***
Шесть часов назад
С осторожным движением, которым гордилась бы сама Цубаки (настоящий ниндзя ее партнерства, и так считали все), Соул сделал пару снимков Маки и Блэр, чтобы те не заметили. Сидя на стуле в одном купальном халате, с лицом, покрытым грязевой маской, со свежим пурпурным лаком, сохнущим на ногтях, и с половиной волос, собранных в бигуди, Мака была идеальным воплощением всех ее худших кошмаров. Однако сегодня был её 25-й день рождения, и Блэр устроила ей в подарок сеанс макияжа. Кошка взволнованно маячила над его мастером, увлажняя ее волосы какой-то самодельной смесью из кокосов, алоэ и других вещей, о которых Соул, честно говоря, и знать не хотел, но пахло на удивление хорошо. В их планы на вечер входило посещение модного ресторана с друзьями за счёт Спирита, поэтому Блэр была так рада, что наконец-то появилась причина нарядить Маку. В защиту его жены, она была очень терпелива к выходкам их соседки и сводила свои жалобы к минимуму. Может, Мака и не была самой девчачьей девчонкой на свете, но Соул видел, что ей было очень весело, когда они закончили процесс бразильской эпиляции воском. Этот образ напугал его на всю жизнь, а он сражался с Кишином на гребаной Луне. Женщины слишком сильны. Роль Соула заключалась в том, чтобы выполнять поручения Блэр, массировать плечи и ступни Маки и играть для них на пианино. Сегодня в качестве их няни выступал Килик, поскольку, по словам Блэр, было бы невозможно создать надлежащую расслабляющую атмосферу в доме, где бегают два гиперактивных трехлетних ребенка. Соул не мог с этим не согласиться, да и близнецам нравилось играть с Огнём и Громом, так что это был беспроигрышный сценарий. — Соул, пора, пожалуй, забирать детей, — пробормотала Мака, пытаясь не испортить маску. — Зная папу, он сейчас объявится в любую минуту. — Коса Смерти-сан очень взволнован! — согласилась Блэр, все еще завивая волосы Маки в идеальные маленькие локоны. — Он так счастлив провести твой день рождения с тобой, Мака-чан! Мака издала звук, который плохо скрывал, что на этот раз она действительно довольна папиными планами. Соул позволил себе несколько секунд, чтобы похрустеть позвоночником после того, как встал, но прежде чем он успел объявить, что уходит, в дверь позвонили. — Помяни чёрта, — прокомментировало оружие, закатив глаза. Блэр хихикнула в знак согласия, а Мака что-то слишком тихо пробормотала, не расслышать. — Я — за детьми, а вы разбирайтесь с Дедушкой из ада. Он схватил ключи и кожаную куртку и лениво подошел к входной двери, в основном из вредности, чтобы досадить Спириту. До него только дошло, что Спирит не трезвонил, как обычно, когда он, наконец, открыл дверь. Это был не Спирит. Его первой мыслью сразу же была «Мака», но это абсурд, потому что его жена застряла на кухне, где её должным образом баловала их волшебная кошка-соседка. Женщина, которая стояла перед ним, была примерно такого же роста и телосложения, и даже имела такие же темно-зеленые глаза, но ее длинные волосы были черными, как смоль, а черты лица были безошибочно японского происхождения. Она была очень похожа на Маку, но в то время как аура его жены была успокаивающей и энергичной, аура этой женщины вызывала у него сильное чувство того, что та дурачества не потерпит. Он услышал, как Мака что-то ахнула с кухни. И тут его осенило. Мама Маки. — Вы, должно быть, Соул, — сказала женщина. В ее голосе не было осуждения или ожиданий — уж эти два чувства он, можно сказать, привык различать. Нет, выражение ее лица было спокойным и даже дружелюбным, и она скорее испытывала любопытство, чем раздражение. После стольких лет слухов о печально известной миссис Макиной маме и бывшей Албарн, Соул пожалел, что у него не нашлось более правильной реакции, чем та, которую он сумел выдать: — Э-э-э… — Ой, простите, я ошиблась адресом? — спросила женщина и посмотрела на номер их двери, чтобы убедиться. Именно от этого простого, обыденного жеста, что-то внутри него лопнуло. «Туева хуча лет прошла, а миссис Как-её-там ведет себя так, будто все в порядке». Соул забыл, что он стоит перед