Не из тех, кто...

Путь до дома Чонгука полон неловкости и молчания, как и предрекал Тэхен, тот, не из тех, который. Он ни за что бы в субботу вечером, такой уставший и, ко всему прочему, возбужденный не поехал бы в другой конец города, просто чтобы подвезти кого-то. Он бы в кровать. Даже без душа и без остановки у холодильника. Он бы сразу под одеяло и чтобы голову на подушку, чтобы позволить векам опуститься и чтобы в голову мысли пошлые, провоцирующие жаркие сны. Но он на другом конце города останавливает автомобиль и снимает с дверей блокировку, не зная, стоит ли заглушить мотор или так и оставить. Почему-то не хотелось заставлять Чонгука нервничать из-за мыслей, что Ким намерен проводить его до квартиры, а может и до кровати даже, но и подгонять парня шумящим мотором, заставляя поскорее покинуть машину, Тэ не хотел. — Спасибо, что подвез… — так неловко. Кажется, нужно что-то еще, что-то большее, но Чонгук не может сказать еще что-то, а Тэхен знает, что не должен говорить ничего, кроме вежливого «Не за что». — И за то, что пришел сегодня. Спасибо за помощь. — Это было в первый и в последний раз, — хмыкнул Тэхен и тряхнул копной темных волос. — Думаю, мы оба убедились в том, что такого рода мероприятия не для меня. Пусть пингвины не обижаются. А пингвинам, наверное, уже в тысячный раз икается, ведь они снова проскальзывают в беседе двух парней. Но ничего не поделать с этим. Потому что Тэхен из тех, кому на такие вещи плевать. Потому что Чонгуку кажется, что эта тема для них теперь очень особенная, и ему бы хотелось поднять ее еще не один раз. — Но с уборкой я могу помочь еще как-нибудь… — тянет брюнет неуверенно, потому что не знает, как его слова Чонгуком воспримутся. Подумает ли он, что Ким намекает на то, что случилось в кладовке, и если да, то как отреагирует на это? Бросит в ответ что-то по типу «Конечно, было бы здорово», или же дал бы понять Тэхену, что с уборкой ему помогать Гуку точно не стоит, и не значит ничего произошедшее, ничего не значат слова Чона и его взгляды… А Тэхен не только поцелуй в кладовой имеет ввиду, скорее не его даже полностью. Он совсем о другом, о том, что ему так неприсуще… Поэтому и улыбается чуточку насмешливо, но тепло очень и так, что у Чонгука в груди что-то трепещет от этой простой улыбки, так что он отдаленно слышит следующую фразу Кима. — Если у вас будет так же много людей, которые справятся без меня. Кажется, это мое призвание. Тэхен почти смеется, но на это у него не хватает сил. Он не из тех, кто обычно шутит очень смешно, но в этот раз шутка смешной вышла очень, и это прекрасно, ведь губы Гука дрогнули в неконтролируемой улыбке, пусть он и опустил взгляд, стараясь спрятать его, снова немного смущенный. — А я надеялся, этот неловкий момент останется в прошлом… Чонгук улыбается так красиво. Слишком красиво и слишком тепло. Так Тэхену никто еще не улыбался. Может быть потому, что он не из тех совсем, кто может получать такие улыбки? Потому что он не из тех, кому они могут быть предназначены? Они ему никогда не предназначались, но эта… эта стала маленьким и очень светлым исключением из строгих правил. И это малюсенькое исключение сумело задеть черствое сердце снова. — Ни за что! Когда Ким Тэхен смеялся вот так вот расслабленно в последний раз? Так трудно припомнить то мгновение, ведь оно было, кажется… никогда? Никогда… такое красивое, но грустное слово… слишком горькое для этого момента. — Тебе пора, Чонгук, — не сейчас, через время, через целую сотню секунд, а может и больше. Через вечность после рождения искры между двумя парами глаз. И звучит очень нехотя и почти обреченно, так непривычно правильно. А Тэхен быть правильным не привык… не умеет. Не хочет быть. — Верно, — так же тихо и так же нехотя. Чонгук тоже не может разорвать контакт глаз, но ему приходится, выдыхая еще одно печальное, — Мне