«Бессмертие стоит нам жизни» Рамон де Кампоамор
***
Щекотно. Джейс наморщил нос, но легче не стало. Тогда Джейс махнул рукой у лица и открыл глаза — белая бабочка вспорхнула с места и устремилась вверх, к прозрачному, синему небу. Джейс какое-то время наблюдал за ее полетом. Солнце приветливо окутывало теплым одеялом. Уже наученный горьким опытом, Талис осторожно повернулся на бок, чтобы встать, аккуратно помог себе подняться и невольно потянулся, наслаждаясь летним днем хотя бы мгновенье. В ладони запульсировали Часы, и Джейс сверился со стрелками — те спокойно и беззлобно шли в обратную сторону, начиная с шести. Каждый час — год. У него сутки и еще немного. Должно хватить. Где он вообще? Похоже на берег реки. И, судя по запаху, не самой чистой, даже в носу засвербело. Был ли он здесь? Конечно. Как не быть. Джейс слабо улыбнулся, когда рассмотрел торчащие из высокой стены, знаменующей начало Пилтовера, стоковые трубы. Плотину еще не построили. Джейс закусил пересохшую губу. Пожалуй, стоит пойти против течения. Река шумела почти убаюкивающе, ведя куда-то вглубь Зауна, в ласковую тень невысоких скал. Где-то далеко веселились детские голоса, вода игриво перепрыгивала через покрытые тиной камни; даже ядовитый воздух казался приятным, родным, что ли. Надо же. Раньше он никогда не воспринимал Заун как нечто светлое, а теперь хотелось насладиться изворотливой природой подольше: бензиновые ручьи не смогли уничтожить редкие, белесые цветы. Джейс шагнул вперед и наклонился раньше, чем понял, зачем это сделал — по реке несся механический кораблик, Джейс еле успел перехватить резвую игрушку. Почти сразу же впереди застучали шаги, теперь ловить пришлось ребенка, он, увидев Джейса, постарался остановиться, неловко споткнулся, и Талис охнул — падая, мальчик схватился за поврежденную руку. Зато не упал. — Привет, — пробормотал Джейс. — Ты в порядке? Мальчик не ответил. Он в ужасе смотрел то на кораблик, то на Джейса. Талис натужно улыбнулся — люди, покрытые кровью и грязью, не всегда вызывают доверие, — и в удивлении открыл рот, рассмотрев, кто именно в него врезался. «Захлопнись. Не подавай виду, гений». — Эм… м. — Да он ведь почти не изменился. — Это… ты сделал? «Конечно, это сделал он, в плотине использован этот же механизм, очнись уже». Дождавшись неуверенного кивка, Джейс постарался улыбнуться мягче, надеясь не выдать волнения. Сердце билось где-то в животе. — Очень тонкая работа. У тебя талант. Хм. Только… хотя нет, так тоже хорошо, если подумать. Мальчик насупился, и Джейс с трудом удержался от нервного смеха: Виктор всегда так хмурил брови, если кто-то сомневался в его решении. Даже если в шутку. Особенно если в шутку. — Ты меня не испугался? — Спросил Джейс. Легкое пожимание плечами. — Ага, то есть, в начале ничего не понял, но теперь тебе любопытно, почему я так выгляжу. — Добавил Джейс. Короткий кивок. — Надо же. Что же. Давай для начала познакомимся. Меня зовут Густав. — Виктор. — Нехотя ответил мальчик. Джейс все еще держал его кораблик в руке, поэтому он неловко сжимал рукоять тонкой, легкой трости. — Да. Виктор. Виктор, я так… Я… немного не отсюда. Может, ты подскажешь, где бы мне достать одежду? И умыться. — В реке. — Точно, — восхитительно, даже будучи ребенком, Виктор умудряется выдавать слишком логичные ответы и ставить собеседника в тупик. — Но с одеждой все еще вопрос открыт. — Вы дрались? — Да. — Вы… это Ваша кровь? — Нет. Но, — торопливо добавил Джейс, — это не я устроил ту драку. Я даже никого и не ударил, получается. Виктор недоверчиво прищурился. — Вы же сильный. — Сильный — это тот, кто не причиняет вред более слабому. Какой же ты сильный, если пользуешься положением? Ты такой… Извини, я просто немного устал. Путаюсь в мыслях. И уже давно ничего не ел. Настроение у Виктора мгновенно переменилось — он заволновался, забеспокоился, явно воспринимая беду как свою личную. — Я могу попробовать… достать. — Достать? А может сделаем по-другому? Ты покажешь мне, где бы мне привести себя в порядок, а в благодарность я тебя угощу. Детские щеки вспыхнули оскорбленным румянцем, и Джейс не выдержал и рассмеялся, уже в голос. — Сытого обедом не обидишь. Да ладно тебе, Виктор, не смущайся. Ты не виноват в том, что ты хочешь есть. Честное слово. Так как тебе предложение? С удовольствием бы протянул руку, но, увы. — Потеряли в драке?.. — В бою. — В настоящем? — Конечно! — И там тоже никого не ударили? — Знаешь, — Джейс замялся, стараясь не соврать. — Не успел. Но выглядел я тогда куда как лучше. Весь в сверкающей броне, бежал по полю боя. У меня даже меч был. — Меч — это не интересно, — буркнул Виктор. — Ах, так? А что если я скажу тебе, что был в настоящей магической библиотеке? Или что катался на орле, похожем на дракона? Или объясню, как кораблик можно сделать еще лучше? — Еще лучше? — Джейс протянул Виктору игрушку, и тот сразу же принялся ее рассматривать, надеясь найти изъян. — Конечно. Я же изобретатель. — Настоящий? — Настоящий. Пойдем, ужасно хочется есть. — Джейс осторожно похлопал мальчика по плечу и тот удивленно вздрогнул от прикосновения. Некоторые вещи никогда не меняются.***
