***
Оглядевшись в последний раз, он потушил сигарету о стену, оставив на ней длинный, черный след. Месяц прошел. Мальчик не пришел, значит, не дожил. Ожидаемо. Нелепо. Фиолетовый палец прошел по саже, стирая отметину навсегда. Полночь. Пора идти. Когда высокая фигура возникла на пороге церкви, толпа расступилась и в благоволении массой рухнула на колени. Вошедший не обратил на это внимания: его холодная поступь отзывалась в каменному полу металлическим звоном, его прямая спина, небрежно прикрытая тканью, узорно блестела сталью в химическом свете ламп. У него не было лица — только маска, горевшая желтыми огнями глаз. Взойдя на небольшую трибуну, он повернулся к толпе, и та, словно по команде, подняла лица, внемля. — Тело бренно. Плоть слаба, — голос был под стать фигуре, механическим, величественным и тяжелым. — Прогресс — вот наше будущее. Эта молитва привела меня к вам. Я услышал, и я принес вам благую весть. Вы приняли ее, как и подобает истинным последователям Серой Леди. Сегодняшний день особенный: в награду за вашу безупречную службу, за ваши дары, за вашу веру, она вознесет одного из вас на следующую ступень Прогресса. Это новый виток эволюции, и он берет свое начало здесь и сейчас, в этом зале. Я лично провожу достойного к Серой Леди, я лично избавлю его от гниющей плоти, заменив умирающие куски мяса на неувядающую сталь. Болезни, невзгоды и голод — вечные враги Зауна. Но они ничто против металла. Прогресс победит. Заун победит. Вы знаете — мое сердце с вами. Широким жестом, фигура указала на алтарь — там, средь лампад и пыльных, засаленных банок, сияла почти прозрачная колба, внутри которой зависло настоящее, человеческое сердце. Толпа закивала, зашелестела, люди подвинулись ближе; некоторые украдкой стирали редкие слезы. — И оно здесь ради каждого из вас. Но я не могу забрать с собой всех. Пока. Каждый день — это борьба. Боритесь, ждите, верьте. И вы узрите новое чудо, подобное тому, что видите перед собой. Я тот, кто отказался от плоти. Я тот, кто живет без сердца. Я тот, кто дышит Зауном. Я — Механический Вестник. Прихожане возликовали, и потянули к Вестнику руки, пытаясь привлечь к себе внимание — чьи-то уже были заменены дешевыми протезами, чьи-то почернели от болезней и грязи, кому-то оставалось лишь выкидывать вперед лишенное конечностей тело. Вестник утешающе поднял ладонь — тишина — и повернул ее, и протянул ее девушке, по лицу которой расползлась черная сетка сосудов. Она ухватилась за фиолетовые пальцы и, онемев от благодарности, принялась их целовать. Вестник осторожно прервал ее: — Ты первая. Но не последняя. Каждый, кто верит в Прогресс, достоин Прогресса.***
Кажется, выступление прошло успешно. — Достойная речь, — подтвердила Камилла и отпила из чашки. — Пафосно, но действенно. — Они меня раздражают, — Виктор снял с лица маску и поморщился, пот стекал со лба. — Своей доверчивостью и слепотой. — Великолепные и Развитые идеально подходят для нашей задачи. Она опять сидит у него в лаборатории. Это необходимость, но разговор не имеет смысла. Ему нужно подготовиться к очередному эксперименту. Камилла отставила чашку и поднялась с места, чтобы положить ладонь на его холодное плечо. Незнающий мог бы подумать, что это жест утешения, близости, но Виктор почти слышал, как она ощупывает соединения на костюме. Жестяная броня, собранная Виктором за рекордно короткое время, призвана была в будущем удержать «Коготь» — оружие, рожденное инструментом художника. Как он к этому пришел? «Нам следует защищаться», «миротворцы охотятся за тобой», «атакуй первым — и победи». Тон клана Феррос. — Нам нужны эти люди. Тебе нужны эти люди. — Главное, что я могу продолжать работу. За прошедший месяц Виктор выдвинул несколько теорий. Первая. Собственным сознание Ядро не обладает, но оно остро реагирует на внешние факторы и требует особого, тщательного подхода к каждому взаимодействию. Ядро — мощный преобразователь: один вид энергии перетекает в другой. Меняется сама структура материи. Вторая, вытекающая из первой. Эмоции — это тоже энергия. Это раздражитель, который может спровоцировать выброс, а тот, в свою очередь, наносит удар по Виктору, так как они с Ядром