пора. Ему не пора. Ему не хочется, чтобы было. Ему просто очень хочется остаться с ним еще на чуть-чуть. Но Гук знает, что он не может… Так грустно… Тэхен ненавидит мир, застряв в пробке больше, чем на полтора часа. Он ненавидит вселенную, постоянно чертыхаясь и ударяя раздраженно по рулю, когда снова красный, потому что устал безумно и очень хочет домой. В кровать чтобы сразу, без душа и остановки у холодильника. Ну, может быть, только чтобы попить воды. Но без душа не обойтись, от Тэхена так сильно воняет… кроме пота к его телу приелся запах чертовой ярмарки, а смыть его с себя не было просто, как и мысли о Гуке не получилось вымыть из головы, даже если с шампунем на темные волосы. Ким Тэхен не из тех, кто грешит порочными фантазиями в душе, но Чонгук настойчиво ломился в его голову, даже будучи внутри. Снова краснел, смущаясь, и смотрел на Тэхена огромными глазами, снова губы распахивал и так вздыхал, что Тэ не мог игнорировать эти вздохи. — Черт… Лоб упирается в кафель, покрывший когда-то стену душевой, а длинные пальцы резко меняют направление ручки крана, сменяя горячую воду холодной. Но это не помогает не думать снова о том поцелуе, о том, как хорошо язык Тэ ощущал себя в чужой ротовой полости, о том, как руки снова хотят прикоснуться к красивому телу симпатичного юноши. И кровь снова такая горячая, а кожа мурашками снова. В голове Гук теперь совсем обнаженный, и это так чертовски красиво… а еще хочется. Очень хочется его обнаженного вот такого увидеть не только в своей голове. В реальности очень хочется. Чтобы ощутимым был вкус кожи, когда по ней язык пройдется слишком плавно, чтобы прекрасно слышны были звуки тяжелых вздохов сквозь распахнутые алые губы… чтобы вид трепещущих ресниц, чтобы жар тела… — Черт, черт, черт… Слишком жарко, хотя это всего лишь мысли, всего лишь фантазия, вышедшая из-под контроля уже очень давно. А не думать об этом не получается, уже слишком поздно прогонять из головы такие прекрасные мысли, и приходится грешить не только мыслями в душе, но и прикосновениями к самому себе, вздохами, стонами приглушенными… Так неправильно… но так хорошо… Остановка у холодильника необходима, чтобы потушить пожар внутри ледяной водой, которая заставляет болеть зубы, а на утро может и горло заставить болеть невыносимо. И вот Тэхен, наконец, в кровати. Под одеялом. И голова на мягкой подушке, а веки опускаются незамедлительно, и перед глазами, как и ожидалось, картинки совсем не невинные, душу отстранившегося от Чонгука Тэхена терзающие. И остается надеяться только на то, что они не проберутся в его сны… Тэхен зря надеялся…

***

Он… теплый. Он пахнет осенней листвой и весенней свежестью. Зелеными побегами, морской волной, лесом. Он пахнет хвоей. Немного терпко, но свежо. Он пахнет мятой и клубникой благоухает тоже… Он пахнет туманом, таким ощутимым, материальным практически, густым и вездесущим, пробирающимся в легкие и обволакивающим их, чтобы всюду, куда ни пойдешь, быть рядом, внутри быть. Он и есть туман. Он есть осенняя листва и весенняя свежесть. Он есть волна морская и хвойный лес. Терпкий такой, свежий… глубокий и таинственный. Кажущийся необъятным и пустым… местом, где можно спрятаться или потеряться. Он и есть мята, прохладная и щиплющая уголок губ каждый раз после чистки зубов, он и есть клубничная сладость. Он… теплый. Чонгук безмерно теплый. Бездонно, безгранично, бескрайне… Гук из тех, кто о любви. Он из тех, кто про улыбки, про нежные прикосновения. Он из тех, кто про трепет в сердце. Про трепет в груди Тэхена. Он… теплый. Тэхен знает это лучше других. Лучше всех на свете знает, потому что только он так чутко может ощутить это тепло. А оно всюду, излучается каждой клеточкой тела Чонгука, который пахнет мятой и клубникой. Чонгук туман, который обволок собою Тэхена и пробрался в его легкие, чтобы быть всюду, куда бы тот