😈
---
На экране координационной стойки прогружаются координаты Земли. В груди стучит сердце, качая кровь с бешенной скоростью. Намджуну эти секунды кажутся долгими, бесконечными, и он хочет помолиться, вот только кому? Всевышнему? Он вспоминает, как провожал взглядом душу женщины, превратившуюся в маленькую девочку. За руку её держал Юнхи, улыбался ласково, укутав в белую ткань, вёл по дорожке всё дальше и дальше, пока они не исчезли среди зданий. В памяти ещё свежи моменты, когда он, как самый лучший охотник, поддался человеческому соблазну, нарушив свод правил, отчего его душа болела, ему хотелось кричать, рассказать Анари, что совершил самый ужасный грех — почувствовал привязанность к людской женщине, но то, что он узнал позже полностью его сломило. — Что ты делаешь? — раздаётся звонкий голос. Ангел поднимает глаза, взглянув исподлобья на Анари, усмехается. Не успел. Не успел уйти незамеченным. — Есть идеи? — басит он. Его координатор удивляется, её ровные брови ползут на лоб, а красивые губы вырисовывают идеальный круг. Она — истинная ангельская красота. Намджун даже думает, что если бы у него была такая возможность, то влюбился бы с первого взгляда. Как влюбился в женщину, чью душу всё равно пришлось забрать в Рай. Что-то больно режет внутри, охотник сглатывает и выпрямляется. — Нет, — искренне выдаёт она. — Но могу предположить. Всё дело в том человеческом теле? — Ты в своём репертуаре, — хмыкает Намджун, покачав головой из стороны в сторону. — Тело то, тело сё. Это — люди, и они точно такие же, как мы. — Что за бред? — Анари отступает. В её прозрачно-жёлтых глазах плещется что-то такое, о чём охотник мог только догадаться. Если бы у него было время. — Мы — высшие существа. Выше кого-либо. — Даже демонов? — Даже демонов, — стоит на своём. Намджуну хочется расхохотаться, однако вместо этого он запахивает пальто, сложив руки на груди. Он смотрит на стоящую по струнке Анари, будто бы сканирует её эмоции, мысли, и предполагает, что она просто-напросто глупая. Как сказать, что узнал нечто страшное? Какими словами выразить то, что чувствует сейчас к Раю? Раю, который дал жизнь, воспитание, работу и, в конце концов, крышу над головой, тогда как у многих людей нет всего этого? Он зажмуривается от безысходности, открывает глаза, потому что всегда там, в темноте, появляется образ в пышном платье со спущенными плечами, кудрявыми волосами, развевающимися в танце у камина в полуразрушенном замке, громкий смех, красивая улыбка и пронзительные голубые глаза. Образ земной женщины, которая пленила ангела с первого взгляда. — Ты не остановишь меня, — заявляет ангел. — Ты сошёл с ума! — выкрикивает Анари, шагнув к нему. — Стой, где стоишь! — прикрикивает Джун. — Они убивают их! Как же ты этого не поймёшь? — Да с чего ты это взял?! — вскипает координатор, взметнув руками. — Ты изменился с последней миссии, что случилось? Скажи мне, я помогу. Боже, Всевышний, Намджун, это же Рай! Мы должны быть друг с другом. Если ты уйдёшь, то ты станешь преступником… упадёшь в Ад. Зачем тебе это? Успокойся, прошу, давай сядем и поговорим! Охотник сжимает челюсти от досады. Есть ли прок в этих разговорах? Он всего лишь хотел навестить душу, пока был перерыв между миссиями, и не нашёл её ни в приюте, ни где бы то ни было в Раю. — Так её надзиратель Юнхи забрал во дворец, — пояснил ему ангел-воспитатель, стоя в окружении других душ-детей, которые смотрели на него так, что у Намджуна сердце сжалось. Именно в тот момент он понял: всё правда. «Человеческая душа обычная, — кудри спадают на лицо наклонившейся над ним женщины. — Но есть души, имеющие особое значение для того места, откуда явился ты. Ты заберёшь её у меня, оставив моё тело остывать здесь, на Земле, а потом её заберут у тебя и отдадут машине, чтобы плодить таких, как ты, — лёгкая