Не из тех, кто...

Никто в целом мире понятия не имеет, что Ким Тэхен забыл в универе в выходной день. Парень сам все еще не верит в то, что он на самом деле посетил глупую благотворительную ярмарку, ходил весь день в дурацкой футболке — своеобразной униформе волонтеров, организовывающих это никому не нужное мероприятие. Но Тэхен почему-то пришел, по какой-то причине напялил нелепую футболку с уродской надписью на груди и раздражающим улыбающимся смайлом почти что на весь живот. Он лишь думал о том, что пора бы сбежать, думал не менее пятидесяти раз за этот день, но в итоге он все еще здесь. Один из последних. В субботу. В семь вечера. В универе. Помогая убирать территорию не только от мини-шатров, столов и стульев, но и от мусора. Ким Тэхен — активист, выступающий за защиту экологии в свободное от учебы и тусовок время. Вау. Звучит максимально бредово. Все еще. Но Тэхен почему-то все еще здесь, отбирает коробки из рук Чонгука, который сегодня не присел ни разу, словно без него никто не справится и все пойдет коту под хвост, и несет их, слишком тяжелые, скрепя челюстями, в кладовку и старается не обращать внимание на звук едва поспевающих за ним шагов Чона, который по пути наверняка захватил что-то еще. Бесит. — Я и сам мог отнести… — тянет Гук смущенно, ставя поверх коробок, принесенных Тэхеном, еще одну, совсем небольшую и, Тэ надеется, совсем не тяжелую. — Я даже не сомневаюсь. Нет у Кима настроения болтать, если честно. Только завалиться в кровать и закрыть глаза, на другое настроения и не появится, даже если с ним, таким колючим другим людям очень трудно общаться. Тэхен не из тех, кого чужое удобство заботит. — Ты, кажется, устал… — направляясь вслед за парнем прочь из небольшой комнатушки, вновь заговорил Чонгук, но ответа не получил до самой улицы и даже после. Вот и стоит теперь, внимательно наблюдая за тем, как брюнет складывает стулья один на другой и поднимает стопку штук из шести, вновь направляясь в здание. — Иди домой, ты достаточно помог нам сегодня. — Пойти домой, чтобы тебе одному пришлось делать все остальное? — устало вздыхает Ким и сцепляет зубы, чтобы не ляпнуть что-нибудь лишнего, потому что и так раздражен почти до предела, а каждая минута, проведенная за самым глупым занятием в мире, не придает ему радости совершенно. Не стоило Тэ приходить, точно не следовало. Ведь он не из тех, кому нравятся подобные вещи и уж тем более разгребать последствия подобных «вечеринок». — Здесь еще много людей, мы справимся… — Гук! Мы ушли, спасибо за сегодня! — кричит кто-то поверх слов Чонгука, и парни смотрят вслед группе людей, направляющихся от них подальше. Чонгук растерян, глядя на удаляющихся друзей, которые, кажется, имели еще какие-то планы на вечер субботний, и эти планы им показались намного важнее помощи с уборкой. И почему в мире так много безответственных людей? И почему никто не думает о том, что если начинаешь дело, его нужно довести до конца? Нет, даже не эти вопросы пульсируют в голове ничего не понимающего и безумно смущенного Чона, их место занимает другой, тот что жирным курсивом и в добавок капслоком, тот, где после одного единственного знака вопроса тысяча восклицательных знаков. Почему они должны были бросить его именно сегодня? Почему именно в момент, когда он говорил Тэхену, что справится?! — Ты прав, здесь еще полно людей, — немного истерически, но очень саркастично заметил Тэхен, совсем не пытаясь с пониманием отнестись к смущенному Чонгуку, который не решался даже взглянуть на Кима снова, желая провалиться от стыда сквозь землю в эту самую секунду, в которую Тэ над ним, не стесняясь, подтрунивал. Нет, издевался даже, обнажая свои привычные иголки, из-за которых про него говорят, что ничего в этой жизни не клеится. Но Тэхен, слава Богу, не из тех, кого интересует чужое мнение. И Тэхен не из