***
Гермиону настойчиво преследовали воспоминания о времени, проведённом в Хогвартсе, когда она, скрючившись за каким-то кустом, наблюдала за двумя волшебниками, ведущими серьёзную беседу в свете окружавших их факелов. Плечом к плечу с ней сидел Чарли, также глядя на разыгрывающуюся сцену. В поле зрения драконов не наблюдалось, но они явно были на верном пути. Они не собирались высовываться из укрытия без крайней необходимости, поскольку единственной целью операции было выяснение того, как реализована торговля драконами, чтобы впоследствии они могли принять соответствующие законы для её прекращения. Высокий волшебник взмахнул палочкой, и из воздуха появилось с полдюжины клеток. Сердце Гермионы дрогнуло и замерло. В каждой клетке сидел детёныш дракона, маленький и неуклюжий. Они были разных цветов и пород, некоторые выдыхали крошечные струйки пламени, прижавшись к прутьям. — Чарли, — с болью выдохнула Гермиона. — Оставайся здесь, — ответил он сквозь стиснутые зубы. — Ага, — фыркнула она. — Не дождёшься. Он что-то проворчал, но они медленно двинулись в сторону поляны. Гермиона наложила на них заглушающее заклинание, чтобы скрыть звуки хрустящих под ногами веток. Когда они достигли крута факелов, Чарли кинул на неё многозначительный взгляд, и они подняли в воздух палочки. — Инкарцеро! — крикнула Гермиона, и вылетевшие из её палочки верёвки опутали мужчину слева, в то время как Чарли, похоже, использовал Иммобулюс на правом. — Приветики, браконьеры, — радостно поприветствовал их Уизли, выходя на свет. Гермиона ничего не сказала, бросившись вместо этого к клеткам и опустившись на колени перед одной из них, позволив дракончику потереться о свою ладонь. Это был толстенький оранжевый дракон с небольшим пузиком и ярко-зелёными глазами. — Бедные малыши. Где ваши мамочки? — прошептала она, оглядывая животных. Чарли заговорил на чистом румынском. Мужчина, которого связала Гермиона, начал что-то отрывисто говорить, и она наложила на себя чары перевода, чтобы понять то, что Чарли, похоже, уже знал. — Драконы были выведены в неволе. Никакого браконьерства! Вы обязаны отпустить нас немедленно, — ощерился он. — Неверно, — быстро ответил Чарли. — Вы в курсе законов о драконах Министерства магии Бухареста? — снисходительно спросил он, вышагивая перед пленниками. — Конечно! — Значит, вы в курсе, что владение более, чем одним детёнышем дракона, запрещено законом. Также вы в курсе, что разведение драконов вне санкционированных государством питомников запрещено законом. Кроме того, вы в курсе, что разлучение дракона с матерью до того, как ему исполнится год, считается преступлением четвёртого класса и карается пятнадцатью годами заключения в Инчисоаре. То, как Чарли произнёс это слово, явно дало понять, что он говорит о волшебной тюрьме. Двое мужчин взревели и забились в путах. — Инкарцеро, — лениво произнёс Уизли в сторону висевшего в воздухе пленника, и тот сразу же оказался связан, больно упав на землю. Чарли подошёл к нему, схватил за шиворот и протащил по земле к напарнику. Отвернувшись от браконьеров, он направился к клеткам; Гермиона всё ещё сидела там на коленях, в уголках её глаз собирались слёзы. — Они просто детёныши, Чарли, — озвучила она очевидное, и парень обеспокоенно их оглядел. — Они кажутся здоровыми, с ними всё будет в порядке, — уверенно сказал он. Чарли сделал шаг назад и глубоко вздохнул, сосредотачиваясь. — Экспекто Патронум, — произнёс он, и из конца его палочки выпрыгнула любопытная полупрозрачная лисица: она почесала себя за ухом и начала обнюхивать землю. Чарли поприветствовал своего патронуса, и маленькая лиса уселась перед ним, склонив голову в ожидании инструкций. — По этим координатам вы найдёте детёнышей драконов, нуждающихся в воссоединении со своими матерями или в отправке в заповедник. Также вы обнаружите двух волшебников, ответственных за это. Лиса бросилась отправлять сообщение, и волшебник протянул Гермионе руку. Её сердце замерло от этого непринуждённого жеста, и она почувствовала себя неправильно и находящейся не на своём месте. Чарли быстро повёл её в сторону их лагеря, и Гермиона смутилась от его желания покинуть это место. — Почему мы уходим? — прошипела она. — Мы не можем оставаться, чтобы стать свидетелями задержания. Я не шутил, когда говорил, что мы не должны вмешиваться. Мы можем помогать тем волшебным существам, которые нам попадаются… Но у нас будут неприятности, если они прознают о нашем участии и самовольном задержании. — Он оглянулся и ухмыльнулся, и снова это было слишком похоже на ухмылку другого человека. Они бежали сквозь заросли и темноту в сторону их маленькой палатки, спрятанной в лесу. Когда они добрались и залезли внутрь, палатка увеличилась в размерах изнутри, превращаясь в полноценную квартиру, и у Гермионы перехватило дыхание. Она хмыкнула себе под нос, вспомнив, как ещё совсем недавно жила в подобной волшебной палатке совсем с другим Уизли. Чарли с любопытством на неё уставился. Она почувствовала себя оленем, на которого он только что наткнулся в лесу. Словно он жутко боялся пошевелиться и напугать её, но в то же время очень хотел пообщаться с ней. — Я спать, — тихо сказала Гермиона и улыбнулась. — Спасибо за сегодня. Я так рада, что мы сделали что-то хорошее. — Спокойной ночи, Грейнджер. — На этих словах по её коже побежали мурашки, и она повернулась и вышла из комнаты.***
