Птица из «Зловещей долины»

      В Петербурге всегда сыро. Но Сергей ни за что не променяет этот город на другой. Он здесь родился, здесь вырос. А потому давно ко всему привык: к гулу радиаторов; к смогу дешёвых, шуму азиатских и пафосной роскоши элитных кварталов; к специфическому запаху мокрого асфальта, которым полностью покрыты забетонированные автономные острова. В этом есть своя красота. Сергей может часами стоять на крыше, всматриваясь в знакомые очертания монолитов, провожая взглядом пролетающие мимо корабли и глядя на волны, особенно высокие и опасные в грозовую ночь.       — Марго сказала, что я найду вас здесь, — в умении подкрасться незаметно Олегу не откажешь.       — А Марго не сказала, что я здесь, когда хочу побыть один? — Сергей не оборачивается, достаёт из кармана пробирку с механическим пауком и бросает Волкову. — Держи. Работа явно ручная, очень искусная. Но больше я ничего не нашёл. Ни намёка на производителя или заказчика. Зря только отняли у Грома новую игрушку. Наверное, он ещё и выговор получил.       — Понятно, — он усмехается, ловит пробирку одной рукой. — Я даже почти поверил, что именно выговор Грома с занесением в личное дело вас так расстроил.       — Иногда мне кажется, что я так и не вернулся той ночью из казино. Глупо, да? Целых десять дней прошло.       — Всего десять дней. Наверное, когда впервые оказываешься на грани смерти, какое-то вещество выбрасывается в кровь. Сам через такое проходил. Дурные мысли в голову не лезут?       Любимое место Сергея — укромный уголок под огромной вывеской корпорации Vmeste. Как раз между второй и третьей буквами. Здесь проходят трубы, над которыми даже в тёплую погоду всегда клубится густой пар. Зато именно отсюда хорошо видно железную дорогу, опоясывающую стоящий напротив небоскрёб. Состав появляется и почти сразу же исчезает каждые двадцать три минуты. И каждый раз это завораживающее зрелище. Почти такое же завораживающее, как волны внизу.       — Пять минут назад я думал, что будет, если прыгнуть туда прямо с крыши. — Сергей указывает взглядом на волны, разбивающиеся о края острова. — От удара сломается позвоночник? Или получится нырнуть и погружаться всё глубже, глубже, глубже... Что будет там, на дне? Только вода? Бездна?       — В падении на дорогу вниз головой приятного мало — сплющенный череп, ни одной целой кости, тело-желе. А в воду вы не попадёте даже с разбега. Но, если в теории... — Олег чуть выше Разумовского, поэтому ему приходится наклониться, чтобы пройти под вывеской. — Говорят, если нырнуть очень глубоко, можно увидеть крыши старых зданий. Издалека, конечно. Только я бы не советовал без специального оборудования, дыхания не хватит. Ещё там всё кишит арматурой и обломками кораблей.       — Я бы всё равно посмотрел.       — Я тоже. Но старайтесь избегать таких мыслей. Просто я знаю, как это бывает. Сначала ты пытаешься сделать вид, что всё нормально, жизнь продолжается. Погружаешься в работу с головой. А потом накрывает, и ты начинаешь искать способ снова почувствовать себя живым.       — И как это делается?       — У каждого свой способ, — он пожимает плечами, подбрасывает пробирку на ладони. — Если повезёт, само пройдёт. Но так же не всегда бывает. Поэтому кто-то находит себе странное хобби, например. Действительно странное, такое, что здоровому человеку и в голову не придёт. Кто-то калечит себя. Кто-то подсаживается на адреналин и увлекается экстремальным спортом, пока насмерть не разобьётся. Кто-то в поисках острых ощущений решается на нездоровые эксперименты с женщинами, мужчинами, синтетиками...       — А ты? Занимался чем-нибудь из перечисленного?       — Я? О, нет. Я умею развлекаться другими способами. А вам советую — отпустите всё это. Пусть полиция ищет засранца, который организовал покушение. Всё равно ничего сделать не сможете. Отпустите. А я прослежу за тем, чтобы подобное никогда не повторилось.       — Отпустить, говоришь? — Сергей забирает у Волкова пробирку, долго смотрит на неё, а затем, размахнувшись, выбрасывает далеко за пределы острова. — Тогда покажи, как ты развлекаешься.

