Напарник

      Тошнота, головная боль и стыд. Кэйа привык думать, что эти чувства одновременно вызывало только похмелье. Что же, он ошибался.       Решив больше не трогать алхимика, он отошел подальше. Сел возле костра. Поставил рядом вторую чашку чая. И потерянно уставился на огонь.       Кто на него напал? Сколько он пробыл без сознания? Где была Кли? Почему Альбедо двое? Их точно двое?       Может, он действительно «совсем идиот»?       В один момент рыцарь услышал приближающиеся шаги. И замер.       Альбедо сел рядом. Оперся локтями на колени. Одна его рука безжизненно висела, в другой он держал чашку. Чай не пил. Только наблюдал, как поднимался медленный пар. Спустя минуту сказал:       — Ну здравствуй, — приветствие прозвучало почти как то, что Кэйа уже слышал тем вечером. Было лишь одно заметное отличие: этот алхимик хрипел.       — Извини.       Альбедо выдержал свою паузу.       — Ничего, — он вдруг наклонился и... поменял их чашки, — я бы тоже сначала перепутал, — он неспешно отпил из новой чашки, вздохнул, потом пояснил, — это моя.       — Ага...       Воцарилось неловкое молчание. Кэйа напрягся: он не мог пока сказать, был ли алхимик в самом деле настолько спокоен, или он так успешно скрывал раздражение.       — Хочешь объясню, как их друг от друга отличить? — наконец отчеканил Альбедо, готовый убить за отрицательный ответ.       — Очень!       Алхимик подскочил, встал напротив Альбериха, наклонился и указал пальцами себе повыше ключиц:       — Вот эта звезда на шее есть только у меня. У настоящего меня. Это понятно?       — Понятно.       — Тебя «вырубила» мутировавшая попрыгунья, обученная копировать мои внешность и поведение. Их здесь много, — он запнулся и смягчил учительский тон. — Я знаю, что это звучит, как бред. Но ты должен запомнить.       — Хорошо.       — И я не знаю, где Кли, — ученый отвернулся и бесцельно прошелся по лаборатории. — А ещё у тебя сотрясение мозга и переохлаждение. У нас обоих обморожение. Так что нужно собрать аптечку и отогреться, прежде чем идти.       Рыцарь послушно и скромно пил свой чай. Альбедо засел в уголок и принялся перевязывать руку. Альберих наблюдал. Ему казалось бредом, что можно после допроса с пристрастием проглотить все эмоции. Но алхимик словно забыл о произошедшем. Деловито затянул в узел марлю на руке, а потом обратился к своим полкам и ящичкам.       Кэйа присоединился к увлекательному процессу поиска нужных вещей в королевстве бедлама. По итогу не всё содержимое их причудливой «аптечки» оказалось ему понятным. Склянка перекиси, короткий ножик, ремень, армейская иголка, моток паутинной нити, щипок берёзовых листьев, пинцет и тепловая бутыль, заботливо укутанная в бинт. Всё умещалось в холщовом мешочке.       — Я правильно понимаю: мы идём туда, не знаю куда? — поинтересовался Альберих, подбирая котомку.       — Вообще-то есть один вариант, — костёр шипел, пока Альбедо перемешивал угли со снегом, — я сегодня работал на восточной стороне Хребта. И ничего там не заметил.       — О! Я знаю! Идём на Запад?       — Идём на Запад...       Тут Альбедо осекся, закрыл рот ладонью, нахмурился. Замер вот так на несколько секунд.       — Днём хиличурлы покинули точки, где концентрация драконьей крови была наиболее высока. Пока не знаю, почему, но сегодня Хребет особенно влиял на поведение живых организмов. У тебя могут возникнуть... трудности.       — Это еще что значит?       — Ты можешь быть дизориентирован.       Капитан нервно хмыкнул.       — Вот что: дай мне знать, если почувствуешь себя болезненно или непривычно, или заметишь что-нибудь неестественное. Хорошо? — Алхимик протянул ему руку. Он требовал обещания?       — Хорошо, — Альберих ответил уверенным рукопожатием. — А с тобой ничего не будет?       Альбедо ответил не сразу.       — Я уже приспособился.       Кэйа чувствовал, когда люди врут. И прекрасно знал, что отличало хороший обман от плохого. Правдоподобие и старание. Ложь в этом смысле была сродни искусству — не терпела лени и неточности в деталях. Альбедо это упустил. Так что капитан решил его проверить. Может, не узнать, что именно спряталось за его игрушечной формулировкой, но как минимум засечь, как долго он сможет держать лицо. Стало очень интересно!       Через секунду стало очень плохо. Альберих сделал три шага из-под свода пещеры и чуть не упал. Тошнота плотным кольцом обхватила горло, дыхание прервалось, в ушах тонко зазвенело, перед глазами заметались мушки, замельтешило что-то красное...       «Дать знать?»       Кэйа удержался на ногах, выдохнул. И поднял голову с самым обычным видом. Приготовился терпеть.       Его искусство требовало жертв.