улыбка коснулась её губ, а ангел-охотник, распластанный под тяжестью чужого тела, желал прекратить этот разговор. Ему казалось, что человек бредит, ведь то, чем она занималась — сатанизм — скорее всего оказало на неё ужасное влияние, отняв разум. — Это порочный круг», — прошептала она последнее перед тем, как Намджун притянул её ближе, пальцами сжав за загривок. Координаты Земли появляются на экране, стойка издаёт характерный звук и оба ангела обращают на неё внимание. В пустом зале слышится вздох охотника и панический шёпот. Анари бросается вперёд, хватаясь за рукава Намджуна, дёргает на себя и что-то говорит, но охотнику эти слова ни к чему. Он перехватывает координатора за тонкие запястья, отпихивает от себя. Та шипит от боли и снова кидается к нему, чтобы не дать ему нажать на кнопку пуска. — Дурак! — выкрикивает она, запыхавшись. Силы её покидают и она опускается на пол, упираясь вытянутыми руками. — Пусть так, — не спорит. — Назад дороги нет. — Я знаю. — Остановись… Намджун, умоляю… Ты нужен здесь, ты нужен мне… — Ты отличный координатор, Анари, — охотник тянется к стойке. — Помнишь, ты говорила, что хочешь стать надзирателем? — он в последний раз смотрит на ангелочка, улыбаясь и замечая слёзы в её глазах. — Я думаю, у тебя получится, — и наконец нажимает на панель пальцем, чтобы открыть дорогу вниз. — Удачи тебе. Белый столп света пронзает помещение. Ангел слышит последний вскрик Анари и, распахнув свои крылья, перья которых трепещут, усиливая завесу вокруг него, прикрывает веки, чтобы открыть их уже на Земле. Сбежать оказалось очень просто. Теперь ему предстоит строить свою жизнь заново. Бок о бок с людьми, к которым за дни пребывания здесь в свою последнюю райскую миссию, проникся состраданием. С людьми, что подарили ему чувства. Как же жаль, что ангелы в Раю не знают, что любовь такая красивая.---
— На твоём лице непонимание, ведь так? — На моём лице злость, Юнхи, — Намджун встряхивает головой. — Какого божьего отродья ты сюда явился? — он напрягается всем телом. Наверху, в его спальне всё ещё спит его ангелок, и ему совсем не хочется, чтобы Сокджин лицезрел в его доме высшего ангела. Ему потом не объяснить ведь, почему и зачем. Сам-то он понимает, но как сказать тому, кто возродил в нём такое чувство, как любовь, что причина, по которой он сошёл с Рая, — всё та же любовь? — Как грубо, — хмыкает Юнхи, вольно прохаживаясь по гостиной. — Такая маленькая комнатушка. И ты променял Рай на вот это? — он часто моргает и, вскинув брови, разводит руками, смотря в глаза напротив. Этот взгляд… Джуну очень знаком. Надзиратель смотрел так на него, когда он пытался попасть во дворец. Словно на муравья, который копошится в куче грязи, добывая себе материал для строительства нового дома. Тогда, когда он искал душу Элли по всему Раю, слепо следовал своим ощущениям и очень быстро сообразил, что Рай — это лишь оболочка места, где души обретают успокоение. На самом деле Рай — это Ад на небесах. — Что ты хочешь? — грубо переводит тему Намджун, не планируя отвечать на поставленный вопрос. — Неотёсан, — высший ангел проходит вдоль стены и останавливается у лестницы. Заглядывает наверх и поворачивается к собеседнику, хмыкнув, — груб. Помнится, ты был гораздо мягче, но, видимо, годы жизни между Раем и Адом сделали из тебя подобие человека. И нет необходимости спорить со мной. Триста лет так или иначе оставили след в твоём сознании. Скажи, падший, — Юнхи поправляет полы своего плаща, — был ли смысл в твоих действиях? — А есть ли смысл в ваших действиях? — щурится Джун. Он осторожно, продолжая внимательно наблюдать за передвижениями незваного гостя, входит в комнату, сжимая в ладони клочок бумаги. — Он есть всегда. Мне очень жаль, что ты плохо знаешь свой родной мир. Падший ухмыляется. Как же хочется пройтись кулаком по надменному