***
Экко свесил ноги с высокой торчащей балки — впереди были Сточные Воды. Район, не предназначенный для жизни, но кому какое дело? Прибитые к скалам убогие дома плотно гнездились друг к другу, давая приют обездоленным и изуродованным судьбой. Для остальной ребятни из Зауна, более везучей, с Антресольного уровня ли, с Зафабричья ли, Сточные Воды были испытанием. Буквально. В детстве, каждый должен был пройти инициацию, чтобы считаться достойным представителем Нижнего Города — правила они, естественно, придумывали сами. Например, такой вариант: стащить кусок металлолома прямо из-под носа удильщика, сборщика мусора, и суметь от него убежать. Игра в салки усложнялась тем, что детали валялись прямо среди ядовитых луж, а удильщики передвигались на ходулях, и шаги у них были размашистыми, а колья в руках — острыми Экко справился с испытанием без проблем. Паудер чуть не утонула, споткнувшись о торчащую конструкцию. Еще бы чуть-чуть, и рухнула в канаву, и тогда уж ее, а не куски принесенного сверху хлама удильщики нанизывали на свои колья. Больше вытаскивать трупы из Сточных Вод было некому. Паудер любит игры. Вот и сейчас, Экко терпеливо ждал, закутавшись в несоразмерную, разукрашенную широким жестом куртку. Все это время он искал ее, гонялся за призраком, ориентируясь на слухи, и только сегодня понял, что нужно замереть. Прийти на их старое место. Она явится сама, ведь это ее игра и ее правила. Верно, Паудер? С крыши свесилась синяя коса. Экко глубоко вдохнул — дымка испарений лизнула носоглотку, обжигая. — Надо же, кто тут у нас живчик. Как дело, спасатель-паренек? — Это ты устроила теракт в Башне Совета? — Ой, как ты скучно начал. — С крыши свесилась вторая коса. — Ты знаком с моим шокером Чпокером? Хоть бы поздоровался в начале. — Здравствуй, Паудер. — Экко поднял голову. — Меня зовут Джинкс. Она спрыгнула с одной крыши и уселась напротив, на конек другой, полуразрушенной, и задумчиво прокрутила в руках испачканный яркой краской пистолет. Рваные шорты, несуразная обувь, грязные подтеки на щеках. Глаза отсвечивают фиолетовым, несмотря на зеленые огни световых колодцев. — И что, никакой драки? Никакого мордобоя? Где твоя любимая доска-покатушка? — Спросила Джинкс. — Я хочу поговорить. — Это что-то новенькое. Тебя контузило взрывом? — Пилтовер. Нас и раньше ловили как чумных крыс, но теперь все серьезно. Хватают всех, без разбору, людей пытают. Миротворцы слетели с катушек, перекрывают пути... — Причем тут Джинкс? — Взрыв в Башне. Совета больше нет, Паудер. — Не называй меня так. Паудер тоже больше нет. Я от нее избавилась. Как и, да, от советников. Новая эра в истории Пилтовера, — нарочито-торжественно возвестила Джинкс. — Из-за Силко? Прогремел выстрел — пуля пролетела в миллиметре от головы Экко, едва не задев дреды. Эхо пронеслось по Сточным Водам и утихло в ядовитых испарениях. Экко судорожно сглотнул — он не успел испугаться. Ожидаемая реакция. — Вот поэтому я и пришел. Знаешь, Паудер, в детстве я не понимал, — Экко видел, как перекосило лицо Джинкс, но перебить себя не дал, — почему Вандер, будучи хранителем Нижнего Города, имел дела с пилтошками. А теперь знаю: лучше худой мир, чем война. — Пилтовер сотрет Заун с лица Рунтерры. В любом случае. Они нас ненавидят, они всегда нас ненавидели. — Да. Знаю. Помнишь, мы когда-то играли здесь… — Не смей. Паудер больше нет. — Тогда почему я до сих пор жив? — Интересно, кто тебя надоумил на такие изысканные речи? — Обратилась Джинкс к пистолету. — Моя сестренка? Ее подружка, эта Кейтлин, этот Новый Шериф Пилтовера? О, она пыталась добраться до меня, пытается до сих пор. Но я не собираюсь гнить в «Тихом Омуте». Нет-нет-нет. Предпочитаю гореть. — Тебе придется. — Придется что? Ты хочешь меня… — Сдать миротворцам. Я думаю, они уже знают, кто виноват в произошедшем, ты