ни отправился. Чонгук лес, терпкий такой, глубокий и очень таинственный, место — где Тэхена никто никогда не отыщет, ведь он так хорошо спрятался. Внутри. И никогда не выберется теперь, даже если сам очень захочет. Но он не. Тэхен знает это в это самое мгновение, когда губы теряются в губах, когда пальцы в волосах очень мягких путаются. Тэхен знает, что он теряется, добровольно выбросив компас, хотя никогда не был из тех, кто поступает вот так опрометчиво. Никто и ничто, никогда не заставляло Ким Тэхена сделать хотя бы шаг в сторону с тропы, которую он сам для себя выбрал. Но Чонгук, он затягивал Тэ в самую гущу леса, и Ким, не противясь, за ним следовал. Потому что хотелось… все равно куда или как, главное, чтобы рядом всегда было тепло. Потому что Чонгук… теплый. Тэхен понял это сейчас, когда язык проникает в чужой рот глубже, вырывая из парня в его руках сладкий вздох и ощущая мурашки, промчавшиеся по красивому телу напротив. Тэхен понял это сейчас, когда чужие руки притягивают его ближе и проникают под толстовку, хотя сам Тэ еще не позволил себе прикоснуться к гладкой коже Чонгука. Но если это счесть разрешением… Длинные пальцы резво пробрались под огромную футболку, проигнорировав куртку, наброшенную сверху, и аккуратно огладили спину под тканью ненужной одежды, чтобы Чонгук содрогнулся, ощущая, как ладони Тэхена плавно огибают его талию и переходят на живот, резко напрягшийся под приятным прикосновением. Чон задыхается, а Тэхен ведь даже не сделал еще ничего такого… или ему так только кажется? Поцелуй разорван, только чтобы младший смог вдохнуть, а старший насладился видом блестящих красивых глаз и подметил вновь расцветающий на щеках Гука румянец. И время вдруг застывает. Тэхен не спешит, потому что знает один малюсенький секрет, хотя все еще не уверен в том, что прав, но рисковать не станет. Хотя он не из тех, кто хоть иногда бывает терпелив. Ким просто смотрит. Он не прикасается больше и ничего не говорит, только смотрит в ответ на взгляд Гука, который сглатывает нервно и избавляется от огромной болотного цвета куртки, бросая ее куда-то на пол. Массивная грудь парня часто вздымается под тонкой тканью белой футболки, которая старалась скрыть формы тела Чонгука, но все равно не справлялась с этой задачей, красиво очерчивая его грудь на вдохе. — Твоя очередь. А Тэхен все так же молчит и смотрит, не моргая, вначале в глаза темно карего цвета, затем обрисовывает взглядом силуэт торса Гука, едва проглядывающийся через ткань просторной футболки. К его счастью, футболка эта уже достаточно поношена для того, чтобы ткань истончилась и стала чуточку прозрачнее, просвечивая карамельную кожу. Тэхен только смотрит и молчит, избавляясь от черной толстовки. Не помогло. Все еще слишком жарко… — Доволен? — не напряженно и не издевательски. Просто. Чтобы не получить ответ. А Чонгук не доволен, потому что ему этого кажется катастрофически мало. Серая футболка на Тэхене слишком хорошо смотрится, не скрывает рельеф прекрасного тела полностью, но создает пространство для воображения и подогревает интерес, потому что хочется узнать, что же под ней кроется. Ключицы Тэхена острые на всем их протяжении или только их грудинные края так явно выпирают под кожей? Что насчет живота? Стоит ли Гуку поверить в то, какая у Тэ красивая талия, или же ко всему прочему он подавится слюной, увидев рельеф живота Кима? Того, что видно — слишком мало, хоть и становится очень плохо при виде внушительных объемов мышц рук и шикарных вен, украшающих предплечья… Этого слишком мало… Чонгуку вдруг очень хочется, чтобы к нему прикоснулись снова. Хочет снова ощутить губы Тэ на своих губах, хочет к Киму прикоснуться и притянуть его ближе… его это так пугает… те чувства, что возникают внутри. Он все еще не понял их и не принял полностью, хотя в глубине души знал, что поделать с ними ничего