тех, к сожалению, кто пытался бы быть с другими хотя бы чуточку мягче, даже если кто-то этот «другой» вызывает в нем неописуемо-непонятные чувства и практически неконтролируемые желания. Именно поэтому он ухмыляется криво, вновь поднимая стопку стульев, что примерно штук из шести, и бросая озадаченному Гуку фразу полную насмешки. — Уверен, без меня вы справитесь очень быстро. И как кого-то вроде Тэхена угораздило так сильно облажаться? Почему он так сильно вляпался в эту дурацкую ярмарку? Зачем он вообще пришел?! И вот уже почти восемь. Тэхен так устал, чертовски устал и ненавидит то, что пришел, но уйти все никак не может. А причин для этого много, ведь не хочется оставлять Чонгука совсем одного заканчивать уборку, да и приятно продолжать время от времени чувствовать на себе его загадочный взгляд. Ким Тэхена раздражали обычно долгие взгляды, на него направленные, и парень не стеснялся давать их владельцам об этом узнать. Но взгляды Гука не раздражали совсем, не злили и не заставляли чувствовать себя совсем не в своей тарелке. Его взгляды ощущать своей кожей Тэ нравилось очень, он из всех оставшихся в нем сил пытался на эти взгляды своим не менее заинтересованным не ответить. Гук смотрел на Тэхена сегодня очень часто, думал много о том, почему тот так красив даже в глупой футболке, зачем пришел и почему весь день старался быть дружелюбным с людьми, хотя обычно за ним такого нельзя заметить. Чонгук думал о том, не связан ли приход Кима с их беседой тогда короткой, с прикосновением пальцев и долгим взглядом друг другу в глаза. А что если он почувствовал что-то тоже? А что если пришел сюда сегодня не просто так? Гук все еще смотрит на Тэхена внимательно, пусть и не может позволить себе ничего не делать. Нужно поскорее закончить с уборкой, чтобы пойти домой, и чтобы Тэхен мог домой пойти. Слишком хорошо заметно, что парень устал… А Чонгуку нравится вид уставшего Тэхена даже больше, чем когда в парне полно сил. Нравится испарина на его коже, нравится то, как взмокшее тело облепила уродская футболка, как ко лбу несколько прядей прилипло. Чонгуку нравится, когда Ким поджимает губы или выдыхает немного напряженно, когда хмурит лоб, на чем-то сосредотачиваясь… Чон Чонгук не привык к таким чувствам и мыслям, не привык залипать на кого-то… а если быть честным, на парней он залипать не привык. И чувствовать в груди что-то такое странное не привык тоже. Для него все это странно и так пугающе… слишком запутанно и непонятно. И совсем нежеланно, если совсем откровенным нужно быть. Но взгляд вновь возвращается к Тэхену, направляющемуся в здание университета. Снова. Кажется, Ким Тэхен за все два года обучения здесь не входил в это здание так часто, как сегодня. Не исключено, что и за оставшееся время до выпуска, он не наберет столько же вхождений и выхождений из старого корпуса. Тэхен так устал… устал достаточно, чтобы, поставив последнюю стопку стульев на место, отойти в сторону и опереться спиной о стену, прикрывая глаза. Задолбался он и очень устал. И зачем он вообще пришел сюда сегодня? Ответ прост. Ким пришел, чтобы целый день наблюдать за Чонгуком, умиляться его улыбке и таять от звука приятного голоса. Он пришел, чтобы, наконец-то, разобраться в себе и своих ощущениях рядом с парнем, но только больше запутался. А сейчас еще больше теряется, когда Чон, пройдя мимо и поставив в углу дворовые метлы и совки, снова переводит на Тэхена непонятный взгляд, который тот чувствует даже с закрытыми глазами. Бесит. Дурацкие бабочки бесят. То, что мурашки по коже — бесит. Что обрывается что-то в красивой мужской груди, так кстати облепленной тканью самой ужасной в мире футболки, — бесит. Тэхена бесит то, что он ничего не может с собой поделать, когда веки поднимаются, а взгляд цепляется за взгляд Чонгука. Ким Тэхен не из тех, кто хорошо может совладать