Дневной гвалт Зауна терялся под легкой тростью. Иногда Джейс останавливался, делая вид, что сам еле может идти, чтобы Виктор мог его догнать. Чем они дальше они уходили, тем охотнее мальчик отвечал на вопросы, но куда больше ему нравилось задавать вопросы самому. И откуда на Джейсе такая броня, и как он потерял руку, и чем пахнут дракуницы, как, неужели хуже, чем Сточные Ямы? Да быть такого не может! Джейс даже ненадолго забыл про время — его так давно никто по-настоящему не слушал. Ушли усталость и боль, кошмары угасающей реальности, даже серое лицо Вестника, отпечатавшееся предсмертной маской, вдруг отодвинулось на второй план, стерлось живой непосредственностью Виктора. «Как же так вышло, что это всегда ты?» — Мы пришли, — неловко перебил Виктор, останавливаясь напротив лавки, задвинутой соседями по бокам. — Тут есть… одежда. Должна быть. — Не волнуйся, что-нибудь подберу. Пойдешь со мной? Или подождешь здесь? Виктор закивал, стушевавшись. Меньше всего на свете Джейсу хотелось оставлять его одного, но для его плана — а план был — демасийская форма, покрытая горелыми пятнами крови, не очень подходила. Внутри пахло сырыми тряпками и плесенью, но среди ветоши Джейс смог выловить взглядом выцветшую оранжевую безрукавку: когда-то похожую ему подарил Абрахам. Бедный старик — и бедный Гом. Этот упрямый вол, небось, все также встает каждые два метра, чтобы выщипать из земли одну-единственную травинку и вдумчиво ее разжевать. — Хорошая на тебе форма. Никогда такой не видел… — Меняемся? Только плащ я себе оставлю. — Маловато-то будет, за шмотье. — Доплачу. И мне бы умыться, хозяин, бинты почистить. Вода есть? Вот и кошелек от клана Феррос пригодился, будь этот клан проклят во веки веков. Никогда не угадаешь, как судьба повернет. Расплатившись, Джейс поспешил наружу. Виктора у двери не было, Джейс поспешно огляделся. Старый, добрый Заун, к Виктору уже прицепились два каких-то подростка недружелюбного вида. — Палку такую где достал, а, малыш? — Он, наверное, выкопал ее из ямы, как собака дерьмо. — Не-не-не, их бесплатно выдают в Тупике всем отсталым! Джейс тяжело вздохнул. Парни стояли к нему спиной, так что только Виктор видел, как Талис, будто скучающе, лениво и бесшумно подходит к хулиганам, как задумчиво смотрит на свою здоровую руку и подмигивает Виктору. — А чего это за железка с шестернями? Дай-ка посмотреть! — Да чего ты спрашиваешь, просто берешь и… Джейс схватил за оттопыренное ухо и с силой потянул его вверх. Мальчишка неприятно завизжал и грубо заматерился, второй было попробовал огрызнуться, но напоролся на темный взгляд и благоразумно дал стрекача. — Хороший друг, бросил на произвол судьбы… — Отпусти меня, урод, ты мне ухо оторвешь, я все отцу расскажу!.. — Расскажи. И не забудь рассказать, каких ты себе соперников выбираешь. Храбрец. Пошел вон отсюда. Парень взвыл, заюлил, Джейс разжал пальцы, и подросток побежал прочь, на ходу обещая, что Джейса еще найдут и пришьют к стене в самой темной подворотне. — А как же не обижать слабых?.. — Спросил Виктор, когда крики затихли. — Подловил. — Джейс тихо фыркнул. — Но они первые нарушили правило, да и не сильно я ему ухо потянул. Они обычные трусы. Двое на одного. Тебя не задело? Виктор отрицательно мотнул головой. — Хорошо. Думаю, теперь можно и перекусить. Пойдем тогда дальше, вот эта уютная улочка… — Нет, нет, — Виктор замотал головой, краснея. — Лучше не здесь. — Почему? — Я… не хочу там проходить. — Кого-то боишься? — Нет! Нет, просто… горка. Джейс непонимающе поднял брови, а Виктор совсем смутился — губы сжались в тонкую нить. — Объясни мне? Я же здесь ничего не знаю. Что за горка? — Ну… площадка для игр. Ничего особенного. — Буркнул Виктор. Трудно поверить, но когда-нибудь этот мальчик будет резать острым словом аргументы на полосы печатных формулировок, а мысли доносить четко и безукоризненно последовательно. И телепатией пользоваться не придется. — Кажется, я догадался, — протянул Джейс. — Но решение-то простое. Скажи, эта горка… выше меня? — Выше? — Удивление вытеснило смущение. — Наверное… наверное нет. Вы высокий. — Тогда у меня есть идея. Смотри. Ты садишься ко мне на плечи и мы гордо проходим мимо этих неудачников, которые только и могут, что лазить по детской площадке. Посмотришь на них сверху вниз. — Но… — Я понимаю, что ты хотел бы на нее залезть, — мягко перебил Джейс. — И думаю, что когда-нибудь это случится. А пока мы пройдем кратким путем. Они не стоят нашего времени. «И ни разу не соврал». — Вам не тяжело? — Спросил Виктор, испуганно вцепившись Джейсу в волосы, когда он выпрямился во весь рост. — Мне еще никогда не было так легко, — честно ответил Джейс. Он не видел лица Виктора, но чувствовал, как тот оборачивается, как ерзает, рассматривая знакомые улицы с непривычной высоты. Кораблик был упакован в суму, трость удалось забрать не сразу — Виктор будто смущался, что до настолько «отталкивающего» аксессуара дотронется кто-то кроме него. Иногда Джейс ускорял шаг почти до бега и слышал — слышал, — как ребенок весело ойкает, чувствовал, как он боится упасть, но радость и любопытство брали вверх, и Виктор все равно крутился на месте. «Доверился незнакомцу, поверив ему на слово. А если бы я был преступником, сумасшедшим? Тебя же любой может обидеть. Знаю, чем дальше, тем больше ужасных вещей с тобой произойдет, и ты станешь сторониться людей, ты вырастешь заунитом… то есть…». Часы отщелкали два часа. Осталось двадцать восемь.***