женщиной, от которой Мака унаследовала свое Восприятие Души. Как только внутри него начала закипать ярость, она медленно подняла голову, и её зеленые глаза застыли от удивления, вызова, настороженности и любопытства. Эта реакция настолько напомнила ему Маку, что Соул на секунду растерялся. — …Мама? И вот так все напряжение между ним и тёщей исчезло, но в тот же момент сменилось более плотным, серьезным. Уязвимость, которую Соул услышал в голосе Маки, была похожа на пощечину — кем он себя возомнил? Он не имеет права злиться на маму Маки, единственное, что сейчас должно занимать его мысли, — это поддержка его партнера в этой ситуации. В конце концов, это дело Маки — как разбираться с собственной матерью. Он отступил назад, открыв дверь, чтобы мать и дочь могли, наконец, увидеть друг друга. — Мака, — ее улыбка была маленькой, но искренней. — Я не вовремя? Лицо Маки все еще было покрыто грязевой маской, большая часть ее волос была собрана в маленькие пучки. — Нет, мама, конечно нет, пожалуйста, входи, — пробормотала она, нервно заламывая руки. Соул никогда ещё не видел ее такой растерянной. Он закрыл за тёщей дверь, и Мака нерешительно шагнула к ней. Старшая женщина ничего не говорила; она лишь смотрела на дочь с жадным интересом, прежде чем нежно обнять ее лицо и слегка поцеловать в волосы. — С днем рождения, Мака. Ни извинений, ни объяснений ее пятнадцатилетнего отсутствия. Соул не знал, плохо ли это, но для Маки этого оказалось достаточно. Она крепко обняла мать, спрятав лицо в её шее. Сначала та испугалась, но вскоре пришла в себя и обняла дочь в ответ. Это была бы трогательная сцена, если бы Соул не был так зол на свою тёщу. И как ее, блин, зовут? — О, вы, наверное, мама Маки! Веселое приветствие Блэр было неуместнее некуда, по мнению Соула, но двум другим женщинам она, кажется, не помешала. У его тёщи снова появился аналитический взгляд, а Мака незаметно вытерла под глазами, размазывая грязевую маску. — Да, я Камико. — «Хвала Шинигами, ее зовут Камико». — Но вы можете звать меня Ками. Вы, должно быть, Блэр. Мака мне всё о вас рассказывала. Блэр ухмыльнулась, все еще держа в руках самодельный увлажнитель. — Надеюсь, всё плохое и правдивое! Разве это не… худшее, что можно было сказать бывшей жене Спирита? Судя по вопрошающей брови Ками, это так. Мака закусила губу, впервые потеряв дар речи с тех пор, как Соул её встретил, ее глаза нервно блуждали между двумя женщинами. А затем Ками сделала последнее, чего Соул от неё ожидал. Она пожала плечами. — Все, что я знаю, это то, что вы помогали детям все эти годы. Глаза Блэр сразу же смягчились. — Что тут скажешь, они — мои драгоценные котята. Соул почувствовал, как привязанность к Блэр согревает его грудь. Камико лишь улыбнулась с тоской на лице. Может быть, она размышляла о том, как ебануто то, что волшебной кошке пришлось занять её место. Черт, Соул лично купил первые прокладки Маки. Да он мог бы составить целый список людей, которые заботились о Маке лучше, чем Камико. Женщина, видимо, знала это, потому что не поблагодарила Блэр и не стала расспрашивать. Вместо этого она поправила одну из бигуди, которая опадала с волос ее дочери. — Приятно взять отпуск, чтобы позаботиться о себе, — заметила она рассеянно. — Точно! — воскликнула Блэр, пододвигая стул и маня Маку. — Сядь, котенок, дай я закончу. Маке не должно было быть так легко выпутаться из рук матери, но с точки зрения Соула это было так. Она послушно села и позволила Блэр продолжить работу над ее волосами. Ками заняла кушетку и огляделась, впитывая окружающее. Ее взгляд на какое-то время задержался на фотографиях их детей на стене, прежде чем переместиться на Соула. Тот выдержал взгляд тёщи. В нем плескались вопросы, плохо скрытое любопытство и, кажется, немного грусти. Как же Мака похожа на нее. — Я тебе не нравлюсь. Вот блядь: да она мама Маки до мозга костей. — Мама! — Все в порядке, Мака, я знаю, что ты тоже на меня обижена. Оу. Что ж. Блядь. — Я не… — принялась настаивать Мака, но Камико подняла руку, молча перебивая ее. Соул всегда представлял свою тёщу