— Скажи мне, как, во имя всех святых, ты стал шпионом? Я помню тебя на финальной битве… Она лежала на боку, опустив голову на его согнутый локоть. Он пальцами выводил ленивые круги на её бедре, пока она обводила шрамы на его груди. По-видимому, они были напоминанием о его стычке с Гарри на шестом курсе, но она не стала затрагивать эту тему. — Снейп, — сказал он, словно это всё объясняло. Последовала долгая пауза, пока она ждала продолжения, и он наконец вздохнул и добавил: — В ночь смерти Дамблдора Снейп утащил мою жалкую задницу от остальных. Он держал меня подальше от них достаточно долго, чтобы объяснить, что случилось, объяснить, как сильно мне нужно было убраться от всего этого дерьма. Я послал его, потому что был вспыльчивым придурком… — …ага, был, — игриво перебила она, и он закатил глаза, оставив ремарку без внимания. — На это ушло несколько недель. После чем больше я видел дома в Мэноре, тем больше понимал, что нужно выбираться. Снейп свёл меня с Орденом. В основном я работал с Люпином, изредка с другими. Собирал информацию и передавал им. — И всё? — с любопытством спросила она. — Этого недостаточно? — фыркнул он и поднялся с кровати. — Я не это имела в виду, — быстро поправилась она. — Я имею в виду, это всё? Всё, что ты можешь об этом рассказать? Должно быть, жить под одной крышей с Волдемортом было ужасно страшно. — Она заметила, как напряглись его плечи при упоминании его имени. — Я не могу представить, как можно жить с таким секретом. Тебя могли убить в любой момент. Она ощутила, как по коже побежали мурашки от осознания ужаса, который он пережил во время войны. — Ну, в этом смысле каждый миг легко мог стать последним. Я видел, как людей убивали за гораздо меньшее, чем шпионаж. И это уберегло мою семью от Азкабана после войны. — Как ты понял, что Пожиратели смерти не победят? — аккуратно спросила она. — Мне пришлось совершить самое сложное из всего, что я когда-либо делал, — мрачно ответил он, и она проглотила комок в горле. — Мне пришлось довериться двум полнейшим идиотам-суицидникам и их бесстрашной подруге-ботаничке. — Она рассмеялась и игриво пихнула его в плечо, падая на кровать. Он последовал за ней и опёрся на локти рядом. — Кстати, это была самая страшная часть всего испытания. Каждый день, просыпаясь, я думал, не удалось ли вам, дуракам, попасться каким-нибудь еге… — его шутка повисла в воздухе, когда они одновременно вспомнили ту ночь в Малфой Мэноре. Он сглотнул и улёгся на спину. Она свернулась калачиком у него под боком и прошептала: — Я не виню тебя, ты же знаешь. — А должна, — ответил он, с силой прижимая её к себе. — Ну, я не виню. И я чертовски упряма, так что даже не думай переубедить меня. Ты ничего не мог сделать, а что мог — ты сделал. — И что это значит? — ухмыльнулся он. — Ты не раскрыл наши личности. Если бы ты это сделал, они бы сразу вызвали Волдеморта. Ты дал нам то, в чём мы нуждались больше всего. Ты дал нам время. — Я ничего вам не дал. Я стоял там и смотрел, как эта сумасшедшая бесконечно пытала тебя, вырезая буквы на твоей коже. Она почувствовала фантомную боль в руке, где раньше был шрам. Но, как и его тёмная метка, он исчез после смерти Беллатрикс Лестрейндж. — Не позволяй этому тяготить тебя. Это не твой груз, и, если уж на то пошло… Я прощаю тебя. Он не ответил, только усилил хватку на её плечах. Какое-то время они лежали в тишине, пока он наконец не заговорил: — Я тоже тебя прощаю, — прошептал он. — Прощаешь меня?! — опешив, воскликнула она. — Да… За то, что тебе не хватило здравого смысла, чтобы объединиться с кем-нибудь поумнее, чем парочка этих идиотов. Я бы никогда не позволил тебя похитить, Грейнджер, — Его тон быстро перешёл в шутливый, и она шлёпнула его по груди и рассмеялась. — Ты ТАКОЙ придурок. — Она откатилась от него, и он последовал за ней, поймав её в объятия, на этот раз со спины. — И тебе это нравится, — прошептал он ей в кудри. Она вздохнула. — Может быть… немного… — улыбнулась она и хихикнула, когда он прикусил мочку её уха.***