— Так, ну-ка повтори. Замуровал бабочек? — Уточнил Джейс, стараясь поглотить особо склизкий кусок. В закусочной у Иерихона подавали отнюдь не кухню Пилтовера, но все равно — до высокого уровня отвратительности кушаний от Кледа, Заун так и не дошел. Есть куда стремиться, Джейс даже готов был поделиться парой рецептов. Виктор закивал, у него с тем, чтобы справиться с едой проблем не было. В начале он отчаянно сопротивлялся, но чем больше Джейс заказывал, тем сложнее ему было удержаться. И вот он уже пробует одно блюдо, второе, третье, пока, наконец, не останавливается на густой чавкающей похлебке. Поэтому разговор шел урывками — они оба набивали полные щеки и заговорщицки переглядывались, обдумывая ответы и задавая друг другу вопросы. — Глупость какая, — Джейс выдохнул, кусок прошел в горло. — Зачем закрывать бабочек в банке, это даже не коллекционирование… — Ну, вот я их и выпустил. — Виктор вытер рот рукавом. — Он разозлился очень. — Настолько, что додумался сломать тебе нос?.. Какой дурак. — Теперь Ваша очередь, расскажите про шрам на бро-о-о-ой, а можно вот это? — Это? Похожее на гигантскую икру в бульоне? — Оно сладкое. — Если не боишься, то ешь. — Но оно дорогое… — Я уже заказал. Не съешь — все отдам чумным крысам. «Он совсем к такому не привык. Боги, пожалуйста, только бы я в этот раз ничего не испортил». — Вы же здесь были, так? — Ко мне можно на «ты». — В Зауне. Еду спокойно едите, хотя сказали, что издалека. — Я родился во Фрельйорде, — Джейс отставил подальше плошку, от которой пахло гнилыми водорослями. — Но прожил там недолго. Недолго был фермером близ Демасии. Недолго сражался — за Демасию. Везде по чуть-чуть. Дольше всего я жил в Пилтовере, и это было когда-то очень давно, по ощущениям так вообще в прошлой жизни. И мне нравилась эта моя жизнь — благодаря Городу Прогресса я стал изобретателем, но… вот представь: ты хочешь что-то создать всю свою жизнь, стремишься, работаешь по ночам, вскакиваешь с одной и той же мыслью, живешь и горишь идеей, а потом узнаешь, что это нечто было создано. Уже. И получается, будто цель выполнена. Что делать дальше? — Что-то новое, — Виктор беззаботно пожал плечами. — Я вот когда-нибудь сделаю так, чтобы речка стала чище. Там всё время все кашляют. — Обязательно сделаешь. — Джейс прочистил горло. — Слушай. Я понимаю, ты молодой занятой изобретатель, но я бы хотел посмотреть на Пилтовер. В последний раз. Перед тем, как… уеду. — Ты уже уезжаешь?.. У Джейса дрогнуло сердце, он услышал тоску в интонации. Мысль, что мальчик просто подкуплен едой и заботой, въедливо царапала голову изнутри, и Джейс хватался за нее отчаянно — ему нельзя слишком привязываться к… да о чем он вообще? — Ну, не сразу. Побуду сегодня, завтра еще пара дел. — Пауза затянулась. — Предлагаю устроить праздник, в честь нашей встречи. — Какой праздник?.. — В Пилтовере или Зауне есть какие-нибудь развлечения? — Джейс словно скучающе стал играть с ложкой, не глядя на Виктора. — Может, карусели или выставки. Какие-нибудь музеи, где можно посмотреть на новейшие достижения, ну, знаешь. — Так там же билеты нужны, — выдохнул Виктор, и Талис торжествующе улыбнулся. — Помнишь, я говорил, что я изобретатель? Я однажды сделал одну штуку — и мне за нее заплатили. Уверяю тебя, Праздник В Честь Встречи с Виктором — лучший способ потратить деньги. Они мне сильно отягощают карман. Я даже встать не могу! — Да врешь ты все, — теперь Виктор улыбался уже в открытую, и Джейс не мог оторвать взгляда. Он никогда не видел своего друга в таком светлом, таком мягком и безмятежном счастье. Двадцать семь часов. Восходящий Рев вырвался из зеленых отсветов Променада и устремился вверх. Джейс смотрел на поднимающийся златоглавый Пилтовер с иглой в сердце, восторженно-влюбленно. Вот он и дома. Целый, нетронутый, родной Город Прогресса. Легкое, невесомое прикосновение — Виктор взял Джейса за палец, словно на секунду забывшись, засмотрелся видом. Возможно, сегодня он впервые окажется в Столице. — Если устанешь — говори, поедешь на плечах, — заметил Джейс. — А как же шея? — А что — шея? — Там синяки… больно, наверное. «Больно. Но не из-за синяков. Поверь мне, тот факт, что ты пытался меня задушить, не идет ни в какое сравнение с твоей смертью». Джейс мягко сжал маленькую ладонь, прежде чем ее отпустить. Они вышли из подъемника, аккуратно обходя снующую толпу, и неторопливо направились по узкой, чистой улице вверх. Никаких пожаров, никакой крови, лишь цветочный запах лета. Джейс невольно сморгнул быструю слезу — он вдруг вспомнил, как только-только сам впервые увидел Пилтовер. Каким слепящим ему казался город. По раненой руке прокатилась фантомом боль, и Джейса дернуло словно от удара током. Но Виктор промолчал. Мудрый ребенок, он сам не любит, когда кто-то обращает внимание на дефект тела. — Что ты хочешь увидеть? — Мы можем пойти куда угодно?.. — Мы можем пойти куда угодно. — Подтвердил Джейс. И добавил: — У нас впереди целый день. Часы сжигали кожу через карман, но Джейс решил не обращать на них внимания. Слишком много всего было вокруг. С проспекта Часовщиков на улицу Стеклоделов, через Звездный проспект на Неведомую площадь, — знакомый ногам маршрут. «Рунтерра Инкогниум», великое несостоявшееся изобретение, только-только рождается полусферой посреди мощеной площади; работы в самом разгаре. Средь снующих строителей, Джейс заметил тонкую фигуру, и Талиса осенило. — Вы ведь Зиндело?.. — Обратился он к мужчине, подбегая. — Что? А, я. — Человек достал чертеж из кармана и рассеяно пробежал по нему взглядом, то и дело поглядывая на скульптуру, сравнивая. — Вы по делу? Что-то случилось? Клан Джиопара опять чем-то недоволен?.. Я никак не могу повлиять на скорость строительства, я… — Нет, нет, я не от Джиопара. Я… просто хотел пожать Вам руку. «Великий архитектор Зиндело. Бесследно исчезнет всего через несколько лет, тело так и не будет найдено, и «Рунтерра Инкогниум» никогда не будет доделан. Зиндело строит собственное надгробие» Мужчина удивленно поправил очки и неловко протянул тонкую ладонь. Джейс сглотнул — он, Талис, человек, который все время совершает ошибки, чем меньше действий он спровоцирует, тем лучше. Правда ведь? — Знаете, — выпалил Джейс, — Вы человек великого ума. И такие люди часто случайно переходят дорогу не тем. — Это угроза?.. — Не от меня, клянусь. Наоборот, я просто хочу… чтобы Вы были осторожнее. Пожалуйста. «Рунтерра Инкогниум» — это главное украшение Пилтовера. — Ну уж, — архитектор совсем растерялся, отпустил руку, бездумно поправил очки. — Еще так много дел… — Не буду мешать, — согласился Джейс и кивнул Виктору. — Ты не хочешь познакомиться? Виктор испуганно сделал шаг назад, пусть и слушал диалог с любопытством, но не понимая того волнения, что испытывал Джейс. «Вот будет смешно, если «Рунтерра Инкогниум» достроят и это приведет к очередному кризису. Надо не забыть об этом написать. Если уж вмешиваться в историю — то без сомнений. Истинная магия, конечно». — Как хочешь. Знаешь, что я понял, Виктор? — Что? — Не нужно изобретать магию, чтобы быть волшебником. Достаточно просто делать то, что нравится. — Я бы делал игрушки. — А хорошая мысль. Я однажды видел игрушку, куклу, с музыкальной шкатулкой внутри… о, придумал, идем — я покажу тебе одну местную мастерскую. Ты даже не представляешь, сколько часов я в детстве провел перед ее витриной. Ты когда-нибудь видел кинетические скульптуры из дерева? Они исследовали Пилтовер, каждый по-своему, одновременно вместе. Зашли в музей, хором покачали головой на выставленный хлам и громко обсудили, как можно было бы улучшить каждый экспонат — настолько громко, что их выгнала чопорная билетерша. В честь этого было уничтожено два рожка с мороженым и целое ведро сладких орехов. Запустили бумажный самолетик с моста — конструкцию и идеальный угол для полета высчитывали по очереди, вариант Виктора выиграл. Проверили работу кораблика на фонтане, подкрутили шестерни, увеличив скорость так, что Джейсу пришлось лезть в воду и ловить резвую игрушку. Сломали кинетическую скульптуру, забраковали дерево как материал на веки вечные. Устроили небольшой пикник в парке, потом нашли карусель и быстро в ней разочаровались — оказывается, если залезть в аттракцион с набитым желудком, может стать нехорошо. Да и дурацкое это развлечение, кататься по кругу. Виктор от души хохотал над нарочито-трагичным выражением лица Джейса, а Джейс был только рад подыгрывать. Часы отсекли несколько лет. Близился летний вечер. — Мне, наверное, домой пора, — заметил Виктор, потирая колено. Они отдыхали на лавочке и лениво наблюдали за праздной вечерней толпой. — Ты ни разу не вспомнил о доме за весь день. Виктор промолчал. — Я рад, что успел посмотреть Пилтовер. — Сказал Джейс. — Никогда не знал его… таким. Ты был отличным гидом. — Ну, это ты меня водил. И мы заблудились несколько раз. Два, — заметил Виктор. И, отведя взгляд, спросил: — Ты уедешь утром?.. Талис достал Часы. Девятнадцать с половиной. — Нет. Не сразу. Мне еще нужно зайти в Академию, навестить старого друга. — В Академию, — мечтательно протянул Виктор и зевнул. — Говорят, туда принимают только гениев. — Значит, у тебя есть все шансы. Ты совсем уже сонный. Идем. Я тебя провожу. — Да не надо, — стушевался было Виктор, но Джейс молча подхватил его одной рукой. — Только не начинай. У меня в заложниках твой кораблик, отдам, как только окажешься дома. Виктор что-то проворчал, уткнувшись в широкое плечо. «Иногда смотреть под ноги важнее, чем на звезды, да, Джейс? Если смотреть только в небо, можно споткнуться и упасть. И ладно, если ты расшибешь себе нос, но что если ты потеряешь нечто действительно важное?» Булыжник под ногами сменился щебенкой. Джейс торопился, но не спешил, минуя переулок за переулком. Восходящий Рев призывно звенел дверью. Заун ждал полуночных гостей и постоянных жителей, Заун раскрывался в темноте огоньками жуков-поджигателей, и Джейс со странным удовольствием вдохнул кислотный воздух. Лучше гореть, чем гнить. «Интересно, будет ли он меня помнить? Впереди ведь целая жизнь. Я надеюсь. Я так надеюсь». — Виктор?.. — М-м-м? — Где ты живешь? — А? С краю Антресольного уровня. «Точно, он что-то рассказывал об этом. Кажется, его родители погибли при утечке химикатов. Или это была катастрофа при Зафабричье? Ничего не помню. Плохо слушал. Невнимательно. Конечно, зачем что-то знать о другом человеке, когда есть я». — Это… э-э-м. Где-то в районе переулка Оседающей Золы? — Я же говорил. Ты здесь уже был… но нет, не совсем, там еще если повернуть… — Следую указаниям. Они добрались до места до обидного быстро. Не в уходящем времени дело — просто Джейсу хотелось подольше побыть с Виктором. Такое сюрреалистичное ощущение: он словно держал не тело, а душу лучшего друга, абсолютно эгоистично, — как и всегда, — взяв на себя ответственность за чужую судьбу. Но если у него получится, если все получится… Джейс осторожно опустил Виктора на землю, подал ему трость и постучал в дверь. Защелкали долгие засовы, и наружу выглянула миловидного, пусть и изможденного вида женщина, чьи непослушные кудри были убраны под платок. — Так. — Лицо женщины мгновенно заострилось. — Ты опять подрался? — Виктор? Подрался? — Джейс поспешил улыбнуться, невольно похлопав Виктора по плечу. — Да что Вы, я просто решил удостовериться, что он дойдет до дома. — Вы вообще кто? Действительно. Как-то он не подумал, как картина выглядит со стороны. — Изобретатель, — Джейс решил орудовать полуправдой, в надежде на лучшее. — Как и Ваш сын. Если я правильно понял. — Он? Да, он умеет придумывать, — тон женщины ненадолго смягчился, но недоверие не исчезло. — Вы проводили, можете идти. Спасибо за помощь. — Подождите! То есть… эм. Я сам издалека, но у меня… можно с Вами поговорить? Я не причиню никому вреда. — Мам, он хороший, — подтвердил Виктор, дергая женщину за рабочий фартук. — Ты слишком наивный, милый. Иди-ка ты к себе. А Вы… ладно, проходите. Как Вас, значит?.. — Густав. — Джейсу пришлось наклониться, чтобы не стукнуться головой о балку. — Просто Густав. А Вы? — Анна. Просто Анна.***