лицу. Он стискивает челюсти сильнее, стараясь сдержать себя. — А вообще, я думал ты в Аду лежишь сожжённой кучкой, а ты, оказывается, все эти годы, — Юнхи морщится, — ошивался на Земле. Так сильно понравилось быть среди людей? — ехидничает. — Ты хоть понимаешь, что совершил глупость? Намджун не отвечает. Всё, что он хочет прямо сейчас, так это снова сбежать. Ему не нравится этот разговор, пропитанный лукавством, враньём, да чем угодно, но только не искренностью. — Ты пришёл позлорадствовать? — игнорирует нападки. Выдыхает, отводя взгляд в сторону. В глубине души надеясь, что Сокджин ещё не проснулся. — Неужто высшие ангелы нынче занимаются подобным? Других дел во дворце нет? — Не льсти себе, падший, — хмыкает Юнхи, сморщив нос. — Я направлялся по делам, но у Врат увидел довольно занимательную картину. Пришлось прерваться и обсудить некоторые детали с вернувшимся с миссии охотником, — Джун хмурится и отходит в сторону. — Узнал кое-что интересное и решил по пути справиться о твоём здоровье. И всё же я удивлён, что ты, сбежав, не спустился в Ад. И не думай, что никто не знает, почему ты покинул Рай. Анари всё мне рассказала. Падший ангел подпирает плечом стену. Ему бы удивиться, но нет желания эмоционировать. Может, так даже лучше? Между тем Юнхи, пользуясь моментом, подходит ближе, заглядывает в глаза Джуна, склонив голову вбок, и продолжает говорить: — Это не твоя вина, просто обстоятельства так сложились. Та женщина была невменяема, ты провёл рядом с ней достаточно дней, чтобы и твой рассудок помутился. Ты согрешил с ней ненамеренно и Всевышний был готов отпустить тебе этот грех, потому что Анари замолвила за тебя слово. Ах, бедный ангел, так старалась, а ты не заметил даже, как она, сама того не понимая, влюблённо смотрела на тебя. Намджун вздрагивает, переводит взгляд на высшего ангела, широко распахнув глаза. — О-ооо-о, да, — подтверждает тот свои же слова, кивнув. — Человеческие чувства всегда были у ангелов. Это их порок, бракованная часть, неотъемлемый атрибут. Противное сходство с людьми. А знаешь почему? — слова, которые слетают с чуть подсохших губ Юнхи, будто ранят сотнями игл. Он не ждёт ответа от падшего и, хмыкнув, бросает: — Потому что в нас течёт и человеческая кровь тоже. У Намджуна перехватывает дыхание от возмущения. Ему хочется возразить, накричать, прогнать лживого гостя, вот только лжёт ли тот на самом деле, учитывая то, что к этому моменту знал сам падший? — Триста лет назад поползли слухи из-за твоего ухода. Всё-таки ты был довольно знаменитым охотником, — пожимает плечами Юнхи. — Всевышнему пришлось издать несколько указов, чтобы переключить внимание ангелов. И у него это получилось. А то, что молодые ангелы начали использовать новые законы в полную силу, это даже хорошо, — он заглядывает в свой передатчик. — Что ж мне пора на важную встречу. Необходимо утрясти кое-какие проблемы с Адом, возникшие из-за столкновения Юнги с демоном, — он что-то набирает, молниеносно тыкая в маленький экранчик, и вздыхает. — Но я покажу тебе на прощание небольшой сюрприз, — поднимает взгляд, разворачивает экран, с которого смотрит девушка с длинными волосами, забранными в тугой хвост, и голубыми глазами. Она что-то говорит, но её не слышно, наверное, динамик на передатчике Юнхи отключен. Джун не верит своим глазам. Ему хватает несколько секунд, чтобы понять кто перед ним. Но он ведь думал, что… — Никто и никогда не убивает чистые души, — вслух опровергает его мысль Юнхи. — Чтобы поддерживать инкубаторы периодического забора крови вполне хватает, — он показывает ладонью в зависший в воздухе экран. — И именно поэтому эти души живут во дворце, — высший ангел делает длительную паузу, разглядывая выражение лица падшего. Словно наслаждается его замешательством, его надломленностью, его глупостью. — Душа человека