Бегущие домой

Отмечали скромным ужином в гостиной выделенного им корпуса. После случившегося на поле, той свалки, которую «Охотники» устроили посреди инфилда, слетевшись к Льюису и чуть не задавив его всей командой, воплей и повторных объятий всем скопом уже в раздевалке, сил не осталось ни на что, кроме как молча жевать бургеры, запивая газировкой без сахара. Лишь изредка кто-то говорил, прерывая расслабленную, ленивую тишину: «А помните, как?..» — и они по новому кругу смаковали лучшие удары и броски в паре-тройке фраз, чтобы опять, улыбаясь, замолчать и развалиться на диванчиках, опустошенные, но бессовестно счастливые. — Вам всем пора быть в кроватях, джентльмены, — сказала Баллок, заглянув к ним в одиннадцать и застав клюющими носом над остатками бургеров. На ее губах играла улыбка, что убивало напрочь строгость тона, но все восприняли прямой приказ с благодарностью. Ничто другое не могло уже полчаса сдвинуть их с места. — Завтрашняя игра в два. И кому-то, — Баллок взглянула красноречиво в сторону Ноя, пытавшегося поймать соломинку в своем стакане губами, не поднимая при этом головы со спинки дивана, и на Таннера, плечи которого Конни приходилось держать обеими руками, чтобы тот, прикорнувший у его ног, не рухнул на заваленный пустыми коробками из-под фастфуда журнальный столик, — …завтра выходить на поле. Льюис и Тони, кого бы не выпустили в игру и на замену даже при крайних обстоятельствах, собирались завтра смотреть матч с трибун, а не из дагаута. Льюис переживал бы куда сильнее, не имея шанса подбодрить «Охотников» со скамьи, если бы был один. Но в компании Тони перспектива взглянуть на матч глазами болельщика казалась достаточно занятной, чтобы расслабиться и со спокойной душой позволить Нейту, еще одному реливеру и Кирану вместе с Ноем взять на себя первую линию защиты. — Кто-нибудь проверял «Твиттер»? — спросил Клод Натаниэль заплетающимся языком, когда все поднялись и начали разбредаться по спальням. — Как у тебя находятся силы вообще, — простонал Финнеас, позволив Клоду Натаниэлю оттащить его за локоть к лестнице, — думать о «Твиттере»?.. Их вялые споры о том, кого в сети обсуждают больше по результатам сегодняшней игры, затихли в коридорах второго этажа. Клод Натаниэль молча уступил Ною место в выделенной им с Льюисом комнате. И хоть Льюис не сомневался, что они оба отключатся, не думая о большем, ничто другое не вознаградило бы его за сегодняшнюю победу так, как возможность просто уснуть у Ноя на плече. Умывшись и переодевшись в шорты и футболки, они выключили свет и без сил рухнули на кровать. — Ты был великолепен… — пробормотал Ной, позволив Льюису прижаться всем телом, и устроил его раскрытую левую ладонь у себя на груди. Запястье ныло, пальцы едва гнулись, и казалось, Льюису потребуется не менее двух-трех дней, чтобы вернуться к щадящему режиму тренировок перед первой игрой с «Остин Рейнджерс» через неделю. Но он знал, направляясь в Техас, что так будет. Сегодняшняя победа стоила всего — даже отсрочки следующего матча, в котором он примет участие. Ной провел носом по его виску и еле слышно прошептал: — Я гребаный тренер будущей звезды МЛБ… — Ты был еще более великолепным, — возразил Льюис твердо, закрыв глаза. Ной издал короткий смешок, но на этом их обмен комплиментами закончился: оба уснули, опьяненные оглушительным стартом весеннего сезона.