со своими эмоциями, не из тех, кто думает долго, прежде чем что-то сказать или сделать, не из тех, кто взвешивает какие-то «за» и «против». Не про него такие слова как «сдержанность» или «рациональность», не о нем слова «спокойствие» и «рассудительность». О нем «импульсивность» и «решительность», которые парень и так слишком долго и так, не похоже на него, но старательно, приглушал. — Я не хочу показаться бестактным, но… — подает голос Тэ, замирая сантиметрах в тридцати от лица Чонгука, и упирается рукой в стену за спиной прекратившего дышать брюнета. Кажется, они оба не поняли, когда Тэхен оттолкнулся от противоположной стены и пересек комнату. Словно кто-то просто переключил сцены с «до» на «после», и между ничего не было. Ким внимательно, слишком внимательно даже и очень заинтересованно смотрит на Гука и медленно очень обводит языком пересохшие губы. Ему сейчас не помешала бы вода… давно не помешала бы, если честно. Тэ не помнит, когда в последний раз держал в руках бутылку, но точно знает, что последний час так точно его мучает жажда. А сейчас она вдруг стала еще сильнее, практически вырываясь из-под такого непривычного для нее контроля. Правда ли жажду Кима можно утолить питьевой водой? — Почему ты всегда так смотришь на меня? — интересуется он, немного прищурившись, но не отрывая взгляда от немного увеличившихся в размерах глаз Гука, так и не сделавшего вдох. — Как? Чонгук пару раз моргнул, а когда заговорил, голос немного дрогнул, скача между нотами едва слышной фальшью, а у Тэхена, к его счастью, замечательный слух. Так что он отлично знает, что Чонгуку не мешало бы прочистить горло, раз уж в том что-то застряло, а застрять в нем только нервы и переживания и могли, так что не это ли повод губам дрогнуть в слабой улыбке, потребовав внимания от Чонгука, чтобы тот непременно взглянул на них и сглотнул образовавшийся в горле ком и тут же зарделся. — Так, как ты смотришь. — А как я смотрю? Неотрывно. Пронзительно. Ласково. Так, что сердце стремится сломать прутья, сдерживающие его внутри где-то, глубоко очень. Так, что внутренности в узлы и с многократной сменой местоположения. Так, чтобы кожа плавилась, и мурашки вдоль позвоночника табунами. Чтобы мысли только о нем, чтобы только о нем желания. Так, что Тэхен забывает, что он не из тех, с кем такие вещи происходят. Но так, чтобы с ним происходило что-то намного большее. — Так, как сейчас… Тэхена это, черт побери, так бесит… очень бесит, потому что душу на части, а он не из тех, у кого вообще есть душа. Что теперь прикажете делать одному Ким Тэхену, который не о чувствах и не про свет? Что прикажете делать тому, кто не умеет, чтобы серьезно и без колючек, чтобы о важном и трепетном, чтобы о чем-то чистом и очень глубоком? Что делать сейчас Ким Тэхену, который, похоже, совсем голову потерял из-за кое-кого очень не из тех, кто в его вкусе? Кто из тех, кто совсем про другое… кто из тех, кто совсем для других… Чонгук не знает, что ответить, нервничает сильно очень, потому что был пойман с поличным, а к этому не был готов совершенно. Ни к чему не был готов из того, что с ним происходило. Ни к тому, что Тэхен так близко окажется, ни к тому, что из-за этого дыхание Гука собьется, а пульс и вовсе потеряется. Но пульс теряется, а щеки немного краснеют от того, что лицо Ким Тэхена так близко к лицу Чонгука находится. Слишком близко… ничего не стоит сократить расстояние в эти тридцать пять сантиметров, даже если они могут сначала показаться пропастью. А при мыслях об этом сердце Чона совершает кульбит, и он ненавидит это своей чистой душой, на ненависть неспособной. Чонгук ненавидит то, что чувствует, потому что это странно, непривычно, а еще пугающе. Не сказать, что ему нравится смущаться из-за близости другого парня, не сказать, что его привлекает мысль о том, что Чон к нему