***
Уизли провёл её по главному офису, пока не заговаривая о работе, но познакомил с несколькими смотрителями и другими сотрудниками заповедника. Когда они вышли из задней двери, Гермиона снова испытала потрясение. — Готова познакомиться с моей девочкой? Конечно, у него была девушка. Решительно невозможно, чтобы мужчина, который выглядит как он и спасает драконов, был одинок. — О, конечно! Она тоже тут работает? Губы Чарли изогнулись в улыбке, и они подошли к первой зоне. Местность на вид не отличалась от естественной: густая зелёная трава и гигантский холм, в чреве которого темнел зев пещеры. — Энни! — закричал Чарли, рупором приставив ко рту ладони. — Энни! Тут кое-кто хочет с тобой познакомиться! Ничего не произошло, но Гермиона почувствовала чьё-то появление: под ними содрогнулась земля. Она заметила пару светящихся жемчужных глаз, медленно надвигающихся из пещеры; их взгляд был прикован к ней. Гермиона гулко сглотнула и сделала шаг к Чарли, посмотревшего на неё с игривой полуулыбкой. — Не бойся, — прошептал он. — Это — моя любимая. Гермиона ощущала каждый шаг огромной драконицы, и когда та полностью вышла из пещеры, она открыла рот от осознания размера животного. — Она красивая, — выдохнула Гермиона, делая шаг вперёд. — Какая это порода? — Опаловоглазый антипод, очень редкая. Энни медленно приблизилась к ним и растянулась на земле, совсем как Живоглот. Гермиона усмехнулась, осматривая дракона вблизи. Её чешуя переливалась подобно жемчугу — на первый взгляд она казалась белой, но при ближайшем рассмотрении можно было увидеть всполохи всего цветового спектра на чешуйках. Зрачки в глазах отсутствовали, что поначалу могло показаться пугающим, но оказалось красивым. Этот вид явно получил название из-за глаз, похожих на огромные опалы. — Могу ли я… — Гермиона протянула руку, спрашивая разрешения дотронуться до дракона. — О, конечно. — Чарли подошёл к Энни и провёл ладонью по её боку. Гермиона последовала его примеру, но гораздо более неуверенно. Она была потрясена, коснувшись пальцами драконьей чешуи. Она думала, что шкура будет жёсткой, как броня, но она оказалась мягкой и колыхалась от её прикосновения, словно воды спокойного озера. Гермиона провела рукой вверх-вниз, и Энни повернула к ней морду; смерив зеркальным взглядом девушку, драконица медленно моргнула и опустила голову рядом с Чарли. — Почему она здесь? — спросила Гермиона, не отрывая взгляд от прекрасного существа. — Браконьеры… — объяснил Уизли. — Они держали её в клетке в Украине, выдёргивая чешуйки. Кажется, её шкура считается довольно модной в Азии. Он потряс головой, огибая Энни и прикладывая ладонь между её глаз. — Она тут уже четыре года, дольше всех. Наша цель — предлагать убежище и реабилитацию, а затем отпускать их обратно в дикую природу. Но Энни никогда не жила на воле, так что мы пытаемся сделать так, чтобы ей было комфортно здесь. — Что ты имеешь в виду под «никогда не жила на воле»? — Она вылупилась в неволе. Впервые расправила крылья уже здесь, будучи взрослой. Сраные ублюдки… — выругался он под нос, прежде чем вспомнил о своей компании. — Прости, — с сожалением улыбнулся мужчина. — Они и есть сраные ублюдки, — улыбнулась Гермиона в ответ. — Она может летать? На этих словах Энни распахнула глаза и нетерпеливо приподнялась, напугав её резким движением. Чарли засмеялся. — О, она может летать… — Он взмахнул палочкой, и на ней появилась упряжь. Взгляд Гермионы зацепился за большой блестящий шрам на его левой руке. Энни низко опустила голову и замерла. — Все на борт! — просиял Уизли. Гермиона попятилась. — О, нет… нет-нет-нет. Я просто спросила, хаха, — нервно рассмеялась она. — Я не летаю. — Я знаю. У тебя же нет крыльев… Но у Энни есть! И она хочет показать их тебе. — Чарли схватил её за руку и повёл к драконихе. — Я… Ну, я немного боюсь высоты, — быстро призналась Гермиона. — Не переживай, ты будешь в безопасности! — Он легко запрыгнул на Энни и протянул ладонь. Ей очень этого не хотелось. Очень, очень сильно не хотелось. Но Гермиона всё равно протянула руку… Глубоко