женщиной, вызывающей уважение самым простым жестом. Тем не менее, было странно чувствовать себя таким бессильным в собственном доме. — Обижена. И это правильно. Я в этом не сомневаюсь. — Ками еще раз осмотрелась. Хотя ее слова были точными и собранными, она целенаправленно избегала взгляда дочери. — Я не пришла помочь Шибусену в битве против Кишина или в последующие годы. Меня не было ни на твоей свадьбе, ни при рождении твоих детей. Я оставила тебя одну. Они не резонировали, но Соул чувствовал, как тело Маки напряглось. Ее лицо выражало боль, замешательство и противоречивые мысли. Он знал, что она много раз представляла себе момент, когда она, наконец, снова увидит свою мать, но он сомневался, что она предвидела этот сценарий: ее мать говорит объективную правду, о которой она так долго не хотела думать. — Она была не одна. Соул сформулировал эти слова в уме, но произнесла их вслух Блэр. Не отрывая своих золотых глаз от волос Маки, она повторила их ласковым, но проницательным голосом: — Мака никогда не была одна. — Это верно. — Соул планировал вмешиваться в их разговор по минимуму, но будь он проклят, если сейчас не настоит на своем. — У нее был я, ее старик, Блэр, и наши друзья. Мака была не одна. — Его рука легла Маке на плечо. — Но это не значит, что она не хотела, чтобы ее мать была рядом. Рука Маки нашла его, и она переплела их пальцы вместе, выражая безмолвную благодарность. Соул высоко поднял подбородок, его глаза встретились с глазами Камико. Тогда-то он и понял, что все, что он слышал о своей тёщи, было правдой: спокойная, собранная и смертельно серьёзная Ками смотрела на него опытными глазами, в которых не отражалось никаких эмоций, но которые, казалось, проникали в его тело и читали его намерения в самой душе. После долгой минуты молчания Камико снова удивила его: она улыбнулась. Ее улыбка была маленькой, но искренней, и морщины на ее лице как будто расслабились. Выражение ее лица внезапно стало нежным, от чего она стала настолько похожей на Маку, что обезоружила его. — Ясно, — прокомментировала она, глядя на их переплетенные пальцы. — Ты действительно любишь мою дочь, Соул. И точно так же, как и Мака, она умудрилась несколькими словами превратить его в неуклюжего идиота. — Я... да. Да, конечно. Что? Блэр хихикнула, наконец закончив увлажнять волосы Маки, и отступила на шаг, чтобы оценить свою работу. Как же Соул сейчас завидовал ее беззаботному поведению. — В каждом письме, каждом звонке Мака всегда говорила больше о тебе, чем о себе, — объяснила Ками, полулежа на диване. Мака тихо и возмущённо сказала «Мама!», но последняя её проигнорировала. — Сначала я беспокоилась, потому что не хотела, чтобы она совершила те же ошибки, что и я. Но теперь я вижу, что зря. Вы подходите друг другу. Дальше она объяснять не стала. Да на то и не было причин, а Соул уже начинал думать, что у его тёщи эмоциональный запор похуже, чем у него, когда он был подростком. Он даже испытал к ней легкое сочувствие. Однако ее слова произвели на Маку противоположный эффект. — Если ты так о нас беспокоилась, то почему так долго не возвращалась? — Она крепко сжала его руку, вероятно, прося утешения. Блэр также заметила изменение в ее тоне и, извинившись, понесла косметику обратно на кухню. Как же это было похоже на Маку: преодолеть собственный эмоциональный раздрай ради него. Он бы её отругал, если бы не помнил, что делал то же самое, когда знакомил Маку со своей семьей. — Ты знаешь почему, — вздохнула Ками, и Мака внезапно напряглась. — Потому что… потому что я была случайностью? — прошептала она, и Соул почувствовал, как кровь застыла в его жилах. Торопливый стук каблуков по деревянному полу подсказал, что Блэр прокралась обратно в комнату, услышав это. И хорошо: если Ками подтвердит эти слова, кошка ему понадобится, чтобы не дать Соулу свою тёщу прикончить. Но тут впервые за все время Камико проявила признаки искреннего беспокойства. Широко раскрыв глаза, она опустилась на колени перед дочерью, а ее руки легли на колени Маки. — Мака… нет. — То, как она произнесла эти слова, не