взаимосвязаны. Третья. У Ядра есть подобие разума, мог возникнуть после смерти Скай. Эта теория сложно доказуема, так как завязана на магической природе Ядра, но она имеет право на жизнь. К сожалению. Виктор скинул руку, прошел мимо и взял со стола дневник Джейса. — Девушка готова? — Спросил Виктор. — Вполне. Ставка сыграла, материала для экспериментов у тебя будет в избытке. — Все еще считаю маску и весь образ нелепыми. — Нельзя, чтобы ты торговал собственным лицом. Оно известно Пилтоверу. Хотя у него и своих проблем сейчас хватает. Ноксус недоволен действиями клана Медарда. — Я думал, что Амбесса — полезный игрок на доске Ноксуса. — Она действует в своих личных целях. — Объясняет факт переговоров. — Виктору не особо была интересна политика, но хоть какие-то новости. — Инспекция окончена? С отчетом ознакомилась? — Да. Благодарю. Рада, что ты вернулся к работе с Ядром. — У меня нет выбора, если я хочу добиться цели. — Как обычно, я вернусь через три дня. Материал будет готов к вечеру, к девяти часам. Материал. У Камиллы никогда не было сердца. — Я оставила бета-блокаторы на столе. Советую использовать перед сном. Ушла не попрощавшись. Убедившись, что в лаборатории мертвенно-тихо, Виктор открыл дневник: «Запись #5 Попытка №5 Частота колебаний: раз в секунду. Снова появились потоки света, но на сей раз ярче и мощнее. От кристалла начали периодически исходить всплески энергии. Виктор сказал, это похоже на свечение звезды. Когда всплески участились, попытался обесточить систему. Всплески были настолько сильные, что не сразу удалось дотянуться до выключателя. Один из лучей угодил в окно — стекло разбилось. Осколки пару секунд парили в воздухе. УСПЕХ?» На несколько страниц назад. «Запись #1 День Прогресса Мама была права. Оказалось, мне просто надо было прерваться, поесть вкусненького и поглядеть на разные прибамбасы. Выпечка на Дне Прогресса > изобретения на Дне Прогресса» Джейс всегда умел выхватить самую суть. Виктор дотронулся до собственного солнечного сплетения. Болезненно-спокойный пульс. Каким ему еще быть, когда вместо живой ткани — насос? Вдохнул полной грудью, но не почувствовал ни острой рези, ни тягости бронх. Искусственные легкие — искусная работа. Когда Виктор только очнулся после операции, он не понимал, жив он или мертв: панические вопросы носились в мыслях, адреналин пульсировал в венах, но словно одновременно по всему телу, распределившись по капиллярам. Сердце стучало ровно, послушно повышая темп только при острой необходимости, в число которых не входило смятение. Зато входил бег. Виктор ждал, что он будет сродни полету, он помнил момент, когда смог впервые отпустить трость. Однако в этот раз все было иначе. Легкие не саднило, сердце не заходилось от восторга. Эмоции атрофировались до осознания фактов: я бегу, я быстро двигаюсь, я не задыхаюсь. Бегу быстро. Перепрыгнул. Можно остановиться. Чего-то не хватало. Вот и сейчас, Виктор перелистывал дневник, вчитывался в знакомый почерк, но вместо тягости в груди лишь мерный, механический стук. Камилла принесла бета-блокаторы — химическое оружие против эмоций. И памяти: память отравляла больше всего, она заставляла концентрироваться на внутренней пустоте, которая сводила с ума. Словно глухая тишина, лишенная отзвуков улицы, вздохов, пения птиц и шума труб. «Материал» будет готов к девяти вечера. Лучше к ней так и относиться. Нельзя привязываться к тому, кто скоро умрет. Механическое сердце практические совершенно, но оно все еще протез. Протез, расположенный среди живых внутренних органов. Ядро позволит спаять организм в единое целое. Жителям Зауна требуется замена различных частей тела, эксперимент необходим. Сегодня предстояло выяснить, примет ли Ядро другого человека, если тот получит дозу «Мерцания» или оно навеки связано только с Виктором? Ему нужно знать, почему умерла Скай. Где именно он ошибся. Действительно ли виноват только он. Дневник лег на стол в раскрытом виде. Нужно перечитать еще раз, в рамках подготовки к эксперименту: «От кристалла начали периодически исходить всплески энергии. Виктор сказал, это похоже на свечение звезды…»***