не сможет, не сможет справиться с желаниями, которые в его душе пробуждал один особенный Ким Тэхен, не из тех, кто про чувства, который. Чонгуку все еще было страшно, он все еще был запутан, но знал, что распутаться и выпутаться не получится из сетей черноволосых и кареглазых, с глубоким низким голосом которые. А Чонгуку так сильно хотелось… Тэхена хотелось. Себе. Пусть это и дальше в его голове неправильно и вызывает тысячу вопросов и еще больше осуждений даже внутри него самого, Тэхена хочется очень. Безумно хочется. И поэтому, наверное, язык скользит по пересохшим губам, а взгляд не отрывается от обнаженных участков острых ключиц парня в серой футболке. А ответ на его вопрос, заданный сто лет назад, однозначное «Нет». Чонгук не доволен. Потому что этого слишком мало. Чон лихорадочно облизывает губы и цепляет край футболки, обнажая тело. Он думал, станет чуточку легче, когда ткань покинет кожу, думал, будет самую чуточку менее жарко, но стало только горячее. Взгляд Тэхена на смуглой коже ощущался слишком явно, и от этого становилось еще волнительнее. Слишком волнительно… Ким Тэхен по-прежнему молчал и не мог перестать смотреть, пытался насытиться видом шикарного тела юноши, который был не для него, но который стремился в его объятия с каждой секундой все больше и больше. Вероятно, поступок Гука значил, что Тэ должен последовать его примеру и раздеться тоже, однако футболка по-прежнему прятала от глаз Чона кожу, и избавиться от нее Ким не спешил. Он был слишком сильно занят языком Гука, вновь прошедшегося по губам. Черт… Расстояния между не существует больше, и по губам Чонгука теперь проходится чужой язык, и это заставляет парня вкусно простонать, пусть и тихо очень. Поцелуй в этот раз такой несдержанный, с прикусыванием губ и попыткой прижать чужое тело ближе, такой трепетный и страстный, что серая ткань на груди Тэхена рвется еще до того, как его пальцы смогли бы исследовать каждый сантиметр обнаженного тела Гука. Тэ не может не ухмыльнуться в поцелуй, практически рассмеявшись звуку трескающейся ткани и ощущению свободы собственной кожи. Он не мог подумать, что Чон Чонгук окажется таким нетерпеливым и дерзким даже, чтобы испортить любимую футболку Тэхена. И в чем теперь он пошел бы домой, если бы уже не был дома? Большие ладони спускаются по спине и гладят поясницу и талию, опускаясь на ягодицы Чонгука, чтобы того подбросило в воздух от такого простого прикосновения еще до того, как руки Тэхена несильно сжали их, придвигая таз младшего ближе к своему собственному, чтобы вдавить одно в другое. Гук так красиво всхлипывает, насколько красивыми будут его стоны? Сможет ли Тэхен их выдержать? Прямо сейчас ему очень хочется узнать ответ на этот вопрос, поэтому тела приходят в движение и совсем скоро ноги Чона упираются в кровать, на которую он тут же бережно укладывается нависающим над ним Тэхеном. Чонгуку слишком хорошо, когда Тэхен целует его шею, никуда не торопясь. Медленно опускает губы на кожу, так же медленно их убирает… Некоторые участки мучительно долго обводит языком, а потом так же не спеша целует, не прекращая слишком приятных гладящих движений, которые Чонгук ощущает слишком хорошо кожей шеи, груди, рук, живота… По его телу курсируют токи, по коже толпы мурашек одна за другой, и дышать нечем совершенно, а Тэхен все не перестает целовать, словно впереди их ждет еще целая вечность, за которую все успеется. — Расслабься, ты слишком напряжен… — шепчет Тэ Гуку на ушко и устраивает ладонь на его животе, вновь чувствуя дрожь, прошедшую по телу Чона. А Чонгук искренне хочет расслабиться, но не может, потому что слишком страшно. Его рвет на части все еще, глупые противоречия и дурацкие ограничители в голове продолжают возникать в его голове красными буквами «НЕПРАВИЛЬНО!». И умом он все понимает, но сердце сходит с ума не только в этот