по имени Элли в том числе. «Дурак!» — вспоминается голос Анари. Её красивое личико в слезах вспоминается тоже. Боже, Всевышний! Намджун вмиг бледнеет. Глупец? Наверное. Но стоит ли доверять Юнхи? Он разглядывает красивую душу, останавливая взгляд то там, то тут. Душа Элли выросла, стала красавицей, теперь сходство с прежним телом очевидна. Будучи ангелом, покинул Рай, потому что поверил человеку, толком не проверив информацию? Не совсем — он же пытался, а ангел-надзиратель не стал даже слушать его. А теперь стоит перед ним и как ни в чём не бывало, выкладывает все райско-мерзкие карты на стол, ухмыляясь при этом. Но самое страшное Джун осознает чуть позже: мало того, что он все эти годы верил в ужаснейшую версию творящихся в Раю дел, так ещё и двум невинным ангелочкам всё вот это поведал как на духу, перепугал, заставил думать, что их дом, который они так любят, на самом деле не такой светлый и прекрасный. У него пересыхает в горле, в груди ёкает, он не отводит остекленевший взгляд от довольного произведённым эффектом Юнхи. Падший переводит дыхание, восстанавливает его, снижая свою панику до минимума. Сейчас совсем не время поддаваться ей. Он обязательно поговорит с Сокджином и Тэхёном чуть позже. А пока решает для себя, что пусть всё и оказалось гораздо проще, однако суть всё же не поменялась: Рай — это концентрация лжи. — Хочешь сказать, — Намджун шипит сквозь стиснутые зубы, — что воспетые Раем ангелы — не ангелы вовсе? Знаешь, в человеческом мире на этот случай есть очень интересное выражение. Конструктор Лего. Знаешь такое? Хотя куда тебе, ты же высший ангел, по правую руку от Всевышнего ходишь? — А ты умён, — улыбается Юнхи. — Не зря папка номер тринадцать такая толстая, — и, заметив на себе растерявшийся взгляд, добавляет: — Она пропала из архива, но электронную копию достать не составило труда. — Ты всё сказал? — не выдерживает, практически рычит. Архангел выпрямляется, осмотрев напряжённого Намджуна снизу вверх, и кивает. Джун облегчённо выдыхает, когда еле уловимое магическое давление на него угасает, а Юнхи отходит назад. На его лице безразличие, и падший успевает обрадоваться: тот наконец покинет его скромное убежище, но… Половица на втором этаже внезапно скрипит. Юнхи обращает на это внимание и задирает голову, а падший ангел глядит на вышедшего на лестничную площадку второго этажа Сокджина, укутанного в одеяло и испуганно смотрящего в ответ. Сердце замедляет ритм, а взглядом он прикипает к бледному личику своего ангелочка и пытается придумать хоть что-то. Вот только в голове сразу же образуется глухая пустота, а руки почему-то начинают мелко дрожать. Сколько он там стоит? И что успел услышать? — А вот и пропажа нашлась, — невесело констатирует факт высший ангел. — Где твой координатор, ангел 98716199-Сокджин? — громко спрашивает. Джин вздрагивает от его властного голоса, глядит напугано, поджав губы, отчего на подбородке образуются мелкие складочки. Их бы зацеловать, чтобы они разгладились и никогда больше не появлялись на этой прекрасной коже. — Ну, надеюсь, что ангел 98716198-Тэхён где-то тут. Скоро за вами обоими выдвинется спасательный отряд, — говорит архангел, что-то набирая на передатчике. — Поэтому прошу собраться и ожидать. Ох, а теперь мне точно пора. Сын Повелителя Ада уже нервничает, — Юнхи выпускает крылья и перед тем, как пропасть в розовой дымке, в последний раз оглядывает стоящего неподвижно Намджуна с ног до головы. — С тобой я не прощаюсь, падший ангел 80927618-Намджун. И не меняй дислокацию, пожалуйста, чтобы не терять драгоценное время на твои поиски. Нам с тобой ещё есть о чём поговорить. — Можешь не утруждаться, — кидает уже в пустоту Намджун. Розовая пыль оседает на старый пол. Падший поднимает глаза, пересекаясь взглядом с Сокджином. Тот стоит неподвижно, смотрит куда-то