— Я знал, что так будет. Джейс провел еще одну линию, отошел на шаг назад, присматриваясь. Криво. Не читается. От мела остался крошечный осколок — Джейс переносил идеи на доску уже несколько часов кряду. — Может, повернешься ко мне лицом? — Я еще не закончил. Но если собралась стрелять — стреляй. Квинн крепче сжала арбалет. Тетива натянута до предела. Знакомый звук. — Не собираюсь ударять в спину. — Тогда тебе придется подождать, — Джейс был предельно спокоен. — Знаешь, я все собрал. Все, что у меня было. — Ты меня предал. Меня и Демасию. — Голос у Квинн дрожал. — Как ты посмел… — Потерять память? Да, я тоже задавался этим вопросом. Думаешь, я тебе врал? — Почему нет? — Ну. Знай я, что я тот самый заклятый враг Демасии, я бы не стал тебе помогать. Ты взяла нас под стражу, на нас напали. Дальше бы пути разошлись. Но бросить раненного?.. Вот интересно, почему ты меня не узнала? — Я, — арбалет вздрогнул. — Я… только слышала про Человека Прогресса. Никогда не интересовалась, как зовут настолько отвратительного, настолько грязного, настолько… — Гениального, спасибо. — Джейс повернулся к Квинн и шагнул навстречу, глядя ей прямо в глаза. — Стреляй. — Что?.. — Пока тебя не было, я тут подумывал покончить с собой. Решил, что такие мысли из-за смерти Совета. Из-за того, что я принес горе Пилтоверу, думал, что это так совесть меня режет по живому. Но потом понял, что нет. Хуже всего то, что я, оказывается, добился своей цели. И не знаю, что мне делать дальше. И все не так. Хэкстек должен был… изменить жизнь людей к лучшему. А в итоге все катится в Бездну. Ноксус, Демасия, война. Разве это светлое будущее? Я этого не хотел. Квинн вновь была при своей броне, вновь на плечах синий плащ, но Джейс помнил — она так и не выстрелила ни в одного из мирных жителей, там, в деревне. — И что? Не придумал, как свести счеты с жизнью? — Почему же, — Джейс сделал еще один шаг вперед и уперся грудью в арбалет. — Я все придумал. Но потом вспомнил, что где-то в Пилтовере есть человек, который однажды остановил меня от этого шага. Думаю, он был бы недоволен. И он нуждается в помощи. — Ты создал магию. Я не смогу тебя простить. Джейс покачал головой и мягко отвел оружие в сторону: — Мне жаль. Но я действительно ничего не помню. Я хотел бы вспомнить, как я это сделал. Тем более, что Его Величество оказал мне честь придумать лекарство от магии и запер в тюрьме. — В тюрьме? — Вспыхнула Квинн. — У тебя лучшие условия! Посмотри вокруг. Лучшие комнаты, небольшая лаборатория, книги… Боги, да сюда перенесли почти всю магическую библиотеку. Еще никогда иноземцу… — На окнах решетки. Дверь заперта. Ее сторожат и днем, и ночью. — Ну, раз ты такой гений, придумай, как исправить собственную ошибку. — Да я даже не понимаю, как я ее совершил! Смотри, — Джейс потянул девушку к доске. — Что ты видишь? — Рисунки. Пусти меня. — Это не просто рисунки. — Мне не интересно, — соврала Квинн. — И я ничего не понимаю. — Давай я попробую объяснить… Прямая линия через всю доску — это таймлайн, то есть полоса хронологии. На ней я отметил основные точки. Самая крайняя левая — это мое последнее, четкое воспоминание. Девятьсот восемьдесят шестой год. Скоро экзамены, мы с Кейтлин поднимаемся ко мне в мастерскую. Я слышу какой-то шум внутри, кто-то в нее проник, и я пытаюсь выбить дверь. Происходит взрыв. Последнее, что я слышу, это крик Кейтлин, она зовет меня по имени. Назовем эту точку «В1». Крайняя правая точка. «В2». Девятьсот девяносто второй год. Снова взрыв. Снова мое имя, на этот раз — мужской голос. Эти два события очень похожи друг на друга, они сделали некий цикл, поэтому расстояние меж этими двумя точками я превратил в диаметр окружности. События, которые находятся внутри получившегося круга, я помню обрывочно. Я бы сказал, что я их не помню, у меня есть только давящие на голову изнутри сны. Очевидно, что обычные сны — это всего лишь обработка мозгом прошедших событий, часто с виду бессмысленная. Но мои сны не такие. С чем это может быть связано? С природой взрывов, конечно. Синий свет вспышки долго казался мне всего лишь вывертом памяти, но на самом деле, это цвет шуримских кристаллов. Оба взрыва произошли из-за них. В любом случае! Кристаллы — вместилища магической энергии. Очевидно, что