вдохнула и схватилась за его ладонь, на ощупь напоминавшую грубую кожу, подтянулась и устроилась между его ног. Её сердце колотилось по миллиону различных причин, пока Чарли быстро застёгивал вокруг них ремни безопасности. Это седло было похожим на то, в котором она каталась на пони в детстве, с местом для рук между ног. Уизли вытянул палочку, чтобы, как подумала Гермиона, поднять ограничивающее заклинание, и затем опустил руки рядом с её. Мерлин, Гермиона, дыши! — Энни, SUS! — скомандовал он по-румынски, и драконица расправила крылья, которые оказались больше, чем думала Гермиона. Взмахнув ими раз, второй, третий, Энни оттолкнулась от земли с такой силой, что Грейнджер испуганно закричала, и Чарли засмеялся ей в волосы. В ужасе она прижалась к нему спиной, и он обхватил её длинными руками, пока Энни носилась в небе, демонстрируя свои впечатляющие полётные навыки. Она ныряла в облака и делала резкие повороты, выбивая воздух из лёгких Гермионы. К концу полёта она улыбалась, как идиотка; ветер путал её волосы, а в груди пузырился смех. Гермиона спрыгнула на землю, и Энни приблизила к ней вытянутую морду, прикрывая глаза. Девушка положила ладонь на её нос и почувствовала себя настолько смелой, что прижалась к ней лбом. Оторвавшись от драконицы, она повернулась к Чарли и обнаружила, что он улыбается им, горделиво скрестив руки на груди. — Спасибо, Энни, — улыбнулась Гермиона новому другу. — Ни разу до этого я не наслаждалась полётом. Ты поистине бесподобна. Гермиона и Чарли направились к выходу из зоны, и Уизли крикнул через плечо: — Только не зазнавайся, Энни! Драконица фыркнула, поднимаясь в полный рост, и Гермиона остановилась, чтобы рассмотреть её во всей красе. Энни села на задние лапы и широко раскинула крылья, а затем задрала голову вверх и выдохнула в небо струю ярко-красного пламени длинной в пятьдесят ярдов. Гермиону так это ошеломило, что она чуть не упала спиной вперёд, устояв только благодаря Чарли. — Показушница! — громко рассмеялся мужчина. Энни опустилась обратно и направилась к своей пещере, притормозив у бассейна со сверкающей голубой водой. Именно тогда Гермиона заметила длинный зазубренный шрам, пересекающий половину её тела, и девушке стало жутко от того, что пришлось пережить этой драконице за свою недолгую жизнь. Они вышли из зоны обитания и услышали грохот и рёв из всех остальных зон. — Что происходит? — взглянула на Чарли Гермиона. — Теперь все они хотят покрасоваться, — сверкнул глазами Уизли, и она рассмеялась. — Они же не думают, что я полетаю на дюжине драконов, правда? — Конечно, нет. — Он игриво покачал головой. — В настоящее время здесь проживает двадцать два дракона, но способны летать всего около пятнадцати… Гермиона закусила щёку изнутри, и они направились к следующей зоне.***
После долгой прогулки по заповеднику Гермиона чувствовала себя окрылённой своей миссией помочь как можно большему количеству драконов. Она познакомилась почти с двумя десятками созданий, у каждого из которых была трагически красивая история, приведшая их сюда. Ей нравилось наблюдать за тем, как говорит о них Чарли. Его глаза сверкали, и это до жути напоминало взгляд Рона, когда тот болтал о квиддиче. Сходства и различия между этими двумя были в чём-то даже пугающи. Она словно встретила своего лучшего друга из альтернативной вселенной. К концу экскурсии Чарли предложил перекусить вместе в городе, и когда Гермиона уже собиралась отказаться, её желудок заурчал, соглашаясь. Они разместились в уютном пабе, и Чарли помог ей с выбором. Она заказала воду, полностью отдавая себе отчёт в том, что все её плохие решения, похоже, шли в одной связке с алкоголем. — Ну так как ты поживаешь, Гермиона? — с любопытством спросил Чарли. Она соврала так быстро, что было даже странно. — Потрясающе! Работа новая, но уже невероятная, и я так рада, что снова могу проводить время с мальчишками и Джинни. — Тебе понравилось в Париже? — Очень, — улыбнулась Гермиона, и перед её мысленным взором замелькали воспоминания. — После всего я не могла оставаться в