***
— Кофе без сахара, — Гермиона занимает столик в одном из немногих работающих кафе в центре. Это остатки былой роскоши, которые итальянцы старательно поддерживают, как островки прошлого. Идет вторая война в жизни Грейнджер. И оказывается, что сил сопереживать внутри просто нет — это не её время, не её люди и не её история. Хотя она искренне пытается себя заставить. И из-за этого второй день как бесцельно слоняется по улицам Рима. Хоть бы влюбиться в этот город, хоть бы прочувствовать людей. Безрезультатно. И вместо эмоций только трезвые мысли и логика. Она даже перестает стыдиться своего безразличия к судьбе парня с площади, не найдя его следов под завалами. Нет и нет. Забыть, как страшный сон. Он теперь навсегда отпечатывается в её памяти, как символ начала войны. А беспокойное сознание напрочь стирает его лицо. Он — это звуки бомбардировщиков и страх, вызванный взрывами. Желание жить и становиться сильнее, чтобы выжить. Худая официантка, определенно переживающая не лучшие свои годы, опускает на стол чашку заведомо плохого кофе. И рядом стакан воды, отказываясь смешивать американо самолично. Гермиона кивает, соглашаясь и на это. Особенность итальянцев, с которой проще смириться. Есть проблемы пострашнее: за двое суток в прошлом им с Тео удалось выяснить, почему война продолжается. СССР одержали победу. Но то были недолгие счастливые дни для Европы. Новый лидер Германии объединился с Геллертом, отказавшись признавать поражение и жить в нищете. Германия восстала, словно феникс из пепла, подцепив с собой союзников, в том числе и Италию. Без рейха, без идеи о превосходстве. Но с каким-то нечеловеческим даром убеждать людей. И на этот раз их целью были только Европа и Великобритания. Министерство облажалось, если смотреть на это свысока. Но Волан-де-Морта не существует. Если смотреть на детали, всё получилось. Стоило ли оно того? — Разрешите? — мужской голос заставляет Гермиону отвлечься от мыслей. — Простите, что? — прошло минут десять с тех пор, как к ней подходила официантка, но она только сейчас вспоминает о кофе, сжимая чашку между пальцев. — Сесть за ваш столик. Вы не против? — Грейнджер берет паузу, всматриваясь в лицо незнакомца. Его взгляд гипнотизирует, он словно прожигает им кожу. Становится неловко даже просто находиться рядом. Гермиона чувствует, как ей становится жарко, хочется открыть все окна, а лучше самой выйти на свежий воздух. У него слишком знакомые черты лица, словно они где-то уже встречались. Но память отказывается помогать Грейнджер. Быть может с его сыном в будущем? Он определенно британец, но волосы не белые, значит не Малфой, уже неплохо. Не могли же все Пожиратели переместиться в Рим? И с чего ты вообще решила, что он обязательно должен быть волшебником. Ты могла учиться с его детьми в маггловской школе. — Да, конечно, — Гермиона жестом показывает на свободный стул напротив и заставляет себя увлечься приготовлением американо путем варварского смешивания жидкостей. Её руки невольно подрагивают. Она определенно чувствует себя не на своем месте. Парень, напротив, крайне уверенно опускается за стол не отрывая взгляда от девушки. Ловит каждое её движение. И даже безразличие впитывает в себя, как самую драгоценную эмоцию. — Я был уверен, что вы погибли, — эта фраза заставляет мир перевернуться. Грейнджер слишком резко поднимает взгляд на незнакомца, выдавая себя с потрохами. Теперь она его вспомнила. Парень продолжает бесцеремонно за ней наблюдать. Гермионе кажется, что она баснословно дорогой предмет под стеклом на только что открывшейся выставке. Хочется сжаться. — Мы встречались? — она уже точно знает ответ на свой вопрос, но желая сохранить внешнее равнодушие, произносит его вслух. Эта игра выглядит неумелой и нелепой. Но что-то внутри сжимается, отказываясь узнавать в незнакомце парня с площади. Его губы моментально растягиваются в улыбку. В мир вырывается искренний смех. И в этот момент незнакомец перестает быть опасным. Грейнджер перехватывает его взгляд и на секунду ей