умеешь себя показать. Я даже думаю, что они найдут тебя. В конечном итоге. Если им будет помогать Заун. — А. Вот оно как. Спасатель-паренек теперь предатель. Это… это худшее из преступлений. — Думаешь? Я всего лишь делаю тоже, что и всегда — защищаю Заун. От тебя и Силко. Прощай, Джинкс. Экко одним движением соскользнул с балки, вниз. Нужно было уходить, пока миазмы Сточных Вод не нанесли организму серьезный вред. Когда Экко уже покинул границы района и почти дошел до подворотни, он услышал крик: — С чего ты вдруг решил предупредить меня? Поддерживаешь репутацию Спасителя? Экко оглянулся: он не видел, но знал, что она недалеко. — Тогда, на мосту, — он кричал в пустоту позади себя. — Ты дала мне уйти. Я подумал, что от Паудер что-то осталось. Но где она теперь? Улицы ответили молчанием. Последний мост был сожжен.***
В этот раз ему не показалось — в лаборатории действительно кто-то был. Виктор приоткрыл дверь: он ожидал увидеть вернувшегося Синджеда, но на его месте сидела незнакомая девушка. В одной руке она держала чашку, в другой каменный цветок, и безучастно его рассматривала; глаза у нее сияли столь чистым, голубым светом, что Виктор не сразу заметил очевидное — вместо ног у девушки были широкие, монструозные лезвия. Не самый обычный гость. Услышав скрип, девушка подняла голову. — А. Вы тут. Не знала. — То есть, Вы вломились в якобы пустой дом. — Синджед не будет злиться, хоть и не входит в список моих фанатов. Выглядите неважно, Виктор. — Мы знакомы? Она из Пилтовера? Неприятно. Девушка указала на стул напротив. По крайней мере, даже если она пришла арестовать или убить его, она не прочь в начале поговорить. Виктор тяжело сел, поправил кудри и прислонил костыль к стене. Легкие царапало. — Не совсем. Я о Вас знаю достаточно, Вы обо мне — возможно, имя моего Дома. Клан Феррос. — Не имею чести, — сухо ответил Виктор. — Действительно. Вы же не любитель посещать светские мероприятия. Слышала об этом от финансиста Джейса Талиса. — И финансист?.. — Представитель клана Феррос, конечно. Мы всегда сотрудничали с Домом Талисов. Мои соболезнования Вашей потере, — девушка покачала в руках цветок, Виктор невольно отодвинулся, лезвия ее ног порой постукивали по каменному, грязному полу. — Это от вас подарок, значит. — И вы унесли его с собой. Привычки Зауна Академией не исправить. Но я пришла не за ним. Камилла Феррос. — Мое имя Вы знаете. — И что у Вас проблемы тоже. Давайте сразу к делу. У меня для Вас несколько выгодных предложений, в обмен на, опять же, выгоду для клана Феррос. Как видите, схема проста. Сдавать я Вас не собираюсь, даже если откажетесь сотрудничать. Но думаю, что от такого не отказываются. Скажите, Виктор, почему Вы не заменили свои легкие на протез? — Камилла отпила из чашки, чуть прикрыв глаза от удовольствия. — Это, — Виктор замешкался и оправил перчатку на поврежденной руке, — ничего бы не дало. Протез подвержен эрозиям, даже лучшие модели приходят в негодность. Пластичность также проблема. Легкие, это очень тонкая материя, металл, по сути, должен будет пародировать не кости, а эластичную органику. Впитываемость веществ, циркуляция крови, высокая вероятность смертельного исхода во время операции. Но главное, болезнь ведь не только в легких. Поражен весь организм. — Убедительно. Как мило, что Вы на меня не разозлились за столь дилетантский вопрос, — Виктор отметил, что интонация Камиллы не изменилась, ни усмешки, ни каких-либо других эмоций. — Мое первое предложение — замена Ваших легких. Условия обмена: сотрудничество с кланом Феррос. На всех стадиях. — Я же только что опроверг возможность подобного, кажется, даже убедительно... Камилла расстегнула плащ и взялась за пуговицы на камзоле. Виктор не успел ни смутиться, ни удивиться, все его внимание переключилось и сосредоточилось на