The driving disaster

Марк слышал, как заревели трибуны, когда он пересек финишную черту. Наверное, он и сам должен был закричать. В конце концов, он радостно кричал после каждой своей победы, даже если это был квалификационный круг. Что уж скрывать — иногда он вопил, просто обходя кого-то из соперников на особенно крутом повороте… но именно сейчас сил на радость уже не осталось. Может быть, он порадуется потом, когда возьмет в руки кубок, когда вся команда встанет для общей фотографии, и Джек объявит им, что контракты на следующий сезон уже составлены, и осталось только поставить подпись. А сейчас ему нужно было закончить дурацкий круг почета. Никогда прежде он не назвал бы круг почета дурацким. Но сейчас его комбинезон неприятно лип к спине, промокший насквозь, и настигавший шум неприятно отдавался в голове, и он чувствовал себя готовым уснуть прямо за рулем. Ничего удивительного — еще недавно ему казалось, что от напряжения вот-вот пойдет носом кровь. Или она в самом деле успела пойти? Одной рукой продолжая держать руль, второй он откинул лицевой щиток и рассеянно прикоснулся к лицу. Крови не было — а еще ему вдруг стало гораздо лучше видно. Кажется, прозрачный материал слегка запотел изнутри. Он не помнил, чтобы когда-то с ним случалось подобное. В селекторе отчетливо послышался смех Карлоса — и Марк ощутил смутное облегчение, потому что еще совсем недавно тот не смеялся, а был мрачнее тучи оттого, что не оказался за рулем экспериментальной машины. Вообще-то, не только Трюкач, а все гонщики Фастекса были разочарованы, и Марк не мог винить их в этом, потому что был бы разочарован тоже, выбери компьютер чье-то другое имя. Не исключено даже, что он совсем бы потерял голову от невозможности проявить себя, особенно после той глупой аварии в тренажере. Но почему-то именно сейчас его никак не желал отпускать недовольный вид Карлоса и случайные слова: «Я мог бы быть на твоем месте». Он говорил мог бы, а не должен, и это совсем разные вещи, и Боец изо всех сил пытался выбросить все это из головы, чтобы насладиться победой. Но именно теперь, после долгожданной победы в его мыслях отдавалось с новой силой: любой из них мог быть сейчас на его месте — и Молния, и Пилот, и, конечно же, Трюкач. Круг казался почти бесконечным, и в зеркале заднего вида почему-то маячил Кент Стил; и на мгновение Бойцу в голову закралась ужасная мысль: что, если он все перепутал? Что, если он рано радовался, и гонка еще не закончена? Но он ни с чем не мог перепутать загоревшийся клетчатый флажок и радостный вой в селекторе. Это не он, а Стил все перепутал. Наверное, просто еще не привык проигрывать. Или не знал простой истины о том, что в круге почета принимает участие только победитель. В конце концов, не зря этот парень казался странным, и… — Марк! — в рации прорезался голос Меган, и он казался встревоженным, будто происходило что-то плохое. У него похолодело в животе — неужели он и правда перепутал круг победителя с обычным последним кругом? Однажды ему приснился похожий кошмар — не мог же он случиться в самом деле? Стил уже висел у него на хвосте и, кажется, собирался идти на обгон, пока он обмякал в кресле, уже почти не глядя по сторонам. — Марк, ты слышишь? — продолжала звать его Меган. — Осторожно! Мне кажется, Стил… Она не успела договорить. И в этом не было необходимости — Боец и сам все видел на экране заднего вида. Он видел, как Стил настиг его вплотную, потом выдвинулся вперед на четверть корпуса и толкнул его болид где-то около заднего колеса. Он видел, но ничего не успел сделать, потому что был слишком отвлечен, потому что никак не мог ожидать аварии уже после финиша, потому что победа отняла у него так много сил, что даже простое движение казалось слишком трудным; и он мог бы, наверное, избежать удара, но не успел. В одно мгновение его развернуло поперек трассы, а во второе — уже выбросило за ее пределы, а ведь он почти успел порадоваться тому, что за всю гонку отсутствовавшая в прототипе спасательная капсула так ему и не пригодилась. Краем глаза он успел заметить, что автомобиль Стила успел зацепить его потерявшую управление машину и тоже взлетел