оставляло места для сомнений, но она все же подкрепила свою точку зрения, яростно покачав головой. — Да, иметь детей я не планировала, но с той минуты, как я узнала, что беременна, и до этого дня, я ни на минуту не переставала тебя любить. Не рожать тебя даже вариантом не было. Она немного поколебалась, прежде чем погладить Маку по щеке. Блэр тут же предложила ей мокрое полотенце, которое Ками приняла с благодарным кивком. Она осторожно начала снимать маску с лица дочери. — Я… я плохая мать, я знаю. У меня совсем нет родительского инстинкта. Я делала все возможное, чтобы воспитать тебя, но после всего, что случилось с твоим отцом, я просто не выдержала. Мне… — Она сильно сглотнула. — Мне было так больно. — Я знаю, мама. — Теперь Мака схватила руку матери. — Я помню ссоры, и развод, и… все остальное. Я не виню тебя за то, что ты ушла, но… Она глубоко вздохнула, и Камико улыбнулась, пытаясь ее успокоить. Это было немного нелепо, но вдруг Соул почувствовал себя так, будто вторгается. Этот момент принадлежал только им, и ему почему-то казалось неправильным быть там и наблюдать, как открываются эти раны десятилетней давности. — Мой брак, мама. Мои дети. Почему ты не пришла? — прошептала Мака. — Потому что меня слишком долго не было, — быстро ответила Ками, все еще вытирая косметику с лица дочери. — Не буду лгать, Мака, я думала, что делаю достаточно, звоня тебе и поддерживая связь. Я была убеждена, что мне больше не место в твоей жизни. Мать, бросившая своего ребенка, не имеет права на него претендовать. Соул вспомнил, как Спирит давным-давно сказал, что Ками иногда бывает своенравной и простодушной в худшем из возможных способов. Неудовольствие от необходимости соглашаться со стариком оставило у него неприятный привкус во рту, и, видимо, именно поэтому он произнес следующие слова. — Вы дура? Мака и Камико обернулись и посмотрели на него с одинаково недовольным выражением лица. Он бы почувствовал угрозу, если бы у него не было тринадцатилетнего опыта борьбы с этим взглядом. — Вы ее мать, — настоял он. И попытался передать снисходительный тон патриарха семьи Эванс. — Разумеется, в ее жизни нашлось бы место для вас, если бы вы хотя бы попытались. Он хотел сказать больше. Он хотел рассказать Ками, как Мака её уважала. Он хотел рассказать ей о временах, когда он держал свою жену, пока та плакала, во время беременности, потому что думала, что не справится без матери. Он знал, что в этом частично виноваты гормоны, но их вина заключалась только в том, что они помогали Маке выразить то, о чем она всегда думала. Он знал это, потому что это всегда помогало им понимать друг друга. Брошенный ребенок другого издалека увидит. — Я много слышал о Камико Албарн, но никогда не думал, что она окажется трусихой. Он понял, что перешел черту, когда слова сорвались с его губ: Мака резко ахнула, а Ками наградила его взглядом, способным заморозить ад. Да, Соул упускал из виду боль, которую ей причинил Спирит, и зашёл слишком далеко в разговоре, который принадлежал только Маке, но… это также касалось их детей. А он поклялся быть хорошим отцом для своих детей. — Я не трусиха, — заявила Ками, не сводя с него яростных глаз. — Я не боялась, я проявляла осмотрительность… Умоляющее выражение лица Маки заставило Соула придержать язык. — Как скажете… — пробормотал он, прежде чем повернуться к ним спиной. — Мне нужно забрать детей, так что я вас оставлю. Раз Мака счастлива, что вы здесь, то счастлив и я. — Он схватился за дверную ручку. — Незачем нам ссориться из-за… И тут в дверь ворвался Спирит Албарн с дурацкой лыбой на губах, швырнул Соула о стену и в пируэте приземлился на ковер. — МАКА-ЧАН!!! Папочка пришёл… Он замер. Одна из его ног все еще комично сгибалась под странным углом. Ками выпуталась из объятий Маки и сделала расчетливый шаг в сторону от бывшего мужа. Блэр приглушенно фыркнула, а дверь заскрипела, как в фильме ужасов, когда Соул медленно закрыл ее для дополнительной драматичности, и отчаянные глаза Маки снова нашли его. «Останься, — молча взмолилась она. — Не бросай меня одну с моей дисфункциональной семьей». У Соула болел нос из-за того, что по нему хлопнуло дверью, и он ненадолго задумался: может, ему просто убить Спирита и спасти мир от беды? — Спирит, — сказала его тёща, и с каждого слога капал лед. — К-Ками. Ты, э-э-э… отлично выглядишь…? О, да ради Смерти-Младшего, он был так жалок, что теперь Соулу стало его жаль. Он выудил телефон из-под куртки и написал Килику, что ему нужно, чтобы он нянчил в течение дня. Или, по крайней мере, до тех пор, пока семейная драма Албарнов не разрулится. Он мог лишь надеяться, что у них это получится без жертв.***