момент, вообще от Тэхена сходит. И что с этим ему прикажут делать, если это так неправильно и негармонично? Все эти «так быть не должно» ему уже надоели, потому что Гуку ничегошеньки не дают в качестве альтернативы. А ведь он так старался понять, как же все-таки быть должно. Он думал много и много размышлял, но все его мысли всегда приводили парня в тупик. А сердце продолжало сходить с ума, из грудной клетки рваться каждый раз при виде Тэхена, от его близости. Ни о чем не получалось думать, не выходило увлечься другим кем-то, все бесполезно было, сколько бы усилий Чон ни прикладывал. Ему не хотелось совсем и дальше пытаться убедить себя в чем-то, хотелось просто в объятиях Кима нежиться и умирать от его поцелуев. И сейчас ему хорошо, хорошо безумно, но все еще страшно и не получается расслабиться, даже если об этом просит Тэхен. Очень хочется отдать всего себя его поцелуям и прикосновениям, но взгляд фокусируется на потолке, кажущегося в тусклом освещении комнаты серым, а кадык прямо под губами Тэ шевелится, проталкивая в желудок нервный комок. — Если честно, для меня это впервые… — признается зачем-то Чонгук и сжимает в пальцах простынь, стараясь не показать свою нервозность. — Впервые, когда парень… От переживаний пересыхает во рту и сказать ничего больше не получается, а он и не знает, что сказать. Гук чувствует себя идиотом, думает, что не стоило говорить ничего подобного вовсе, что он все испортил, думает. Потому что Тэхен над ним замирает, приподнимаясь чуточку, но недостаточно, чтобы заглянуть в его лицо. Чонгук никогда еще не был в объятиях парня, никогда не целовался с парнем до Тэхена, никогда не смотрел на парня и не думал ни о ком мужского пола как о ком-то, с кем можно было бы… можно было бы что? Оказаться в кровати? Нет же. Из-за кого его сердце может стучать так быстро и кому будут посвящены все мысли. С ним такое происходит впервые… И целуют его вот так вот впервые. И все остальное тоже впервые будет… А Тэхен в глубине души это знал. Поэтому и не спешил, наверное… Правда, он думал, у Чонгука в принципе еще никого не было, а получается… — Ты был с девушкой? — не из ревности, просто из интереса. И чем больше Тэхен думал о том, что Чонгук был с дамой, ему становилось все интереснее узнать подробности. Каким он был? Тоже краснел и смущался или же был напористым и уверенным в себе? — Да… — теперь глядя в глаза Тэ, отвечает Чон и снова сглатывает, по взгляду Кима понимая, что этой информации недостаточно. — Мы встречались около двух лет и расстались перед началом семестра. Ничего удивительного. Тэхен не сомневался даже, что Чонгук из тех, кто про долгие отношения. Почему же они расстались? Точно не из-за того, что Чонгук влюбился в парня. Тогда, почему? — Так ты тоже би… — заключает Тэ и весело хмыкает, продолжая всматриваться в глаза Чонгука, все еще безумно красивые и все еще полные переживаний и вопросов. — Забавно. Было бы нечестно заставлять девчонок течь по тебе и не оставлять им даже шанса. Небеса предусмотрительны. Тэхен улыбается широко, ассиметрично, а всего секундой позже снова целует Чонгука в шею, заставляя того распахнуть губы и несколько раз моргнуть, стараясь собраться с мыслями. — Тебе… нравятся и девушки тоже? — Гук был уверен в том, что услышал от Тэхена «тоже». Значит ли это, что ему нравятся и парни, и девушки? — Я бы выразился чуть иначе, — вздыхает Тэ, выпрямляясь на руках и перенося вес на одно предплечье, поняв, что Чонгук не согласен с ним в том, что разговор можно отложить на потом. Не страшно. Он все еще никуда не спешит и не опаздывает. — Мне нравятся люди, — объясняет Тэхен, прикасаясь кончиком пальца к ямке между ключиц Гука и медленно рисуя от этого места тонкие нежные линии на коже его груди. — Я вижу человека, он мне симпатичен или не симпатичен. Я не привязываюсь к полу или ориентации, это… как бы