что-то чувствует, и именно поэтому его взгляд так часто возвращался к Киму и совсем не хотел убегать с его кожи, не хотел отпускать взгляд изумительно красивых глаз… Черт. Чонгук еще никогда так не нервничал, кажется, но сейчас думать ни о чем не может логически или хотя бы чуточку здраво. Сейчас он может только смотреть в глаза Тэхена и чувствовать себя загнанным в угол ягненком, совсем скоро вынужденным попрощаться с жизнью. — А почему ты на меня смотришь, даже когда этого никто не замечает? Кажется честным ответить вопросом на вопрос, тем более что ответ на них одинаков, но никто из двоих произнести его вслух не решался. Чонгук точно не мог решиться, особенно когда Тэ так чертовски близко и смотрит на него так неотрывно, за последнюю минуту раз пять облизнув пересохшие губы. Гуку и самому их облизнуть вдруг захотелось, и это его спонтанное желание еще больше его смутило. А Тэхен вопросом младшего удивлен, но не то, чтобы сильно очень. — Как давно ты знаешь? Чонгук не отвечает, только сглатывает очень нервно и вжимается сильнее в стену, а Тэхену ответ и не нужен. Произнесенных вслух слов и так вполне достаточно, чтобы придвинуться чуточку ближе. Нет, вранье, две третьих - это не чуточку ближе. Оставшиеся десять сантиметров между двумя очень красивыми лицами — практически ничего. — Я соврал, — Тэхен тот, кто нарушает молчание без очереди, но он не из тех, кто хоть когда-то об этом переживал. Его голос так привычно опускается до полушепота и щекочет губы Чонгука несильно, потому что чертовы десять сантиметров продолжают существовать между ними. — О чем? Гук смотрит в ответ, не моргая, только вот не в глаза больше, такие красивые, глубокого насыщенного карего. Взгляд Чона намертво приклеился к едва шевелящимся губам. — О том, что не хочу показаться бестактным. На самом деле мне плевать на это, но мне… очень хочется тебя поцеловать. Чонгук снова сглатывает, чувствуя, как под ребрами сжалось что-то, прежде чем застучать быстро-быстро, потому что все это, черт побери, так волнующе. А Чонгук не из тех, кому просто справляться с чувствами… — Так же сильно плевать, как на пингвинов? — Я тебя совсем не интересую, если ты говоришь о пингвинах в такой момент? — Тэхен хмыкает, ухмыляясь немного издевательски, но это вовсе не значит, что ему весело или его это не волнует. Хотя, да, ему чуточку весело. Совсем немного, ведь Гук так растерян, даже не так, он потерян, кажется. Продолжает все так же пялиться, но при этом смущается так мило и так… привлекательно, что не верится даже, что возможно такое в принципе. Чон Чонгук не из тех, кто часто смущается, но Тэхен смущает его слишком часто. А Тэхен не из тех, кому нравятся скромники, но Чонгук привлекает своим румянцем и взглядом растерянным глаз таких огромных, наивных даже, и ничего Тэ с этим поделать не может. А дециметр давно сократился и снова втрое… — Нет, просто я пытаюсь думать о чем-то еще, и… — тянет Гук потерянно, все не решаясь выдохнуть, а Тэхена это еще больше забавляет, заставляя растянуть привлекательные губы в довольной ухмылке. — Ты всегда говоришь правду, когда нервничаешь, даже если это смутит тебя еще больше? — Если бы так и было, я бы сказал сейчас, что ты мне нравишься… — Гук слегка качает головой и не прекращает смотреть заворожено, а Тэхен сдается, чувствуя что-то странное. Сдается, позволяя и себе сглотнуть, образовавшийся в горле так спонтанно, огромный ком переживаний и нервов и проговорить очень медленно. — Но ты сказал. — Что сказал? Чонгук искренне не понимает, о чем говорит Тэхен, поэтому и поднимает взгляд к его глазам, но стоит им пересечься, замирает, задерживая дыхание, и понимает, что сболтнул лишнего, даже сам того не заметив. Но думать долго об этом и себя корить не получается, ведь распахнутые в ужасе губы покалывает от того, что они больше не одиноки.