Лжец в противогазе

Едва ли какое утро сдержанный Фриц начинал с протяжного мата. Воспоминания вечера накатывали на наёмника, и, как он предполагал ещё за барной стойкой, на трезвую голову всерьёз хотелось пробить лбом зеркало. Ничего не предвещало беды: Фриц успешно выполнил непростой заказ на благотворительном балу, но затем в ход пошёл алкоголь. Напиваясь, наёмник преимущественно отлёживался в квартире, игнорируя всё на свете, но то, что он налакался крепкого алкоголя в баре Пингвина и не вернулся домой, привело к череде странных поступков. Юноша чуть не прирезал Марони, угнал тачку, вероятно, одного из людей Фальконе, проносясь на скорости вдвое больше положенной с трупом в багажнике мимо полицейских патрулей, а под утро просто бросил машину где-то в центре вместо возвращения на парковочное место. Но худшим было не нарушение всех тех правил, что могли привести к разборкам с мафией или в полицейский участок. Фриц связался с Кобблпотом, хотя зарекался этого не делать, до середины ночи проторчав с ним у Готэм-ривер, словно закадычный друг, и ему это в некоторой степени даже понравилось. Открыв в ванной кран, Фриц припал губами к ледяной струе и жадно пил с полминуты, а затем натянул латексные хозяйственные перчатки и остервенело принялся полировать поверхности в ванной, постепенно переходя на кухню и гостиную, пока не отвлёкся на телефонный звонок. Запив аспирин тройным эспрессо на голодный желудок вместо привычного капучино — бледнее, чем обычно, от пониженного давления, недоедания, бытовой химии и инсомнии, — киллер направился разбираться с уликами в подвале бизнес-центра, попутно получив ещё несколько звонков, от которых уже начинала нервно дергаться бровь, и вспоминая время, когда не брал вообще на работу мобильный. Теперь же при увеличившемся количестве контактов приходилось постоянно оставаться на связи. Впрочем, существовал человек, у кого утро оказалось стократ хуже, чем у наёмника и вообще кого-либо в Готэме. Детектив Джим Гордон рвал и метал: с благотворительного бала его бывшую возлюбленную Барбару увёл Огр, и после потрошения Буллоком сутенёров в поисках хоть кого-то, кто знал маньяка, он наконец вышел на первую зацепку о насильнике. Огр посещал ранее «Фоксглов» — элитный бордель, куда попадали только по рекомендациям, и достать их в кратчайшие сроки можно было только через одного человека.       — Ты о Пингвине? Завяжешься с этим клоуном — не отстанет, — предупреждал Джима Харви, но тот уже направлялся к своему самому заклятому информатору, пока Фриц перетаскивал три тела по обтянутому целлофаном подвалу, чтобы расчленить, искреннее надеясь, что не отключится во время работы. В Готэме, вероятно, люди не умирали естественной смертью: ежедневно с кем-то приходилось сводить счёты или убирать за ними тела, улики и место преступления. В те же мгновения судмедэксперт Эдвард Нигма, что впервые убил человека, тоже работал с расчленённым трупом, стирая последние следы соперника за сердце мисс Крингл. Только Нигма выпаливал плоть с костей кислотой прямо в полицейском участке у всех на виду, а Фриц собирался отвезти конечности в холодильных контейнерах на старую ферму в десяти милях от города, где владелец держал прикормленных человечиной свиней, — ещё одно из мест, кроме свалки химических отходов, куда наёмник сбывал тела, когда в запасе оказывалось достаточно времени. К тому же крутиться у Индиан Хилл с закатанными в бочки трупами днём у всех на виду было слишком рискованно. Освальд Кобблпот так же, как и Гордон, не спал, с утра пораньше ускользнув мимо матушки в бар, но состояние у него оказалось лучше всех. Коктейль из адреналина, дофамина и алкоголя держал его на ногах и в превосходном настроении. Все мысли Пингвина бесповоротно занимал план по стравливанию донов и ещё немного — воспоминания о безмятежной ночи у реки с Фрицем, тепло чьего тела ощущалось до сих пор на руке и плече. Мафиози оставалось только с предвкушением ждать, разделять, а после — властвовать. Рассуждая с Бутчем о последних днях Марони, Освальд пил, когда в бар зашёл Гордон.       — … Джим? Рад видеть, чем обязан такому приятному сюрпризу?       — Мне нужен адрес «Фоксглов». И приглашение. Пингвин едва не отшатнулся от неожиданности, засмеявшись: Гордон не походил на человека, что мог средь бела дня и открыто просить о таких вещах.       — Ух ты. Да среди нас развратник! — говоря это, Освальд почему-то мгновенно подумал о Фрице и сутенёре Джимми. Интересно, пользовался ли его девочками и мальчиками наёмник или вправду воздерживался? Быть может, считался завсегдатаем таких мест, как «Фоксглов», где можно натолкнуться на зрелищное кровавое шоу, и только нечто поистине извращённое способно было тронуть его заледенелое нутро? Освальд и правда ничего не знал о Фрице, но от подобных мыслей стало слишком неловко, потому он переключился на Гордона.       — Ты поможешь? Да, нет?       — Джим, наши отношения прекрасны, но как-то немного односторонни. — Пингвина постепенно начинала раздражать манера Гордона требовать, не давая взамен.       — Хорошо, за услугу буду должен.       — Уже должен, — уточнил Освальд.       — Значит, ещё одну.       — Карты на стол. «Фоксглов» приносит деньги важным… — договорить Освальд не успел. Джим схватил его за грудки, наставив ствол на Бутча, что потягивал из бокала мартини за спиной парня.       — Ты думаешь, что знаешь, кто я и на что способен. Но ты даже не представляешь. — Голос Гордона звучал устрашающе, но Пингвин не испугался. Он уже не раз находился в опасной близости и от более жутких людей. От Фиш, Заса или Фрица, что просто так воткнул в его руку клинок, даже не моргнув. Гордон так не смог бы, он блефовал.       — Сегодня важный день, — спокойно ответил владелец клуба. — Поэтому я удовлетворю ваш запрос. Но запомните мои слова, детектив: за вами большой должок. Гордон ослепительно улыбнулся в ответ, и Кобблпоту захотелось выбить все эти зубы до единого. Но всё же Пингвина ждали занятия существеннее, чем пустая злоба на зазнавшегося копа, пусть пришлось просидеть до самого вечера в ожидании, когда люди Фальконе развяжут войну с людьми Марони за спиной у дона. Фриц же, которого на свиноферме едва не вырвало даже в противогазе, уже возвращался в город на неприметном полуразваливающемся ржавом пикапе с единственным желанием — отмыться от нечистот, что попали на обувь и одежду и въедались в кожу, а после отключиться в постели до полудня следующего дня.       — Коннор не справился. Марони жив, — прокричал боссу Гилзин сквозь шум бушующей толпы и бойкий панк на сцене, от которого уже не хотелось закрыть уши: заведение постепенно начало процветать.       — Дрянь какая-то, — выругался Освальд, но не на этот факт, а на новую партию выпивки, что пробовал.       — Марони жив. Беги из города, — непонимающе продолжил Бутч.       — И пропустить всё веселье? — развернулся к нему на стуле Кобблпот, улыбаясь.       — Ты знал? — осел мужчина. — Ты подставил его.       — Я достал ударники из оружия. Научился этому у Марони. — От интонации босса мужчина поёжился.       — Но ты мог убить Марони.       — Я бы остался под каблуком Фальконе, а это уже невыносимо. Пусть лучше Марони будет жив и жаждет крови. Оставалось ждать первого ответного удара Марони, что произошёл с первыми утренними лучами. Голова наёмника Коннора в коробке из-под помидоров одноименной торговой компании Сальватора и первые атаки на точки Фальконе предзнаменовали затяжную битву. Впрочем, не едиными мафиозными войнами преисполнялся город. Гордон, вышедший на след маньяка, спас Барбару, не зная, что на смену застреленному им и Буллоком монстру пришёл еще более губительный: в конце концов, сколько демонов ни удерживай под личиной хорошей девочки, однажды они захотят есть и, например, зарезать собственных родителей. Отражение сходящего с ума судмедэксперта Нигмы неожиданно заговорило с ним, прокладывая грань между личностью и публичностью внутри головы Эдварда. А сбежавшая от безумного хирурга Кукольника из островной тюрьмы Фиш Муни уже добиралась до города со своей новой бандой. От глубокого утреннего сна Фрица отвлек входящий вызов — с зашторенными окнами юноша сначала не понял, какое время суток, но уже хотел уничтожить звонившего.       — Мой друг, рекомендую вам срочно подъехать ко мне в клуб, это очень и очень важно. Когда Фриц зашёл в пустой бар, на его лице плотно отпечатывались все события прошлого дня и недвусмысленное отношение к ситуации. Наёмник грохнулся на стул напротив Освальда, что самодовольно пил красное вино, и сунул в зубы сигарету, в упор смотря на парня. На середине сигареты Фриц наконец пришёл в себя для диалога.       — Что случилось?       — Ближайшие дни рекомендую залечь на дно. На улицах будет крайне опасно, даже для вас. Кто знает, вдруг попадёте под пулю, как тогда под молнии. Фриц откинулся на спинку стула. Он ещё не понимал, что вообще происходит, поскольку проспал все новости, мча из утреннего душа сразу к Пингвину.       — Капучино, — окликнул Освальд бармена. Тот второпях сделал напиток и поставил перед наёмником чашку. — Тяжёлое утро?       — Как обычно.       — Гейб уже везёт вам бургеры, — потянулся к нему через стол Пингвин, самодовольно улыбаясь.       — Ты разбудил меня и заставил тащиться сюда, чтобы покормить? — юноша приподнял одну бровь. — Если да, то я тебя прикончу.       — Отличная шутка, Фриц, но есть более убедительная причина. Уже смотрели новости? Полицейские называют это военным конфликтом. С улицы зашёл здоровяк, небрежно поставив перед наёмником пакет с рыбными бургерами. В последние дни Фриц перешёл на более сытные свиные, но сейчас даже обычных сэндвичей хватило бы: юноша вообще нормально не ел уже двое суток, и в сочетании с недосыпом и истощением его состояние было хуже, чем он сам оценивал, держась только на упрямстве и силе воли.       — У меня нет телевизора.       — Марони ударил по Фальконе. Первым. Остаётся считать дни до полной свободы, Фриц, понимаете? — Освальд нервно рассмеялся. Фриц залпом, чуть не закашлявшись, осушил чашку и потянулся к бургеру.       — Эй, обнови, — раздражённо указал бармену владелец клуба на опустевшую чашку. Тот второпях обновил порцию для ещё более бледного, чем вчера, Фрица, жадно вгрызающегося в пряную булку с качественной котлетой. Бутч, наконец заметивший Фрица из другого конца зала, опешил: независимый наёмник был последним, кого он ожидал здесь увидеть, тем более, за компанию с новым боссом.       — Мне хочется о вас позаботиться в это непростое время, Фриц, так же, как вы позаботились обо мне. Фриц промолчал: он ел, и ничего, кроме этого процесса для измождённого тела и разума не существовало — а когда закончил, то аккуратно сложил упаковки в пакет и отдал подоспевшему бармену, вытирая рот краешком салфетки; это получилось у него почти по-женски изящно. Кобблпот, подпирая щёку, неотрывно смотрел на Фрица. Из состояния молчаливого безмыслия юношу вывел звонок от Джимми, и, сняв трубку, уже через несколько секунд он подскочил, случайно опрокинув стул и словив тот в полёте, ставя на место. Затем Фриц странно посмотрел на Освальда, пряча телефон в карман: взвешивал, у кого быстрее всего будет достать оружие и как добраться до сутенёра меньше, чем за десять минут. Вариантов в общем-то больше не было, кроме Кобблпота.       — Мне нужна тачка. Срочно.       — Конечно, — Пингвин поднялся, поправляя пиджак. — Что-то ещё?       — Огнестрел и магазины. На шестерых, — Освальд присвистнул. — Марони, — уточнил Фриц.       — Неужели напал на старину Джимбо?       — Времени нет. Есть хоть что-то?       — Для моего друга даже совершенно безвозмездно. — Кобблпот подозвал Бутча, и через несколько минут тот вынес из внутренней части ресторана тяжёлую спортивную сумку, доверху нагруженную огнестрелом разного калибра и обоймами в гораздо большем количестве, чем Фриц изначально подразумевал.       — Подбросить? — переспросил Гилзин скорее из вежливости уже у машины, помогая загрузить тяжёлую сумку под заднее сидение. Фриц окинул мужчину пренебрежительным взглядом, молча умостился за руль и стартовал с места слишком быстро, как импульсивные уличные гонщики, что выглядело несколько странно при его общей отстранённости. По дороге юноша срезал путь через подворотни и пропускал светофоры, выигрывая каждую секунду.       — Босс, что это было? — спросил непонимающе Гилзин Освальда, вернувшись в бар.       — Не что, а кто, Бутч. Удивительный человек. Другого такого, как Фриц, во всем Готэме нет.       — Даже у Фиш не получилось, как так? — Бутч подлил себе и боссу вина. — Как вы склонили его на свою сторону?       — У меня свои методы, — коварно улыбнулся Кобблпот. Правда заключалась в том, что присутствие рядом Фрица было исключительно доброй волей юноши, что могла в любой момент измениться, и не существовало ни единого метода, как на это по-настоящему повлиять. Освальд прекрасно осознавал это, но ему нравилось ощущение погони за недостижимым. На подъезде к Джимми было чисто. Фриц припарковал машину за квартал, подбегая к шлюшатнику с тяжелой сумкой наперевес с чёрного хода. Подле Джимми находилось ещё пять его ребят с весьма бедным арсеналом: к подобному никто не был готов спустя столько лет перемирия, даже девочки с мальчиками ещё не уехали, сбившись в самых отдалённых комнатах за баррикадами из кроватей. Фриц кинул перед сутенёром и его людьми сумку, вернулся на улицу и забрался на крышу борделя, где занял позицию на коньке за широким кирпичным дымоходом, откуда открывался вид на дорогу. Приедь он на пять минут позже, и от Джимми с его людьми остались бы трупы: на горизонте с воем резины по асфальту ехал кортеж людей Марони. Благо, у Джимми имелся свой человек у Сальватора, что успел предупредить. Связи — они и вправду были слишком важны в городе, где всё строилось на хитросплетениях отношений. Один раз едва не погибнув, Фриц хорошо это понимал. Пусть в его коме косвенно был виноват Кобблпот, но он же его и спас, а сейчас только благодаря дурацкому приглашению в кафе Фриц успел вовремя доехать с оружием до борделя. В то же время к происходящему конфликту именно Освальд приложил руку, но срыв хрупкого перемирия и вправду считался вопросом времени — с кознями Пингвина или нет. Кобблпот стал только катализатором замедлившейся реакции полураспада готэмской мафии. Фриц не мог сделать для себя однозначных выводов относительно фигуры Пингвина: он раз за разом переворачивал всё с ног на голову в жизни юноши, даже когда тот попытался от него отвязаться. Быть может, вправду стоило прикончить восходящего мафиози, и всем бедам конец; вдруг Марони в баре был на самом деле прав? Нет, в новых реалиях это уже не звучало, как разумное решение. Юноша мог сколько угодно скрываться, но однажды его отпечатки, волосы, орудие убийства или багажник, полный корзинок с порубленными конечностями, попался бы копам и всё — дальше или Аркхэм, или Блэкгейт, или кто-то из донов, кто купит свободу Фрица, поставив его перед выбором без выбора. Если бы Освальд занял и удержал место старой мафии, не дав хаосу уничтожить город, то для Фрица открылось бы больше дверей или хотя бы не закрылись старые. В довесок фигура Пингвина более остальных мафиози импонировала Фрицу, ведь тот настаивал на бартерных или товарно-денежных отношениях, а не верности и служении, что напрямую не противоречило принципам наёмника. Меньшее, мать его, зло. Кровавые реки уже выходили из берегов, захлёстывая Готэм и всех тех, с кем Фрица хоть что-то связывало. Если Филиппа с бандой точно найдёт союзников и покрошит любого, кто к ней сунется с мечом, то так глупо потерять сутенёра-страховщика Фриц не мог. Джимми был нагл, но не настолько, чтобы искать ему замену, и не задавал глупых вопросов, а это многого стоило. С противоположной стороны улицы уже мчал Гофер с подкреплением, прибыв ровно к тому времени, когда люди Джимми заняли позиции, а наёмники со стороны Марони высыпались из машин, взводя пулемёты. Фриц явственно ощутил на плече невесомую руку покойного Тодда и услышал его: «Пошли рвать им кишки, снежок». Глубоко вдохнув, наёмник