Просыпаться не хотелось. Сумбур в голове — в этот раз особенно смутный и непонятный — не давал надежды, а лишь предостерегал от пробуждения. Но проснуться надо.
Раскрыв глаза, я вздохнул, протянул руку к тумбочке — и выключил будильник. Свесив ноги с кровати, потёр глаза и, зевнув, пошёл в туалет.
Пока я собирался в школу, в памяти всплывали подробности вчерашнего. Как я стоял у шкафчиков. Как молча ушёл, отправившись на уроки. Как дошёл до дома — и долго не мог уснуть, мучаясь виной. Её укол — слабее, чем вчера — заставил сжать кулаки, и я замер, глядя на себя в зеркало.
«Закрыть кого-то в шкафчике. В шкафчике, наполненном
этим… это уже слишком. Одно дело когда над кем-то издеваются — в конце концов, это Уинслоу, и если учителя не хотят разбираться — то… ну, бывает… наверное. Но вот
это — пиздец. Совсем. Есть грань между издёвками — даже жестокими — и полным безумством. Тонкая, но, блин, очевидная! Для каждого!.. Я должен рассказать всё Блэквелл. Должен подтвердить правоту Тэйлор».
Снова оказавшись в школе, первый урок я просидел как на иголках. Второй должен был быть общим с Эммой и Тейлор, но первая, видимо, решила прогулять, а вторая… Я стиснул зубы и продолжил записывать за мистером Глэдли.
На перемене между вторым и третьим уроком мой мобильник зазвонил. Подняв трубку, я с удивлением увидел номер отца — обычно, если нужно было куда-то съездить или что-то купить, звонила мать. Нажав на кнопку соединения, я поднёс телефон к уху.
— Джебер Уильям Мур, — произнёс серьёзный голос отца. От неожиданности я даже опешил, и план встречи с Блэквелл мигом вылетел из головы.
— Да, п… отец, — остановился я на вежливой форме.
— Возвращайся домой
немедленно, — твёрдо произнёс папа. — Отпрашиваться не надо — я сам позвоню в школу. Всё ясно?
— А… да, — только и мог ответить я. Треск динамика затих.
«Что нашло на папу?» — думал я, шагая домой. Полное имя — «Джебер Уильям Мур» — он использовал лишь когда дело было действительно серьёзным. — «Может, это из-за Тэйлор… А если Троица свалила всё на меня?!» — вдруг догадался я. — «Вот суки! Как они… да как они могли!.. Да известно как, трижды ёбаные, вонючие…»
Дверь нашего небольшого двухэтажного дома была открыта, и с порога на меня глядели отец с матерью. Хмурое лицо первого и обеспокоенное — второй лишь укрепили подозрения.
— Пап! Мам! Не знаю, что Эмма вам сказала, но…
— В дом, — твёрдо произнёс отец.
— Но…
— Живо, — отозвался он громче.
Замолкнув, я обратил взгляд к земле — будто был виновен в чём-то, но затем снова поднял на отца: я не виноват — и не буду вести себя как виновный! Взгляд отца не изменился, а взволнованная мать лишь что-то прошептала ему на ухо. Отец смягчился. Махнув рукой, он пригласил меня вглубь дома — на кухню, где в сине-чёрной одежде ждали… Это полиция?
— Что? — недоверчиво произнёс я, застыв в дверях. — Что?.. — перевёл взгляд на мать, но её глаза лишь просяще посмотрели на меня в ответ.
— Пойдём, Джеб, — мягко произнесла она. — Эти люди… Они из Службы Контроля… — мать перевела взгляд на папу, — Параугроз. Они хотят с тобой поговорить.
Мои глаза расширились. В голове разливалась ясность: я постепенно понимал, что воспоминания о прошлой ночи были не совсем фантазиями. В глазах защипало, и, сморгнув, я понял, что они наполняются слезами. Я действительно это сделал. Я
судил тех троих — и
наказал их, не имея на это никакого права. Я…
Мать обняла меня, а отец устало вздохнул сбоку, но я просто стоял, поглощённый своими мыслями, поглощённый тем, какое зло сотворил, просто чтобы… спрятаться от своей же собственной вины! Лицо моё исказилось, и в углу зрения двое агентов СКП переглянулись, но всё же остались стоять на кухне.
— Я… — в горле застыл комок. Я обратил взгляд на мать — женщина одного со мной роста смотрела на меня, как может только мать, и что-то тихо говорила. — Я не специально, они, — мой лицо снова дёрнулось, — они творили
зло, и я не мог…
— Я понимаю, Джеб, — несмотря на ситуацию, мама улыбалась, глядя на меня — успокаивая, будто мне снова шесть лет. — Я понимаю, — крепче обняла меня она. — Но эти люди… Эти люди хотят удостовериться, что ты не причинишь никому вреда. Ты понимаешь меня, Джеб? — посмотрела она мне в глаза.
