Дорога домой

— Кажется, это первый раз после нашего переезда, когда я вижу, чтобы ты пил без Абраксаса, — Эдд застает Тома на кухне их дома. Том сидит в темноте, пытаясь загипнотизировать бокал, стоящий перед ним. И это выглядит отторгающе странно. Хотя Розье видел и не такое. В голосе Эдда нет осуждения или обиды. Однако Реддлу становится неловко от его замечания. Он передергивает плечами и морщится, стараясь отвернуться от приятеля. Первый, обжигающий глоток спиртного они сделали вместе. Волан-де-Морт не пил. Никогда. Алкоголь казался ему наибольшей из слабостей, ворующей ясность сознания. Но на фронте «ясность сознания» была именно тем, что хотелось потерять. И потому они пили с Эддом не морщась, надеясь поспать хоть немного без тревожных снов. Мечтая воскреснуть в ином мире. Ровно тогда Волан-Де-Морт и потерял контроль над телом и будущим. И что ещё важнее — над настоящим. Его, казавшиеся сильными стороны, превратились в пыль. — Присоединишься? — Если тебе нужна компания. Том в ответ молча притягивает второй бокал, громко откупоривает начатую бутылку и наливает огневиски. — За спокойствие в доме, — они выпивают не чокаясь. И Реддл мысленно благодарит Розье за то, что он ничего не спрашивает. Только соглашается, принимая его настроение. Этот день прошел из рук вон плохо. Вряд ли кто-то из домочадцев мог не почувствовать витающей в воздухе тревоги, но все, как всегда, подстраиваются и под это. Тома всё еще удивляет, как просто его ребята принимают изменения. Сам он переживает каждое событие внутри себя громко и болезненно. Порой ему кажется, что они просто не задумываются о глубинных причинах всего того, что происходит. И от этого становится еще больше не по себе. — Что ты собираешься делать дальше? Вопрос выводит Тома из состояния оцепенения. Он благодарен молчанию Эдда, но этому вопросу благодарен ещё больше. Розье задавал этот же вопрос миллион раз до и каждый раз попадал в максимально правильное время — у Реддла всегда был ответ. Ответ всегда был у Волан-де-Морта. А теперь он не может ответить даже на простой вопрос: есть ли у него силы существовать без Темного Лорда и так же успешно вести за собой людей? Находить выходы из непростых ситуаций? Ты не должен был отказываться от части себя. Волан-де-Морт убил бы Гермиону и Теодора до того, как она успела рассказать про будущее. Том отчетливо чувствовал в себе нарастающее желание сломать ей и Нотту шеи. Предвкушение крови душило и заставляло тело дрожать. Темный Лорд любит жертвы. Он любит смотреть на чужую смерть, принося таким образом жертвы вместо себя. Скорее всего, он никогда бы и не пустил на порог этих гостей. И не сбежал в Италию. И не прятался. Быть может он был умнее? И безопаснее для Пожирателей. А были бы люди, готовые слепо за тобой следовать, если бы он остался? Том переводит взгляд на Розье, снова поднимая бокал. Ты изменился в первый раз, чтобы выжить. Ты придумал его, чтобы сохранить рассудок. Ты пытаешься отказаться от него теперь с теми же целями. И это всё правильные решения. — Ты ещё помнишь звуки выстрелов? — Всегда, — кивает Эдд. — Равно как и звуки разрывающихся бомб, стоны раненых. И слезы друзей убитых. Это всё стало их частью. Кровью и плотью, от которых невозможно избавиться. Всё то, с чем Волан-де-Морт не мог сосуществовать. — Я должен остановить войну и насилие. Это всё, что я собираюсь делать. Исправить то, что начали маглы и никак не закончат волшебники. Розье тяжело вздыхает, реагируя на слова друга. Должен. Том придумывает для себя слишком много обязательств. Вернувшись с фронта, он пытается на себя взвалить куда больше, чем может вынести на самом деле. Розье оценивает по себе. Сам бы он давно сломался. И от того Реддл вызывает больше восхищения, чем когда-либо. Они все много чего должны. И все отлично научились забывать о долгах. — Так сделай это, — Эдд поднимает взгляд на друга, сам вздрагивая от слов, которые произносит. — Разреши себе это сделать. Реддл усмехается. Для этого Гермиона с Теодором здесь. Судьба на твоей стороне. И всё вокруг кричит об этом. Сделай это. Разреши себе вершить судьбы. Разреши себе говорить на весь мир. Том Реддл тоже на это способен. И ты никогда в этом не сомневался. Но никогда раньше ты и не сталкивался с подобной реальностью. Том зажмуривается, на секунду переносясь в прошлое. Он слышит звуки разрывающихся бомб. Сначала около Лондона, когда он был в приюте. Смерть, летящая с неба. Никто из волшебников даже не попытался вытащить его из ада, устроенного маглами. Тогда ли Волан-де-Морт всерьез вступил в права? В следующий раз он услышал тот же звук на передовой. Но в этот раз страха не было. В этот раз он точно знал, что делать — его движения были отточены и уверены. И спасали людей вокруг.