какими бы ни были причины взрывов, она освободилась. Таким образом, я делаю вывод, что блок на моей памяти магического происхождения. Демасия целиком состоит из петрицита. Чем ближе мы подходили к столице, тем слабее был блок, тем четче были сны. Ты упоминала, что этот минерал то ли блокирует магию, то ли уничтожает. Но я так не считаю. Помнишь, когда на нас напал Фиддлстикс, мои кандалы развалились на куски? На запястьях до сих пор виднеются ожоги. Демону они вред не причинили. Будь петрицит ядом, блоком, он бы ослабил его или, в крайней случае, как-то уменьшил воздействие на меня. Но ведь нет! Кандалы нагрелись. Нагревание — это следствие накопления энергии, она всегда перетекает, она никуда не девается, и судя по температуре, петрицит — проводник. Разрушение произошло из-за перенасыщения энергией, демон есть демон. Я немного отвлекся, просто не мог не упомянуть. Так вот. У нас есть таймлайн. Известные события: моя попытка самоубийства, я изобретаю магию, я в Совете. Первое событие, благодаря вмешательству чудовища, обрисовалось достаточно точно. «Я добился бы прорыва», мелькнуло у меня в голове. Знакомое чувство отчаяния, бесконечные провальные попытки. Это произошло до того, как у меня получилось создать магию. Ближе к девятьсот восемьдесят шестому — попытка самоубийства, «S1». Ближе к девятьсот девяносто второму у нас назначение в Совет, «S2». «M1» — создание магии, изначально я поставил в центр круга, делит жизнь на «до» и «после». Но когда зашел Гарен… Квинн перебила Джейса: — К тебе заходил сам командир Бесстрашного Авангарда?.. — Э… да. Разговор получился неловким, но он, в отличие от нас с тобой, знает, когда меня приняли в Совет. Как выяснилось, сравнительно недавно. — Что Гарену от тебя было нужно? — Да так, ничего, — Джейс отвел взгляд. — Проверял, как я тут, принес некоторые материалы. Давай я продолжу… В моих снах часто мелькали образы кругов. Поэтому я провел еще один, через точки «S1» и «S2», и еще один, через точку «M». Там, где третья окружность пересекается с таймлайном, я поставил точку «М2». Возможно, там еще одно ключевое событие. Посмотри, теперь рисунок напоминает круги на воде, расходящиеся из центра. Выделяем центр жирным. В природе все взаимосвязано, считай это математической интуицией. Оставим этот рисунок, и перейдем к другим образам из снов. Я всегда следую за некой звездой. В начале она горела золотым, потом сменила цвет. Маг сказал, что она напрямую связана с человеком, который так или иначе мелькает в моей памяти. Он был рядом, когда я чуть не шагнул в обрыв. Он был рядом, когда произошел второй взрыв. Он ниже меня ростом, у него есть акцент, он пользуется тростью. Давай добавим букву «V», она напоминает луч четырехконечной звезды, к тем точкам, где точно присутствует этот человек. Получилось «S1V» и «B2V». Немного несимметрично, не находишь? В начале я расстроился, красивой картинки не получилось. А потом вот о чем подумал: почему я помню его, но не помню, как создал магию? Должно было остаться хоть что-то. Это же ключевое событие в моей жизни. Моя память цепляется за образ одного человека. Возможно, в этом виновата природа взрыва — связь создалась, когда через нас двоих прошла волна энергии. Что-то вмешалось в нормальное мироустройство вещей. Я не погиб. Он не погиб — я знаю. Если о силе первого взрыва мне ничего не известно, то про второй знают все. Совет погиб в полном составе. Поразительно, правда? Если бы не случайно возникшая нить, все исчезло бы как по щелчку. Завтра экзамены? Бах! И тебе уже тридцать лет, и ты на ферме у границ Демасии, и делай что хочешь. Или и того хуже, потерял бы память полностью. Но существование этого человека, позволило мне удержаться от падения в бесконечное забытье. Я уточнил у Гарена — никаких других назначений, кроме Джейса Талиса, не было. Он не член Совета. Тогда почему он оказался рядом со мной? Нельзя просто так сидеть в Башне и пить чай. Я не помню, как я создал магию, так как ее создал не я один. Об этом свидетельствует и мелькнувшее воспоминание с осколками (я тебе не рассказывал, не стал отдельно его обозначать на доске), оно подходит. Единственное, что меня смущает, это то, что об