совсем рядом, как в одном из синхронных прыжков Трюкача. Ему почудилось, что все встревоженные голоса в его селекторе заглушил почти истеричный вопль Пэт Антер: «Это беспрецедентно!». Потом звук пропал — может быть, он отключился или оглох от удара, но, кажется, просто сломалась рация. Рация и… еще кое-что. Пожалуй, парочка ребер — потому что он отчетливо ощутил, как при приземлении хрустнуло в груди. А еще из носа наконец-то пошла кровь. Что это… что это вообще такое было?! Новичок столкнул его с трассы после своего поражения? Это был какой-то новый, совершенно особенный шаг в эволюции поведения гонщиков Рекскора. Кажется, кое-кто будет наказан Гарнером — едва ли тот одобрит столь открытое нападение, предпочитая отдавать приказы действовать вне свидетелей и камер. Боец вдруг понял, что ушел мыслями слишком далеко для человека, только что попавшего в аварию — кажется, он вовсе не собирался покидать машину, потому что двигаться не хотелось. Это ненормально, он должен был наконец пошевелиться и что-то сделать, ведь что-то делать — это то, что он умеет, когда все идет не по плану. Нужно вылезти наружу — хотя бы попытаться. Ему даже почти не было больно. Кажется… это тоже было не так уж нормально. Гул в ушах нарастал — наверное, толпа сходила с ума, наблюдая за неожиданной аварией, и Пэт, вполне вероятно, в эту самую секунду занималась тем, что подливала масла в огонь. Огонь… Огонь?! Он уже чувствовал странный запах — и, скосив глаза, наконец увидел, что болид Стила был объят пламенем. Парень, должно быть, пробил себе бензобак. И наверняка был уже мертв, потому что его автомобиль полыхал так, что с минуты на минуту от него должен был остаться один остов, и никакие спасательные вертолеты, запоздало кружившие над ними, не могли остановить возгорание достаточно быстро. Казалось, что все, наоборот, становилось только хуже, и лицу Марка вдруг стало очень горячо — жар пробрался под открытый щиток. Кажется, огонь перекинулся следом и на его болид тоже: капот уже горел, и откуда-то сверху смутно доносился шум вертолетных лопастей. Захотел бы сейчас хоть кто-то оказаться на его месте?.. Нужно было выбираться как можно скорее, чтобы самому не превратиться в головешку. Сгорать заживо, так и не отпраздновав победу, Боец не собирался, и яростно дернул ремни, почти по привычке ожидая, что они не поддадутся ему сразу. Они не спешили расстегиваться, когда он застрял посреди трека, чудом избежав столкновения с Майлзом. Они едва не стали причиной его утопления в дебрях Аляски. Но сейчас они расстегнулись на удивление легко, и Марк даже успел выдохнуть с облегчением, прежде чем понял, что все равно не сможет выбраться из машины. Боец покосился на смятую приборную панель. Если зажало его ноги, дело плохо: никто не успеет вытащить его прежде, чем он задохнется, потому что дым уже клубился в салоне; слезились глаза и царапало горло. Он попытался пошевелиться, чтобы оценить ущерб: уж лучше потревожить сломанные кости, чем медленно обуглиться, но, кажется, все обстояло гораздо хуже. Кажется, будто у него почти ничего не болело. Но только потому, что не чувствовал своего тела ниже пояса. Пэт точно повторит, что это беспрецедентно: чемпион первого же сезона гонок без ограничений оказался парализован через минуту после своей победы. Первый и последний же для него сезон — что ж, по крайней мере, он его выиграл. Стоило ли оно того? Меган не зря предупреждала, что без спасательной капсулы нужно быть осторожным. Но он не мог ожидать дурного уже после финиша! Разве можно винить его в том, что он отвлекся в такой момент?! Марк схватился ладонью за оконную раму и попытался подтянуть себя. Обездвижен или нет, он разберется с этим потом, он что-нибудь придумает, но только для этого сначала нужно выбраться из пылающей машины. Но, кажется, одна из его бесполезных теперь ног все-таки застряла, и он, черт возьми, не мог даже попытаться вытащить ее из ловушки. Понемногу становилось больно дышать — слишком горячо, языки пламени уже вплотную подобрались к стеклу… и среди них вдруг отчетливо проявился силуэт. Кто-то подбирался к нему. Мог ли это быть чудом выживший Кент Стил? Мог