кажется, что они способны понять друг друга без слов. Они оба помнят, где и когда познакомились. И оба хотят забыть этот момент. Потому что он выпотрошил их. — Как вас зовут? Грейнджер удивляет, как резко от его настроения меняется и её внутреннее состояние. Пока он был напряжен, ей хотелось провалиться под землю. Но вот он улыбается и ей слишком спокойно рядом с ним, словно война закончилась и они оба находятся в мирном времени. И никого вокруг не существует и никогда не существовало. — Гермиона, — тонкая рука тянется для рукопожатия вопреки принятым нормам. И парень без толики удивления принимает её ладонь. — А вас? — Вам мое имя ни к чему, — он морщит нос, словно ему неприятно даже просто думать об этом. — Как вы спаслись? Площадь разбомбили. — А вы? — Грейнджер возвращает его ухмылку, ей становится слишком спокойно, словно они знакомы миллион лет. Она могла бы точно так же сидеть в кафе с Гарри или Роном. В школьные годы. Это уточнение отрезвляет и флер момента сходит. — Вы не местная, — он явно не собирается отвечать на её вопросы. — Полагаю, англичанка? В первую их встречу Гермионе показалось, что радужка его глаз неестественно темная, едва ли не черная. Но теперь она отчетливо может разглядеть, что незнакомец является обладателем темно-зеленых глаз. Они будто гипнотизируют, заставляя доверять своему хозяину больше, чем этого требует ситуация. — Вполне возможно, — вдали официанты звенят посудой. Но это происходит словно в другом мире. — Полагаю, вы тоже, раз так просто меня вычислили. — Учились в частной школе? — Грейнджер сглатывает. Эту часть легенды они с Ноттом не продумали. С другой стороны, этот мужчина вряд ли намекает на Хогвартс. Тебе просто кажется, ибо ничего другого ты себе представить не можешь. Его вопросы кажутся весьма безобидными, а внутри растекается спокойствие, но несмотря на это, или скорее, как следствие этого — у Гермионы зарождается желание сбежать. Всё это лишь мнимая безопасность, и ты хорошо знаешь, как обычно после ударяет реальность. — Я училась в Америке вместе с братом, прихоть нашего отца, — осталось только предупредить об этом Тео. Или больше никогда не встречаться с новым знакомым. — Признаться, я действительно переживал за вашу жизнь, — парень резко меняет тему, будто чувствует нарастающее волнение внутри собеседницы. — Надеюсь, теперь у вас есть карта бомбоубежищ? Холодок пробегает по спине. Спокойно тебе рядом с ним или нет — он определенно плохая компания. Возможно, он местный сумасшедший или, может быть, несостоявшийся Волан-де-Морт собственной персоной. Уходи. Бред. Просто парень, сбежавший в Рим, должно быть, скучающий по дому и оттого такой внимательный к гражданам своей страны. — Безусловно, — она быстро облизывает губы. — Вам следовало меня сопроводить в одно из них. Безрассудством было продолжать со мной разговор. Но теперь, конечно, это не имеет никакого значения. Мне, к сожалению, пора, — Гермиона в пару глотков допивает кофе. — Позвольте мне вас угостить? Теперь он смотрит на неё снизу вверх, но взгляд наполнен насмешкой. Он чувствует свое превосходство, он знает, что она сдалась, почувствовав себя слабее его. И от этого Грейнджер становится ещё больше не по себе. — Исключено, — она бросает деньги на стол и как можно быстрее покидает кафе. Ей так отчаянно хотелось найти то, за что зацепиться в этом городе. Кого-то, кого она будет готова защищать. Незнакомец мог сойти за такого человека, мог познакомить с такими людьми. Грейнджер злится, поймав себя на мысли, что вторая их встреча становится вторым излишне эмоциональным, наполненным для неё событием в прошлом. С его присутствием город и сцены в памяти перестают быть обезличенными. Он действует как катализатор её чувств. И теперь с ним связаны не только эмоции от первой встречи с маггловской войной — теперь у него есть кровь, плоть, запах, голос. Он въедается в память, как человек.***