этом человеке никто не слышал. Никто не упомянул. Вся моя память держится на одной нити, на черной ленте, ведущей к звезде. Каждый раз, когда я что-то вспоминаю, это происходит из-за ощущения повторения. «Déjà vu». Обычно, это ощущение — иллюзия, нам только кажется, что событие уже происходило. Но со мной не так. Блок рушится, когда событие действительно повторяется, просто в других обстоятельствах. Фразы, слова, ощущения, какой-то бесконечный цикл. Чтобы выйти из цикла, нужно выйти из цикла. Понимаешь? Квинн потерла глаза и слезла со стола, на котором она сидела последние полчаса. — Я больше не могу это слушать. — А «Ви» бы смог. — Ви? Что еще за Ви? — Я же тебе все нарисовал. Вот, «V» — условное обозначение важного для меня человека. Все думаю, кем он мне приходится, возможно, что он… — Кто-то очень терпеливый, — саркастично заметила Квинн, но Джейс только воодушевленно закивал: — Это точно. Еще он умный, безмерно умный. Я думаю, что он гений. И у него очень приятный голос, и ассоциативно он отображается в памяти в виде звезды. Каждый раз, когда я смотрю на небо, я чувствую странную тоску. А ещё трость, выполненная в красно-белой гамме дома Талисов. Возможно, что он мой… — Придумай, как уничтожить собственное творение, и уходи. И не возвращайся, — Квинн разрядила арбалет. — Лучше бы ты подумал, как выполнить поручение Короля, а не рисовал круги и копался во снах. Учти, что я тебя не застрелила только потому, что отдавала долг. Его Величество все равно когда-нибудь узнает, кто ты такой. И тебя казнят. И так тому и быть. Квинн хлопнула дверью. Ключ провернулся. Джейс устало оглядел доску: он и сам не был доволен кругами. Они лишь визуализация. Чтобы выйти из цикла, нужно выйти из цикла. Джейс подошел ближе и ухмыльнулся. Эти круги разорвать легко. Палец прошел по мелу, стирая его часть навсегда. Если соединить все круги по разрывам, то получится спираль. Множества простых чисел образуют спираль. Изящная метафора времени. Джейс выписал слово «время», теперь оно стояло в одном ряду рядом с другими: трость, акцент, золото, звезда, Алая Луна, круг, цикл, дорога. Нарисовал четырехконечную звезду, присмотрелся. Добавил слово «компас». Как жаль, что Квинн ему больше не помощник — он хотел попросить ее о помощи, найти старые материалы о Пилтовере, может, фотографии или что-то еще. Уж кто-кто, а разведчик бы справился с таким заданием. С другой стороны, он был с ней не совсем честен…***
— Меня зовут Гарен. Он вошел без стука, но Джейс даже не поднял головы — он никак не мог прийти в себя после аудиенции. Совет мертв. Он создал магию. Все кончено, вероятно, Пилтовер проклинает его и будет проклинать до скончания времен. Как это произошло? Почему он не помнит? Как он оказался в Совете, вместо кого его взяли? Выходит, и мама его не ждет. Ушедших навсегда никто не ждет. — А тебя — Джейс Талис, — добавил Гарен, и Джейс вздрогнул всем телом. Мысли о смерти перетекли в нынешнюю реальность, Джейс поднял покрасневшие от слез глаза. Пришедший оказался воином, это было видно сразу: по доспехам, по широким, массивным плечам, на фоне которых сам Талис казался хрупким подростком; по внушительному мечу. Видимо, именно им Джейсу и отрубят голову. Позвоночник захолодило. — Я тебя узнал. — Гарен закрыл за собой дверь. — Нас никто не слышит. Этот разговор не должен уйти за стены. — Мертвецы редко болтают, — Джейса не слушался голос. — Ты здесь по приказу короля? Гарен покачал головой. Он подошел к столу и положил на него некий сверток, а после внимательно осмотрел сжавшегося на стуле Талиса, словно оценивал. Ожидаемого гнева Джейс на лице не увидел. — Это правда, что ты можешь лечить от магии — или еще одна ложь? — А?.. Точно. Подарок от Квинн. Услужила так услужила. — А. Ну. Я же ее создал. Точнее, как создал… устройство, работающее на магии. Да, думаю, что-то можно придумать. Мне нужно время. Много времени. И книги. — То есть, ты в этом разбираешься. Хорошо. Книги будут. Я пришел отдать, что добыла разведка. По Ноксусу. И сказать, что если ты справишься, то я не выдам тебя. — С чего вдруг… — Есть один человек, — торопливо ответил Гарен, как-то неловко оглядываясь, — которому очень нужно