***

      Слишком много времени, сил и терпения уходит на то, чтобы пробиться с самых низов и найти своё место в жизни. В старших классах, а затем и в студенческие годы Сергей Разумовский вёл блокнот с расписанным по минутам планом на день. Развлечения и отдых в эти планы никогда не входили. Даже сейчас он посещает светские мероприятия только в случае крайней необходимости, чтобы поддержать статус и нужные связи. Сергею нравятся музейные экспонаты, особенно скульптуры и картины старого мира. Поэтому на выставки он иногда выбирается. Но «ярмарка тщеславия» — нет, всё это не для него.       Место, в которое его приводит Олег, совсем не похоже на роскошный зал ресторана, гостиницы или казино. Это довольно тесное помещение, набитое представителями самой разношерстной публики. Столешница барной стойки и навесной участок потолка, в точности повторяющий её размеры и изгиб, представляют собой сплошное неоновое полотно ядовито-лилового цвета. К одной из стен приставлены автоматы с играми в виртуальной реальности. Судя по ведру, стоящему в углу на случай внезапного прилива тошноты, и стопке бумажных полотенец рядом, качество графики так себе. На остальных стенах мерцают бесчисленные светодиодные вывески самых разных цветов. Здесь очень шумно, пахнет алкоголем и табачным дымом. Впрочем, к последнему Сергей уже успел привыкнуть. И музыка, которая здесь звучит, ему определённо нравится.       — У меня всего один вопрос. — Сергей тычет пальцем плечо спящего грузного мужчины, сидящего с ними за одним круглым столиком и уронившего голову на сложенные руки. — Это вообще кто?       — Понятия не имею. Перебрал бедняга, наверное. Вы видите здесь ещё свободные места? Вот и я не вижу, — Олег поднимает руку, подзывая официанта. — Так, рассказываю правила. Возьмите меню, выберите что-нибудь и сделайте заказ.       — Как интересно, — вздыхает тот, с выражением крайней степени скуки на лице подпирает щёку рукой. — Значит, так ты развлекаешься?       — Что будете заказывать? — андроид с азиатским типом внешности, явно не самая последняя модель, облачён в костюм официанта и держит в руке что-то, похожее на простой карандаш.       — Привет, Чен. Так. Кордон блю, только без ветчины. Севиче. И, наверное, брускетта с помидорами и базиликом, — вдохновлённо заказывает Олег. — Сергей?       — Хорошо. Пусть это будет паста карбонара, салат нисуаз и, не знаю, тирамису.       — Ожидайте. Приятного вечера.       Сергей смотрит на своего телохранителя с плохо скрываемой жалостью. Нет, так нельзя. Олег хороший парень. Искренний, надёжный. Настоящий. Он так хочет произвести впечатление, так старается. Не нужно демонстрировать, что идея прийти сюда — мягко говоря, так себе.       Он выдавливает улыбку и обводит забегаловку взглядом в надежде найти хоть что-нибудь, что можно похвалить вслух. Выхватывает из толпы завсегдатаев фигуру их официанта, Чена. Замечает, что вместо правой ноги у него стоит обычный человеческий протез, да ещё старого образца. Мимо, слегка задевая рукавом их спящего товарища, пробегает официантка, тоже синтетик. Она легко управляется одной рукой и умудряется отнести на соседний столик сразу три тарелки, несмотря на отсутствие кисти.       — Кажется, владелец этого места — тот ещё любитель сэкономить на персонале, — усмехается Сергей, качает головой. — Они же все нуждаются в ремонте.       — Вы...       — И давай сегодня на ты, — предложение слетает с языка само собой.       — Хорошо. Ты. Ты неправ. Я лично знаю этого человека. Он целое состояние потратил на то, чтобы выкупить их, — Олег чуть склоняется вперёд над столиком, чтобы быть ближе. — Видишь парня на баре? Его вообще со свалки привезли. Там только верхняя половина тела, больше ничего.       — И зачем это ему? Хозяину?       — Когда-то он проектировал синтетиков. Всю жизнь этому делу посвятил, семью не завёл. Потом был несчастный случай на производстве. Сам понимаешь, инвалидность, увольнение, но с очень хорошим пособием. Вот он и решил начать новую жизнь. А эти ребята — и есть вся его семья. Он жалеет их, как своих детей. Это здорово, по-моему. Сначала всё здесь кажется непривычным, но потом...       — Я понимаю. Спасибо, что привёл меня сюда.       — Не благодари раньше времени, — подмигивает Олег и, заметив приближающегося официанта, в предвкушении потирает руки. — А вот и наш заказ.       — Приятного аппетита, — Чен ставит перед гостями два подноса с готовыми блюдами, делает небольшой поклон и с достоинством удаляется на кухню.       — Это... это что? — Сергей вопросительно приподнимает бровь и указывает взглядом на свой многокомпонентный ужин: десяток варёных перепелиных яиц в горчичном соусе, жареный хлеб с сыром и дымящуюся тарелку горячего супа с, на первый взгляд, не вполне мёртвыми ингредиентами.       — Рассказываю. Повара привезли сюда прямиком из Китая. Модель не бракованная, просто есть небольшое повреждение на лице — брызнуло кипящее масло, расплавило. Его должны были отправить на переработку. Владелец выкупил его, пристроил на кухню, но перепрошить не смог. Он понимает только китайский. Когда официант передаёт ему заказ, он готовит то, что слышит. Это каждый раз такая лотерея. Предугадать просто невозможно.       — Видимо, мне ещё повезло. А у тебя что?       — Сейчас посмотрим. Копчёные петушиные лапки в сиропе. С когтями, как тебе? Желе из... судя по цвету, из преисподней. Что вот это такое, я даже не знаю.       — Да? А я, кажется, знаю. — Сергей плотно сжимает губы, чтобы не расхохотаться, и поворачивает тарелку по часовой стрелке, чтобы главный ингредиент лежал немного под другим углом. — Тебе самому ничего не напоминает?       — Я... я к этому не прикоснусь.       — Интересно, чей он? Бычий? Не знал, что ты такой гурман! — он не выдерживает, запрокидывает голову и так искренне смеётся, что несколько посетителей оглядываются на их столик. — Настоящий деликатес.       — Если так нравится, ешь сам.       — Не могу, Олег. Лотерея. Правила есть правила, — он пожимает плечами, откусывает кусочек румяного хлеба с сыром и зажмуривается от удовольствия. — Ммм, как же вкусно. Кажется, этот повар не так уж плох.       — Кажется, у этого повара скоро станет одним ингредиентом больше! — Олег хватает петушиную лапку и угрожающе указывает ею на Разумовского. — Сейчас кину в тебя твоим же яйцом. Судя по тарелке, ты любитель. Я не шучу.       — Не расстраивайся, я с тобой поделюсь, — он высыпает несколько перепелиных яиц из своей порции в тарелку с лапками. — Ничего, что сюда? Или лучше добавить к...       — Только попробуй.       — Эй, сладкая парочка! Хватит галдеть. Снимите уже номер! — кричит один из подвыпивших посетителей за соседним столиком, который всё это время безуспешно пытается досмотреть трансляцию матча.       — Кстати, отличная идея, — хмыкает Сергей, приподнимает рукав и смотрит на циферблат наручных часов. — Успеваем. Ты как, не против? Через час сорок в гостинице напротив Башни будет торжественное мероприятие. Я на него приглашён. Давай сходим вместе? Хотя бы вкусно поедим.       — А, ты об этом... — бормочет Олег, который в течение нескольких секунд успевает сначала побледнеть, а потом покраснеть. — Не против. Чем будем заниматься почти два часа?       — Есть одна идея. Тот парень на баре, он знает толк в выпивке? Или тоже трудности перевода?