Отец Виктора вернулся примерно через час после того, как Джейс начал свой рассказ. Он словно и не обратил на путешественника особого внимания: устало, зло, он скинул вещи на пол и, потирая шею, исчез в какой-то боковой комнате. Из-под двери забрезжил бледный химический свет. Джейс откашлялся — немного сбился с мысли. Взгляд его заблуждал по обшарпанным, плесневелым стенам и пыльным полкам, забитым механизмами, посудой и инструментами. Лазурные жуки иногда бесшумно пробегали меж тяжелых кастрюль, заставляя их поверхность дрожать хитином. — Так, — женщина нервно огладила скол на чашке. — А если у Вас не получится? — Я не собираюсь давать мальчику ложные надежды. В начале поговорю, если что-то пойдет не так, приведу его домой. — Я же с ним больше никогда не увижусь, верно? — Если переедете куда-нибудь чуть выше, подальше от Антресольного уровня и Зафабричья, увидитесь. — Поймав недоуменный взгляд, Джейс объяснил: — Дом явно скоро обвалится. Я уже видел подобное, а учитывая, что здесь недалеко завод, одна маленькая авария — и вас никто не вытащит из-под обломков. Поверьте мне. Крыша скоро рухнет. А мальчику нужны родители. — А Вы, значит, благодетель. — Раздался голос, и Джейс обернулся, чтобы встретиться с тяжелым янтарным взглядом. — Часто с маленькими мальчиками гуляете? — Только с гениальными, — зло парировал Джейс, глубоко уязвлённый фразой. — Ваш сын мне помог, вот и все. — Он у нас сердобольный. — Мужчина взялся за чайник, и из него в тяжелую кружку полилась мутная горячая вода. — Теперь домой таскает не только больных зверушек, но и подозрительных мужчин. — Петр, прекрати, — Анна бесшумно хлопнула по столу. — Он может помочь нашему сыну. Вылечиться. Вода продолжала литься, но взгляд у мужчины застыл. Джейс знал это выражение, видел его на лице Виктора. Напряженная работа мысли, страх — и любопытство. И кончик носа чуть дернулся, также, как у Виктора в секунды волнения. — Это невозможно. — Петр сморгнул наваждение. — Парень уже на трости, в его-то возрасте. Уже слишком поздно. — Вовсе нет. Это прогрессирующая болезнь, — Джейс больше не злился на колкие замечания, Джейс рассмотрел глубокие шрамы на руках и тяжелые синяки под глазами, — то есть, чем дальше, тем тяжелее будет ее течение. Но если взяться за лечение прямо сейчас, он будет ходить. Без трости. Без костыля. — А Вы, значит… — Устрою его в Академию. — Милый, если у Густава получится договориться, Виктор будет учиться в Пилтовере. И снова — слишком привычное изменение в выражении лица. Теперь Петр злился, и Джейс поднял руки в сдающемся жесте. — Вы терпеть не можете Пилтовер. Я знаю, я понимаю, пусть и Верхний город мне дорог. Не буду врать. Но в Пилтовере есть необходимые лекарства, есть возможности. Мальчик — гений. Я постараюсь сделать все, чтобы он жил в комфортных условиях, чтобы получал лучшие книги, инструменты, чтобы он… прожил счастливую жизнь. — Вы предлагаете отпустить мне собственного сына с незнакомым человеком. В надежде на иллюзию. Просто вот взять — и отпустить с проходимцем. — Разве он не гуляет сам по всему Зауну, пока его родители зарабатывают на хлеб? Разве он не учится при этом? Хотел бы я его обидеть, показался бы я на глаза его родителям? Думаю, что нет. Я уже понял, в чем вы меня упорно подозреваете, но… Джейс вытащил из сумы железный кораблик. — Ни один изобретатель не смог бы проигнорировать подобную работу. — Пальцы любовно повернули шестерню. — Я просто не… как можно было пройти мимо? «Как можно было пройти мимо?» — Предлагаешь ему поверить? — Петр повернулся к жене. Та кратко кивнула. — Спасибо. А теперь не подскажите, где можно остаться на ночь и где есть стол? Мне нужно кое-что записать. Подготовиться ко встрече. — Займите мою комнату, — Петр махнул рукой. — Я все равно не собираюсь спать. Будете хоть под присмотром. Курите? — Нет. Но могу попробовать. Болезненная улыбка исказила лицо мужчины: он услышал во фразе какой-то свой, скрытый смысл, с оттенком Зауна. Уважения ответ не прибавил, но Джейс и не гнался. Неважно, как к нему относятся. «Неважно, как ко мне относятся». Какая приятная, свободная мысль. Рабочая комната оказалась еще меньше, чем кухня — отец Виктора был ремесленником, и большая часть пространства была занята инструментами и деталями, плотное пространство дышало растворителями, кожей, пылью. Джейс достал дневник. Сегодня ему также предстояла ночь без сна. Каждая буква равна секунде, в одном часу — три тысячи шестьсот. Выходит, что в его случае, каждая буква стоит около двух с половиной часов. «Если так считать, то можно сойти с ума. Проклятое тиканье. Пока я считаю, я также трачу время. Просто сосредоточься. Представь все иначе, что каждая буква — это два с половиной часа жизни для Виктора, представь, что все переходит к нему». От сердца, по крови, до мышцы, через руку; время вытекало чернилами, и Джейс самозабвенно и влюбленно взялся за записи. Перо рассекало страницы, пальцы сводило от напряжения, но Боги, наконец, смилостивились. Ни единого пятна, ни царапины на бумаге. Строчка за строчкой, дневник прошивало воспоминаниями о прошлом и настоящем. Джейсу