***

Опасения Баллок, о которых догадывался, пожалуй, не только Ной, но о которых ему, единственному из команды, сообщили по долгу тренерства напрямую, сбылись в полном объеме: «Охотники» не выиграли у «Орлов» ни в субботу, ни в воскресенье. Дело было не в угасшем стремлении или недостатке умения и сил — в воскресенье на поле не вышел никто из основного состава, но и запасные, не опуская рук, бились за обе победы на уровне, о котором еще осенью не могли и мечтать. Просто «Орлы», разъяренные пятничным провалом, показали наглядно, чего стоит двадцать третья строчка рейтинга, чего стоит команда, взявшая в прошлом году кубок своей конференции. Если в субботу «Охотникам» не хватило до победы одного очка, то в воскресенье отрыв к девятому иннингу составил невосполнимые шесть. Но запасной состав в воскресенье встречали в дагауте свистом и криками еще громче тех, которыми отмечали победу, до боли отбивая ладони хлопками по их гордо расправленным плечам. Ной боялся вслед за вечно тревожным на эту тему Конни за энтузиазм Эммета и его ребят, а все же запасные не спешили тормозить. Казалось, провал разозлил их ровно настолько, чтобы жаждать реванша — пусть и против других команд. Даже Эван Линч, для которого выход в воскресенье на позиции кэтчера стал первым настоящим матчем, светился ярче прожекторов, когда Киран и прибежавший с трибун Льюис в раздевалке засыпали его восторженными комментариями о спасении домашней базы. Стадион Хьюстона запомнился им всем витающим в воздухе духом одержанной победы, несмотря на два поражения при одном удачном матче. Схожие настроения царили и в сети. На третий день, взяв телефон в руки, Ной обнаружил наряду с ликованием фанатов «Орлов» шквал обсуждений победы «Охотников», не затихающих с пятницы. Обзорщики и аналитики пророчили в случившемся планы тренерского штаба, в чем недалеко отошли от правды — хотя и Баллок, и Ной в глубине души не отпускали надежд на чудо. — А теперь самое сложное, — сказал Том через час после завершения воскресного матча, когда репортеры и журналисты стеклись к конференц-залу в западном крыле стадиона, ожидая встречи с руководством «Охотников». Том пристальным взглядом поверх очков окинул спортивный костюм Ноя черно-синей командной расцветки, как будто все еще сомневался, не сплоховал ли, не последовав совету Дилана напялить на Ноя игровую форму. — Готов? Ной хмыкнул. Он находил немало забавного в том, что самым сложным Том считал не часы, проведенные на поле под давлением «Орлов», а ответы на вопросы журналистов под прицелом камер и микрофонов. Теперь Ной был не просто игроком, но и членом тренерского штаба. Информация уже просочилась в сеть, все видели списки. В трансляцию, разумеется, попало, как Ной, не принимавший участие в последнем матче, выходил к Кирану на питчерскую горку, чтобы дать ему пару советов. Но и Том был прав. Ною придется сидеть с именной табличкой за общим столом, зная наверняка, что Грег посмотрит запись пресс-конференции — и воспримет ее как вызов. Основная сложность заключалась, пожалуй, в том, чтобы ответить на вопросы об отце, избежав искушения обратиться к нему через камеры с пожеланием катиться нахуй. «Поле рассудит нас», — сказал Ной еще в Грин-Бэй. Но он соврал бы, заяви, что не думал и на секунду опускаться до открытой грызни на глазах у широкой общественности. Грег играл грязно. Ною стоило огромных усилий и долгих сеансов с Фионой не поддаваться на его провокации. Однако пресс-конференция прошла максимально гладко. В основном говорил Том. Не вдаваясь в подробности, он грамотно намекнул на долгоиграющую детальную стратегию на сезон, пару раз неуклюже пошутил, чем завоевал улыбки и расположение репортеров, тотчас сменивших хищный тон на куда более участливый. Баллок, как и обещала, взяла на себя основной удар по части вопросов, связанных с подготовкой игроков. В результате Ной открыл рот единожды, когда коротко прокомментировал работу питчеров и назвал комплит-гейм в пятницу выдающимся результатом как самого Льюиса, так и слаженной работы тренеров и команды. К удивлению Ноя, никто из журналистов так и не спросил его о Греге. После