***
Путь через оживлённый азиатский квартал — не самый популярный, но самый быстрый способ сократить маршрут до гостиницы. Его центральной фигурой остаётся символ поднебесной. Это огромный механический дракон с гибким золотым телом, горящими глазами и красными фрагментами чешуи на спине, боковых плавниках и кончике хвоста. В небе висят традиционные китайские фонарики и полые светящиеся сферы. Их отблески играют на волосах Разумовского, превращая густые рыжие пряди в языки пламени. Так шумно, что Сергей и Олег почти не слышат друг друга. Они держатся ближе, чтобы не потеряться. Пачкают ладони липким соусом, которым обильно поливают уличную еду — такую острую и жирную, что обоим удаётся протрезветь. — Хочешь узнать свою судьбу? — девушка-синтетик в праздничном китайском наряде зазывает прохожих прямо из лавки с предсказаниями, к которой во избежание кражи прикручена болтами. — Я в такие вещи не верю. — Боишься услышать что-нибудь неприятное? — прищуривается Олег, прикладывает два пальца к виску и искажает голос: — Да-да, я вижу! Завтра утром ты выпьешь столько минеральной воды, что из-за отёков тебя заподозрят в злоупотреблении ботоксом. — Ха-ха. Во-первых, эту дрянь уже давно никому не колют. — Сергей подходит ближе к лавке, исписанной иероглифами, и протягивает левую руку. — Во-вторых, раз уж мы сегодня развлекаемся. — Инь-Ян. В равной степени тёмное и светлое... — улыбка сбегает с лица Разумовского, когда синтетик крепко обхватывает его ладонь своими холодными твёрдыми пальцами с хорошо различимыми креплениями на фалангах. — Подумай хорошенько, давать ли жизнь тому, что зреет? — Ничего не понял, но спасибо. — Сергей высвобождает руку, кивает Олегу. — Давай. Твоя очередь. Когда рука Волкова опускается на раскрытую ладонь синтетика, голова девушки резко склоняется набок. Выходит из строя шея или ещё что-нибудь — с устаревшими моделями и не такое случается. Но почему-то выглядит зловеще. Лицо со следами неоднократных ремонтных работ замирает, молча сверлит немигающим взглядом. Олег выдерживает целую минуту. — И? — разочаровано вздыхает он, убирает руку. — Именно на мне закончилась лента с предсказаниями? — Нет там никакой ленты, обычный рандомный генератор. Он по идее бесконечный, — хмурится Сергей. — Почему она ничего не сказала? — Понятия не имею. Может, у меня нет будущего? — Олег смеётся, чтобы разрядить обстановку. — Вот она ничего и не увидела. — Больше так не говори. — Ты же не веришь в такие вещи. — Не верю. Просто больше так не говори, хорошо? — Хорошо. Завтра мы об этом даже не вспомним, — Олег ободряюще улыбается, похлопывает его по плечу. — Не бери в голову. Просто дурацкий аттракцион и неисправная модель. Сам знаешь, во сколько обходится ремонт. Хозяин экономит. Азиатский квартал упирается в самый край острова и выходит прямо на воду. Это место пользуется дурной славой. Даже воздушные патрули не всегда могут отследить слив нечистот в чёрную бездну, которая умеет хранить секреты. Ходят слухи, что хозяин местного борделя сбрасывает в воду тела посетителей, которые отказываются платить или в порыве острых ощущений умудряются испортить товар. Товар — синтетик женского пола. Их хрупкие фигурки сутками стоят на подсвеченных красным подоконниках окон, соблазнительно двигаясь и зазывая клиентов. Говорят, их обучают такому, что можно серьёзно подсесть на услуги. С настоящей женщиной так нельзя или не получится. В конце улицы мерцает яркая неоновая вывеска с двумя дерущимися петухами. Клуб «Гонконг». Здесь можно встретить настоящие отбросы общества, готовые за копейки устранить неугодного человека. Здесь же с ними встречаются заказчики. Иногда узнаваемые лица или их представители, не брезгующие запятнаться. Официально тут всегда проводятся бои: собачьи, петушиные. Сегодня популярностью пользуется другой вид развлечений. Олег узнаёт сначала Вадима, а затем молодого Алтана Дагбаева, который имеет прямое отношение к клубу. Они скрываются за двойными дверьми. Следом идут несколько синтетиков, одного из которых Волков видел в квартире бывшего сослуживца. Вот, где вы выставляете их на бои... — Хочешь узнать свою судьбу? — весело обращается девушка-синтетик к влюблённой парочке, остановившейся напротив лавки. — Олег... — Пойдём отсюда, — хмурится он, слегка подталкивает Разумовского в спину и пытается ничем не выдавать, что ему тоже немного не по себе.***