это лекарство. Он мне дорог. Но… я не могу с ним видеться. — Понимаю. У меня тоже есть дорогой мне человек. — Джейс тяжело вздохнул, у него не осталось никаких сил, чтобы увиливать. — Я удивлен, что Джейс Талис жив. — Я тоже. Остальные… Советники, они все действительно погибли? — По данным разведки. — Но меня разведка упустила, может… Гарен закачал головой, и у Джейса надорвалось сердце. — Боюсь, что ты исключение из правил. Завалы разбирали несколько месяцев. По словам очевидцев, цвет у вспышки был необычный и ее свет напоминал об изобретениях Талиса, дескать, ничего похожего в Пилтовере больше и нет. Взрыв был магическим. — Понятно. Я… знаю, это прозвучит нелепо, но… можешь ли ты перечислить имена погибших Советников? Хочу почтить о них память. — Советник Болбок, Советник Сайло, Советница Шула, Советник Хоскель, Советница Мэл, Советница Кассандра, Советник Джейс, — спокойно рапортовал Гарен. «Мама Кейтлин… я убил ее маму. Боги, помогите мне». — Спасибо, — выдавил Джейс. — Я навещал Квинн в госпитале. Она сказала, что вы напоролись на демона. Но ты не справился с мечом. — Приятно слышать отзывы о своей работе, — в голове у Джейса стоял сплошной гул. «Помогите мне, кто-нибудь». — Раз ты здесь пробудешь какое-то время, я буду тебя тренировать. Важен каждый солдат. — Я не… — Приступай к работе, — беззлобно ответил Гарен, направляясь к выходу. — Знай, если ты не справишься, то тебя казнят. Это мой долг. — Видимо… этот кто-то тебе действительно дорог. — Да. Щелкнул засов, и Джейс в голос застонал. Хотелось прекратить эту пытку немедленно, он даже знал как, но… Среди имен он не услышал то самое. Нужно собраться ради последнего невыполненного дела. Если он покончит с собой, то свет одной бесконечно-далекой звезды окончательно потухнет. На ватных ногах, Джейс подошел к столу и развернул сверток. На оружие устройство не походило, скорее на недоделанный смутно-знакомый прототип. Недолго думая, Джейс вскрыл обшивку и замер. Кристалл. Гарен принес ему кристалл. В Бездну лекарство от магии. Он выберется отсюда, так или иначе. Джейс взял в руки мел. В начале была точка. — Давай, Ви, помоги мне. Ви. Ему подходит. Ви. Вик?..***
Семь часов вечера. Виктор смотрел на часы с ненавистью, замечая невольную параллель тикающего хода с собственным сердцем. Такой же безупречный четкий чистый ритм. Будь он проклят. Девушку, то есть «материал», доставят к девяти. В глубине души Виктор надеялся, что она умрет до начала эксперимента. Это жестокая мысль. Но кто знает, как среагирует Ядро, возможно, оно превратит ее агонию в другой вид агонии, и не более того. Черная сетка на лице, она уже обречена; но если эксперимент пройдет успешно, если он хоть что-то придумает… Семь часов и двадцать пять минут. Мощный взрыв прогремел всего на уровень выше лаборатории, и Виктор замер, когда со стен попадали самые неустойчивые колбы, а с потолка посыпались штукатурка и темная плесень. Это что-то новенькое. Миротворцы решили перестать играть в благородство и атаковали Заун? Заун, где с десяток фабрик. Это же дикость — атаковать основание. Но есть ли ему до этого дело? Конечно, есть. Нужно помочь пострадавшим. Скорее всего, у большинства будут колото-резанные раны. Перед глазами замаячил алтарь из церкви, и желудок скрутило — вот что нужно поменять следующим. Конечная цель, это замена всех органов, тогда он сможет работать не отвлекаясь ни на что, он сможет сократить время сна до минимума. Но что тогда с течением желчи и работой печени, с впитываемостью веществ, не приведет ли протезирование желудка к смерти всего организма? Если только… Где-то сверху раздались крики и визги. Лаборатория находилась в скрытом от чужих глаз ущелье, почти под землей, и свет в нее проникал лишь сквозь тонкие горизонтальные оконца под потолком. К нему же вели мощные вытяжки над столами, и сейчас Виктор отчетливо услышал, как что-то сотрясает одну из труб, словно кто-то разбирает «чердак», лезет через надземный непримечательный этаж. Треск. Удар. Кусок потолка у вентиляционного выхода рухнул, а следом за ним, с хрустом, криками и ругательствами, выпало тело. Виктор потянулся к маске. — Стой где стоишь, — приказал он, и незваный гость