вступительного слова Баллок о его обучении и аттестации в Сан-Диего он напрягся и ждал, когда кто-нибудь затронет тему наследования отцовского пути или задаст вопрос, сколько в решении Ноя от собственной тяги, а сколько — жажды вступить с Грегом в борьбу на его же профессиональном поле. Но вопросов не последовало, и Ной покинул зал для пресс-конференций со странным чувством незавершенности и легкого разочарования, будто его лишили возможности уйти от ответа и показать тем самым, что не станет общаться с Грегом ни лично, ни через экран. Баллок нашла его у автомата со снеками у лестниц. Ной мял в руке два бакса, без интереса изучая ассортимент. Того, что он наскреб в кармане спортивной куртки, все равно хватало только на крохотный сникерс. Но он хотел, чтобы Баллок призналась сама, а потому выжидающе молчал и не двигался с места. — Ну и наценки здесь, — фыркнула Баллок. — Куча супермаркетов на той стороне дороги. Ной поджал губы, вставил два бакса в автомат и купил чертов сникерс. Баллок вздохнула. Ной увидел в отражении в стекле, как она глубоко засунула руки в карманы куртки и опустила голову. — Я сказала репортерам, что ты будешь участвовать в конференции только при том условии, — произнесла она наконец, не став ходить вокруг да около, — что никто не будет спрашивать тебя об отце. — Зачем? — спросил Ной немедленно, обернувшись на нее через плечо. Возможно, он задал вопрос слишком резко, и Баллок не понравился его тон, а может, ее просто злило, что Ной по-прежнему ярко откликался на все, что было связано с Грегом, но лицо ее помрачнело. — Чтобы ты не сказал ничего, о чем бы потом пожалел, — ответила Баллок твердо. Она не сказала вслух «Я защищаю тебя», но посыл в ее словах сквозил именно такой. — Я бы выдержал, — возразил Ной упрямо, не желая принимать ее помощи там, где отчаянно надеялся справиться собственными силами. — Я бы ушел от вопросов — но сам. — Ной скривился, представив себе скупую ухмылку отца. «Прячешься за чужими спинами? Разве так играют во взрослые игры?». — Он подумает, что я трус! Что я избегаю разговоров о нем, потому что он… способен задеть меня за живое и вывести из равновесия. — А это не так? — спросила Баллок, не пощадив его чувств, но эта отрезвляющая оплеуха подействовала, пожалуй, куда лучше, чем могла бы неискренняя попытка с ним согласиться. — Ной. — Баллок поймала его взгляд. — Ты кто угодно, но не трус. Грег увидел бы слабость и в ответе на его интервью, и в попытке уйти от темы. Поверь моему опыту… если не хочешь, чтобы он чувствовал себя победителем, лучше делать вид, будто его не существует. Грег питается твоей реакцией — любой. Не давай ему этой пищи. Мы ведь только на старте. Ной нервно смял упаковку со сникерсом в кармане. — Том был прав, — сказал он глухо, признав, что права и Баллок. — Это сложнее, чем играть матчи против сильнейших. — Ты отлично держался. — Баллок улыбнулась устало, вытянув руку из кармана, чтобы потрепать Ноя за локоть. — И на поле, и на конференции. — От меня потребуется сегодня еще что-то, мэм?.. — спросил Ной. Он не думал, что не подвести Баллок в этом сезоне, как сделал это в прошлом году, будет достаточно в качестве благодарности за все, что она делала для него и команды. Но уж точно не собирался оставлять ее без помощи там, где она на нее рассчитывала. Баллок прошла мимо Ноя к лестницам. Остановилась нерешительно у самой двери, будто сомневалась, что имеет право переступить ту черту, за которой они переставали быть друг для друга лишь тренером и игроком, начальницей и подчиненным. Пусть Баллок не обернулась, Ной почувствовал ее улыбку даже в голосе: — Найди Маккласки. У вас свободный день. Проведите его, как полагается молодым и достаточно потерявшим голову, чтобы меняться комнатами прямо у нас с Томом под носом. Ной озадаченно вытаращился на ее затылок. Он не знал, как реагировать на ехидный комментарий, и не знал, нужно ли. Баллок в любом случае не ждала никакого ответа — она шагнула на лестницу и вскоре пропала из вида, оставив его один на один с набирающей в уверенности ухмылкой. Мысли о прошедшей конференции и двух поражениях из