***

— Ты когда-нибудь готовил для сокурсников снотворное, антипохмельное и успокоительное после трудного дня? Нотт старается сфокусироваться на словах Грейнджер. Едва ли ему это удаётся. Внутри продолжает кипеть ярость. Он тяжело пережил вчерашнее унижение, даже несмотря на внезапную поддержку Ориона после. Ночь в одиночестве тоже не прошла даром. Стены давили, как в его старой комнате в доме отца. Бежать некуда. Ты один против всех, и завтра жизнь снова проверит тебя на прочность. Есть ли что-то, что поможет тебе удержаться здесь? — Для Драко быть может пару раз… — она ждёт ответа, и он не может себе позволить молчать, карие глаза смотрят на него с неподдельным интересом. Она изучает их через тебя. И пусть. Зато смотрит так, будто он, Нотт, особенный. Ему не хватало этого взгляда ночью, чтобы успокоиться. Ему не хватало её ночью, чтобы прийти в себя и отделить кажущееся от действительного. Грейнджер словно разряд электричества. Боль из его прошлого, напоминание, почему они здесь и ради чего. Слишком многое вас связывает, Том не имел права влезать в ваш быт. Словно детей по разным углам развел. Тео изо всех сил старается казаться сдержанным. Сохранить лицо. Но вокруг слишком многое вызывает раздражение. Гермиона хмурит брови от затянувшейся паузы. — Но обычно это делал Блейз. Мы же не были близкими друзьями в школе, — и были ли вообще друзьями? Хорошие воспоминания память Нотта предпочитает стирать. Теперь он ещё и может сравнить их с первым поколением Пожирателей. Не были, они никогда не были друзьями. — А если там был яд? Она не могла пытаться тебя отравить? Грейнджер скептически морщится. Тео злит, что несмотря на всё, она продолжает напоминать ему Тома. Его лучшую версию разумеется. Она кажется таким же болотом, и так же затягивает внутрь. Ему нельзя снова утонуть. Это будет слишком глупо. — А я чудесным образом успела закинуть в рот безоар? Глупости, я способна учуять почти все ингредиенты известных ядов. И сделать логические выводы из того, что почувствовала — тоже. При всём прочем, она остается собой из школьных лет. Такой же дотошной, уверенной в своих знаниях и невыносимо идеальной. Тео не сомневается, что она способна узнать ингредиенты ядов. Но ему дико от мысли, что она может доверять кому-то в доме, кроме него. Это выходит за рамки плана. Или наоборот? Какой был план, дементор возьми. — Что если яд в трёх сосудах и смешивается в тебе? А если он имеет накопительное действие? — Нотт не сдаётся. Ещё в его голове не укладывается, что Афелия могла просто позаботиться о новой соседке. Нет, это чересчур не похоже на слизеринку со скверным характером. Грейнджер, судя по всему, это не смущает. Она наклоняет голову вбок, показывая, что злится на реакцию Тео. Ей хочется мыслить шире, найти причины, а не предугадывать последствия. Она чувствует себя здесь своей. Что раздражает ещё больше. — Что ж, если это был не яд, то полагаю, ты выиграла джекпот в лице своей новой соседки. А мне остаётся дождаться приезда отца. Надеюсь, он будет жить в моей комнате. Тео выдыхает. И Грейнджер улавливает, как у него внутри обрывается что-то очень важное. — Мне жаль, что нас расселили. Если честно, я успела к тебе привыкнуть. — Почему ты перестала видеть в них врагов? Он не собирается ударяться в сентиментальные разговоры. Тео не интересно, что она чувствует. Тем более, что она чувствует к нему. Нельзя привязываться. Нельзя думать о ней, как о друге. Это все будет ложью. Которая в конце принесет боль. Её лицо сереет. Лучше бы он не спрашивал. Просто кивнул и они бы закончили разговор, разойдясь по разным частям дома к разным людям. «Если бы они меня не нашли, я была бы уже мертва. У них просто не было времени, чтобы позвать кого-нибудь из профессоров. Когда они появились, тролль уже собирался меня прикончить», — она проваливается в прошлое слишком просто. Холодные стены Хогварста были пропитаны такой необходимой ей магией. Но родными они