слишком многое нужно было рассказать. Его смог отвлечь лишь легкий стук трости. Джейс нелепо посмотрел на почти до конца исписанный дневник, будто не он писал несколько часов кряду, и обернулся. На пороге стоял Виктор, в ночной сорочке, легких штанах, и удивленно смотрел на Талиса. Да, он ведь занял место отца, наверное, это не самое частое явление. — Возможно, твой отец курит на улице или работает где. Он мне разрешил здесь… побыть. — Извинился Джейс. — Хорошо. А что ты пишешь? — Это мой дневник. Просто делаю кое-какие заметки. Идеи записываю. — Чтобы не забыть? — Да. Вроде того. Бывали у меня проблемы с памятью. Я даже однажды забыл о самом дорогом для меня человеке. Невероятно, правда? Просто… будто его никогда и не было. — М. — Виктор не знал, что сказать, он неловко мялся у двери. — А ты чего не спишь, кстати? Живот болит? Все-таки переел. Или это та икра странная… — Нет, живот не болит. Я хотел одеяло взять. Но не нашел в комоде. А потом увидел горящий свет, подумал, может папа что чинит… Джейс почесал нос, кивнул сам себе и уверенным жестом расстегнул плащ. — Это тебе. Он пережил ветра Фрельйорда и бои близ Демасии, я думаю, что в роли одеяла он будет также неплох. — Но… — Мне он больше не понадобится, — Джейс не глядя протянул плащ мальчику, тот не сразу, но взял его в руки и крепко прижал к себе. — Спасибо. А… Густав? — Да, Виктор? — Да нет. Неважно. Я потом скажу. Утром. — Утром так утром, — Талис вернулся к записям. — Ложись спать. Пусть же Серое Небо никогда не подступает к твоему порогу. — Сегодня же не День Прогресса. — Точно. Но он же когда-нибудь настанет, верно? Хороших снов. — И тебе. Перо на секунду замерло над бумагой, дернулось, и вместо точки образовалась маленькая плачущая клякса. — Спасибо, — сказал Джейс в пустоту и продолжил писать.***
Странно. Почему-то вокруг пахнет железом, копотью, чем-то сладким — и чем-то терпким, незнакомо-уютным. Виктор недовольно замотал головой и натянул одеяло повыше — он не любил неопределенность, он старался поймать ускользающий образ из сна, но тот становился лишь бледнее, уступая место грохоту посуды на кухне и скрипу стен под натиском ветра. Запах стал острее, и Виктор открыл глаза: он крепко обнимал потертый плащ. Уже через несколько минут, Виктор торопливо пытался просунуть больную ногу в ботинок — Густав говорил, что сегодня уедет, надо успеть его застать. Но когда Виктор заглянул в комнату отца, внутри никого не было. — Милый, иди поешь. — Раздалось рядом, и Виктор нехотя направился к своему месту. Может, ему и вчерашний гость тоже приснился? Не бывает же так, что из ниоткуда сваливается путешественник и покупает тебе сладкие орехи. Занятый своими мыслями, Виктор не сразу заметил, что отец и мать напряженно переглядываются и молчат больше, чем обычно. — Что-то случилось? — Спросил Виктор. — Милый, — Анна посмотрела на мужа. — Знаешь, мы сегодня вещи собираем… — О, нет, опять переезд? — Виктор тяжело вздохнул. — Ты же обещала, что мы тут надолго. — Так получилось. Просто собери свою сумку, возьми любимые инструменты, кораблик свой, я его на полку убрала, сейчас достану… Виктор уныло поскреб по дну полупустой миски с похлебкой. — Не хочу переезжать, папа мне уже станок поставил, мы его не унесем. — Сделаю новый. Если понадобится. Виктор, послушай свою мать. Доешь — иди, собирай вещи. — Не торопи его. — Шикнула Анна. — Больше ничего не случилось? Почему у нас сегодня похлебка с мясом? В честь переезда? — Да, милый. — Анна неестественно медленно кивнула. — В честь переезда. Послушай, а ты… как ты думаешь, тот молодой человек, что привел тебя вчера — он хороший человек? Только подумай хорошенько. Это важно. Ты у нас умный мальчик, вдруг ты… что-то заметил. — Ага. Заметил. — Виктор подцепил кусок мяса и задул на него. — У него глупый нос. — А как он с тобой обращался? — Как со взрослым, — серьезно ответил Виктор. — Он меня слушал. Петр невесомо улыбнулся, встал и, неожиданно для Виктора, потрепал его по кудрям. — Тебе этого действительно не хватает. Твой друг, кстати, хотел еще зайти сегодня, сводить тебя куда-то. — Он сказал, что вернется? — Да. Только там было что-то про заранее собранную сумку… Дважды повторять не пришлось — Виктор торопливо схватился за трость и побежал к себе. Анна заглянула в миску: впервые в жизни, ее сын не доел любимую похлебку. — Тяжелый денек будет, — заметил Петр и достал из кармана трубку. — Не могу поверить, что ты согласилась. Не могу поверить, что согласился я. Во входную дверь трижды постучали.***
Шестеренки медными трещотками покатились в суму. — Больше ничего не нужно? Точно?.. — Не, мне этих деталей на месяц хватит. — А инструменты? — Еще чуть-чуть — и я не подниму сумку, — беззлобно, но с легкой укоризной заметил Виктор. Джейс тепло улыбнулся и забрал у него вещи. — А когда у тебя дирижабль? — Дирижабль?.. — Ну. Ты же полетишь на дирижабле. Разве нет? — Я полечу, — согласился Джейс и достал часы. — Через шесть часов примерно. Получается, у нас полно времени. Успеем пообедать и даже что-нибудь собрать. Недалеко от Академии есть прекрасная кофейня, уверяю, там лучшие сэндвичи на всей Рунтерре. Заказывал их раньше каждый день, и каждый раз просил, чтобы на огне подержали подольше. Они тогда забавно хрустят. Только все потом в крошках. И жирных пятнах, обычно страдали чертежи. Ви… то есть, мой друг, мой лучший друг, он часто ворчал на меня, хотя у самого такой почерк дурной, что разница-то, размыло линию жиром, не размыло… — А где теперь твой лучший друг? Он во Фрельйорде? — Дальше. Намного дальше. Вот