— Да, — закивал я нервно, челюсть задёргалась. — Да, я понимаю, — глянув мельком на отца, я увидел и на его лице волнение и постарался собраться. Утерев рукавом непрошеные слёзы и поглубже вдохнув, я как мог улыбнулся ему — и выражение его сменилось на удивление, а затем — на одобрение. Мы живём в Броктон-Бэй, и я, как выяснилось, кейп, но надо терпеть и принять этот удар. Как мужчина. Я уже не думал о том, что всего несколько часов назад лежал в кровати, воя и плача. Отец этого не видел, а значит…
— Джебер Мур, — именно этот момент выбрала одна из агентов — женщина спортивной фигуры, чтобы подойти чуть ближе. — Мы хотели бы поговорить с вами.
— Д-да, — челюсть снова дрогнула. — Я готов говорить.
— Итак, — произнесла она, когда мы расселись в гостиной. — Что вы помните о прошлой ночи?
— … — я замер, не зная, что сказать. Оглянувшись на мать, я вдохнул, собираясь с силами, и произнёс в сторону женщины-агента: — Этой ночью я мстил трём девушкам. — Лицо матери дёрнулось, раня почти физически. Но нужно было продолжать, и я обратил взгляд к агенту. — Я применил суперспособности, чтобы заставить их… ощутить то, что ощутил я… Чтобы не чувствовать это самому, — добавил я тише. Пальцы скрещенных рук отца побелели, и я, стыдясь, вжал голову в плечи.
— Вы готовы будете подтвердить это под запись?
— Да, — поднял я взгляд на агента. Внутри меня поднималась неясная волна, какое-то чувство… — Но пусть я и не должен был так поступать, они это заслужили, — неожиданно добавили мои губы.
— Заслужили? — произнесла женщина.
— Да, — я посмотрел ей в глаза, будто бросая вызов. — Эти трое больше года издевались над Тэйлор. Если бы!.. — я оглянулся к матери, сглотнул — и снова посмотрел на агентов. — Если то, что произошло, заставит их перестать, то… всё это хотя бы было не зря.
Комната ненадолго опустилась в молчание.
— Как именно они издевались — и как это относится к тебе? — наконец произнёс мужчина.
— Как это относится ко мне? — с кривой улыбкой переспросил я агента. — Как это относится
ко мне?! Это всё происходило на моих глазах! Если бы на ваших глазах, агент чёрный, — назвал я его по цвету кожи, — трое нацистов насиловали чёрную женщину…
— Джеб, — попыталась меня прервать мать.
— … день за днём, месяц за месяцем, что бы
ты чувствовал к ним — и к себе, за то что позволяешь им…
— Джебер! — предостерегающе произнёс отец.
— Я просто, — оправдываясь, громко выдохнул я, — пытаюсь
показать этому мистеру, что его вопрос — тупой… отец, — склонил голову я, почти скрипя зубами.
— Значит,
показать? — переспросил мужчина. Я кивнул.
— Да.
— Что ж, тут… тут всё ясно, — мужчина переглянулся с женщиной. — Теперь мы бы хотели попросить вас проследовать с нами, чтобы сделать официальное заявление.
— Я… я понял, — я посмотрел в сторону матери, одними глазами пытаясь выразить, как жалею о случившемся. Отец приобнял её — и её взволнованный напряжённый взгляд дрогнул, а глаза заблестели. Папа же смотрел прямо на меня — не
сквозь, как иногда бывало, а полностью принимая меня таким, какой я есть. «Преступником, — я поморщился, — пусть и не бегущим от наказания».
— Мы имеем право быть с сыном, — собравшись, произнесла мама.
— Мы понимаем, мэм. Вы можете поехать с Джебером.
— Тогда, — на мгновение она снова стала прежней — занятой матерью двоих детей, — мы сейчас. Джим…
— Я возьму документы, — отозвался отец, не отрывая от меня серьёзный взгляд, и ушёл наверх. Мать в это время нашла сумочку, вытряхнула содержимое — и стала наполнять только ей ведомо чем.
— Джебер, — произнесла женщина-агент. — Ты должен понимать, что…
— Все разговоры — в моём присутствии, — чётко произнесла мать, на миг прервав сборы.
— Да… мэм, — чуть кивнула ей женщина. — Вы находитесь в одной с нами комнате…
— Я отвлечена, — сверкнула она глазами.
