F.A.T.

Дни сменялись неделями, образуя месяцы. Постепенно Очако становилось легче, лучше. Спустя полторы недели Исцеляющая Девочка отменила капельницы и заменила их на таблетки. В это же время девушка училась есть заново: в первые дни она не могла осилить и пятой части тарелки без приступа тошноты. Со временем становилось лучше и легче, и вот, она уже могла есть половину обычной порции, что не могло не радовать окружающих. Она снова начала общаться с одноклассниками, поддерживать их шутки, даже умудрялась ходить на стандартные девичники, устраиваемые Яомомо. Вот только все это ощущалось не концом пути. По крайней мере весь этот процесс казался затяжным перерывом перед новой волной. Цунами уже не остановить, оно будет накатывать раз за разом, затапливая все сущее. И эта мысль его донимала уже какую неделю. — Эй, Каччан, чего такой хмурый? — Деку зашел в гостиную, держа кипу свежих учебников по истории. — Сдохни, — язвительно гаркнул блондин, запрокидывая голову на спинку многострадального кресла, которое он облюбовал еще с момента переезда в кампус. Сколько он не спал? Несколько дней уж точно. А нормально высыпался он в последний раз, наверное, пару или тройку месяцев назад. И каждую ночь он просыпался, обливаясь холодным потом и хрипя, прижав ладонь к груди, пытаясь хоть как-то унять бешено колотящееся сердце. Он знал, что ему снилось, казалось, этот сюжет впечатался в сетчатку его глаз. Из ночи в ночь он видел одно и то же, и этот сюжет сводил его с ума, не давал отключиться сознанию, выталкивая в беспокойную реальность. — Не высыпаешься? Опять над заданиями допоздна сидишь? Мидория был в своем ключе. Как обычно он задалбывал своей неуемной и неуместной заботой, граничащей с издевательством. «Уж лучше бы так за Очако беспокоился, мудила», — невольно промелькнуло в голове Бакуго. Он злился. Он не мог прекратить ненавидеть всех окружающих, когда Урарака вновь влилась в коллектив. Кацуки же казалось, что все это сотрудничество, дружба были лишь наигранным фарсом. Каждый раз, когда он задумывался об этом, он вспоминал то, как девушка сидела в столовой, черт возьми, за одним столом с одноклассниками, а они и не замечали, что она не ест. Он вспоминал директора, что позволил работать уроду с новым поколением героев, на которое все так уповали. На их долю и так выпало очень многое: нападение на USJ, инцидент с Убийцей Героев, нападение на тренировочный лагерь и плен Бакуго, потеря Символа Мира. И их класс был невольно в центре событий, в самой гуще, эпицентре, откуда невозможно было сбежать и затаиться в безопасном месте. Из гущи мрачных образов и мыслей юношу вырвал звонкий девичий голосок. — Кацуки-кун, ты уже не спишь? Очако как обычно улыбалась своей наиочаровательнейшей улыбкой, от которой так и веяло теплом. Каштановые волосы вновь отросли до плеч, щечки постепенно снова начали округляться, розовея. Коленки из острых и угловатых стали округлыми и мягкими. — Ага, что-то не спится, — уже намного более миролюбиво, но все же мрачно пробурчал юноша, касаясь пальцами тыльной стороны ладони шатенки, — а ты, выспалась? Он уже прекрасно сам знал ответ на вопрос. Ни черта она не выспалась. Вновь пол ночи проворочалась, что-то бубня себе под нос, сидя в телефоне. Заснула она же лишь за пару часов до восхода солнца, запутавшись в наушниках, в которых фоном играло очередное безалаберное крикливое ток-шоу для домохозяек. — Интересно, Айзава-сенсей уже позволит мне тренироваться целое занятие сегодня, как думаешь? — Очако наклонилась и кончиком носа коснулась волос блондина, вдыхая сладковатый аромат. — Вряд ли. Ты еще мало ешь, да и нагрузки сейчас тебе ни к чему. Прошло только два месяца после капельниц, — Изуку вновь влез в разговор. — Не тебя спрашивали, Дерьмодеку! — вспыхнул, как спичка, Бакуго. Если бы не мягкие руки, в секунду оказавшиеся на его плечах, он бы подпалил чрезмерно довольное лицо одноклассника. — Аата*, прекращай! — строго шикнула студентка и кулаком толкнула парня в плечо, — не перегибай. — Да ладно тебе, круглолицая! Нехер было лезть в чужой разговор! — Но он же здесь. Естественно, услышал. — Ребят, не ссорьтесь, — неловко улыбнулся Деку, потирая затылок, — сори, что влез. Я, пожалуй, пойду в зал, пока есть пара часов до завтрака. — Скатертью дорожка, нюня, — успел рыкнуть Кацуки, прежде чем был отправлен в свободный полет. — Да сколько можно-то, а? Ты чего такой злющий с утра пораньше? — скрестила на груди руки девушка и отвернулась, — за меня беспокоишься, а на самом лица нет. — Заткнись и спусти меня! — завопил блондин, взрывами пытаясь лавировать в воздухе, пока не уперся спиной в потолок, — твою ж мать, Очако! Хоть Бакуго и напускно бесился, его радовало, что с каждым днем контроль причуды возвращался к девушке, и с каждым днем она справлялась все лучше и лучше. Конечно, временами морская болезнь вкупе со слабым желудком сильно ее донимали. Но теперь ее не выворачивало наизнанку даже от попытки запустить парня в воздух, да что уж, она могла снова заставить левитировать автобус с пассажирами, не позеленев. — Ладно, — поджала губы Урарака, — спускайся. И иди полежи хоть немного. Твои синяки под глазами начинают пугать. Наконец-то ноги вновь коснулись пола. Выдохнув, Кацуки сделал шаг к девушке и носом зарылся в копну волос. Она всегда пахла чем-то сладким и свежим, словно моти с сакурой. Этот аромат успокаивал и убаюкивал, что сейчас было как нельзя кстати. — Ладно, круглолицая. Разбуди за полчаса до занятий.