стали только после того, как зародилась их дружба с Гарри и Роном. А когда они стали чужими, все волшебство исчезло. Грейнджер ненавидит чувствовать себя чужой. Недостаточно удобной. Они думали, война закончится — все вздохнут спокойно и смогут наконец-то пожить с удовольствием. Но война не заканчивается никогда. У неё нет финала, после которого начинается отдых. Или хотя бы просто короткая передышка. Почему-то никто не пишет о том, что когда война заканчивается, остается не райский сад, а пепелище с людьми, разодравшими свою психику в клочья. Никто не предупреждает, что цели, ради которой в войну вступают, невозможно достичь. В этом доме никто не питал иллюзий на этот счет, в отличие от их времени. И она чувствует себя к месту благодаря этому. Когда всё закончится, её не выкинут на берег, заставив задыхаться в одиночестве. А если совсем повезет, то и вспышки фотокамер снимут других героев. Испортят жизнь кому-то другому, не ей. — Просто учусь жить в новой реальности. С ума сойду, если буду постоянно напоминать себе, кто их дети, — Гермиона решает соврать. И это оказывается слишком явной ложью, чтобы Тео смог поверить в её слова. — Хорошо, — но он кивает, не желая доводить её. Достаточно и того, что она продемонстрировала слабость, которой можно будет воспользоваться позже. — Я в самом деле переживал, как ты освоишься здесь. Ведь тебя учили иначе. Гермиона хмыкает и поджимает губы. Какая глупость. Нотт переживал. Стоит сбежать от этого разговора, пока вы не ушли в сентиментальные замечания насчет друг друга. Будто не ты задала тон. — Мне пора, нужно успеть со своими делами до встречи с Вальбургой. — Угу, — Тео кивает, — конечно. Грейнджер быстро поднимается со своего места. Все это время она сидела на краю спального места Нотта, отказавшись портить идеально заправленную кровать, которую еще вчера считала своей. Перед выходом она окидывает комнату взглядом: до этого все её внимание было приковано к Тео, но сейчас она отвлекается. Они пробыли в этой комнате вместе не так долго. Большую часть времени было беспокойно. Часто она пыталась избежать разговора с Ноттом — притворялась уставшей, спящей, сбегала в сад к Вальбурге или пряталась за книгой. Даже на кухне с Томом она чувствовала себя спокойнее. Но теперь скучает по вчерашнему дню. Тео из её мира. И в этой комнате они были в мнимой безопасности понятной для них реальности. Нотт провожает её взглядом, позволяя ей дойти до двери. А потом решительно догоняет, не давая себе времени одуматься. — Извини, — и мгновенно накрывает её губы своими, обнимая девушку за талию, прижимая к себе. Он точно этого не хотел и, конечно, никогда не собирался всерьез её целовать. Это вышло непроизвольно. Слишком много эмоций для его нервной системы. Слишком много событий. Ему нужен якорь. Стержень в её лице. А ещё ему не хочется, чтобы она досталась Абраксасу или Тому, когда последний признает их с Гермионой сходство. Нотт хочет повернуть происходящее в свою сторону. Сыграть по своим правилам. Может быть, единственный раз в жизни. Ведь во второй раз вряд ли выйдет. — Не делай так больше, — сначала Грейнджер отвечает, её губы оказываются невероятно чувственными и теплыми. Где она успела так научиться? Как будто ей тоже нужен этот поцелуй. Как будто и она на самом деле стоит на краю нервного срыва. Но потом Гермиона приходит в себя и мягко отталкивает Тео, мгновенно заканчивая поцелуй. Магия момента исчезает. И все происходящее больше не кажется правильным. Такая глупость. — Не буду, — Нотт отступает, обиженно хмурясь, но затем возвращает себе уверенное выражение лица. — В следующий раз ты поцелуешь меня сама. Зачем? Но он отчего-то уверен, что так и произойдет. Она вернется. Обожжется об настоящих монстров. Разглядит в них себя и приползет к нему. Гермиона закрывает дверь комнаты за своей спиной, поджимая губы. Тео. Дементор возьми, Тео. Он по крайней мере не порождает внутри тебя желание убивать.