— Да, мэм. Понятно, мэм, — ответил за женщину её напарник, отзывая ту в сторону. — Сообщи команде.
— Есть, — отозвалась она и отошла в сторону двери. Достав миниатюрный прибор, женщина поднесла его к губам и произнесла: — Дзета семь три каппа кси йота восемь один, — и, глянув в нашу с мамой сторону, уже для нас расшифровала: — Они согласны.
***
Когда из-за поворота выехали два чёрных внедорожника, я даже не удивился. Всегда знал, что киношный штамп имеет какие-то основания. Внутри оказалось довольно просторно — правда, папе пришлось ехать отдельно. Я уселся на заднем левом сиденье, посередине села мама, а справа от неё — агент-женщина.
Погружённый в свои мысли, я не разглядывал машину СКП, а думал над произошедшим: «Я ведь… я ведь действительно сделал это — я заставил страдать Мэдисон, Эмму и Софию. Запер своих одноклассниц в этом… А, к чёрту», — внезапно сжал я кулак. — «Я лишь заставил их испытать то, что чувствую
я сам. Если у них какие-то проблемы — то лишь от того, что они сами вели себя как ёбнутые суки».
Заметив, что тяжёлым дыханием привлёк внимание женщины-агента, я постарался успокоиться — и, как ни странно, злоба исчезла. «Я что теперь,
свои эмоции контролирую?» — обеспокоился я, и само это беспокойство меня успокоило. — «Фуф. Всё-таки не контролирую себя… хотя… это ведь минус, нет?..»
В любом случае, я теперь парачеловек — или кейп, как их зовут неофициально. «Это… это вроде бы означает, что я либо герой, либо злодей, либо… кто? Нейтрал? Или мститель?.. Ха!» — на лицо выползла горькая улыбка, и я невольно фыркнул, снова обратив на себя внимание агента. — «После такого-то я то-о-очно стану героем. Сто процентов».
Откинувшись на спинку кресла, я уставился в окно. Снаружи мелькали улицы, дома.
«Минут через пять мы доберёмся до штаба СКП, и тогда… Что? Мне предъявят обвинения? Я соглашусь. Мне назначат наказание? Нет, это вроде делает суд — и будет он далеко не сегодня. Так почему же мне так неуютно, почему я так… А», — вдруг понял я. — «Я не хочу сдаваться. Я сделал правильное дело, и потому не хочу сдаваться — не хочу быть наказанным за… за пытки?» — ужаснулся я от своих мыслей. — «Я не хочу быть осуждённым за пытки, я считаю их, блять, нормальными?! Правильными?..» — тяжёлое дыхание снова привлекло внимание агента, но мне было плевать.
«Я ведь… я ведь сделал правильное дело», — не унимался упрямый мысленный голос. — «Я помог Тэйлор, я отвадил всех этих сук от неё, теперь — о, теперь они даже не подумают кого-то задирать…»
«Или, наоборот, усилят травлю», — заметил другой голос. — «Я ведь уже это видел: Тейлор жаловалась на них, пыталась бороться — и издевательства лишь стали более жёсткими, жестокими…»
«Нет!» — не желал сдаваться голос. — «Тогда я найду их — снова, и тогда…»
«Снова за решётку», — заметил спокойный я. — «Хотя я ведь уже буду там. Выходит, вдвойне за решётку?»
«Почему я вообще должен быть за решёткой?!» — ответил голос. — «Я сделал правильное дело…»
«Я стал
судить, не имея на это права. София Хесс тоже судит — и Эмма тоже судит, и даже Мэдисон, наверное, судит! Но чем тогда я лучше их?»
«А я… я…» — замялся голос. — «Я прав!»
«Они тоже так думают…» — мысленно вздохнул я. — «И что?»
Голос молчал.
Мы подъехали к штабу СКП.
Внутри оказалось довольно просторно. Пройдя через детекторы на входе, мы оказались в большом холле. Тут и там были видны идущие по своим делам агенты в куртках с надписью «СКП» и просто в костюмах, не обращавшие на нас внимания. Кто-то был в обычной одежде — и, казалось, я даже заметил Грега — своего одноклассника — в компании его родителей и такой же пары агентов.
Мама шла вместе со мной, а папа — чуть в стороне, обсуждая что-то с мужчиной.
— И каковы шансы, что?..
— Извините, мистер Мур, это не в моей компетенции.
— Ясно, — протянул отец, глянув затем на меня и улыбнувшись той самой улыбкой, которую родители изображают, когда всё плохо, но этого нельзя показать. У них никогда не выходит.
— Джим, — отозвала его в сторонку мать и спросила шёпотом: — Как там?..