— Я взял нам вина, — игла граммофона касается пластинки. Тео засучивает рукава рубашки и небрежно проводит рукой по волосам, бросая виноватый взгляд на крадущуюся по комнате босиком Гермиону. — Твой день прошел не так хорошо, как планировалось? — она ерничает, но вопреки своим словам, берет в руки бокал и садится на диван, предлагая Тео жестом сесть рядом. Грейнджер бесит, что это начинает становиться обыденным. Нотт становится привычным участником ее жизни. И спокойный мир смыкается до пределов их съемной квартиры. — Я сегодня встретился с Абраксасом. У меня всё получилось. Но есть одна проблема. Нотт почти залпом осушает свой бокал. Он знает, что сейчас расстроит Грейнджер. И вопреки ожиданиям — это не вызывает радости внутри. — Малфой познакомит нас, кажется, с единственными представителями оппозиции здесь. Он готов нам помогать, но только если нам захочет помочь Реддл. — То есть Волан-де-Морт? — Грейнджер морщится. Липкое чувство страха проскальзывает по коже. Она невольно вспоминает лицо незнакомца из кафе, и её тело передергивает. Тебе становится не по себе в присутствии странноватого маггла, что будет, когда рядом будет Темный Лорд? Каков шанс, что ты сможешь с этим справиться? — Именно. И здесь куда больше знакомых фамилий. С Реддлом и Малфоем в Риме Блэки, Лестрейнджи, Розье. Должно быть, и мой отец, но я не стал про него уточнять. Гермиона отводит взгляд в сторону. Что бы ей сказала Дафна в этой ситуации? Вытащила бы с кухни в гостиную и заставила общаться, как сделала это в их реальности. Потому что нельзя судить людей прежде, чем узнаешь, что они на самом деле чувствуют, идя по своей дороге, и какой камень несут на своих плечах. Но это Гринграсс говорила об их поколении. С первыми Пожирателями всё было проще — они были убийцами, собственноручно выбравшими свой путь. Проклявшими своих детей и внуков разбираться с тем, что они начали. Если и можно было бы представить настоящее зло, то Грейнджер без секунды промедления сказала, что оно в первом поколении Пожирателей. И отец Нотта вместе с ними. Дементор. — А ты хотел бы его увидеть здесь? — Гермиона определенно понимает, что не имеет права на этот вопрос, но не может его не задать. Это проявление её «не всё равно». Нотт в ответ молчит, подливает вина себе в бокал, поднимается с места и идёт к окну — словно предпринимает попытку сбежать. Им двоим становится неловко. Они еще не настолько близки, чтобы говорить на откровенные темы. — Я пойду с тобой, если ты об этом хотел спросить, — Грейнджер делает над собой усилие. Ей совершенно не хочется этого делать. Ей противно даже думать о том, что она может оказаться в одной комнате с будущими Пожирателями и занять их сторону. С другой стороны — это единственная оппозиция, которая им сейчас доступна. Нужно закончить войну. И если Реддл борется за это — значит она сможет его поддержать. Лишь бы только не сорваться и не убить его раньше времени. Лишь бы только абстрагироваться от всех ужасов, которые они творили в их будущем и её прошлом. Предплечье больно обжигает в месте шрамов, оставленных магией миссис Лестрейндж.***
— Нам нужно что-то приготовить на стол, — Диана Розье поджимает губы, недовольно осматривая зал в гостиной. В их доме ещё не было посторонних, в их доме и не предполагалось принимать гостей. Но сам факт того, что к ним могут прийти люди, что они могут кого-то принять — возвращает её к жизни, заставляя воспрять духом. Любая ассоциация с привычной повседневностью обдает теплом. — Всё, что нам нужно, это достать хорошего вина. А уж его я запасти успела, не сомневайся! — Вальбурга быстрым движением приобнимает подругу и тут же проходит дальше, собираясь спуститься в небольшой погреб. Она методично снимает заклинания, чтобы открыть себе дорогу. И в итоге достает на свет пять бутылок красного сухого. — Спорим, нам этого не хватит, — Сигнус появляется позади сестры, скептически осматривая ее добычу. — У меня есть ещё, не переживай, но начнем с этих, — Вальбурга поднимается на ноги, отряхивая брюки и блузку от пыли. — Никто и не сомневался, что твои запасы алкоголя неиссякаемы, — Орион Блэк бросает скептический взгляд на