трех, подходящих для стратегии, но не стремления команды, притупились и потеряли вес. Баллок знала, о чем напомнить, чтобы переживания, пустые и никак не помогающие делу, оставили его прямо здесь, у автомата со снеками. «Мы только на старте, — прокрутил Ной в голове недавние слова Баллок, покинув стадион и направившись в гостевой корпус. — Наш план не дал сбоя — нам точно есть что праздновать». — …еще немного, и мне пришлось бы спасать его из драки, — услышал Ной насмешливый голос Льюиса уже на подходе к гостиной. — Или участвовать в этой драке против него. — Я отвлекся всего пару раз, — возразил Тони ворчливо под смешки Финнеаса и Марка. — Неправда, — фыркнул Льюис. — Я видел, что ты половину матча втыкал в прямую трансляцию матча «Драконов» на телефоне! И фанаты «Орлов» вокруг тебя видели тоже. — Я ничего не пропустил. В отличие от тебя, — с ядовитым смешком откликнулся Тони, — я умею делать два дела одновременно. — О чем ты? — угрожающе тихо уточнил Льюис. — Не я, пытаясь следить за матчем и жрать, случайно сжал хот-дог на напряженном моменте и выдавил сосиску прямо в пиво своему соседу, — хихикнув, с удовольствием разжевал Тони. — Ты это выдумал! — завопил Льюис, но его возмущенный возглас потонул в громком гоготе Финнеаса и Марка. Ной заглянул в гостиную как раз вовремя, чтобы застать, как Льюис колотит уворачивающегося Тони по голове и плечам диванной подушкой. Льюис прорычал: — Скажи, что ты это выдумал! — Ни капли… лжи… — весело скалясь, выдавил Тони, отбиваясь от нападок. — Ной, — заметив его появление, засмеялся Финнеас, вместе с Марком спрятавшийся от развязавшегося посреди гостиной боя на диване, — успокой его! — Прости, приятель, — сказал Ной с улыбкой, прислонившись плечом к дверному косяку. — Я на его стороне. — Ты всегда на его стороне! — Марк трагически всплеснул руками. Он наигранно строго, как человек, всем своим видом демонстрирующий, что выше драк на диванных подушках, посмотрел на Тони и Льюиса, гоняющихся вокруг журнального столика. — Ну все, парни, хватит! Конни оставил меня за старшего! Эй! Ной посмеивался, но не вмешивался. Марк с трудом, но разнял Льюиса и Тони, успев еще три раза напомнить, что он назначенный вице-капитан в отсутствие Конни. — Где Винтер? — негромко спросил Ной у Финнеаса, когда тот встал с дивана, подошел и широко зевнул ему в плечо. Несмотря на то, что потешался вместе с остальными, выглядел Финнеас так, будто с удовольствием проспал бы половину суток. — Они с Прайсом и Бладом поехали искать какое-нибудь место в Хьюстоне нам для ужина, — сказал Финнеас, сморгнув набежавшие на глаза от зевка слезы. Он обратился, обернувшись, ко всем: — Вы как хотите, а я спать. — Мне надо позвонить кое-кому, — спохватился Тони, перемахнув от надувшегося Льюиса через диванную спинку, протиснулся между Ноем и Финнеасом и пружинистым шагом, мурлыча под нос мотив, смутно напоминающий Sweet Home Alabama, скрылся за поворотом. — Я тоже хотел… набрать Миллисент, — засуетился Марк, вылетев из гостиной так быстро, будто Финнеас своими словами подал ему какой-то тайный сигнал. — Разбудите меня вечером, — попросил Финнеас, махнув Ною и Льюису рукой, и ушел вслед за Марком. — Тони и Марк, они ведь… о чем-то догадываются, да? — спросил Льюис, задумчиво глядя в дверной проем. Ной не знал, что его развеселило больше: сам вопрос, отдающий привычной для Льюиса наивностью, или то, что Льюис — совсем для себя не привычно — даже не покраснел. — О том, что ты давишь хот-доги не только на трибунах? — не удержавшись, усмехнулся Ной. Теперь Льюис, подняв на него широко распахнутые глаза, полные неверия, все-таки залился краской. — Черт, да какой же у тебя грязный рот! — простонал Льюис, упав на диван, но Ной заметил улыбку, которую тот попытался скрыть, отвернувшись, за распущенными волосами. Рядом с ним в тишине гостиной Ной ощутил, как тугой клубок сомнений и неоформленных тревог в груди окончательно ослаб. Рядом с ним Ной вновь чувствовал себя смелым, сильным и способным на что угодно. Может быть, потому что Льюис видел его именно таким. Ной подошел и сел рядом на диван. — Как прошла конференция? — тут