в сторону. Джуна будто окатывает холодной водой, однако он перебарывает себя и открывает рот, чтобы сказать хоть что-нибудь, но не успевает: в середине комнаты образуется тёмный туман, из него выныривает растрёпанный Тэхён, хихикая и прижимая к себе распахнутые полы туники, покраснев щеками. — Ой. — Дай мне час, ладно? — из тумана выглядывает Чонгук, вручает ТэТэ какую-то бутылку. — Я скоро вернусь, — и пропадает также молниеносно, как и появился. Тэ с ним безмолвно соглашается, разворачивается на пятках и утыкается носом в широкую грудь Намджуна. — Ой, — повторяется он. — Где вы были? — грозно вопрошает Намджун, вперив руки в бока. — На берегу океана, — счастливо тараторит координатор. Падший вскидывает брови, отбирает бутылку, вдыхает запах находящейся в ней жидкости и кривится. — Алкоголь для маленьких ангелочков не игрушки. — Да мы чуть-чуть! — Тэхён отмахивается и обходит Намджуна с левого бока. — Для придания нужной атмосферы, — смеётся в ладонь. — Ах, я та-ааааа-к голоден! — ангел вваливается на кухню, и спустя пару секунд оттуда разносится звон посуды. Джун возносит глаза к потолку, в глубине души надеясь, что Чонгук не сотворил ничего из ряда вон выходящего, хотя, если посмотреть на внешний вид координатора, умом понимает, что, наверное, демон всё же перешёл черту. Краем уха услышав скрип ступеней, он провожает не проронившего ни слова Сокджина вслед за Тэхёном. Любовь красивая, да, но сложная. Он входит в помещение, в которое в последнее время уж слишком зачастил, да ещё и в компании двух ангелов, наблюдает, как Тэхён любовно пальцами расчёсывает запутанные волосы Сокджина, и воодушевлённо рассказывает об увиденном. Намджун внимательно слушает, подходя к столу, ставит бутылку, достаёт несколько упаковок готовых салатов, которые вчера притащил Чонгук, всё открывает и приглашает подкрепиться, к тому же сам не против пожевать заправленных соусом овощей. ТэТэ не затыкается, продолжает описывать океан, не скупясь на красивые эпитеты, а Джин — рассматривать поверхность стола, медленно работая челюстями. — Я был влюблён в человека, — вдруг говорит Джун и замолкает. Ощущает на себе прожигающий взгляд — его маленький ангелочек поднимает голову и глядит на него широко распахнутыми глазами, дышит прерывисто, и у него жжёт всё внутри от желания обнять. Крепко прижать, поцеловать и забыться с ним. Рядом с ним забыть о прошлом и никогда не вспоминать. — Триста лет назад. — То есть, — Тэхён промаргивается, хмурясь, — у тебя, у ангела старшего поколения появились чувства? — Они, оказывается, были всегда, — хмыкает падший. — Оу, — срывается с губ координатора и он печально застывает в осознании. — Поначалу я не знал, что это. Не понимал, — падший ангел задумывается, а затем отчаянно вздыхает. Рассматривает потемневшие голубые глаза Сокджина, сглатывает. «Я не намерен больше ничего от тебя скрывать», — его же слова, которые очень бьют именно сейчас. Он прекрасно понимает, что теперь не отвертеться. Но ангел сжимает губы, прячет взгляд и кивает — даёт немое согласие. И Намджуна прорывает. Он с лёгкостью рассказывает, как получил карту задания, спустился на Землю и очень быстро нашёл цель. Молодая женщина стояла тогда на крутом склоне, не страшась высоты, а её чёрное пышное платье развивалось по ветру. Она ждала его и сообщила ему об этом чуть погодя. Её улыбка заворожила охотника, слова отключили разум, а руки подарили покой. Они провели рядом друг с другом несколько дней. Она, Элли — наполовину кореянка и наполовину англичанка — рассказывала ему сказки о сверхъестественном. Привидения, оборотни, вампиры — обо всех, кого можно было бы причислить к магическим существам. Не обошлось об упоминаниях ангелов и демонов. Он слушал её завороженно, периодически связываясь с Раем и пытаясь отложить возвращение. — Когда я понял, что