Проблема была в том, что Килик не мог нянчить целый день. Мало того, что у него уже была собственная пара близнецов, о которых нужно было заботиться, он также должен был провести ученикам класса НОТ! урок о демоническом оружии двойной сварки. Чтобы иметь возможность присутствовать на ужине в честь дня рождения Маки, он должен был начать это как можно скорее. Что бы ни происходило в резиденции Албарн-Эванс, им придется просто разобраться с этим и прийти за своими детьми. Дети, которые были в грязи, так как помогали Огню, Грому и Виктору строить замок из песка. Да, у Килика был большой задний двор с огроменной песочницей. Ему оружием служили маленькие элементальные шаманы, которые старели медленнее обычных людей, понятно? Ему нужно было что-то, чтобы отвлечь детей. Сейчас им было около двенадцати, и он мог лишь надеяться, что их подростковые годы пройдут быстрее, чем их затянувшееся детство. Он позвал детей внутрь, потому что Огню и Грому нужно было искупаться перед работой, да и скоро родители придут за Виктором, Айкой и Саундом. Килик проигнорировал их жалобы и снова сосредоточился на телефоне. Соул: чувак, у нас тут понеслась пизда по кочкам Соул: тебе придётся присмотреть за ними ещё Я: плевать мне на твою пизду, у меня работа Я: забери своих дьяволят Он снова позвал детей, на этот раз добавив, что если они будут плохо себя вести, то родители запретят им играть с шаманами. Удивительно ответственный Виктор взял трехлетних детей за руки и повёл их обратно к дому, а за ним бежали Огонь и Гром. Телефон Килика снова завибрировал, и он чуть не уронил его на землю, когда прочитал ответ Соула. Соул: не могу Соул: макина мама пришла Соул: и Спирит тоже Макина мама? Та самая, которую Мака не видела после развода родителей? Чьего имени никто даже не знал? И Спирит тоже там? Да, пизда действительно понеслась по кочкам. Я: шозанах Я: окей согласен неподходящее время, но у меня урок Я: хочешь отведу их в шибусен? Килик не стал ждать ответа Соула, потому что вежливый стук в дверь сообщил ему, что Мари пришла за Виктором. Килик еще раз поторопил детей, прежде чем подойти к входной двери. Годы были очень добры к Мари, и она будто не постарела ни на день, несмотря на то, что была замужем за Штейном — а это очень напряженная ситуация, Килик не сомневался — и с ребёнком. В уголках ее глаз скопилось несколько маленьких возрастных морщинок, но в остальном она осталась такой же, какой Килик её запомнил в дни преподавания в Шибусене. — Здравствуйте, Мари, заходите, пожалуйста, — поздоровался он, открывая ей дверь. — Здравствуй, Килик. Надеюсь, Виктор не доставил тебе хлопот? — сказала она, ласково улыбаясь. Мастер покачал головой. — Нисколько. Он даже помогает мне держать близнецов в узде. — Твоих или Макиных? — хитро спросила Мари, улыбаясь. — И то, и другое, — вздохнул Килик, и вдруг у него появилась идея. Мака носилась со своими детьми, аки с писаной торбой, и у нее был очень эксклюзивный список людей, которым она позволяла присматривать за ними. Килик был одним из тех, кто удостоился этой сомнительной чести, и Мари тоже. — Знаете, Мари, у Маки проблемы, и нам не помешала бы ваша помощь с близнецами. — Что случилось? — спросило оружие встревоженно. — Макина мама в городе, — принялся было объяснять Килик, но реакция Мари была немедленной: ее золотой глаз широко распахнулся, а рот слегка приоткрылся. — Соул попросил меня присмотреть за детьми, но мне скоро нужно вести урок. — Ками здесь? — В ее голосе было столько