На следующий день Гермиона и Чарли портключом перенеслись в Бухарест. Они медленно передвигались по улочкам волшебной части города, до жути напоминавших ей Лютный переулок, в поисках любых признаков незаконной деятельности. Ей всё ещё было неловко из-за установившейся между ними дистанции. В нём было так много привычного, но ей пришлось напомнить себе, что она совсем не знала его. Чарли Уизли очень, очень долго жил отдельно от семьи. Им ничего не бросалось в глаза, и они чувствовали себя далеко не такими же продуктивными, как накануне. Чарли услышал от босса, который узнал его патронус, что преступники задержаны, а дракончики взяты под временную опеку, пока не найдут их матерей. Это было трудно, для них не хватало места, но всё равно пристроить их больше некуда. Если они вылупились в неволе, скорее всего, их матери у контрабандистов. Их поиски могут занять годы. Именно поэтому им нужен ещё один заповедник. Популяция росла неестественными темпами из-за искусственной селекции, и это необходимо остановить. Следующим утром Гермионе нужно было возвращаться в Лондон, так что она уже собиралась попрощаться с Чарли. После ночи, проведённой в палатке, они решили снять комнаты в отеле, и сейчас подходили ко входу. — Не хочешь подняться в мой номер? — Что?! — подавилась воздухом Гермиона. — Твой номер? Я, эм, ну… Чарли легко рассмеялся. — Похоже, я и правда напугал тебя той ночью. Честное слово, это не было предложением затащить тебя в постель. — Она сглотнула. — Я просто не хотел пока прощаться с тобой. Прости. — Простить? Простить за что? — Её голос поднялся на октаву. — Ты мне нравишься, Гермиона. Я хорошо провёл с тобой время здесь. И, очевидно, происходит что-то, о чём я не знаю, и я не претендую на то, чтобы знать, что именно. Но ты мне нравишься, — он сказал это так просто и обыденно, что это стало глотком свежего воздуха и в то же время испугало её. — Мне… мне тоже понравились эти несколько дней, но… Он глубоко вздохнул. — Всегда есть «но». — Он засунул руки глубоко в карманы брюк. — Но я не подхожу тебе, Чарли. Я напугана и разрушена. В последнее время я приняла очень много плохих решений. Очень много. Особенно касающихся мужчин. Я больше не могу доверять собственным суждениям и… ну, я держу целибат, — выдавила она последнее слово и сразу же пожалела, что не может взять его обратно. — Ты… девственница? — нахмурился Уизли. — Нет! — засмеялась она. — Нет. Просто не хочу сейчас ввязываться в вот эти вот «отношения с привлекательным, добрым, мужественным, горячим волшебником». Гермиона заметила, как уголок его губ искривился в улыбке. — Из-за разрушения, — согласился он. — Да… и страха… — закончила она, краснея. — Если бы ты знал меня, по-настоящему знал меня и все те ужасные поступки, которые я недавно совершила… Ты бы знал, что слишком хорош для меня. Ты не заслуживаешь всего то, что я тащу за собой. Я продолжаю жить, надеясь, что если буду притворяться достаточно долго, чтобы исцелиться, то каким-то волшебным образом это произойдёт. Но это не так. Я даже не приблизилась к исцелению, — грустно улыбнулась она и вытерла слезинку, скользнувшую по щеке. Он глубоко вздохнул. — Я долгие годы прятался в Румынии, чтобы сбежать от реальности. У меня погиб брат и впала в депрессию мать. Есть ещё пара братьев, которых я терпеть не могу, и сестра, чья жизнь сложилась настолько идеально, что её тоже все терпеть не могут. — Чарли хмыкнул и настойчиво посмотрел ей в глаза. — У меня есть мать, которая едва может взглянуть на всех нас, потому что всё, что видит — это тот единственный ребёнок, которого она больше никогда не увидит, и отец, который так старается сохранить семью, что не хочет признавать её краха. Последняя женщина, с которой я спал, мертва. И я настолько не мог смириться с этой реальностью, что даже не оплакал её как следует… — Гермиона вдыхала его исповедь, и её сердце сжалось от последних слов: — Я никогда не говорил, что сам не напуган и не разрушен. Она открыла рот, чтобы возразить, но он просто склонился и поцеловал её в щёку. — У меня есть ощущение, что я скоро снова увижу тебя, Гермиона. Может, к тому времени наши звёзды сойдутся, — улыбнулся Чарли, и она почувствовала собственную улыбку, заправляя за ухо прядь волос. — Спокойной ночи, Гермиона. — Спокойной ночи, Чарли. И спасибо тебе за всё, что ты сделал за эту неделю. Это была потрясающая поездка, и я буду держать тебя в курсе… ну, в курсе всего. — Жду с нетерпением, — кивнул он и вошёл внутрь отеля, оставив её на улице. Гермиона почувствовала признательность, что у неё появился шанс подышать свежим воздухом и подумать в одиночестве. Может быть. Однажды. Может, она переживёт всю эту историю и двинется дальше. Чёрт, может, она даже будет счастлива. Гермиона засмеялась себе под нос, понимая, каким невозможным это сейчас кажется.