F.A.T.

Что такое дружба? В общем-то, для Очако данный вопрос не имел ответа. Всегда как-то казалось, что вот, есть они, друзья, которые всегда будут рядом, подставят плечо, как и она… Однако, всегда это оказывалось не взаимно. И поэтому за милым румяным личиком пряталась стальная броня, готовая к предательству, боли и обиде. Ведь как иначе? Подставить, проигнорировать, действовать лишь в своих интересах, не оглядываясь на близких — это в природе человека. Но все же где-то в груди теплилась странная слабая надежда на то, что она ошибалась. Пони же все расставила по местам. Теперь же Урарака укрепилась в своем осознании, что дружбы нет. Есть товарищество, сотрудничество, есть одноклассники и знакомые. Но вот друг, который никогда не предаст — это миф, легенда, что была сложена либо везунчиками, либо отчаянными мечтателями. И вот, идя по дорожке к кампусу класса А, девушка все никак не могла отделаться от тяжелых размышлений, которые ее все никак не отпускали. Хотелось заплакать, закричать, ударить себя со всей силы кулаками в живот, но сил на это все так же не было. Ей страшно было возвращаться к одноклассникам, потому что она не знала кому теперь могла доверять. Да, она неделю назад ответила Тсу на сообщение, только вот «подруга» никак не отреагировала на это, даже не зашла проведать. К Очако приходил только Бакуго, который держал дистанцию. После того короткого поцелуя он отстранился, словно все это было ошибкой. И ни разу он не заговорил с девушкой об этом, из-за чего она утвердилась в мысли, что это сделано было под влиянием порыва, но никакого серьезного контекста в этом действии не было. Открыв дверь общежития, Урарака обнаружила, что оно пустовало. Все было как обычно аккуратно прибрано, на поверхностях не было ни пылинки, вся посуда была стопками разложена в шкафчиках на кухне, а пульт от телевизора покоился на своем месте на тумбочке рядом с телевизором в гостиной. Глубоко вздохнув, шатенка прикрыла глаза. В первые месяцы ей почему-то было так уютно в этом месте. Но сейчас все было совершенно иначе. Почему-то от стен веяло каким-то тревожным холодом, от которого по спине липко бегали мурашки. Подхватив пальцами туфли из прихожей, студентка тихо прошла на этаж, где была ее комната. Почему-то не хотелось, чтобы кто-то знал, что она вернулась. Отсидеться до завтра в комнате показалось отличным решением. В лицо пахнуло затхлостью и пылью, стоило только распахнуть дверь в небольшую обитель, закашлявшись, девушка осторожно прошла и поставила обувь на коврик, затем проследовала к окну и распахнула настежь. На подоконнике покоилась старая пачка сигарет, которую она начала буквально за день до того, как их отправили на задание. Стащив с плеч тяжелый пиджак, Очако дрожащими пальцами подцепила мягкую упаковку и неловко выудила из нее одну сигарету. Щелчок, и темноту осветил слабый дрожащий язычок пламени, лизнув тонкую оболочку, он подпалил и заставил табак тлеть. Знакомый запах окутал шатенку в свои уютные объятья. Она скучала по этому больше, чем по посиделкам с классом вечером перед телевизором или по совместным ночевкам с девчонками. Только вот когда появилась эта трещина между ними? Когда Урарака оказалась на отвесной скале вдали от всех остальных? Она и не смогла бы сказать уверенно. Первые неприятные волны прошли, когда Мина поддразнивая говорила, что Очако влюбилась в Мидорию, хоть это и было неправдой. Хотя, тогда шатенка и не знала что было правдой. Она металась, не зная, что она чувствует. Сейчас же все было ясно, как день: она действительно была в полном восхищении от Изуку. Он действительно манил ее, словно яркий свет мотылька, вот только тогда она не понимала кем он является. Что он замкнут в себе и не близок ей по духу настолько, чтобы быть с ней всегда. Когда же все стало чуть более отчетливо — она подумала, что он друг. Вот только сейчас все было уже совсем не так. Товарищ. Одноклассник, не более. Все то же самое она могла сказать про всех остальных… Кроме Кацуки. Почему-то стоило ей хотя бы подумать о нем, как о ком-то не выделяющемся, так сердце сразу болезненно сжималось. Как минимум, он спас ей жизнь. Он заметил то, что с ней было. Он знал многое наперед, знал больше, чем она сама. В нем было что-то от дикого зверя. И девушка понимала, что если бы и захотела когда-нибудь с ним сблизиться, то просто не сможет приручить его. Привыкнуть к его буйному нраву, своевольному поведению. Он все так же будет огрызаться, беситься, грубить. Вновь коснувшись губами фильтра, она вспомнила жаркое дыхание юноши на своей щеке, губы, что обожгли кожу на доли секунды. Дым на несколько секунд проник в легкие и вышел изо рта тонкой витиеватой струйкой. Шоколадные глаза внимательно разглядывали белые завитушки, плывшие по воздуху, пытаясь считать хоть какие-то фигуры, что складывались, но в итоге выходила какая-то бессмыслица. Сделав последнюю затяжку, Очако затушила сигарету, захлопнула окно и легла на кровать, свернувшись калачиком. Вновь хотелось спать. Бакуго точно не был «тем самым» другом, который никогда не предаст. Или принцем на белом коне. Он был слишком хорош для Урараки. И ведь в итоге он на нее обратил внимание только тогда, когда она похудела… Ведь так?