эмоций: недоверие, удивление, счастье, неодобрение, горе. Килик понятия не имел, что у Мари и мамы Маки общее прошлое, но то, что ее глаза блестели убийственным намерением, подсказало ему, что от этой темы лучше держаться подальше. — О, так ее зовут Ками, приятно знать. — В этот момент в комнату вошли дети, избавив его от необходимости идти по пути, который определенно привел бы к катастрофе. Они оставляли за собой песок, и Килик сделал мысленную пометку подмести, пока близнецы купаются. — Короче, Мари, вы не могли бы приглядеть за Айкой и Саундом, пока Соул не скажет, что им можно вернуться? Сначала он решил, что она не слушает, погрузившись в какой-то внутренний спор – она почти не отреагировала, когда Виктор взялся своей крошечной рукой за её пальцы. Он был похож на мини-Штейна, но глаза у него были золотые, как у матери, а цвет волос бледно-русый. Он носил детские очки, как и положено девятилетнему ребенку, а черты его лица были невероятно нежными, так что он больше походил на Мари, когда улыбался. — Мама? — спросил он, склонив голову набок, словно анализируя ее поведение. Килик почти что видел, как он закручивает себе шуруп в череп. Он лишь надеялся, что мальчик не станет подражать своему отцу в этом аспекте. — Ой, прости, милый, — испуганно сказала Мари. Она нежно погладила сына по голове, прежде чем повернуться к мастеру. — Конечно, Килик. Я присмотрю за близнецами. С ней явно было что-то не так, но Килик решил, что она все еще переваривает бомбу, которую он сбросил ранее. К этому времени Ками Албарн для большинства людей стала скорее легендой, чем реальным человеком, поэтому он даже не мог представить, каково было тем, кто действительно знал ее. Мари встала на колени, а Саунд и Айка бросились в её распростертые объятия, когда она их позвала, крича при этом «Тётя Мари!». Килик еще не встречал ребенка, которому не нравилась эта женщина. — Айка, Саунд, ваши родители еще заняты, а мне нужно работать, так что вы пойдёте домой к Виктору, хорошо? — объяснил он, очень медленно. К его облегчению, близнецы были в восторге от идеи продолжать играть с Виктором. Саунд был плаксой, а Айка могла устроить истерику на уровне Маки, когда та нервничала, так что это была хорошая новость. Еще одна хорошая новость заключалась в том, что теперь они были проблемой Мари. — Отлично. Я сейчас напишу Соулу, что они с вами, Мари. — Конечно! — блондинка улыбнулась, держа за руки младших детей. Виктор не возражал: видимо, он понимал, что им нужна помощь, чтобы ходить по улицам, больше, чем ему. Парнишка был слишком ответственным для своего возраста. — Нам будет очень весело, верно, Айка, Саунд? Близнецы зааплодировали. Килик проводил их до двери, а Огонь и Гром молча последовали за ними. Пятеро детей распрощались и пообещали поиграть в другой раз. Килик лишь надеялся, что это не произойдёт в его доме — он начинал чувствовать себя слишком старым для роли няни. Как только они ушли и мастер вздохнул с облегчением, Гром спросила его, почему Мари была так зла. — Разве? — Килик не сомневался в благоразумии шаманов, но информация застала его врасплох. Он знал, что Мари расстроена, но злобы вроде не проявляла. Шаманы кивнули. — Прямо как тогда, когда узнала, что Виктор сломал руку и попытался залатать ее самостоятельно, — объяснил Огонь. Что ж. «Злая» — это ещё мягко сказано, как Мари отреагировала в тот день. Она полностью вышла из себя. Нет ничего лучше, чем осознать, что инстинкт самосохранения у твоего сына такой же, как и у его отца — нулевой. — О, это… плохо. — Близнецы все еще смотрели на Килика, поэтому он ответил на их немой вопрос. — Я сказал ей, что Макина мама приехала; думаю, она поэтому взбесилась. Те обменялись растерянными взглядами. Иногда было так забавно, что они могли поддерживать трехстороннюю беседу, хотя говорил только он. — Но я не знаю, какие у них отношения и почему она так отреагировала. На лицах близнецов было написано тревожное ожидание, и Килик согласился, еще раз устало вздохнув. — У меня плохое предчувствие.***