замер, вглядываясь в полутьму. — Тише, — попросила девушка, беспокойно посматривая вверх. — Они меня найдут. Дело дрянь… Приходилось думать отчаянно быстро. По девушке было видно, что ей досталось. Волосы растрепались, держится за ушибленное бедро, плечо в крови, лицо в грязи. Еще чуть-чуть, и миротворцы обнаружат торчащие трубы вытяжки. — Просто помоги мне. Ты мне, я тебе, ну? — Голоса сверху не исчезали. — Ты сделала дыру в потолке — сказал Виктор. — А знаешь, что это значит? Изменение в давлении. — О. Извиняюсь. Но сама система цела, может, включишь аварийную? А я смешаю… вот эти две штуки. И получится тума-а-ан… — Который может занести сюда. — У меня есть респиратор. И у тебя, видимо, тоже. Ну и страшная маска! — Махнув синими, неприлично-длинными косами, девушка схватилась за колбы, жадно вглядываясь в этикетки. Камилла будет недовольна. Случайные свидетели ей не нужны, она узнает и убьет девушку, которая не особо понимает, что происходит и куда она влезла. Смесь из реактантов зашипела, ядовитый туман пошел вверх, по отводу. Девушка отцепила от пояса респиратор. По крайней мере, миротворцы постараются не подходить к видимым испарениям, которые сейчас неизменно сгустятся над лабораторией. Виктор нажал на кнопку для включения аварийной системы вентиляции. Восемь часов. Она что-то бормочет про проклятых миротворцев, про какого-то мальчишку-предателя, одновременно перебирая содержимое столов и шкафов. Маску Виктор снимать не собирался. Голос девушки перебивает тиканье часов. — Ну, раз сюда никто не заявился, значит, меня потеряли. Так неловко получилось с этой дырой, но… сам виноват, я думала, это какая-то яма. А тут ты. Ты весь из железа? — Да, — соврал Виктор. Джинкс подошла вплотную и постучала по маске. Одним движением Виктор перехватил тонкое запястье, и вгляделся в озорное лицо, с ужасом осознавая, что именно он видит. — Мерцание? Что это за вариация?.. — Как мило, что ты заметил. — Она явно наслаждалась разговором. — Я в них не разбираюсь. Это, — она ткнула себя пальцем в грудь, — Джинкс. Маска скрыла выражение лица Виктора. Джинкс. Виновница всех бед, убийца Джейса, буквально рухнула на него с небес. А он еще не хотел работать в старом помещении. Убить ее? Нет, нет, он же не… и сердце не дает подсказок. Зато по крови отчетливо разливется магмой гнев. Нужно решать сейчас. Она опасна. Он может просто сломать ей руку, пистолет на поясе, она ничего не успеет сделать. Дотянуться до ее шеи, перекрыть воздух, заставить почувствовать страх перед смертью, которую она призвала без зазрения совести. Там, наверху, прозвучал взрыв, это ее вина. Он может ее остановить. Он может прекратить хаос. Но этот фиолетовый блеск в безмятежном взгляде… — Вестник. Механический Вестник. — Дурацкое имя. — Так меня называют. — Виктор отпустил запястье. — О тебе я наслышан. И раз уж ты повредила мою лабораторию, то… ты мне, я тебе, говоришь? Убить ее он всегда успеет. Теперь у него появились вопросы. Не только к Джинкс — к Синджеду. Кажется, он забыл ему о кое-чем рассказать.***
Дни проходили один за другим. Ветер Фрельйорда принес за собой предвестие зимы, и гудел сквозь решетки, отпугивая сон. На доске появлялись новые формулы — и исчезали, одна за другой. Джейс переписал в дневник все, что помнил до, и все, что узнал после. Он видел перед глазами бесконечно расходящиеся круги, он чувствовал, что близок, и что ему не хватает всего пары звеньев. Шесть лет, это большой срок, но порой года протекают безмолвно, мимо, и лишь редкие события заставляют память отпечатывать конкретные даты. Иногда заходил Гарен. Вместе с ним, Джейсу разрешались редкие прогулки, тогда же проходили тренировки. Гарен с легкостью выбивал из рук Джейса меч, стоило тому хоть чуть-чуть расслабиться. Дважды Талис замечал краем глаза, что за ними наблюдает Квинн — больше они не разговаривали. Больше их ничего не связывает. Демасия готовилась к зиме. Первый снег уже затерялся на белом камне, а Джейс так и не продвинулся ни на йоту в поисках. Он застрял. Также, как и до этого, как годами висел на одном месте. История имеет свойство повторяться, но сколько можно. Всего лишь одну подсказку, всего лишь один намек. Время