сказать. В общем, я считаю это лишним ограничением. Зачем убеждать себя в том, что ты не должен чего-то чувствовать, если чувствуешь? Разве от этого становятся лучше? Неа. Я эстет. Если мне нравится, то нравится. Парень, девушка — мне все равно, если только этот кто-то вызывает внутри меня желание. Брюнет все не прекращает гладить смуглую кожу, когда меняет интонации голоса или выражение лица, когда прикусывает губу или прищуривает взгляд и кривится задумчиво… он не прекращает изрисовывать тело Гука прикосновениями, которые перетягивают все внимание Чона на них, отвлекая от слов, за которые он так старательно цеплялся, чтобы не пришлось переспрашивать. — Я… — тянет Гук, заворожено глядя на Тэ, все еще не вернувшегося в положение над ним и оставшегося у его бока. — вызываю в тебе желание? Разве не глупо было спросить о таком в такой момент? Когда оба полуобнажены и возбуждены не на шутку, после всех тех поцелуев и вздохов, после всех тех объятий… когда Тэ вот так прикасается к нему, ведь он прикасается все еще. Гладит мягко кожу, словно пытается этими ощущениями прикосновений наполниться. Очень глупо, но еще мило самую малость. Только самую малость трепетно из-за его такого искреннего желания узнать ответ на этот вопрос в груди Тэ становится. Только самую малость приятно и очень тепло, так что губы украшает слабая, такая неприсущая Тэхену улыбка. — Я бы выразился чуть иначе и в этот раз, — поправляет Тэ, решив быть с Чоном максимально честным, раз уж тот так честен с ним. — Ты… вызываешь внутри меня не только желание. — А что еще? Чонгук хочет знать, он должен. А Тэхен только выдерживает взгляд его огромных глаз и молчит. — Скажи мне. — Может быть потом… — через время, он обязательно скажет. Он скажет, когда сам поймет. Чонгук не хочет через время, и «может быть» тоже не хочет. Он хочет чтобы точно и прямо сейчас, но Тэхен не ответит ему, вместо этого меняя тему разговора, которые никогда не любил, когда в кровати и когда полуобнажен. — Как это было? — Что? — Секс, — как ни в чем не бывало произносит Тэхен, а Гук рдеет сильнее, словно одно только слово это его засмущало очень. — Как это было с твоей девушкой? Тэ не знает, почему он спросил об этом. Да, ему было интересно, да, ему хотелось знать, но почему именно этот вопрос появился в его голове именно сейчас, он не мог ответить даже самому себе, продолжая внимательно смотреть на Гука, облизнувшего пересохшие губы и переведшего взгляд в потолок. — Это было… — протянул задумчиво Гук, возвращаясь мыслями в один из тех моментов, когда был близок со своей первой любовью. — … хорошо. Было очень хорошо. Тэхену не больно и он не расстроен. Нет даже противоречивых чувств каких-то внутри, и это не кажется ему странным почему-то. Не то, чтобы он ожидал услышать что-то другое, вполне нормально, что человеку во время секса было очень хорошо. Разве не для этого он существует? — Но сейчас мне намного лучше, чем… чем тогда, — Чонгук так мило запинается и снова смотрит на Тэхена взглядом красивых невинных глаз, а у Кима внутри что-то разбивается в этот самый момент, и становится так волнительно прекрасно, что парень даже не может это описать. Взгляд Чонгука значил: «Мне намного лучше с тобой», и это не могло не заставить Тэхена снова нависнуть над парнем, затягивая его в очередной поцелуй. В этот раз Ким Тэхен не собирался отстраняться, в этот раз он не собирался тянуть, потому что он не из тех, кто так поступает. Но и торопиться тоже не собирался, поэтому позволил образоваться сантиметру между двумя парами губ, несмотря на то, что пальцы уже потянули шнурок огромных черных спортивных штанов, прошитых белыми нитками, которые Гук сегодня надел. — Хочешь остановиться? Нет, пожалуйста, только не соглашайся, — умолял в своей голове Тэхен, терпеливо ожидая ответа, который сорвался с уст Чона слишком быстро. — Ни за что.