Каждый раз, когда Сергей смотрит на здание гостиницы «Невская», он чувствует фантомную боль в простреленном плече. Выстрел не нёс угрозу жизни, но раздробил кость и буквально вырвал кусок мышц вместе с мясом из предплечья. Да, после операции по наращиванию тканей на коже не осталось ни царапины. Но Сергей всё равно ощущает покалывание чуть ниже плеча и по привычке растирает это место ладонью. — А мы здесь познакомились. Точнее, вон там, на крыше. Помнишь? — Олег указывает взглядом на массивную вывеску с названием гостиницы. — Разве? Не в офисе, когда ты пришёл на собеседование? — Нет. Ты тогда готовил речь и страшно нервничал. Ну, мне так показалось. И я попытался немного подбодрить тебя. Неужели совсем ничего не помнишь? — Странно. Кажется, что-то такое припоминаю, — Сергей морщит лоб, честно пытаясь вспомнить. — Знаешь, когда я сильно волнуюсь, я будто... Выхожу из тела, а потому мало что помню. Будто это был не я, а кто-то другой. Кто-то слабый, неуверенный в себе, вздрагивающий от каждого шороха. Тряпка. — Действительно странно. А что говорит твой психотерапевт? — Он говорит, что... Сергей резко замолкает, останавливается на месте. Они находятся на достаточном расстоянии от парадного входа в гостиницу, но даже издалека он узнаёт Макаровых — брата и сестру из того же детского дома, где когда-то воспитывался сам. Они-то что здесь делают? Ничего не объясняя Олегу, он хватает его за рукав и вынуждает ускорить шаг. — Дети — наше будущее! — мэр Николай Каменный выступает на сцене в расслабленной позе и с бокалом дорогого шампанского в руке. — Многие меценаты нашего города проявляют заботу о подрастающем поколении и переводят щедрые пожертвования на счёт интернатов и детских домов. Эти средства вкладываются в ремонт, приобретение новейшей техники, насыщенную экскурсионную программу наших бесценных детей. Но мало кто задумывается о том, кем же они станут, когда подрастут? Принесут ли они пользу обществу? Или станут ещё одним примером трагической судьбы? — Какая паршивая речь, — Олег хватает с подноса канапе с тремя видами сыра и маслиной, отправляет в рот. — Прямо вижу, как он завтракает устрицами с красной икрой, а у самого душа за детей болит. — Ты тут нигде не видишь мальчика и девочку? — Сергей тревожно оглядывается по сторонам. — Я их помню. В прошлом году закупал технику в компьютерный класс, они зачитывали благодарность от имени детдома. — Пацана какого-то вижу. Ты не его ищешь? — он указывает пустой шпажкой на сцену как раз в тот момент, когда рядом с мэром под фальшивые умилительные вздохи приглашённых появляется Алексей. — Вместе с моими добрыми друзьями мы решили открыть грант на бесплатное обучение в любом на выбор университете Петербурга. Для кого? Для лучшего выпускника детского дома! Учитывается не только успеваемость, но и поведение, а также личные таланты ребёнка. Дамы и господа, рад представить вам Лёшу Макарова, который первым получает наш грант! Лёша у нас отличник, и как раз собирается поступать в новом учебном году. Зал наполняется оглушительными овациями. С потолка сыпется золотое конфетти. Официанты с подносами начинают сновать между высокопоставленными гостями, предлагая шампанское и изысканные закуски прямо из-под ножа шеф-повара. Играет живая музыка. — Грант, значит? — Разумовский облегчённо выдыхает. — Хорошо. Конечно, не стоило им тащить сюда детей ночью, но я вообще чёрт знает что сначала подумал. А Лёша действительно талантливый ребёнок, даже на доску почёта попал. Ты попадал когда-нибудь? — Только в истории и неприятности, — Олег закидывает в рот кубик ветчины. — Постой, они же вдвоём с сестрой пришли, как я понял? Тогда где она? Ответ не заставляет долго себя ждать. Сначала в глубине зала вскрикивает женщина. Затем мужской, не слишком заинтересованный в происходящем голос предлагает вызвать скорую помощь. Наконец, Алексей выкрикивает имя сестры и спрыгивает со сцены. Он успевает первым. Лиза Макарова лежит на спине. Трясётся, как в припадке эпилепсии. Её глаза широко распахнуты от испуга и боли. Изо рта на подбородок выплескивается тёмная кровь. — Лёша, нет! — Сергей обхватывает Макарова за плечи и оттаскивает подальше от сестры. — Олег, пожалуйста, сделай что-нибудь! Он старается действовать быстро. Снимает плащ, подкладывает ей под голову. Затем поворачивает на правый бок, пытается вызвать рвоту. Припадок усиливается. Лиза делает судорожный вдох, выплёвывает густую кровавую массу прямо на грудь Волкова и обмякает в его руках. — Олег? — Сергей всё ещё удерживает Лёшу. Он ещё долго не сдаётся. Разворачивает спиной к себе, давит пальцами на корень языка, а ладонью на желудок. Чувствует шевеление прямо под кожей даже сквозь ткань кофты. Голова Лизы безвольно склоняется вперёд. Олег укладывает её на спину, делает непрямой массаж сердца, пока рёбра не начинают трещать под ладонями. Нет реакции. Он проверяет пульс и на шее, и на обоих запястьях. Пульса тоже нет. Стискивает зубы. Матерится. — Всё. Прости, Серёж... Всё. Мы не успели.