со мной что-то не так, — Джун облизывает губы и судорожно прикидывает, как правильно преподнести следующие слова, — я спросил Элли об этом. И она сказала мне, что это любовь. Описала это как эмоциональную болезнь, которой подвержен каждый человек. Её не стоит бояться, так она сказала, но я всё равно испугался. Когда я связался с Анари, чтобы спросить, знает ли она что-то об этом, она ничего не ответила и попросила срочно вернуться, потому что Юнхи начинал злиться. — Как знакомо! — фыркает Тэхён, закинув ногу на ногу и качнувшись на стуле. Джин одаривает брата нечитаемым взглядом. Намджун тянет улыбку и, подперев рукой подбородок, продолжает: — Мне всё же пришлось забрать эту душу. В ту ночь я… — он замолкает на несколько секунд, — познал любовь в полной мере. По законам того времени — я согрешил, поддавшись низшему желанию. ТэТэ ахает, прикрывая распахнувшийся от удивления рот ладонью. Джун думает, что он выглядит довольно мило, вот только реакция Сокджина ему гораздо важнее. Тот так и сидит, понурив голову, слушая и не подавая никаких звуков. Ему не видно его рук из-за стола, и почему-то кажется, что ангел дрожит. Однако по прошествии стольких лет, Намджун совсем не жалеет о содеянном. Да, он совершил грех, а потом со слезами отнял душу, смотря в потухающие глаза Элли, потому что сама попросила забрать её. Она хотела, чтобы ангел вернулся в Рай и жил, так как посчитала, что испортила его своим шёпотом, своими прикосновениями и своими поцелуями. Да, таково его прошлое. Оно привело его сюда, в кухню заброшенного дома. Нет, оно привело его к новой не менее сладостной, чем прошлая, любви.---
Сокджин скидывает с себя тёплое одеяло. Под ним жарко. Он и без того горит, стоит только посмотреть на Намджуна, который с грустью в глазах рассказывал о своём прошлом. Такие насыщенные воспоминания, ангелу думается, что Намджуну больно до сих пор. Влюбился — любовь умерла, что физически, что буквально. Джин может его понять, но хочет ли? Хочет. — Ты злишься? — слышит охотник за своей спиной голос брата. — Ты так быстро ушёл. — Приходил Юнхи, — вместо ответа на поставленный вопрос, говорит ангел тихо, присаживаясь на край незастеленной кровати в гостевой комнате. — Юнхи? — удивляется. — Откуда он?.. — Джин поднимает на него взгляд и фраза Тэ обрывается. — Ясно. И что хотел? — Сказал, что нас заберут. Я немного услышал, как они с Намджуном разговаривали, — охотник прячет в ладонях лицо и тяжело вздыхает. — Я не хотел! И я не хочу! Знать это всё, видеть это всё. У меня болит голова, мои мысли разрываются, я не понимаю, что должен делать и говорить. Я не знаю, как я должен теперь вести себя с Намджуном! — выкрикивает, всхлипывая. — Джин-и, — ТэТэ обнимает его, опустившись на колени и укладывая голову на его плечо. — Джин-и, — качается из стороны в сторону, — братик Джин-и. — Я люблю его, Тэ. Люблю Намджуна, а он на самом деле совсем другой. Он же уже не тот, в кого я влюбился, ведь правда? Намджун, который предстал передо мной за эти два земных дня, совсем не тот Намджун, с которым я столкнулся в свою первую миссию. Понимаешь? Что мне делать? — Знаешь, — координатор аккуратно прикасается к его щёкам, дарит мягкую улыбку, — это нормально. В книгах о любви часто упоминается о подобном, но не стоит этого так страшиться. Вы же знакомы совсем немного времени, постепенно вы узнаете друг друга ближе, — он жуёт губу и, хохотнув, добавляет: — Не в том, конечно, плане, в котором вы уже познакомились. — Тэхён! — Сокджин краснеет и бьёт ладонью брата по шее. — У тебя одно на уме. — О, если говорить об этом, хочу с тобой согласиться, — ангел наклоняется ближе и почти шепчет, заговорщицки подмигнув. — Целоваться и правда очень приятно. — Ч-что? — Вдвойне приятней делать это на берегу огромного океана, а потом телепортироваться в какой-то