неумолимо, терпение короля имеет предел. Когда-нибудь, он затребует результата. Когда Джейс практически отчаялся, помощь пришла откуда не ждали. — Я нашел еще несколько книг, — Гарен всегда входил без стука, но звук засова скрипом предупреждал о посетителе. — Они лежали в другом отделе, где не положено, но вроде по твоей теме. — Спасибо. — Джейс еле успел закрыть кусок доски собой. — Положи на стол. — Как успехи? Надежда в голосе. Как жаль. Джейс несмело пожал плечами: — У меня есть пара теорий. Я составил список по оборудованию. Будет здорово, если достанете. — Этот? — Да. — Хорошо. Джейс надеялся, что поиск материалов затянется. У него не было подвижек по «лекарству от магии», но информацию о ней он исследовал жадно. Иначе не сбежать. Гарен хотел сказать что-то еще, но передумал. Выглядел предводитель Бесстрашного Авангарда устало — у каждого свои заботы. — Тебе следует поторопиться, — лишь добавил он напоследок. Видимо, время вышло. Джейс вернулся к доске — сегодняшнее утро он посвятил рисованию портрета, вылавливая ощущениями неизвестные черты, собирая силуэт и чувства в штрихах мела. В Академии он часто делал зарисовки, то ли со скуки, то ли из любопытства. Визуализация — ключ к памяти. О принесённых книгах Джейс вспомнил лишь, когда в решетки застучала буря и пришлось прикрыть витражное, внутреннее окно. Погода портится, чем дальше — тем сложнее будет передвигаться по Демасии. На первый взгляд, в старых сборниках не было ничего интересного. По сравнению с вычурными томами и свитками, пыльные книжки не могли похвастаться ни красивыми узорами формул, ни длинными рассуждениями о природе тайных знаний, ни сведениями о Таргоне. Джейс бы и не заметил ничего важного, не будь в одной из книг вырвана страница. Он присмотрелся: аккуратный шов. На следующей странице остались царапины, которые возникают после обводки рисунка при сильном нажатии. — Плевое дело, — буркнул Джейс, взявшись за карандаш. Любимое развлечение каждого студента: оставлять послания тонким острым предметом, а потом кому-то приходилось все заштриховывать, чтобы грифель попал в углубления и рисунок выявился. Обычно, это была глупая, бессмысленная записка. В этот раз, Джейс увидел действительно знакомую картину. Это не «déjà vu». Отсутствующий, вырванный лист он видел раньше — в сундуке Абрахама. Джейс торопливо перелистал собственные записи: рисунок немного отличался. В перерисованном им лично было пять начертанных рун. В книги значилось только четыре, рядом подписи: «Точность», «Доминирование», «Колдовство», «Храбрость». Не хватало той, что в середине. Видимо, Абрахам нашел какой-то недостающий элемент. Хотя погодите, о чем это он? Абрахам был изгнан из Демасии. И, видимо, это было как-то связано с рунами. Джейс углубился в чтение. Подсказка была рядом. На что способны руны, если человек ради них готов был рискнуть всем? — Старый дурень. — Джейс пригляделся к линиям. — Только не говори мне… Над Демасией взошла Северная звезда. Сияла глубокая зимняя ночь, когда Джейс уселся за расшифровку старой, потрепанной книжки, и лишь когда утренние лучи ласково встрепали его по взъерошенным волосам, он устало поднял заспанный взгляд на доску, по которой плясали солнечные зайчики. Сами по себе круги могут ничего не значить, верно? Расходятся от центра, словно камень кинули в воду. А если кинуть их несколько, то круги начнут пересекаться друг с другом, вибрируя, размываясь, словно память. Или вот шестеренка. Она тоже круглая, она состоит из нескольких кругов, почему нельзя было нарисовать ее. Маленькая деталь, такая незаметная, но такая важная. Без нее работа механизма невозможна. Шестеренки крутятся, кукла начинает свой шаг. Звучное сердце, хрупкие ножки. Изображение перед глазами стало расплываться, и Джейсу на секунду показалось, что круги сместились по линии. Он слишком долго на них смотрел. Компас. Направление. Окружность, состоящая из центров образующих окружностей, называется направляющей окружностью. Звезда. Планеты. Эллиптическая орбита. Шестеренка на столе закрутилась. Ключ провернулся. Вращение окружности вокруг оси. —… Тор, — выдохнул Джейс, и повалился на стол без сил. — Виктор. «Его звали Виктор».