Килик: твои дети с мари Килик: удачи с семейной драмой Я: спасибо чувак Что ж, пока разобрались. Мари хорошо ладила с детьми, да и близнецы её любили. Теперь Соул мог сосредоточиться на том, чтобы не дать его родственникам поубивать друг друга, поскольку Ками выглядела так, будто была готова перерезать горло своему бывшему мужу, а Спириту не хватало одного взаимодействия с ней до сердечного приступа. Ему не нужно было Восприятие Души, чтобы знать, что душа демонического оружия уже покидает его тело. Вот только если честно, Соул думал, что кровавая баня и то лучше, чем странная, неловкая тишина, которая обрушилась на них с тех пор, как прибыл Спирит. Даже Мака не осмелилась шевельнуть ни одним мускулом, а Блэр наблюдала за происходящим с любопытством и интересом. Вот тебе и подарили Маке мирный, свободный от стресса день на день рождения. — Та-а-ак… — наконец нарушила тишину Блэр, поскольку было очевидно, что больше ни у кого в этой комнате не хватало духу что-либо сказать. — Ками, вы в городе надолго? — Ненадолго, Блэр, — ответила Камико, все еще хмуро глядя на Спирита. Она не видела, как погрустнело лицо Маки, но Соул — видел. Ебена мать. — Максимум на неделю. — О, Ками, ты подожди, пока не встретишь Айку и Саунда! Ты никогда не захочешь их покидать! — взволнованно воскликнул Спирит, корча свою характерную физиономию «тупого деды». Похоже, Соул был к Блэр несправедлив. Вот это было худшее, что можно было сказать маме Маки. Ему потребовалась вся его сила воли, чтобы не треснуть себя по лицу. Взгляд Ками был таким острым, что мог резать сталь. — На что ты намекаешь, Спирит? — спросила она медленно и холодно. Как будто она стала совершенно другим человеком, отличного от того, который нежно чистил лицо Маки, обещая, что всегда любил свою дочь. Каждое слово, каждая минимальная реакция ее тела будто были рассчитаны на уничтожение противника. Соул наконец-то понял, почему Мака так восхищалась своей матерью. Вот она, Камико Албарн, которая создала Косу Смерти. Он бы сам наложил в штаны, если бы вся эта ненависть была сосредоточена на нем. Так что винить Спирита за то, что его лицо полностью потеряло цвет, он не мог. Его тесть так сильно вспотел, что это было заметно уже издалека. — Н-нет, Ками, я просто… — Мама, папа, пожалуйста, — перебила Мака с усталым вздохом. — Можно сейчас… без этого? Я уже насмотрелась на ваши ссоры, и сейчас вы ими ничего не решите. Ее родители явно смутились на секунду, видимо, поняв, что пятнадцать лет спустя они все еще ссорятся на глазах у своей дочери. Это была слишком хорошая возможность, чтобы ее упустить. — Как насчет перемирия? — предложил Соул, переводя взгляд с Ками на Спирита. — У Маки день рождения. Поигнорируйте друг друга хотя бы сегодня, а мы притворимся нормальной семьей, которая вышла с нормальными друзьями, чтобы нормально поужинать. — Ты трижды употребил слово «нормальный», — тут же заметила Мака, потому, что ее инстинкт придираться был сильнее, чем любые родительские проблемы. — Потому что этот день какой угодно, но только не нормальный, и я чувствую, что сейчас нам не помешает немного покоя. — Соул прав, — внезапно заявила Ками, хотя сама все еще подозрительно поглядывала на бывшего мужа. — Дело не в нас с тобой, Спирит. Сегодня Макин день. — Я… — Коса Смерти тяжело сглотнул. — Буду держать рот на замке. — Отлично, — хором сказали Мака, Ками и Соул. Блэр лишь рассмеялась, качая головой. — Теперь можешь помыть голову, Мака, — сказала кошка. Приятно знать, что хоть кто-то смотрел на эту семейную драму как на развлекательный сериал. — Можешь принять ванну и надеть платье — а я тебе потом сделаю макияж. Со смиренным вздохом человека, который знал, что не ускользнет от когтей Блэр, Мака встала и послала своим родителям взгляд, который мог бы сойти за хорошую имитацию взгляда ее мамы. — Вы ведь будете вести себя хорошо, пока меня нет? — Конечно, дорогая, — сказала ее мать, а Спирит лишь восторженно кивнул. — Сегодня ведь особенный день; пожалуйста, не торопись. У Маки на лице было написано, что она не уверена, но настаивать она не стала. Она бросила на Соула последний