Лондоне. Слишком многое произошло и слишком много взглядов было ко мне приковано. Мне нужно было выбраться оттуда и выдохнуть, немного побыть самой по себе. Я так долго была связана с Гарри и крестражами… — она замялась, раскрыв, кажется, слишком много. — Знаю это чувство… — скорчил гримасу Чарли. — Не уверен, простит ли меня когда-нибудь мама за то, что я был так далеко во время войны. Но мир не останавливался. Я был нужен здесь. — Его голос был пропитан чувством вины, словно он пытался убедить в этом себя — снова и снова. — А потом после… после Фреда я не мог там оставаться. Не мог видеть Джорджа без него. Не мог видеть маму такой несчастной и отца… — Он покачал головой и издал пустой смешок: — Это было слишком тяжело. Он помолчал какое-то время, но Гермиона не заговорила, чувствуя, как в воздухе всё ещё витает признание. — Тут, в Румынии, кое-кто был — ведьма. Она отправилась со мной на последнюю битву, но, эм, не выжила. Гермиона резко выдохнула. — Что? Я не знала об этом… Как я могла не знать? — Я никому не говорил о ней, может, только маме пару раз, да и то вскользь. Происходили куда более важные вещи. Мы даже были помолвлены… Но я никогда не упоминал этого дома. — И ты никому не сказал, что она погибла? Что она вообще существовала? Чарли глубоко вздохнул и потёр заднюю часть шеи, словно там образовался узел, от которого ему отчаянно хотелось избавиться. — Я не знал, как. Все так сильно скорбели, и все вы так долго сражались. Все вы так много потеряли. Я не знал, как к этому присоединиться. Проще было одному. Я привёз её домой, сюда, в Румынию. — Поэтому ты не остался? — Гермиону придавило понимание. Грейнджер не очень хорошо помнила дни после смерти Фреда: они так много потеряли за такое короткое время, что всё казалось каким-то нереальным. Она не могла полностью осознать это. До тех пор, пока не увидела Джорджа на коленях рядом с открытым гробом, и только тогда позволила себе скорбеть. Она оплакивала не только Фреда и друга, которого узнала и полюбила за последние семь лет, но и свою вторую семью. Единственную семью, которая у неё осталась. — Мне очень жаль, — тихо произнесла Гермиона. — Спасибо. Мне тоже, — скованно улыбнулся Чарли. — Ну, в любом случае… — Он потряс головой, и они перешли к более лёгким темам, таким как драконы, Румыния и Париж. Этой ночью она держала своих демонов на привязи, но её сердце болело за Чарли и всю его боль, о которой мир даже не догадывался.***
В течение следующих двух дней Гермиона изучала о драконах всё, что только могла, и проводила всё доступное время, преследуя Чарли во время его работы. Объяснила она это тем, что, как только будут проведены финансовые и административные работы для нового заповедника, ей нужно будет нанять команду и обучить их тому, как ухаживать за драконами. Также Грейнджер проводила безумное количество времени в офисе, изучая места браконьерства, различные банды под подозрением, чёрный рынок и то, что делало каждого дракона ценным для этих преступников. Они тесно сотрудничали с Чарли, и Гермиона заняла половину его кабинета, магией приклеив к стенам карты и заметки. Они кучу времени потратили на рассуждения о новом заповеднике, и она хохотала, говоря мужчине, что Молли ни за что на свете не позволит ему остаться в Румынии, если в Англии откроется свой заповедник. В данный момент она сидела в его кабинете, перекинув ноги через подлокотник кресла. Скинув туфли, девушка болтала ступнями взад-вперёд и накалывала на вилку кусок курицы из контейнера, взятого на вынос из паба в городе. — Итак, куда мы планируем отправиться? — Я связался с бюро портключей и договорился на завтра и на пятницу. Тогда ты сможешь переместиться из Бухареста в Лондон в субботу. Ты не против немного потерпеть? — игриво улыбнулся ей Чарли, приподняв бровь. — Я почти год жила в палатке с Роном и Гарри… Ты не можешь быть хуже, чем они, — закатила глаза Грейнджер. Она заметила, как Чарли напряг плечи, и с любопытством на него уставилась. — Знаешь, Рон мне никогда толком не говорил… Ты ему нравилась, не так ли? Вы