***

— Малфой, серьезно? — Реддл застает Абраксаса в саду после тренировки. Парень остается последним на улице, он лежит на траве, выравнивая дыхание. Волшебная палочка валяется недалеко от руки. Достаточно близко, чтобы среагировать, но недостаточно для человека, который всерьез намерен от кого-то обороняться. И это заставляет Тома поморщиться. — Судя по довольным лицам Вальбурги и Гермионы, они тебя победили, верно? Реддл не скрывает злости в голосе: девушки выглядели слишком счастливо. Слишком уверенно и спокойно. Если бы они знали, что он наблюдает за ними в этот момент, то вели бы себя совсем иначе. — Двое против одного, я держался прекрасно. А как прошел твой день? — Зачем ты с ней занимаешься? — Малфой зря начинает оправдываться, чем вызывает только больше гнева. Тома бесит, как просто Абраксас принимает факт того, что Гермиона с Теодором из будущего. И как легко он сходится с девушкой после этой новости. Будто берет шефство над гостьей, а она позволяет Малфою это сделать. Сам Реддл понятия не имеет, как теперь себя вести с ними. Тео вызывает чувство опасности, и его новая дружба с Орионом только подтверждает, что к парню стоит присмотреться внимательнее. А Грейнджер…Тому хочется впитать ее в себя. Со всеми её эмоциями и чувствами. Она похожа на быстрый ручей ледяной воды в их засушливой рутине. Как бы только это переварить и использовать в свою пользу. На пользу Пожирателям. — Она достойный соперник, — Малфой пожимает плечами, игнорируя нервозность друга. — Почему нет? — И ты даже не спросил, где и у кого она научилась этим соперником быть, — Том не спрашивает, он точно знает и указывает Абраксасу на его ошибку своим замечанием. — Она мне и не расскажет. Но может ты попробуешь? Малфой поднимается с травы, внимательно глядя на Реддла. Причина злости Тома ещё глубже. И Абраксас пытается прочитать по лицу друга, что произошло на самом деле. Их план быстро прекратить войну трещит по швам. Реддл бьется в закрытые двери. Маленький шажок вперед, два назад. Митинги, которые они устраивают среди маглов, — начали подавлять. Послы стран отказываются от сотрудничества со сбежавшей оппозицией. Им всем теперь нужен допинг, чтобы выстоять. Чтобы не опустить руки — Нет времени, я собираюсь вернуться в Лондон, — Том подергивает плечами. Она из будущего, а ты постарайся не прикасаться к иному времени, чтобы сохранить и без того хрупкое равновесие. — Решился на разговор с Дамблдором? — У меня нет выбора, — Реддл отрезает. Он сравнивает манеру общаться Малфоя с Розье, и ловит внутри себя зарождающееся раздражение. Абраксас словно насмехается, хоть и переживает больше других. — Возьми с собой Гермиону. — Какие ещё лишние обузы мне прихватить? — он продолжает злиться, хотя внутренне абсолютно согласен с другом. Но как позвать ее с собой и не затронуть нить времени, которую трогать нельзя. — Альбус заинтересуется гостьей из будущего. Отчего-то мне кажется, она станет решающим аргументом в нашей совместной работе. — Тогда быть может мне позвать Тео? Он ведь тоже здесь чужой. Малфой выдерживает тяжелый взгляд Реддла, не отводя глаз. — Ты знаешь, почему нет. У него другая боль и другие преимущества. И он идеальный сопровождающий, но не для этих переговоров.