как раз к нему я и направлюсь. Встретимся. Поговорим. Съедим по сэндвичу. Все, ты обязательно должен его попробовать. Заодно и проверим новые инструменты. — А на нас ругаться не будут? — Не-а. «Но только потому, что ты ребенок. На нас еще как ругались: мы шумели, спорили, раскладывали по всему столу записи, гремели кружками. Так что пришлось забирать обед прямо в мастерскую, и капать жиром там» — Сладкое молоко любишь? — А что это?.. — Спросил Виктор. В кофейне почти никого не было, и они заняли столик у окна. Официантка недовольно фыркнула на широкую улыбку Джейса — он случайно засмотрелся на нее, в раздумьях о том, какой миниатюрной она, оказывается, была. И ни единой морщинки на лбу. Пока. Погоняет несколько лет беззаботных студентов с мест, окрепнет, займет место управляющей, и осунется, посуровеет, вот только прическу так и не сменит. Те же жжённые кудри, пробор — на правую сторону. Пока Джейс задумчиво выводил незатейливый чертеж, Виктор усердно собирал каркас — они решили приделать к кораблю подъемный кран двойного действия. Нужно было рассчитать удельный вес и правильно выбрать точку опоры, иначе кораблик в любой момент мог потерпеть крушение. — Густав? — М-м? — Почему ты не можешь остаться в Пилтовере? Или в Зауне. У нас любят изобретателей. Ты мог бы помогать моему папе. Или… ну… я мог бы быть твоим ассистентом. — Это большая честь для меня, — с чувством ответил Джейс. — Я ценю твое предложение. Но не могу его принять. Просто… иногда в жизни наступает момент, когда ты должен сделать выбор, от которого будет зависеть будущее. Не только твое. И я его уже сделал. Мой лучший друг, он… он самый замечательный человек на свете. Если я не уеду, если бы я не решил уйти, то он бы… как тебе сказать. — С ним бы приключилась беда? — Да. Да. Ты молодец. Не обижайся на меня только, ладно? — Джейс ласково встрепал шелковые кудри. — Прости меня, Виктор. — За что? — Мальчик поднял янтарный взгляд. — Что-то случилось? — Не обращай внимания. Виктор, можно тебя о кое-чем попросить? Короткий, почти испуганный кивок. — Улыбайся почаще, ладно? Часы ударили короткой вспышкой по груди, через карман. Джейсу уже не нужно было смотреть на стрелки, бегущие по кругу, тиканье в его голове вело обратный отсчет; за закрытыми веками вспыхивали огненные цифры. — Ладно. — Хорошо. Это что же, ты уже построил основание? — Ага. — И не допил молоко. Оно же остыло. — Я был занят!.. Меньше четырех часов. Пора идти. Им еще нужно добраться до Академии.***
Два студента пробежали мимо ворот, в нос ударила ударная нота дорогого парфюма. Взгляд зацепился за торчащую из-под жилета рубашку, белоснежную, как снег в Каменном лесу. Забыл заправить. Интересно, куда они так торопятся? На лекцию или наоборот — решили заняться более важными делами? Исследовать сад во внутреннем дворе Академии, подобраться поближе к Зауну, просто провести время вместе, подальше от гомона учителей, от шуток одногруппников. Кто знает. Время для них тянется бесконечно долго именно потому, что они не обращают на него внимания. За воротами показалась приземистая фигура, и Джейс выпрямился. Последний рубеж. — Что Вам угодно? — Спросил охранник через решетку. — Мне нужно поговорить с профессором Хеймердингером, это срочно. — Извините, посторонним вход воспрещен. — Я разве не сказал, что это срочно?.. — Нищим тоже не подаем. Притаскиваются с Нижнего Города. Репутация Академии… — Передайте профессору, что если он меня не впустит, то произойдет то, чего он так боялся. То, что приведет к уничтожению целых наций. Речь идет о магии. Честное слово, если Вы пойдете сейчас не к профессору, Вы будете повинны в самой большой катастрофе, что знало человечество. Ошарашенный охранник медленно, деревянно развернулся и зашаркал в сторону Академии. — А что за катастрофа? — Заинтересовался Виктор. — Это большой секрет. Но я тебе расскажу его, как только поговорю с профессором. — То есть, не такой он и большой. — Как и профессор. — Вздохнул Джейс. Ворота им открыли только через полчаса. Коридоры молчали. Все были на уроках, солнечная пыль отливалась радугой в свете, падающем через широкие, высокие окна. Они шли втроем: охранник, Виктор и Джейс, и Джейсу приходилось иногда поправлять сумки, и тянуть Виктора за руку, так как он замирал, заглядываясь то на панорамные виды, то на светлое, синее небо, то на причудливые кружевные узоры на полу. Джейс понимал. Джейс готов был подарить Виктору Академию и весь Пилтовер заодно, только бы он не перестал удивляться. — Проходите. Это кабинет профессора. «А я-то думал, что спальня. Нет, сейчас эту шутку никто не поймет» — Спасибо. Вы можете идти. Идите, идите. А ты, Виктор, — Джейс присел на корточки. — Подожди здесь, хорошо? Скоро может прийти человек (или йордл), и тебя поведут на экскурсию по Академии. Это гигантское здание! Тебе понравится. — А ты? — А мне надо поговорить. — Так давай я подожду тебя здесь, а потом провожу на дирижабль. Не хочу экскурсию. — Ты не будешь меня провожать. Виктор. Я уйду один. Мы больше не увидимся. — Я не понимаю… — Так нужно. Представляешь, если у меня получится договориться, ты будешь учиться в Академии! — Сейчас?.. — Ну, не прямо сейчас. Тебе нужна подготовка. Здесь работают прекрасные люди, они тебе помогут реализовать свой талант, просто слушайся их, усердно занимайся и не бросай любимое дело. Из тебя получится прекрасный изобретатель. — Почему мне нельзя с тобой? — Рано. Да и что это я. У тебя впереди столько новых встреч. Столько дел и проектов. Но учти, без горячего сердца в груди нового ничего