голубоватом свечении кожи — таком же лазурно-ярком, как и цвет глаз гостьи. Как он мог не узнать. — Откуда... как Вы?.. — Джейс Талис. — Он Вам рассказал?.. — Нет, — Камилла смотрела на Виктора почти не моргая, а он придвинулся ближе, вглядываясь в пульсирующую грудную клетку, еле сдерживая себя, чтобы не дотронуться до горящей от энергии кожи. — Мое второе предложение: клан Феррос берет на себя спонсирование Ваших исследований, в обмен Вы продолжаете работу и свои эксперименты по усовершенствованию тела. Под нашим контролем. — У Вас в груди хэкстек. — Да. — Вместо сердца? — Да. Мое третье предложение. Секрет механического сердца. Вкупе с Вашими знаниями, Вы сможете произвести полную замену тела, и боль отступит. И я сейчас не только про физическую боль. Так вот что с ее интонацией. — Условия обмена, — Камилла застегнула камзол. — Прогресс. Виктор молчал, пораженный. Когда он попытался сказать хоть что-то, задать вопрос, кашель, все это время ютившийся у горла, выкатился наружу. Виктора согнуло пополам: тело трясло, легкие выворачивало, во рту мгновенно скопились кровь и серая слизь — забыв о приличиях, Виктор выблевал содержимое организма на пол. Камилла не повела и пальцем, лишь потянулась за ненадолго оставленной чашкой. — Чай. Чаще пейте чай, — она терпеливо ждала, пока Виктор сумеет выпрямиться, встать и добраться до раковины. Его лихорадило. Кажется, придется еще увеличить дозу лекарств. В зеленоватых отсветах ламп лаборатории, струйка крови, тянувшаяся изо рта, казалась черной. — Почему Вы живы, Камилла? Как Ваш организм пережил трансмутацию? — Хрипло спросил Виктор, едва придя в себя. — Трансмутации не было. Я просто вырезала себе сердце, чтобы ничего не чувствовать и делать свое дело. По этому же принципу я избавилась от ног. Моя задача, баланс между Пилтовером и Зауном. Сейчас он под угрозой. Предложения я высказала, время подумать у Вас есть, хоть его и.… немного. — Камилла прочертила лезвием линию на полу, вытягивая из кровавой лужи тонкую нить. — Думаю, Синджед попытается отговорить Вас от нашего союза. Он немного обижен: его дочь не дожила до подобных технологий и не пережила пересадку органов. Кажется. Я не помню. Мне все равно. У меня для вас подарок. Виктор с трудом вычленил из ровного текучего потока речи последнее предложение. У него не было сил, голова отчаянно кружилась после приступа. — Оставлю на столе. Спасибо за чай. Я вернусь через три дня за ответом, отсчет с этой минуты. — Камилла, — позвал Виктор, когда гостья уже была на пороге. — Разве без боли человек остается человеком? Вы вообще человек? — Я знаю, кто я такая. А вы? Виктор долго сидел на полу, вглядываясь в покрытый черной плесенью потолок. Где-то за стенами шумели механизмы Зауна, сновали щипачи и химшпана, а он не может и минуты простоять без костыля. Три дня. Доживет ли? Исследования под контролем неизвестного ему Дома, скорее всего, у клана Феррос полно наемников, которые не дадут спокойно вдохнуть новыми легкими, замена которых все еще кажется невозможной. Если бы ему дали взглянуть на технические чертежи, материалы... Вспомнив о подарке, Виктор, пошатываясь, добрался до стола — он не сразу нашел среди инструментов темный сверток. Похоже на книгу, по весу и форме. Виктор развязал атласный красный бант, сдернул дорогую бумагу и замер. Маленький молоточек на обложке. Коричневая кожа, украшенная золотистым теснением. Знакомый почерк. Руки дрожали. Виктор листал книжку, запись за записью, зарисовку за зарисовкой. Линии перед глазами расплывались. Блокнот Джейса, считавшийся утерянным во время первого нападения. Вот откуда Камилла узнала про хэкстек. Виктор нашел нужную страницу и огладил пальцами рисунок, впитавший в себя надежду на взаимность. Кажется, его только что купили. Сердце действительно очень больно умеет болеть.