ли он попытаться помочь ему, движимый совестью? Сейчас Марк готов был принять помощь от кого угодно. От какого угодно человека, вернее сказать, но только сейчас перед ним определенно был не человек. На мгновение ему даже показалось, что он видел Спэкса, но у существа рядом не было уже не было никаких человеческих черт, только обугленные клочки искусственной плоти, прилипшие к блестящему черепу. Это была галлюцинация. Наверняка это была галлюцинация. Просто запах горелого пластика плохо влияет на ясность сознания. Но через мгновение металлическая рука оказалась внутри его салона и схватила за шею. Такой хватки тоже не могло быть у обычного человека. Стил рванул его вперед и вверх, прямо в открытое окно; и жуткая горячая боль прошла вдоль позвоночника, от шеи, туда, где Марк наконец-то снова почувствовал ноги — и, не в силах сдержаться, взвыл. Даже не так. Кажется, он заорал, но, кроме Стила, некому было услышать его вопль. По крайней мере, чувство в ногах к нему вернулось. Немного не так, как можно было надеяться, но все же. А еще он наконец-то был снаружи. Во всем этом был только один минус: не по-человечески сильная рука продолжала сжимать ему горло. Даже схватившись за нее обеими своими, Марк никак не мог оторвать ее, и на борьбу уже не хватало дыхания, и… Хватка вдруг разжалась, и он почувствовал, что упал на землю, и падение снова отозвалось болью в спине и ногах — но он был рад по крайней мере тому, что мог ее ощущать. Он успел заметить, что Кент Стил — кем бы он ни был — в мгновение оказался смят и отброшен в сторону большим железным крюком. Крюк принадлежал строительному грузовику, стоявшему у обочины служебного съезда, и за его рулем была Меган. Потом кто-то другой — кажется, Пилот — подбежал сзади и, схватив под мышки, принялся осторожно оттаскивать куда-то назад, дальше от огня. Это было очень кстати, потому что пламя уже казалось Марку почти черным из-за мушек перед глазами, и где-то на полдороге он наконец-то отключился.

***

— Я не сяду туда, — заявил Боец, мрачно глядя в сторону. — Ни за что. Инвалидное кресло призывно ждало, придвинутое к больничной койке. — Марк, это правила больницы, — терпеливо сказала Меган. — И потом, у тебя была операция. Ты не можешь сейчас ходить сам. — Можно подумать, ни у кого из вас не было операций, после которых вы пытались как можно скорее уйти отсюда на своих двоих, — пробурчал он, стараясь, чтобы в его словах почувствовался вполне определенный намек. Но Молния осталась непоколебима: — Возможно, но ни у кого из нас не было операции на позвоночнике. Марк поморщился от одного воспоминания и торопливо сдался: — Ладно, ладно, — к тому же, с каждой секундой он понемногу терял уверенность в том, что сможет перемещаться самостоятельно. Кажется, действие обезболивающих понемногу заканчивалась, и слабая боль в спине превращалась в ощущение воткнутого в поясницу ножа. — Только если Пэт заснимет это и покажет по телевизору… — Она наверняка попытается, — хладнокровно предупредила Меган. — Ты бы знал, как она упивалась тем, что случилось. Были и замедленные повторы, и кадры с разных ракурсов, и… — Прекрасно, — сухо сказал Боец. — Надеюсь, ракурсов было достаточно, чтобы хорошенько разглядеть этого Стила, который вообще не человек… был. — Расследование еще идет, — услышал он в ответ и скрипнул зубами. Что, в самом деле, можно было такого расследовать? Конечно, он все равно выиграл — это грело душу; но впервые за все время цена победы вдруг показалась ему слишком высокой. Примерно в тот самый миг, когда он понял, что не может пошевелить ногами. К счастью, думать об этом ему не пришлось слишком долго. Полный паралич звучал гораздо хуже, чем перелом… остистого… отростка, вот, он наконец-то сумел запомнить. Нечто под названием «отросток» звучало не слишком-то угрожающе, хотя озабоченное выражение лица Меган говорило ему об обратном. — Зато, если подумать, Стил в конце концов меня спас, — вдруг заявил он. — Я бы не выбрался сам. Точно бы поджарился внутри. Выходит, для робота он не очень-то хорошо соображает. Если так хотел обязательно прикончить меня, мог бы просто оставить меня там, — он