встречались? — Он не отрывал взгляда от своей тарелки, размазывая по ней остатки пюре. Гермиона закусила изнутри щёку и постаралась спрятать улыбку. — Официально, нет. Так ничего и не началось — слишком большая история, я думаю. А потом я уехала в Париж, и твой брат начал трахать всё, что движется, — хмыкнула она. — Рон — придурок. — Чарли вытер рот и откинулся на спинку кресла. Гермиона отвела взгляд, иначе он бы слишком свободно блуждал по его телу. — Как насчёт тебя? Кто-нибудь привлёк твои внимание тут, в Румынии, за последние два года? — осторожно поинтересовалась она. — Было дело. В прошлом году я встречался с маглой, но это оказалось слишком сложно. Я не был готов позволить ей узнать о мире волшебников, пока бы не понял, что это серьёзно. — Значит, серьёзным не стало? — невинно спросила Грейнджер. — Ну, довольно сложно добраться до такой стадии отношений, если я вынужден постоянно врать о своей работе и семье. Так что через пару месяцев всё угасло. А в остальном — ничего для старого Чарли. Не то чтобы в мою жизнь каждый день врывались красивые ведьмы со страстью к спасению драконов, — усмехнулся он, сцепив руки на затылке и откидываясь в кресле. — Хотя я верю, что течения фортуны меняются. Гермиона моментально покраснела и махнула на него рукой: — Ой, перестань! — Она улыбнулась, уткнувшись в свой салат, но почувствовала себя не в своей тарелке. Нужно срочно вернуть разговор в нейтральное русло. Он опасно приблизился к флирту. — Честно! Мне пришлось сражаться с Девидсоном за то, чтобы стать твои гидом! — засмеялся Чарли и поднялся. Обогнув стол, он прислонился к нему бедром прямо перед ней, скрестив руки. — Ты мне льстишь, — помотала головой Гермиона, ненавидевшая получать комплименты. — Ты думаешь, что я лжец? — изогнул бровь он. — Конечно, нет! — Значит, я должен говорить правду, — пожал плечами Чарли. — Нам пора возвращаться в деревню. Становится поздно, а портключ активируется в шесть утра. Мы отправимся в деревню почти на границе с Украиной. — Он ткнул в карту, пришпиленную к стене. — Это недалеко от предполагаемого места встречи контрабандистов? — Гермиона поднялась и подошла к карте так близко, что чуть не ткнулась в неё носом. — Да. Мы разобьём лагерь вот здесь. — Он не коснулся её, но встал на таком расстоянии, что она почувствовала идущий от его груди жар, когда он замер за её спиной и показал место стоянки. Она чуть повернула лицо и поняла, что Чарли стоял достаточно близко, чтобы она могла уткнуться в его грудь лбом. Гермиона подняла голову и увидела, что он буравил её голодным взглядом. Его губы разомкнулись, грудь медленно поднималась и опускалась. Верхние пуговицы рубашки были расстёгнуты, и она видела волоски на его груди — такие же рыжие, как и на голове. Взгляд девушки блуждал по венам на его шее и квадратной челюсти. За время её пребывания здесь Чарли не брился, и его щёки и шею покрывала густая щетина. Она медленно сглотнула и быстро отступила на шаг назад. — Чарли, я… — Она даже не знала, что хочет сказать, но подняла взгляд и заметила, что он смотрит на её губы. У неё словно зависимость. Как будто она может забыть о разбитом сердце, только если преследует другого волшебника; перед ней промелькнуло удручённое лицо Невилла. Это было плохо. Это было за гранью просто плохого. Что она делала? Она обещала себе, что больше этого не повторится, и вот она же флиртует с определением плохого решения. Гермиона ожесточённо потёрла лицо и даже разок шлёпнула по щеке для убедительности. — Мне надо идти, окей? — Идти? — поспешно переспросил Чарли, ошеломлённый внезапной сменой её настроения. — Да, я… Увидимся утром у площадки перемещений, хорошо? — Гермиона, ты… — Мне пора, — решительно сказала она и сгребла со стола свои вещи, поспешив покинуть кабинет и выйти через заднюю дверь, откуда можно было аппарировать. Гермиона переместилась в свою комнату в отеле с полными руками бумаг и колотящимся сердцем. Чарли Уизли думал о поцелуе с ней. Она застонала, отказываясь верить в то, что снова вляпалась в переделку с другим мужчиной.