***

Кацуки шел злой, словно собака, из больничного крыла. Почему Очако не написала ему, что ее выписали? Да еще и как назло их сегодня допоздна задержали на тренировке причуды. Юношу бесило практически все: чертова весна и цветы, пятнами пестревшие повсюду, одноклассники, что беззаботно болтали о всяком, Исцеляющая Девочка, довольно улыбавшаяся тому, что отпустила девчонку. С грохотом влетев в кампус, блондин глазами осмотрел ботинки, что стояли в прихожей. Туфель Урараки там не было. Разувшись, он медленно просеменил в гостиную. — Эй, экстра, Урараку не видели? — Мммм, нет, она же еще в больничном крыле? — удивленно ответила Мина, разогнувшись над столом. Перед ней стояла огромная груда учебников, а под боком сидел Киришима, который так же, как и Пинки совершенно не понимал последние две новые темы по математике. — Выписали, — раздраженно выплюнул Кацуки и пошел к лифту. — Выписали, керо? Почему она не написала? — удивленно нахмурилась Тсую, — да и ботинок ее тут не было, я первая пришла. — Тот же вопрос, лягуха, — отстраненно хмыкнул Бакуго и засунул руки в карманы, — и варианта два: либо она не пришла сюда, либо она опять где-то прячется. — Странно все это… — Ты ж к ней не приходила, тогда чего тут сопли на кулак наматываешь? — еще более раздраженно выплюнул Бакуго и презрительно зыркнул на девчонку, — я вообще из отбросов у нее никогда никого не видел в палате. — А…Просто… Мне нужно было подумать… — О чем? — губы парня скривились в язвительной усмешке, — ей нужна была поддержка. А вы все струсили. Асуи достала из кармана домашних широких шорт телефон и открыла последнее сообщение от Очако: Очако-чан:«Потому что мы все изначально не равны. Вы бы меня не поняли. И более того, вы бы стали меня отговаривать. Мне нужна была поддержка, а не нравоучения. И я понимала, что вы больше заняты своими жизнями. Я — лишь лишний балласт. Не беспокойся, все в порядке.» Скривившись, блондин дернулся. — Кажется, у нее совсем насрано в голове. Ладно. Пойду, гляну, может она в комнате. Иди к остальным. — Но… Как же…? — Лучше если я пойду один. Быстрее рванем на поиски, если что. Держи ухо востро, уяснила? — Ладно. Напиши, если она будет у себя. Поднявшись наверх, юноша на секунду замялся перед дверью. А если ее здесь нет, куда тогда бежать? В прошлый раз, когда она ушла, ее в городе не нашли бы, даже если очень постарались. Тогда просто повезло, что он заметил. А если что-то случилось? «А, к черту», — зло прикусил язык блондин и повернул ручку. Дверь на удивление легко поддалась и открылась. Из комнаты пахнуло свежим ароматом сигарет и лекарств, которыми пропахла Урарака за время нахождения в больнице. Ступив на порог, Кацуки увидел школьную обувь девушки, которую он так искал в прихожей. Было темно, но он все равно заметил на кровати хрупкую девичью фигуру. Она сжалась в комок, обхватив руками плечи, словно обнимая саму себя. Одноклассница казалась такой слабой и беззащитной. Сердце пропустило один удар. Шумно вздохнув, студент прикрыл за собой дверь и достал телефон. Бакуго: «Она в комнате, спит». Ответ Тсую не заставил себя ждать. Лягуха: «Хорошо. Не будем ее беспокоить, пусть отдыхает. Завтра тогда с ней поговорим». Осторожно присев на кровать, Кацуки пальцами коснулся чуть отросших каштановых волос. Зачем она срезала их? Ведь ей так шли длинные пряди у лица, она с ними казалась такой милой, даже очаровательной. И на этой мысли юноша запнулся. Почему он с такой нежностью думал об однокласснице? Почему он хотел ее защищать, почему он хочет сохранить жизнь любой ценой? Ответ, односложный, прямолинейный, как камень, так и вертелся на языке. Но вот его останавливало лишь то осознание, что это все сейчас слишком неуместно. Урарака слишком слаба, чтобы ответить на чувства, да что уж, чтобы хотя бы принять их. Наклонившись, он губами коснулся затылка Очако и прикрыл глаза, вдыхая ее слабый запах тела. Она пахла водой, какими-то нежными цветами, табаком и больницей. Почему-то этот аромат успокаивал и убаюкивал. — Л…Люблю… — еле слышно сорвалось с губ Кацуки. Сев на пол, он положил голову на кровать Урараки и прикрыл глаза. Если он не сможет быть с ней, то знал, что станет для нее другом. Тем самым, что никогда не предаст. Что встанет под пули и закроет ее грудью. Что вытащил и еще сотню раз вытащит с того света. И если она будет плакать из-за другого — он обязательно ее утешит. Если будет плохо и больно — поддержит и станет опорой. Будет болеть — станет лечить и помогать восстанавливаться. Мысли тяжелым камнем придавили парня, сил на то, чтобы встать и уйти уже не оставалось. И поддавшись этой слабости, Бакуго закрыл глаза и провалился в тяжелую тревожную дремоту.