмедэксперт — обычно при его загадках люди тушевались или раздражались. Из всех, кто на них отвечал, Нигма мог выделить только Гордона, слишком вежливого, чтобы послать судмедэксперта, и слишком умного, чтобы не найти ответа. — Я передам детективу, что вы приходили. Но позвольте поинтересоваться, кто вы?       — Тот, кого не существует, — ответил ему встречной загадкой Фриц и вышел из участка. Нигма заинтересованно смотрел юноше вслед, пока двери не закрылись за долговязым силуэтом. Затем Эдвард прокрался к рабочему месту Гордона, заглянул в пакет и несколько осел от его содержимого. Позже, обнаружив посылку, Гордон пришёл в бешенство, подумав, что это снова дело рук Пингвина. Нигма сообщил, что видел странного парня в чёрном, назвавшего себя «не существующим».       — Фриц, — переглянулись Буллок с Гордоном.       — Фриц? — переспросил Нигма.       — С чего вдруг ему приносить на кого-то улики? — непонимающе пересматривал фотографии жертв из пакета Гордон. Качество упаковки залитых кровью предметов впечатляло: на бумажные документы из зип-локов не попало ни капли. Киллер и вправду работал чисто — Джим был уверен, что, разбери пакет хоть на атомы, ни отпечатков, ни других следов киллера не найдёт.       — Так кто такой Фриц? — снова спросил Эдвард.       — Вот тебе и загадка, иди разгадывать, — отогнал надоедливого парня Буллок, зная, что тот всё равно ничего не найдёт, сколько извилин в голове не включи. Но загадку Нигма отложил в дальний ящик: его ждали тернистые пути к занятому сердцу архивариуса Кристен Крингл, в которую он был влюблён с первого дня работы в участке. Дело с проститутками Гордону пришлось временно оставить. Следующим утром он узнал, что прямой улики против Фласса — орудия убийства с его отпечатками, которое достали для Джима шестёрки Пингвина, — оказалось недостаточно, и урода выпустили. Более того, ходатайствовавший за это комиссар Лоуб собирался поддержать Фласса на выборах президента союза полицейских. Однако из всех дерьмовых новостей для детектива худшим оказалось вынужденное предательство напарника. Тот дал свидетельские показания в защиту преступника по указке от комиссара. У каждого полицейского в Готэме имелся свой «Кобблпот», как у Гордона, некогда «убившего» Пингвина. Лоуб держал всякую душу на крючке — не повезло и Харви. Впрочем, Джеймс быстро сориентировался, став копать под самого комиссара: постепенно детектив учился играть по правилам этого города. И, как бы он этого не хотел, пришлось вновь идти за компроматом к Пингвину, который готовил план по устранению Марони.       — Пять минут с компроматом и услуга Джима Гордона? Договорились. Кто готов к поездке? — после недолгих переговоров согласился Освальд. Он надеялся, помимо прочего, найти кое-что и о Фрице — хоть единую зацепку или ниточку о прошлом, начавшемся у того в Готэме семь лет назад. Кобблпот уверено считал, что если раскопает историю наёмника, то точно сможет вернуть равновесие в их отношения. По слухам от воров, которые знали Фрица в прошлом, юноша появился на подконтрольной Муни территории из ниоткуда, был немногословен, патологически брезглив и не по-детски жесток — дрался до смерти, но работал осторожно, не оставляя следов. Вариантов, откуда он мог взяться, оказалось слишком много: и рабство, и детский труд, и погибшие родители-иммигранты. Фриц избежал рук вездесущей социальной службы, не имел настоящих документов и ни единого привода, постоянно ускользая, — для системы его просто не существовало, и это вызывало восхищение у преступников в совокупности с раздражением у детективов. Хранилище с компроматом на всех полицейских города на старой ферме, куда Пингвин направился с Джимом и Буллоком, они так и не нашли. Вместо него там оказалась умалишенная дочь Лоуба, грохнувшая собственную мать, — компромат на самого комиссара. Еще один шанс раскопать хоть что-то о Фрице окончился неудачей — и пока только наёмник оставался хранителем собственной тайны. Однако на обратном пути с фермы Гордон вдруг задал неожиданный вопрос, подтолкнувший Кобблпота в нужном направлении.       — Это ты послал психа в противогазе с уликами?       — Нет, зачем мне это?       — Вот и я думаю, зачем. Где его вообще можно найти? Хочу пообщаться, — последнюю фразу Гордон произнёс особенно желчно. Детектива воротило от деятельности Фрица ещё больше, чем от дел Пингвина: тот хотя бы был просто восходящим мафиози, не скрывающим это, а не наёмным убийцей, выдающим себя за нормального человека.       — Джим, — развел руками Освальд. — Он не отчитывается. Ну, это же Фриц, самый неуловимый наёмник во всём Готэме.       — Кто-то убивал по городу проституток, а этот урод просто притащил упакованные улики и фото жертв прямо на мой стол. Кобблпот засветился.       — Он уделал нашу доблестную полицию? Сделал за вас вашу работу? — Джим странно покосился на Пингвина. Вообще все, стоило увидеть реакцию парня на Фрица, странно косились. — Пока детективы гонялись за воришками, он отдал в руки правосудия нового серийника. Обожаю этого парня.       — Может, полицейскому департаменту платить ему зарплату? — через плечо отвесил Буллок.       — И вообще, откуда ты знаешь столько деталей? — добавил Гордон.       — Скажем так, я немного ему помог, — Кобблпот продолжал улыбаться. — Архивы. Полицейские архивы, — вынес он из этой беседы, беззвучно пробормотав последние слова себе под нос. Расправившись и с Лоубом, и с «колпаками», Джим упёк Дага в «Блэкгейт» на несколько пожизненных. Газеты трубили об анонимном добродетеле, что вступился за никому не нужных женщин и не только, обогнав полицию. Фриц не знал, кто так постарался расхвалить его деяния в прессе, но ставил на одну из «девочек», что теперь и вправду спали спокойно. Когда юноша читал о самом себе статью в ежедневной газете, то ещё не предполагал, что упрямый Кобблпот нашёл в полицейских архивах первую стоящую зацепку о нём в деле о резне на трансатлантическом грузовом судне семь лет назад. На первый взгляд, перед ним лежало обычное дело, но интуиция Кобблпота взвыла, стоило ему прочесть детали об орудии и технике убийства. Об этом никто не писал и не говорил даже вполголоса, но в тот день из контейнера и вправду смог сбежать всего один ребёнок со ржавым острым обломком в руках — грязная, дезориентированная, но полная звериной злобы девочка с глазами цвета льда. Она была готова убивать, идя по дороге из тел в каждый новый день, — и город грехов принимал эту плату, открывая для неё свои цепкие объятья. Пингвин под вечер со стаканом виски довольно листал старые гроссбухи Муни в поисках любых упоминаний о перевозках семилетней давности, словно уже схватил наёмника за хвост, пока в съёмной квартире за бронированными дверями Фриц курил, смотря через панорамные окна на заснеженный Готэм. Он думал о матери. Матери, что точно бы им гордилась.