же спросил Льюис, поправив сбившийся от недавней возни ворот. Только Льюис мог задаваться вопросом, догадывается ли кто-то об их отношениях, весь день проходив в одной из больших ему однотонных футболок Ноя. — Хорошо, — сказал Ной и не слукавил. — Дали им понять, что одна победа из трех входила в наши планы. Он протянул руку и бережно заправил непослушную прядь Льюису за ухо, с удовольствием поймав, как тот слабо вздрогнул, отвыкший от открытых прикосновений вне спальни. — Отлично, — отозвался Льюис глухо. Он повернул голову навстречу и Ной, сняв бейсболку и отшвырнув на журнальный столик, наклонился за поцелуем. — Что ты… — Льюис поставил ладонь ему на грудь, не позволив приблизиться. Хотя взгляд его не отлипал от губ Ноя, а дыхание сорвалось на поверхностное за каких-то пару секунд, Льюис слишком хорошо, кажется, помнил, что дверь в коридор по-прежнему открыта. Ною ужасно захотелось немедленно это исправить. — Постой, мы же… Н-ной… Ной поцеловал его мягко в верхнюю губу, потом в пухлую нижнюю. Убедившись, что Льюис, завороженный нежностью, не пытается ни отстраниться, ни оттолкнуть его, прикрыв глаза, Ной наклонил голову и углубил поцелуй. По телу пробежалась раскатом мелкая дрожь. Льюиса так завело соприкосновение их языков, будто его не целовали месяцами: забывшись, он дал себе волю и отзывчиво подался в ладонь, которую Ной устроил между его бедер. — Я буду плохим парнем, — прошептал Ной, когда почувствовал стремительно захлестнувшее Льюиса возбуждение, и прервал поцелуй, — если не помогу тебе с этим… Глядя в большие серо-голубые глаза, Ной расстегнул ширинку его джинсов. — Черт, кто-то ведь может зайти в любую… — Льюис метнул напряженный взгляд поверх его плеча на распахнутую дверь. Вздрогнул ощутимее, едва Ной, проигнорировав его робкое замечание, запустил ладонь под расстегнутую молнию и с нажимом провел пальцами по его полувставшему члену поверх трусов. Резинка сползла ниже, обнажив более светлую по тону кожу, на которой так ярко расцветали засосы — сейчас Льюис был там абсолютно непомеченный. Рот наполнился слюной, в глазах Ноя потемнело. Отрезвило лишь соображение, что Льюис ни за что не позволит Ною отсосать ему в общей гостиной. Он банально не расслабится, думая лишь про себя. — Не хочешь помочь и мне немного? — спросил Ной хрипло, не переставая трогать его, наслаждаясь тем, как он крепнет под пальцами. Льюис, судя по возмущенному взгляду из-под ресниц и румянцу на худых скулах, понимал прекрасно, что Ной со знанием дела брал его невозможностью не доставить удовольствие в ответ. — Кто-то может… — прошелестел Льюис, почти сорвался на пронзительный стон, но сдержался, с силой прикусив губу и мученически зажмурившись, — зайти… Ной, ты же не станешь… — Мы услышим шаги, если ты будешь вести себя тихо, — пообещал Ной и провел губами вверх по его шее. Прикусил тонкую кожу под ухом и произнес вкрадчиво, бессовестно играя на том, что Льюису так нравилось: — Расстегни мою ширинку, оближи пальцы и возьми мой член в руку. Льюис не возразил. Склонился ближе, наградив его робким взглядом исподлобья. Расстегнул пуговицы его спортивных штанов и на глазах у Ноя, на секунду-другую забывшего, как дышать, и переставшего двигать рукой между его ног, поднял пальцы к губам, чтобы послушно облизать каждый. — Ты… — Льюис вспыхнул, когда приподнял костяшками пальцев резинку его хипсов и провел влажными пальцами по паху. Он так смутился, хотя казалось, что смутить его близостью уже нельзя, что Ной чуть не кончил, едва Льюис обхватил его твердый член у головки и один раз провел пальцами вниз до самого основания. — Ты не был… — Льюис еле говорил, и может, дело было в том, что Ной вновь подразнил его, погладив через трусы и тяжело дыша в считаных сантиметрах от его губ, а может, в том, что именно он пытался сказать, — не был готов к этому, да? Ной подался ближе, поцеловав его лениво под разогнавшееся сердцебиение. Льюиса ломало от смущения, но он с любопытством провел пальцами, на мгновение оставив свое занятие, по жестким волоскам на его пахе. В том бешеном режиме, который им обеспечил Хьюстон, у Ноя банально не хватало