***

Он не хотел засыпать. Знал, что вновь увидит тот мир, от которого было страшно, больно и тошно. Но усталость брала свое, бессонница слишком дорого ему обходилась, поэтому стоило Бакуго только головой коснуться подушки, как тяжелые веки опустились, позволяя разуму провалиться в самую глубину такого привычного кошмара. В обстановке не было ничего нового. Все та же Геройская Академия Юэй, все тот же класс А. Тот же город, без гипертрофированных деталей, наоборот, реалистичность окружения была до одури пугающей. Юноша оказался вновь в излюбленном кресле в гостиной. Вокруг него собрался весь класс, что-то громко обсуждаю. — Да нет же, он все время вспоминает кого-то! — зло выкрикнул Киришима, после чего с размаху ударил по столу. Дерево жалобно хрустнуло, не выдержав напора. — Но все же что-то в этом странное. Он все время кричал, пока спал. Звал какую-то Очако… — задумчиво пробормотал Тодороки. — Кто-нибудь знает кто такая Очако? — озадаченно квакнула Тсую. — Впервые слышу, — Деку пожал плечами и протянул Бакуго бутылку воды, — друг, может ты все же перегрелся? Наконец-то выйдя из мучительного оцепенения, блондин дернулся и мотнул головой. — Что ты несешь, придурок? Как это ее нет? Отвалите уже нахрен от меня все! Продраться через десятки рук сверстников было сложно, но кое-как отбиваясь взрывами, затянувшими весь кампус черным дымом, Кацуки смог выбраться наружу. Цикады громко трещали, оглушая, где-то вдали слышалось шуршание шин. «Опять. Опять ее нет. Я должен добраться до бумаг, должен узнать почему ее нет.» Эта навязчивая мысль сводила студента с ума. Он хотел разобраться, почему ее никто не помнит, почему она исчезла, почему этот сон так давно его мучает. Путь до учебного корпуса прошел в тревожной тишине. Хотелось бежать, но тело не слушалось, каждый шаг давался с нечеловеческим усилием. Наконец-то последние ступени, прохладный лифт до административного этажа. Архив. Наконец-то он дошел до него. Помещение больше походило на какой-то склад с хаотично разбросанными коробками. Где-то по углам валялись неотсортированные синие папки, какие-то бумаги были разорваны в клочья. Подцепив пальцами первый файл, блондин открыл титульный лист и начал читать вслух. — «Кацуки Бакуго, 17 лет»…Нет, не то, однако…"Стереть память не возможно, скорее всего либо из-за эмоциональной привязки, либо из-за особенностей организма». Стереть память? Какого хера? Перевернув содержимое ближайших коробок, юноша продолжил поиски. И на каждом титульном листе каждого личного дела он видел информацию об устранении воспоминаний. И везде оно было успешным. — Сука, да где же ты? — устало вырвалось из глотки. Паника все сильнее сжимала Бакуго, давя на горло, где давно уже был непрошенный ком. Поддавшись порыву, он начал лихорадочно переворачивать все коробки, пока из одной не выпала папка в черном переплете. Раскрыв ее, Бакуго пришлось сдержать крик. «Очако Урарака, 15 лет. Погибла при вступительных экзаменах в Академию Юэй. Рост: 156 Причина смерти: убита боевым дроном-берсерком при неустановленных обстоятельствах. Свидетели: учащиеся 1А класса Изуку Мидория, Иида Тенья, Кацуки Бакуго, Тсую Асуи, Минета Минору, Юга Аояма, Тору Хагакуре, Мина Ашидо. Комментарий: из-за неисправности полигона D, участники были собраны в единый полигон B. По этой причине произошли организационные трудности, повлекшие смерть конкурсанта и ранения четырех. Изуку Мидория был отправлен в медицинский блок с переломами всех конечностей, Кацуки Бакуго был отправлен в медицинский блок с ожогами второй степени и раздроблением костей правой руки.» Что-то толкнуло юношу в спину, и он резко распахнул глаза. Лихорадочно вздохнув, почувствовал, что воздух никак не хочет проходить в легкие. Ее нет. Она умерла. Крик боли и отчаяния зародился где-то в солнечном сплетении, разрастаясь, словно раковая опухоль, мучая и терзая Кацуки. Слезы кислотой обжигали лицо. Он понял, почему этот сон его мучил, но это знание сделало лишь больнее. Бакуго боялся, страшно боялся смерти. Одна лишь мысль о том, что он мог потерять Очако сводила его с ума. Он почти потерял ее дважды, но сколько этих ситуаций было без него? Бессилие огромным молотом обрушилось на затылок, ломая череп. Наконец-то юноша осознал, что не был в силах спасти ту, кого так сильно любил. Он чувствовал, что это никогда не кончится. И сердце подсказывало, что теперь одной внимательности будет мало, это аукнется, и он знал, что снова остался совсем один с этими мыслями. Класс словно забыл о том, как страдала Очако, как-будто это было лишь кошмарным сном.