не создать. Не разочаровывайся в себе, не разочаровывайся в человечестве. Пожалуйста. О чем ты меня хотел спросить вчера? — Я… я думал, что может тебе протез сделаю. Какой-нибудь простой. Ведь все смотрят на руку. И быть… ну, быть… — Быть калекой и инвалидом не очень приятно, ты хотел сказать? Да я и не калека. И ты не калека. Люди просто не умеют видеть, понимаешь? Они смотрят на оболочку, на внешность, а в итоге видят себя. Мне не мешает отсутствие протеза. — Джейс глупо, широко улыбнулся. — Спасибо тебе за все. Мне пора. Можно тебя обнять? — Да. — Ты странный, — добавил Виктор, почти удивленно, когда Джейс его отпустил. — Пожалуй. — Джейс поднялся, отдал Виктору его сумку, поправил свою и направился к двери. — Густав? — Да. — Хорошего полета. Сил на то, чтобы ответить ровным голосом, у Джейса уже не было. Дверь в кабинет профессора Хеймердингера призывно открылась.***
Шестеренка осторожно подлетела в воздух и упала обратно на ладонь. Еще и еще. Виктор покрутил в пальцах детальку и, вздохнув, убрал ее обратно в сумку. Сколько прошло времени он не знал, уж точно больше часа. Если не два. За бесконечным окном светило высокое Солнце. Виктор устроился на лавке поудобнее и стал болтать ногой, стараясь не задевать зеркально-гладкий пол грязной подошвой. Густав сказал, что его могут взять в Академию в Пилтовере. Густав очень странный. Но добрый. Кажется, в кармане осталось еще немного засахаренных орешков. Виктор почти уснул, когда по коридору раздались быстрые шаги. Судя по форме — студент Академии, Виктор вжался в стену, но молодой человек не обратил особого внимания на мальчика, он спешил в кабинет, где с кем-то разговаривал Густав. Пробыл там недолго. И вышел обратно, будто обескураженный услышанным. Огляделся, наконец рассмотрел Виктора, натужно улыбнулся и обратился к мальчику: — Привет. Эм. Виктор? Виктор. Профессор Хеймердингер сказал, что тебе нужно показать Академию. Прогуляемся? На зубах хрустнул орешек. Виктор покосился на дверь — студент оставил ее приоткрытой. — У меня нога болит, — Виктор невинно опустил взгляд. — Вы можете принести мне лекарство и сладкого молока?.. — Э-э-э. — Парень уставился на трость. — А какое-то конкретное лекарство нужно? Мне кажется, это не очень правильно. Разве не врачи?.. — Какое-нибудь. — Взгляд у Виктора стал совсем несчастным. — Или молока. Можно же молока? Пожалуйста. — Ладно. Ладно, только не пропадай. Пропадать Виктор никуда и не собирался. Дождавшись, когда студент исчезнет за углом, Виктор осторожно отставил трость, уложил сумку и осторожно, бесшумно, еле наступая на больную ногу, подошел к двери. Теперь безмолвие коридора разрушали взволнованные голоса. — …не уверен. Может быть исчезнет, может быть нет. Руны — слишком древние осколки, чтобы точно предугадать их действие. — У меня прекрасная память, мой мальчик. Даже если дневник исчезнет, я уже ознакомлен с основными тезисами и выписал себе все необходимое. Не волнуйся. И насчет Руны тоже. — Хорошо. Хорошо… ха! Теперь Вы можете довести все изобретения до ума, как и хотели. Ну. В моем будущем. Вы все повторяли, что нужно минимум десятилетие, чтобы работа была закончена. Удачно все складывается, верно? — Джейс, ты уверен, что хочешь этого? — Да, я хочу. Между «Лицо Прогресса» и «полное забвение», я выбираю второе. Если хэкстек будет существовать до переломного момента, то кое-кто вырастет и возьмется за ум куда быстрее. Не уверен, кстати, что меня стоит принимать в Академию. Виктору будет лучше без такого лучшего друга. Насчет Виктора… денег ведь хватит? — Об этом не волнуйся. Я за всем прослежу. — И за мостом? За Зауном? — Да. Ты никому не успел рассказать о себе ничего не лишнего? — Не думаю. Виктор переминался с ноги на ногу и беспокойно хмурил брови — о каких-то странных вещах они говорят. Почему Хеймердингер называет Густава Джейсом? — Не стоит меня только жалеть, профессор. И спасибо, что выслушали. — История невероятная, мой мальчик. И, раз уж я у тебя преподавал, по твоим словам, то смею заметить — я не жалею. Я горжусь тобой. Сколько тебе осталось?.. Небольшая пауза. У Виктора почему-то забеспокоилось сердце и защипало в солнечном сплетении. — Немного. Вот интересно, Часы сотрут из истории только меня или само мое существование? День за днем. Знаете, как катушка с пленкой, жизнь просто пройдет в обратном направлении. И если она дойдет до нуля, появится ли человек на свет? Было бы у меня время, может… занялся бы исследованиями. Я скучал по Академии, оказывается. Хотя не сказать, что я был примерным учеником. В дневник я этого не записал, но знайте, что человеком, который обрушил половину библиотеки, был я. — Приму во внимание. Нужно придумать какой-нибудь глупый повод и зайти в кабинет. Что-то не так. Что-то не так с голосами, что-то не так с разговором. — Вам покажется, что я умираю. Виктор замер. — Но это не так. Просто мое путешествие закончено. — Знакомый щелчок Часов. — Я так и не придумал, как сказать Виктору. — Дела говорят громче слов. Ты сделал все, что мог. — Спасибо. Правда — спасибо. Прощайте, профессор Хеймердингер. Тело понесло вперед само собой, Виктор распахнул двери: он успел увидеть, как Джейс, вздрогнув от неожиданности, отпускает Часы, как они переворачиваются в воздухе, как ударяются о пол; успел увидеть карий, удивленный взгляд; успел услышать, как сам что-то кричит перед тем, как побежать, как споткнуться о больную ногу и упасть. Щелчок. Вспышка. Виктор поднял голову. На полу лежали затихшие Часы и осколок, похожий на ярко-голубую слезу. Джейса в кабинете не было.