снял с пояса ножи. Время на мгновение остановилось, и воцарилась тишина, но только чтобы смениться рваной очередью пуль, звоном бьющегося стекла и металлическим свистом смертоносных клинков. Наступало время непрерывных стычек — день за днем на стороне Джимми, затем Филиппы, а потом самого себя. Дон Марони наконец узнал, что выскочка из бара, преградивший ему дорогу с философией про чудовищ, отрезал пятерым его людям головы, а ещё шестерых расчленил техникой пересечённых клинков, и Сальватор несколько раз попытался вывести юношу из игры, приняв за человека Фальконе. Потому Фриц временно перебрался к Филиппе в трущобы, сбросив Марони с хвоста, и мафиози стало не до него: дон сосредоточился на уничтожении главного конкурента. Каждый из дней, проведённых вне дома, глубоко высекался на лице и теле Фрица, умножая шрамы и гематомы. Впрочем, этого времени, прожитого в антисанитарных условиях, с которыми Фриц надеялся больше никогда не сталкиваться, было достаточно, чтобы основательно прочистить юноше разум, позволив абстрагироваться от своего отношения к Пингвину и правильно выставить приоритеты, греясь у бочек, вдыхая вонь химических отходов и не имея нормальной возможности помыться. В природу Фрица были заложены сомнения: он всегда равнозначно боялся сделать бесповоротный выбор или ошибиться, попав в западню, — отчасти именно этот страх скрывался под его ритуалами, параноидальной чистоплотностью и аккуратной работой, которой юноша предпочитал себя занимать, лишь бы не принимать окончательное решение. Больше жить, не выбирая, не получалось, как ни пытайся, и, пока не произошло неотвратимого, оставался единственный шанс отдать дань Тодду и их с Филиппой фракции. Опираясь на то, в каких условиях работала Филиппа и что даже их у неё могли забрать, Фрицу стало проще решиться: он никому не позволил бы отобрать свободные земли, пусть и клочок на свалке, но без системы и с отличной самоорганизацией. Юноша уже запачкал руки, и хуже быть не могло — в этом Фриц оказался очень схож с Гордоном, чья цель подминала под себя любые средства, — потому в один из дней юноша вернулся в Готэм и направился прямиком к зачинщику хаоса. Освальд, что столкнул лбами мафию, погрузившую на две недели город в кромешную тьму, с упоением играл на пианино за несколько часов до открытия клуба. Кобблпот предпочитал не пачкать рук, спокойно управляя клубными делами. Когда на пороге появился Фриц, направляясь ко сцене, Кобблпот сделал вид, что не заметил его, выпрямившись и продолжая играть. Пингвин не видел юношу с того момента, как тот забрал сумку с боеприпасами и машину, что тем же вечером обнаружилась припаркованной у клуба. Больше о наёмнике не было никаких вестей — только слухи. Фриц беззвучно запрыгнул на сцену, и пальцы Освальда всё же дрогнули. Юноша насквозь пропитался запахом металлической стружки, машинного масла, пороха и чего-то едкого, как со свалки химических отходов, и стоял живой, горячий, с этим диким взглядом полупрозрачных глаз всего в полутора метрах. Доиграв, Кобблпот развернулся на стуле к гостю, сдерживая счастливую улыбку.       — Мой дорогой друг, я так и знал, что вы вернётесь.       — У меня было время подумать, Пингвин. Освальда резануло подобное обращение — Фриц впервые не назвал его по имени, что всегда как-то особенно звучало из уст юноши.       — И о чём же? — стараясь унять волнение, спросил Освальд. — Надеюсь, в вашей голове родилось что-то крайне грандиозное.       — Когда всё закончится, мне нужны независимые земли рядом с Индиан Хилл. Без вопросов. Никаких налогов и инспекций.       — Фриц? — приоткрыл от удивления рот Кобблпот, заглядывая юноше в глаза, словно ища там ответ на вопрос, что ещё и сам никак не мог сформулировать. — Но Индиан…       — Я согласен сотрудничать. Моё условие ты услышал.       — Фриц, я… — пытался вдохнуть побольше кислорода Освальд — его душило непонимание и радость одновременно, но Фриц снова его перебил, не дав договорить:       — Без свободных земель сделки не будет. И тогда моли господа больше никогда не попадаться на моём пути, — в голосе Фрица слышались стальные ноты на грани со злостью. Да, он точно злился, и уже очень давно. Пингвин поднялся, поджав губы, и подошёл к наёмнику почти вплотную, смотря снизу вверх, — разница в росте между ними стала особенно заметна. Гейб и Гилзин в зале напряглись, направляя на Фрица оружие, но Кобблпот остановил их резким жестом.       — Сэр Фриц, я смогу дать вам и больше, вообще всё, что захотите, потому что мне для вас ничего не жаль. Но неужели вы совсем растеряли манеры?       — Забылись за две недели, пока я пытался не умереть, — голос наёмника вновь звучал спокойно, как и всегда. Тогда Освальд заметил на белой щеке глубоко стёсанную кожу, полоску раны на переносице. Глядя на ссадины и вдыхая эту странную, такую противоестественную для Фрица смесь запахов, Кобблпот понял, что ему стало не по себе, словно он снова бросил юношу наедине со смертью. Очень глубоко шевельнулось то, что так не развилось, замерев ещё в зародыше, — совесть, прямо как тогда, в старой квартире Фрица. Освальду захотелось дотянуться до изувеченного мрамора лица, хоть что-то сделать, но у него были только слова.       — Фриц, до меня дошла информация про ваши неурядицы, но вы лучший по части пряток, и даже при желании я бы не смог вам помочь, потому что для начала вас нужно… найти, — он развёл руками.       — Я знаю это, Освальд, — Фриц словно смягчился и сунул сигарету в зубы. — Но я чертовски зол. Освальд вдруг отступил и понимающе улыбнулся: у Фрица и вправду было право на злость. Странно, что он ещё что-нибудь в него не вонзил, потому что Освальд заслужил, как уже ранее выражался наёмник.       — Об этом поздно спрашивать, но могу ли я как-то помочь?       — Да, — Фриц кивнул на пианино. — Сыграй еще.       — Конечно, сэр Фриц, с радостью. Воодушевлённый Кобблпот вернулся за клавиши, выбирая самую сложную из композиций, что помнил. Гилзин даже покосился на сцену: босс точно никогда так раньше не старался. Наёмник обошёл играющего Освальда и облокотился на инструмент, закрывая глаза и бесшумно выдыхая облако дыма под мелодичное звучание клавиш и вибрацию бьющих по струнам молоточков, доносящуюся сквозь чёрный лакированный корпус. Фриц никогда специально не слушал музыку. Никакой набор звуков не будил в нём чувств, ничто не могло заменить блаженную тишину, но игра Освальда, вырванная из совсем другой эпохи — будто перед ним сидел не будущий король готэмской мафии, а милый мальчик-отличник из католической школы, — зазвучала не хуже отсутствия звуков, будя непривычные для утилитарного сознания юноши образы. Он наконец начал осознавать, что впервые за все эти дни по-настоящему остановился: больше не было никаких перестрелок, сна по сменам, отсутствия нормальной горячей воды и бесконечного ощущения погони. Свет от сценических ламп блуждал фиолетовыми пятнами на уставшем лице и помятой, запылённой одежде Фрица. Злость на Освальда, желание потрясти за грудки или снова что-то ему и вправду прорезать постепенно улетучивались с каждой высекаемой из пианино нотой, сменяясь долгожданным спокойствием. Оставалась только музыка — реквием их последним безмятежным мгновениям. Вскоре в полицейском участке Харви Буллок уже догонял Гордона, чтобы сообщить срочные вести:       — …Джим, Фальконе ранили двадцать минут назад. Ребята Марони разнесли его машину. Пока Бутч и Освальд, держащий торжественный прощальный букет, направлялись по опустевшим больничным коридорам к дону Фальконе, Фриц в неприметной угнанной машине припарковался неподалёку от бокового входа в здание, следя за обстановкой. Наёмник стал картой, что Кобблпот разыграл бы в случае неудачи последней: мафиози до последнего хотел эффектно появиться с Фрицем, но тот предложил Пингвину действенный план — пространство для манёвра в случае, если что-то пойдёт не так. Зная Освальда, наперекосяк пошло бы абсолютно всё. Когда дон Фальконе очнулся прикованным к кушетке в операционной — городские власти и бизнесмены перешли на сторону Марони, потому Кармайну оставались считанные минуты до прихода соперника и его людей для расправы, — к нему, улыбаясь, уже ковылял Освальд с Бутчем.       — …Это я, мой старый друг. Я вас подвёл. Я начал войну. Со дня нашей встречи я планировал вашу кончину. Жаль, что она случится в смрадном уголке, но… — Кобблпот достал из ящика с инструментами скальпель. — Се ля ви. Пытаясь кого-то убить, Освальд всегда медлил, а ещё говорил правду: в конце концов, человек перед лицом смерти был её достоин.       — Почему? — непонимающе спросил дон.       — Ничего личного, я уверяю, сэр. Вы были хорошим наставником и добрым другом, но бизнес… — Освальд всегда делал очень выразительные паузы на нужных словах, — превыше всего. Я займу ваше место, старичок. Я стану королём Готэма.       — Ты? Никогда. Ты сгоришь в аду.       — Боюсь, что так. Но вы, старый друг, сгорите первым, вы первым. — Кобблпот поднёс к горлу дона скальпель. Предвкушение победы, миг, которым так хотелось насладиться сполна, длился недолго. Фриц, барабанящий подушечками пальцев по рулю, ещё не знал, что трогательную беседу Фальконе и Освальда прервал подоспевший Гордон, арестовав мафиози, уже на первом этапе внося корректировку в планы.       — Никто не двигается. Вы оба арестованы за попытку убийства. Спустя некоторое время со стороны главного входа раздался шум колёс: по душу Фальконе приехали люди Марони и зашли внутрь больницы. Фрицу оставалось напряжённо ждать сначала в тишине, а затем под звуки стрельбы, доносящиеся из-за стен. Спустя долгие десять минут перестрелок Гордон с освобождённым доном и арестованными Бутчем с Освальдом погрузились в машину скорой помощи, пытаясь улизнуть от пуль, пущенных вслед людьми Сальватора. Фриц задним ходом свернул из переулка на дорогу, незаметный для глаз взволнованных мафиози, обращённых в сторону скорой, откуда объездными путями упал на хвост машины с копами и мафиози, мчащей в «убежище» Фальконе. Это было место, о котором знал только Кармайн и те люди, кого он считал мёртвыми. Например, уже поджидающая его со своей новой бандой Фиш Муни — восставшая из мертвых и с жутковатым протезом с пронзительной ярко-голубой радужкой в левой глазнице. В тюрьме-экспериментариуме Кукольника она прошла немало, прежде чем сбежать, став более сильной версией себя — впрочем, ненадолго.       — Знаю, знаю, ошеломительно. Иногда я и саму себя ошеломляю. Настало время воздаяния. Фриц прикрыл машину грязным брезентом, вслушиваясь в происходящее в стенах ангара — благо, там была отличная акустика и, судя по голосу Фиш Муни, всё и вправду шло отвратительно. Постепенно вечерело и, когда пойманные дон, детективы и Пингвин терпеливо ждали развязки со скованными руками, наконец прибыл дон Марони. Сальватор, рассыпаясь в пренебрежительных комплиментах перед Фиш, уже преждевременно ликовал, празднуя победу. Пингвин нервничал, находясь в одном помещении с тремя голодными псами, что готовы были его растерзать, потому решил сменить тактику. Там снаружи, возможно, находился его человек, и Кобблпот не мог так просто дать себя убить, не выиграв немного времени для Фрица. Тот бы обязательно его спас — Пингвин был уверен.       — Мисс Муни, можно сказать? Знаю, моя жизнь потеряна, и говорю не ради своего блага, а ради вашего, потому что до сих пор люблю и уважаю вас. Убейте меня, если хотите, но сохраните жизнь Фальконе. Он умрёт, и Марони будет вам не помощник. Вы угроза, он убьёт вас. Зачем ещё один главарь, ещё один соперник? — обратился Пингвин к бывшему боссу, и семена сомнения мгновенно проросли внутри Муни, что и так считала сомнительным подобный тандем.       — …Мы с тобой, Сэл, партнёры.       — Как скажешь, партнёры. Я — партнёр номер один, а ты — партнёр номер два. Договорились? Я — номер один, а ты?       — Номер два, — скрипя зубами, согласилась Муни. Она уже видела, что её лакей прав.       — Вот, простая математика… Марони начинал открыто издеваться над женщиной, словно положить палец в рот львицы Муни и поводить им по языку было хорошей идеей. Даже Фриц знал, что это заведомо провальная мысль.       — Ребята, чувствуете суету? — разливался трелями мафиози. — Это победа, искупление, власть! Когда старик умрёт, начнется новый день. Мы будем править Готэмом, построим династию! Отхлещем город, как лошадь кнутом! Фриц, до которого эхом доносились слова Марони, приложил ладонь ко лбу. Он думал, что взять заказ на Марони было бы не такой плохой идеей — и после случая с матерью Освальда, и особенно сейчас. Под началом Сальватора город погряз бы в беспроглядной тьме, за которой уже точно не взошло бы солнце. Особенно для наёмника.       — …Да, крошка? — продолжил Марони, обращаясь к Фиш. Ему, в отличие от благородного Фальконе старой закалки, нравилось ставить женщину в настолько неудобное положение. — Да ладно, расслабься, шутка такая. Ребята, серьёзно, не зовите её крошкой или тёлочкой, бабы такого не любят. Муни взвела пистолет и выстрелила — никто не ждал, что начнет действовать так быстро. Пасть львицы откусила палец по самую голову.       — Я расслаблена, — резюмировала она. Услышав первые выстрелы, Фриц ловкими движениями зарядил обоймы на короткоствольных пистолетах-пулеметах, сунул их в широкие внутренние карманы бомбера и вышел из машины, прячась за промышленным оборудованием и наконец заглядывая внутрь. Краем глаза он увидел суматоху: люди убитого Марони попали под пули банды Муни, а Пингвин уже убегал, освободившись от пут, в направлении Фрица и в противоположную сторону от Буллока и Джима, что пытались улизнуть вместе с Фальконе из ангара.       — Сюда. Юноша поймал Освальда за плечо и побежал с ним к машине, вручая припасённый военный пулемёт из багажника. Оружие, рассчитанное на устойчивую наземную позицию, оказалось для парня тяжеловатым, поэтому Кобблпота завалило набок.       — Я прикрою, — юноша с трудом выговорил эту фразу, что озвучивал раньше только своему напарнику.       — Дон Марони мёртв, — со странной нервной улыбкой ответил Освальд. Его голос сбивался от волнения и тяжести пулемёта. — Фальконе бежит, как крыса. Фриц, подталкивая Пингвина обратно к ангару, уже сделал выбор — единственный в этом городе по-настоящему встал на сторону Кобблпота, и мафиози посмотрел на него кратким, но полным благодарности взглядом. В ангаре Освальд принял первый огонь на себя, обстреливая людей Фиш, — воспользовался неожиданностью и их неопытностью, поскольку времени у Муни сколотить нормальную банду не нашлось, — а Фриц, тенью карабкаясь по мешкам и промышленному оборудованию, сверху отстреливал тех, кто забаррикадировался и пытался палить по Кобблпоту.       — Фиш, где ты? — взвыл Освальд, идя меж огня и трупов. Фриц неотрывно смотрел с металлического контейнера на хромающего Кобблпота, что уже гнался за взбирающейся по винтовой лестнице Муни с подобранным у одного из убитых пистолетом. Он думал, что Освальд похож на него самого семью годами ранее. Такое отчаянье, воля, с которой тот шёл к цели, сорвав с себя все предохранители, — это впечатляло. Гордон с Буллоком наспех забежали в машину, как только град пуль прекратился, увозя с собой дона Фальконе. Всего на мгновение Джим увидел Фрица, что держал на мушке их авто, но не выстрелил, демонстративно поднимая вверх пистолет-пулемёт.       — Чёртов ублюдок в противогазе. Он спелся с Пингвином.       — Фриц? — переспросил Буллок, когда, минуя ангары, детективы и Кармайн мчали в сторону квартиры Барбары, пытавшейся в этот момент зарезать новую пассию Гордона — доктора Лесли Томпкинс. В отличие от Джима, Харви вообще не удивился тому, что убийца в противогазе появился на сцене. Он никогда не ошибался насчёт людей, и для него Фриц вправду был ублюдком из тех, кому не Блэкгейт или Аркхэм, а вообще электрический стул единственное наказание. — Я ведь говорил, что ему всё равно, кого убивать. Ему только на руку, что мафии не станет. Дон Фальконе, слушая их, болезненно улыбнулся, о чём-то глубоко задумавшись.       — Как говорят классики, подобное к подобному, — только и сказал Кармайн.