Наглая ложь

      Тем временем Мамору Джиба, недавно принявший душ, отдыхал в одной из комнат второго этажа. Все его мысли были посвящены только Сецуне, он с энтузиазмом и нескрываемым восхищением вспоминал их сегодняшний секс. Вспоминая изгибы её тела, её великолепную бронзовую кожу, её выпуклые коричневатые соски, Мамору самодовольно прищурился — очень уж ему хорошо было с ней и воспоминания продолжали терзать его душу. «Усаги и в подмётки не годится Сецуне. Усаги, конечно, красивая, с фигуркой, но…меня она совершенно не впечатляет. Как бездушная кукла, ей-богу!»       И вдруг до его ушей донеслись звуки чьих-то шагов на первом этаже, а затем Мамору отчётливо различил голоса Усаги и Сейи. Сохраняя спокойствие и хладнокровие, Мамору поспешил к лестнице, и спустя минуту был уже внизу. Увидев целующихся Сейю и Усаги, Мамору презрительно фыркнул, причём так громко, что влюблённые мгновенно прервали свой поцелуй. — Привет, милая жёнушка. Признаться, я не удивлён твоему блядству, — нарочито спокойным голосом произнес Джиба, подходя к парочке.       Хоть Мамору и выглядел спокойным, но в его стальном взгляде плясали злобные искорки. — Ты сам довёл свою жену до такого состояния, — процедил Сейя, ледяным взглядом смотря на Мамору, — разводись с ней! Ибо ты её не достоин, ты только пьёшь из Усаги её жизненные соки и энергию, гондон! А сам цветёшь и пахнешь, в то время как она из-за тебя чахнет и страдает. — И поделом ей… — в глазах Мамору всё ещё сверкали недобрые искорки. — Усаги вообще как женщина — абсолютно никакая, она полный ноль. Она не заслуживает ни любви, ни нежности, да и как мать она так себе, — супруг Усаги продолжал активно плеваться ядом и желчью, ощущая свою безнаказанность, — Ты чучело. Ты дура необразованная, ты нахлебница. Ты недостойна быть матерью, лучше бы ты была бесплодной!       На глазах Усаги выступили горючие слёзы, нижняя губа предательски задрожала, в горле застрял ком обиды — слышать такие слова от мужа, которого пусть она уже и не любила, но он был отцом её ребёнка — было очень больно и тяжело. Усаги на миг показалось будто бы ей под рёбра вогнали острый клинок, который впился в её кожу своим холодным лезвием, причиняя невообразимую боль — дыхание стало рваным и прерывистым, а ноги предательски тряслись.       И Сейя, видя, какую боль Мамору причинил Усаги одними лишь своими словами — не стал терпеть подобное обращение с ней. Он с огромным удовольствием направил свой кулак в Джибу, но поскольку тот был в отличной физической форме, то без труда перехватил руку соперника, блокируя удар. Сейю это только подстегнуло и он нанёс удар второй рукой, и на этот раз попал Джибе в челюсть. — Ушлёпок!!! — взревел Мамору и накинулся на Сейю с кулаками, предпринимая попытки повалить его на пол. — Думаешь, я не в курсе, что ты ебёшься с Усаги! Ебись с ней и дальше, на здоровье. Как говорится, дерьма не жалко!       Такие оскорбительные слова, прозвучавшие из уст Мамору, Сейя не смог проигнорировать — ему стало очень обидно за Усаги. И старлайт со всего размаху заехал кулаком в лицо Мамору. Удар был такой силы, что Мамору пошатнулся, а затем стал сплевывать сгустки крови, заполнившие рот. — Сейя! — испуганно вскричала Усаги, вставая между своим любовником и мужем. — Не надо больше! Он того не стоит… — Ещё как стоит, Оданго! Он должен за всё ответить! — возмутился брюнет. — Он же тебя унижает, оскорбляет, отравляет твою жизнь, что в дальнейшем может не лучшим образом сказаться на твоём ментальном и физическом здоровье. Собирай иди вещи, и мы уезжаем ко мне!       Последние слова Сейи, адресованные Усаги, почему-то очень обозлили Мамору, и он, вытерев локтем кровь со рта, вновь ринулся в бой. Для начала он со всей силы толкнул Коу, но тот сумел сохранить равновесие, чем окончательно взбесил Мамору. Тогда Мамору со всей силы пнул Сейю в живот и он немного согнулся от боли. Усаги в ужасе закричала, и попыталась заслонить Сейю с собой, но он не допустил этого.       И Сейя, разозлённый и взбешённый до чёртиков, вновь набросился на Мамору, и в этот раз не стал с ним церемониться, а повалил на пол и стал избивать кулаками. — Сейя, не надо! Не бей его! Остановись! — в панике кричала Усаги, видя как её любовник разошёлся не на шутку; впрочем Мамору тоже не отставал — он обхватил шею Сейи руками и стал пытаться задушить старлайта, как можно крепче впиваясь пальцами в его кожу, сдавливая её.       И в этот момент Усаги очень сильно испугалась — она уже бросилась к супругу и стала убирать его цепкие пальцы с шеи Сейи, но внезапно раздавшийся дверной звонок заставил вздрогнуть всех троих. Мамору немедленно убрал руки от Сейи, затем оттолкнул его, а потом оба брюнета, изрядно изувеченные, — поднялись на ноги, а Усаги опасливым взглядом посмотрела на дверь.       Мамору, прикрыв одной рукой свой очередной фингал под глазом, подошёл к двери, и отворив её, опешил — на пороге его дома с поникшим лицом стояла мать Усаги.       Её синие волосы были собраны в простой пучок, глаза были заплаканные и какие-то опустошённые, а кожа была бледнее мрамора. Выглядела женщина, мягко говоря, неважно. — Что здесь происходит? — срывающимся голосом спросила Икуко Цукино, плавно переводя взгляд с избитого лица и шеи Мамору на кровоточащий нос Сейи и несколько ссадин на его лице. — Что это за побоище? — Долго объяснять, мам! — робко и растерянно произнесла её дочь. — Я собираюсь разводиться с Мамору. Потому что полюбила другого. И я… я беременна от Сейи… — нагло соврала блондинка, не без удовольствия наблюдаю за гримасой ужаса на лице Джибы, и с удивлением смотря на не менее шокированное лицо Сейи, который тоже пока не понимал, что Усаги просто блефует с целью вынудить мужа развестись.       А Сейя, всё ещё ничего не понимающий, пытался в уме высчитать, сколько прошло времени с их первой интимной близости, когда они делали это без какой-либо защиты. Заметив недоумение любимого, Усаги незаметно подмигнула Сейе, на мгновение перехватив его вопрошающий взгляд и давай ему понять, что она просто блефует. — Какого хуя ты творишь, белобрысая?! Кто дал тебе право разваливать наш брак?! — взгляд Мамору помутнел, ноздри раздувались от гнева, лицо побагровело.       Мамору резко вцепился в руку жены, с силой потянув на себя её запястье, и в порыве злости отпуская. Из-за этого Усаги не смогла устоять на ногах и ударилась лицом от дверной косяк, разбив себе правую бровь. Тонкая струйка крови украсила её рассечённую бровь и Усаги всхлипнула.       Икуко тотчас же бросилась к дочери, приобнимая её, прижимая к себе и пытаясь остановить кровь, а Сейя вновь перешёл в наступление, угостив супруга Усаги хорошим тумаком, с силой схватив за плечи и ударив Джибу головой об стену.