сокровища своей невесты. — Радуйся, с такой женой не пропадешь, — Вал отшучивается от его выпада, приступая к откупориванию бутылок, чтобы дать вину подышать. — С нашей стороны все соберутся? — Эдд, скорее всего, вернется только к вечеру, Алектус, вроде, с ним, — Диана поджимает губы, в присутствии брата и жениха она чувствует себя увереннее, но выбирать не приходится. — Мы так давно не принимали гостей, у меня мурашки от восторга! — А по мне, так вы все перегибаете палку. Столько суеты из-за выродков дяди Нотта, о которых мы ничего и никогда не слышали, — Афелия восторга друзей определенно не разделяет. Она медленно спускается по лестнице, лениво осматривая гостиную. — Иногда ты бываешь излишне грубой, — Сигнус закатывает глаза, пока Вальбурга беззвучно передразнивает Лестрейндж, всё ещё занимаясь подготовкой вина для подачи на стол. — Простите, всё время забываю, что мы живем в мирное время, где нужно доверять каждому встречному, — фыркает Афелия, совершенно не смущаясь. — Пришли, — Сигнус прерывает начавшийся спор, услышав стук в дверь. — А Том? Том… В этот раз Вальбурга отрывается от своего занятия. Она резко поднимает взгляд, быстро принимая решение, что делать дальше. Доли секунды уходят у нее на то, чтобы принять неизбежное. Он решил, что первое знакомство — тест, который можно провести и без него. Что ж, в этом случае им всем придется не ударить в грязь лицом, а потом предоставить описание характеристик Ноттов. — Видимо, не придет, — подводит итог Блэк, направляясь к двери. — Надеюсь, что Абраксас за дверью вместе с ними. Иначе выходит совсем неловко.***
— Он словно поиздевался над нами, — Грейнджер пинает носком туфли камушек на дороге. Тот отскакивает от ее обуви и звучно приземляется на брусчатку. — Это было ожидаемо, Том ещё очень молод. Но это уже Волан-де-Морт. И он может, и будет проявлять характер. — Второй раз я не пойду. Это слишком. — Второй раз тебя никто не звал, как и меня. Рано отказываться, нужно сначала получить приглашение, — Тео определенно хорошо умеет держать себя в руках. И сейчас демонстрирует невероятное спокойствие. Гермиона возмущена. Но в отличие от него, она и понятия не имеет, что значит быть приглашённым в дом к потомственному английскому магу, который не явился на приём. К слову, Реддл скорее всего тоже не имеет об этом никакого понятия. А вот встретившие их Пожиратели — более чем. Поэтому все шутки за столом были натянутыми. Они изо всех сил старались сгладить ситуацию. И все как один понимали, что это практически невозможно. Ко всему прочему добавились неудобные вопросы об их прошлом, настоящем и планах на будущее. Больше всех говорила Вальбурга. Абраксас словно пытался поддержать гостей, периодически вставляя шутки. Афелия и Орион были похожи на статуи, старающиеся проникнуть в сознание гостей, предугадать наперед их слова. Иногда они отмирали, и тогда на свет вырывались колкие уточнения, ставящие легенду Тео и Гермионы под угрозу. Но всё это тут же сглаживали Диана и Сигнус, которые казались в этой компании самыми безобидными, они будто бы просто радовались новой крови в доме. — Я ещё это платье, как дура, напялила. И старалась вести себя как девочка, не тронутая войной. Всё твоя идея, — Грейнджер продолжает злиться. Вся эта ситуация кажется ей верхом абсурда. И ещё её пугает, что не все Пожиратели соответствуют её ожиданиям. Она могла помнить их лишь по кричащим портретам да обезумевшим детям. Но в холле дома, куда они с Ноттом были приглашены, их встречала искренне улыбающаяся Вальбурга в брюках и каре на кудрявых волосах. Это всё не было похоже на правду. Словно глупый спектакль плохого режиссера. — Думаешь, мы из-за них здесь? — Гермиона меняет риторику. — Не знаю, — кивает Тео. — Заходи в дом, я хочу в одиночестве выкурить сигарету, а потом приду к тебе. Грейнджер кивает. — Я тебя ни в чем не виню, — она резко останавливается в дверях. Слова кажутся сейчас неимоверно важными. — Мне просто здесь страшно. И быстро поднимается наверх, оставляя Нотта в одиночестве.