умоляющий взгляд, прежде чем уйти в ванную и оставить мужа присматривать за родственниками. Ей очень повезло, что он любил ее больше всего на свете. Пока Блэр ушла на кухню, вероятно, чтобы убрать беспорядок, который устроила, Ками подошла к ближайшей полке, чтобы посмотреть их семейные фотографии. Верный своему слову, Спирит сел на диван и держал рот на замке. Соул с интересом наблюдал за реакцией своей тёщи на фотографии. Вот фотография их брака, а вон фотка постарше, с ним, Макой и их друзьями, когда они еще были учениками Шибусена. Но кроме них, на большинстве фотографий были близнецы: Мака была заядлым коллекционером всех маленьких моментов их взросления. Глаза Камико быстро сканировали каждую, словно пытаясь впитать всю информацию, которую они содержали, сразу. Как же Мака на нее похожа. Спирит тоже за ней наблюдал, но Ками молчала. Она просто стояла, молча узнавая о пропущенных годах. Выражение ее лица было бесстрастным, и она не пыталась взять одну из рамок или спросить о них. Она защищалась, понял Соул. Он всегда думал, что защита от чувств — это то, что Мака развила сама, но, вполне возможно, она унаследовала её от матери. Он не должен был так удивляться. — Вы можете о них спросить, — выпалил он. Не в его это характере — пытаться решать чужие проблемы — так делала только Мака — но это же его семья, черт подери, и он пообещал, что всегда будет стараться для своих детей. — Вы всё-таки их бабушка. Ками одарила его задумчивым взглядом и грустной улыбкой. Он уж было подумал, что она начнёт спорить, что бабушка, не приехавшая на рождение внуков, не имеет права на них претендовать, но вместо этого она спросила об их именах. Соул удивился: он был уверен, что Мака сказала матери по крайней мере это. — Айка и Саунд, — ответил он. Ками, однако, покачала головой. — Да, я знаю. Я имела в виду: почему эти имена? Что они значат для вас с Макой? — Имя Айки можно написать кандзи «музыка» и «любовь». — Соул слегка покраснел. Ему впервые пришлось объяснять это кому-то, с кем он был не очень-то близок. — Мы… музыка очень важна для меня, и для Маки, конечно же, тоже. Для нашего партнерства. — Он намеренно избегал взгляда Спирита. Он знал, что старик ухмыляется. — Что касается Саунда… Ну, знаете, Спирит, Соул и… Мака подумала, что это хорошее семейное наследие. Она очень серьезно относится к наследию, которое вы ей оставили. В его намерения не входило провоцировать тёщу, поэтому он прикусил губу, как только слова слетели с его губ. Камико, однако, не приняла его последнее заявление на свой счет; она знала, что это просто правда. Она что-то промычала в знак согласия, не сводя глаз с фотографий. Соул был уверен, что Ками скажет что-нибудь еще, но внезапно ее глаза расширились, и она так быстро повернула голову к входной двери, что он услышал, как хрустнула ее шея. Прежде чем он (или Спирит) успел спросить, что случилось, он услышал тяжелые, громоподобные шаги, марширующие по парадной дома и приближающиеся к их квартире с огромной скоростью. — Что за... Во второй раз за этот день их входная дверь распахнулась, и в его квартиру вошла очень недовольная, очень злая Мари Мьёльнир-Штейн, сияющая яростью тысячи молний. — Ка. Ми. Ко.~ — Ее голос был музыкальным, но в нем была безошибочная угроза, а ее улыбка была улыбкой Штейна. — Что же ты мне не сказала, что приедешь?~ — О-о-о-о, Смерть, — прошептал Спирит, прежде чем медленно начать отступать в противоположную сторону комнаты, явно пытаясь оставить как можно больше расстояния между двумя женщинами. Здесь было так много информации, которую нужно было обработать, и мозг Соула заработал чуть ли не до перегрузки. В его дом продолжают вторгаться — надо будет установить замки получше. Спирит казался более напуганным, чем когда он увидел свою бывшую. Черт, Ками выглядела такой же напуганной, как и он сам. Было тревожно видеть, как его непреклонная тёща впадает в панику при виде Мари, самого приятного человека, которого он знал. Мака и Блэр заняты и не помогут ему справиться с ситуацией. И в довершение всего этого… — Мари… Где мои дети?