времени на бритву. Он почувствовал, что Льюис чуть потек, когда провел большим пальцем по мокрому пятну предсемени на трусах. — До этого момента — нет. — Ной улыбнулся в поцелуе, с удовольствием поймав низкую вибрацию назревшего в его горле стона. — Не нравится? — Нравится, — сознался Льюис, так плотно прижавшись к его руке, будто напрочь забыл про раскрытую дверь и мысль, что их могут застукать. Ной не стал мучить его и дальше. Поднял ладонь к губам, сплюнув на пальцы, и наконец запустил под резинку его трусов. Льюис чуть не захлебнулся с трудом подавленным стоном. Его глаза широко распахнулись, плечи дрогнули, и Льюис сжал Ноя плотнее, ощутив, как тот уверенно растер по его члену собственную слюну и каплю смазки, захваченную с головки. — Ч-черт… — сорвалось с губ Льюиса потрясенное. Ной провел губами вверх по его шее, жестко поцеловал в челюсть. Сильнее, без слов понимая, как Льюису надо прямо сейчас, в быстром, почти грубом темпе задвигал рукой. — Сделай мне так же, — приласкав его, сказал Ной, и Льюис, облизав губы, прилежно повторил то интенсивное движение, сжав пальцы плотнее у головки, которое ему показал Ной. Пульс забился стремительнее, Ноя повело от того, с каким старанием и жадным ожиданием похвалы Льюис отозвался на пример. — Молодец… — Льюис дернулся, резче подавшись в его кулак твердым членом, — ты отлично справляешься… Льюис застонал громче и расслабленнее, прикрыв глаза. Ной уверен был, что никого в этой части корпуса не осталось, он не слышал ни хлопков двери в холле дальше по коридору, ни шагов на лестнице. И все же делать это с открытой дверью… Ной никогда не думал, что его настолько возбудит подобное — украсть себе близость вместе с ним. — Ты весь мокрый, — прошептал Ной, свободной рукой собрав в кулак его растрепавшиеся волосы и коснувшись губами его разгоряченной потной шеи. — Хочешь остановиться? — Ни за что… — выпалил Льюис и, глухо застонав от того, должно быть, как отчаянно прозвучали эти слова, спрятал лицо у него на плече. — Хорошо, — пробормотал Ной еле слышно ему на ухо. Подаваясь в его ладонь и подрачивая ему, свободной рукой Ной продолжал держать его волосы, чувствуя, как безбожно Льюису жарко. Как он молит о разрядке, срываясь на загнанное дыхание. Как льнет бездумно к нему, не уставая восхитительно сильно ему дрочить. — Лью… Ной прикусил мочку его уха. Они тесно столкнулись локтями и притормозили, оба почувствовав, насколько Ной близок к разрядке. И тотчас, отмерев, Льюис продолжил настойчиво вести пальцами от основания к головке и обратно. До тех пор, пока Ной, захваченный накатившим жаром, не простонал коротко и не кончил ему на ладонь. Ной переборол вязкое, тяжелое марево наслаждения, подхватив Льюиса под бедра и затащив к себе на колени. Оттянул резинку его трусов и, собрав собственную сперму с его дрожащей ладони, щедро растер по его члену. Льюису хватило одного взгляда глаза в глаза и нескольких уверенных и сытых движений кулака Ноя, чтобы вскрикнуть, испуганно приглушив этот звук в запястье, и кончить следом, забрызгав полы великоватой футболки. Ной задержал его на коленях в развязной открытой позе, растрепанного, красного и хватающего воздух ртом, еще недолго, любуясь им под растекающуюся по телу сладость насыщенного голода. После он помог Льюису слезть обратно на диван и застегнуть ширинку, прежде чем занялся своей. — Вот черт… — с ужасом выдавил Льюис, как ужаленный вскочил на ноги и неуклюже пошатнулся. — Мы испачкали диван… Я… где-то видел салфетки. Ной хрипло рассмеялся, но позволил ему отойти в другой угол гостиной, покопаться в ящиках комода и вернуться с целой пачкой. — Дай помогу, — сказал Ной, не прекращая улыбаться, взял у него пару салфеток и вытер сперму с кожаной обивки. — Боже. — Льюис скомкал салфетки и сунул в карман его куртки. Нащупал там помятый сникерс, достал и надорвал упаковку. — Что? — спросил Ной насмешливо, видя, как он сомневается, поощрять ли случившееся — или не давать повода думать, будто так можно сделать еще раз. — Ничего. — Льюис откусил от сникерса. Подавил улыбку и, отведя взгляд, сказал: — И тебя с окончанием хьюстонской серии.