— Пока неясно, — так же шёпотом отозвался отец. — Говорит, обвинения могут быть предъявлены прямо тут, но наверняка не знает. Я уже звонил адвокату, он будет через пару часов.
— Пару часов?!
— Да. Ничего не поделать: он сейчас за городом.
— М-м… — промычала мать. — Ладно. Что будем делать?
— Ничего не говорить, ничего не подписывать…
Я был, мягко говоря, удивлён таким поведением родителей. Я ведь, блин, преступник! Я готов сознаться — что тут ещё можно рассусоливать?.. С другой стороны, это всё-таки мама с папой. Им лучше знать.
— Здравствуйте, мистер и миссис Мур, — встретил нас серьёзно настроенный мужчина в костюме, протянув отцу руку. Сопровождавшие нас агенты попрощались кивками и пошли в сторону выхода. — Меня зовут Майк Салливан. Я буду курировать дело, связанное с вашим сыном, и поверьте мне…
— Никаких заявлений, — прервал его отец, не отпуская руку на пару секунд дольше, чем нужно. — Мы ждём адвоката.
— Вас понял, — кивнул мужчина. — Пройдёмте пока в комнату ожидания.
Комнатой ожидания оказалась действительно нормальная комната, с кофемашиной и автоматом по продаже чипсов, а вовсе не квадрат стен 2 на 2 метра для допросов, с зеркалом у стены. Я был даже удивлён — в конце концов, разве я не опасен… да хоть для самого агента?
Задержав взгляд на мужчине, я дождался, пока он посмотрит в мою сторону. Наши глаза встретились… но и сейчас он не показал напряжения, а лишь грустно улыбнулся в ответ. Я нахмурился. Я здесь подозреваемый, я виновник — не свидетель, не потерпевший, а тот, кто совершил преступление! К чему эти игры?
— Парень, — произнёс мужчина, покосившись на моих родителей. Они молчали. — Я понимаю, это всё тяжело…
— Это не тяжело, — отрезал я, с неожиданным налётом злобы смотря на мужчину. — Я вин… Если я виновен, если преступление совершил я, то зачем это… эта ваша жалость?.. — к удивлению для самого себя, произнёс я почти с презрением.
Лицо мужчины на миг приняло какое-то непонятное выражение, и он, поджав губы, кивнул:
— Я понял. Это просто… просто профессиональная привычка, — неловко пожал плечами он.
— Ясно, — кивнул я, не до конца поверив ему.
Краем глаза увидев мать, я обернулся к ней — и понял, что она смотрит на меня с той же смесью удивления и непонимания. Вздохнув, я поднял глаза к потолку: уж она-то должна осознавать, что я не шучу. Я опасен. Я прес…
— Джебер? — произнёс отец. Я обернулся к нему — он смотрел на меня так же, но неуловимо серьёзнее, как могут лишь отцы. — Всё в порядке?
— Э-э-э, — протянул я, не понимая ситуации, и обвёл взглядом комнату. Все смотрели на меня. — Да?
— Хм… Ясно, — кивнул он сам себе, отводя взгляд.
«И что тут происходит?» — задумался я, в конце концов начав разглядывать пуговицы на костюме агента.
***
Наконец, адвокат прибыл. Сделав глоток газировки, я отставил банку в сторону. Отец пожал мужчине руку.
— Ну? Каковы шансы?
— Шансы, кхе-кхе, — прикрыл рот платком мистер Дойл, — я бы не хотел обсуждать в присутствии агента СКП. Вы уж извините, — обратился он к мужчине.
— Ничего, понимаю, — отмахнулся тот.
— Итак, мистер Джебер Мур, — адвокат обратился ко мне, — с разрешения ваших родителей я буду представлять ваши интересы в текущем деле. У вас есть возражения?
— Э… — я переглянулся с матерью и отцом, — нет.
— Отлично. Итак, — он обернулся к агенту. — Обвинения уже предъявлены, или?..
— Ещё нет, но предварительные уже готовы. Зачитать?
— Будьте любезны, — отозвался адвокат, ставя портфель на стол и доставая какие-то бумаги.
— Преследование несовершеннолетнего с применением парачеловеческих способностей, три случая, повлёкшее причинение лёгкого морального вреда здоровью. Степень тяжести на данный момент уточняется. Обвинение может быть дополнено, — агент оторвал взгляд от электронного планшета.
— Ясно… — протянул адвокат. — С этим можно работать. Итак, первая рекомендация, которую я могу дать, — мужчина посмотрел мне в глаза, — когда объявят, что ты арестован, просто не сопротивляйся.
Рука матери, обнимавшая меня, дрогнула. Отец медленно выдохнул. Я молча кивнул.