почувствовал, что, кажется, зря сказал это: ведь его не оставили бы умирать друзья: как-нибудь вытащили бы даже из огня, или пожарный вертолет наконец справился бы со своей задачей… Но счет шел на мгновения — он не хотел говорить остальным и сам не очень-то хотел думать об этом, просто знал — как просто знают такие вещи. К тому же, хоть на фоне угрозы паралича это немного ушло на второй план, довольно скоро он в полной мере ощутил, что успел как следует отравиться — судя по бесконечной головной боли и тошноте, которые только недавно соизволили его отпустить. Можно считать, в каком-то смысле ему повезло, что все это случилось во время последней гонки в сезоне. — Между прочим, он мог оставить тебя инвалидом, — Меган не торопилась искать плюсы в его неожиданном спасении. — Одно случайное смещение — и обломок кости мог бы повредить спинной мозг. Вот тогда… Боец был рад тому, что она так и не договорила. Ему вполне хватило несколько долгих секунд, в которые он был уверен, что навсегда останется парализован ниже груди. К счастью, это было лишь временное онемение, и Стил очень быстро заставил его это понять. — Ничего, в каком-то смысле я почти ему благодарен, — признался он вслух. — Ну, если не считать того, что это он выбросил меня с трассы… — что ж, у каждой медали есть две стороны. Даже чужое стремление убить его обернулось для него избавлением. Эта мысль, кажется, придала ему сил. — Ладно, я залезу в эту дрянь, — объявил он и приготовился пережить несколько минут унижения, в которые Стив и Меган помогали ему преодолеть расстояние от кровати до чертового кресла. Едва оказавшись в нем, Марк оттолкнул их руки и схватился за колеса. — Ну уж нет! Дайте мне сохранить хотя бы каплю достоинства. Я сам покачу эту штуку. К его легкому удивлению, никто не попытался спорить, должно быть, решив, что назревающая перепалка не будет иметь никакого смысла — легче позволить ему сделать то, чего он так желал. Марк пожалел об этом уже через несколько минут. Не преодолев и половины коридора, он успел вымотаться так, словно только что еще раз обогнал Стила на долю секунды. Спина заныла еще сильнее — но Стив и Меган уже исчезли где-то в недрах больницы. Боец не исключал, что это было их наказанием за его упрямство. Пока он примерялся, пытаясь решить, до какой двери у него хватит сил себя докатить, кто-то схватил его коляску сзади. — Эй, — сказал ему Карлос. — У меня новости. Рекскор наконец-то дисквалифицировали. — Отлично, — почему-то Марк не ощутил особой радости от этих слов. Может быть, он просто слишком устал. Он поморгал и зажмурился ненадолго, не заметив, как Трюкач обошел кресло, чтобы оказаться к нему лицом. — Послушай, про то, что я сказал тогда… это все ерунда, ты же знаешь, верно? — неуверенно спросил он. Боец пожал одним плечом, не собираясь признаваться в том, что на последнем круге это занимало почти все его мысли. — Я разозлился тогда, и все прозвучало так, словно ты был в чем-то виноват. Хотя, вообще-то, я бы не справился лучше, чем ты. — Что ж, сейчас это уже не проверить, — справедливости ради не мог не сказать Боец, но Карлос только отмахнулся: — Проверять уже и не нужно. Ты все сделал… настолько хорошо, насколько это вообще было возможно. Когда видишь такое, уже не завидуешь. И потом… — И потом тем более не завидуешь? — не мог не спросить Марк, уже начинавший чувствовать, как боль перекидывалась на грудь и плечи. Пожалуй, ему не нужно было так упорствовать в своей самостоятельности. — Да, и это тоже… — пробормотал Карлос. — У меня сердце в пятки ушло. И я все думал про эти глупые слова про быть на твоем месте, и… — Все в порядке, — думать обо всем этом больше не хотелось, и Боец решил навсегда закрыть неприятную тему. — Не подбросишь меня до холла? Карлос просиял. — Что такое, не можешь справиться с управлением? — не мог не пошутить он, принимаясь толкать коляску дальше по коридору. — Я думал, Маккатчены могут ездить на чем угодно. — На чем угодно, кроме инвалидных кресел, — решил Марк. — Они не для Маккатченов. Он готов был находиться в нем ровно столько, сколько потребуется, и ни секундой больше. Как нельзя более кстати, впереди ждало межсезонье.