город, гулять, держась за руки, и выкрасть из местного магазинчика бутылку… ох, как же Чонгук это назвал? Вино? Да, кажется, вино. Бутылочку вина, — широко улыбается. — Он же демон! — задыхается от возмущения Джин. Он пальцами окольцовывает запястья брата, сжимая, будто боясь, что он растворится в воздухе за совершённый грех. — Пф! — фыркает Тэ. — Кто бы говорил! — он скидывает с себя чужие руки и выпрямляется. — Ты любишь Намджуна своего? Сокджин, проморгавшись, немного неуверенно кивает. — Вот и мне нравится Чонгук. Имею право на чувства, между прочим. Будет тяжело, я это прекрасно понимаю, но меня тянет к нему ужасно сильно, как будто ломает, — ТэТэ трогает свои губы, а затем несколькими широкими шагами пересекает небольшую спальню и замирает в углу, повернувшись спиной к Джину. — Он меня завораживает, притягивает. Такое ощущение, что мы с ним очень похожи, — резко разворачивается на пятках и падает в ноги к брату. — Джин-и, о, Всевышний, — укладывает свои ладони на чужие колени, скомкивая ткань брюк, — я ангел, но у меня нет ни грамма ангельской магии. Во мне есть только сокрытая тёмная сила и способность эта дурацкая, ты понимаешь о чём я говорю? С таким набором мне никогда не найти своё место в Раю. Координация — единственное, на что меня хватило. А Чонгук, он… Джин-и, он так смотрит, что у меня внутри всё переворачивается, я забываю, кто я и где я, а когда я… ну, — тушуется, отводит взгляд, — эм, ну… поцеловал его первым, я почувствовал, что он — то, что я искал. Он — тот, в кого я все эти годы мечтал влюбиться. — Тэхён… — трогательно касается лица напротив, поглаживая кожу большим пальцем. — Господи, Тэ… — Мы с тобой — неправильные ангелы, — усмехается тот. — Один влюблён в падшего ангела, другой — тает от настоящего демона. — Тает? — прыскает Сокджин. — Какое странное слово. — Нормальное слово, — дует губы Тэхён, шлёпая брата по бедру. — Ну так что? — Что? — Любишь Намджуна? — Люблю, конечно, — соглашается, потому что нет смысла увиливать. — Я же уже сказал, божий трындец, хватит задавать один и тот же вопрос по несколько раз, — его голос звучит несколько раздражённо. — Ну так поговорите. Уверен, он от тебя тоже тает, как и ты от него. — Да фу, перестань повторять это дурацкое слово! — Сам ты дурацкий! — взрывается хохотом Тэхён, бросаясь в объятия Джина и опрокидывая на постель. — Но всё равно, я рад за нас. — Рад, что мы неправильные? — охотник сильнее прижимает к себе брата, сдувая лезущие в глаза его кудряшки. — Ага. Мы — необычные. Весь Рай обзавидуется! — он смеётся звонко, переворачиваясь на спину и увлекая Сокджина за собой. — Чему? — не может удержаться от глупого смешка охотник, поёрзав и удобнее устроившись на брате. — Тому, что мы делов наворотили? — Возможно, — не спорит Тэхён, облизав губы. Затем он вытягивает руку, сжимает кулак, придав лицу строгий вид. — Выбирай указательный или мизинец? — Мизинец, — не подумав, ляпает Джин, всматриваясь в хитрое лицо брата. И поздно понимает: что-то тут не так. Они не часто играли в эту игру, но Тэхён всегда менял правила на ходу. — Тэхё-ооооо-н, — зажмуривается он, откатываясь на спину, распластавшись на кровати звёздочкой. — Мизинец — идёшь к Намджуну. — А указательный? — для галочки интересуется ангел, открыв один глаз и посмотрев на довольного ТэТэ, который лёг набок и подпёр рукой голову. — Указательный — идёшь к Намджуну. — Это нечестно! — незло шикает Сокджин, подрываясь с места и цокая языком. Он понимает, что всё равно пришлось бы поговорить с Намджуном, и от досады выскакивает в коридор, чтобы не видеть откровенно радующегося брата. Тэхён громко хохочет ему в спину, отчего на душе ангела разрастаются противоречивые чувства. Джин крутит головой, вспоминая местоположение ванной, и скрывается за нужной дверью. С зеркала на него глядит красивый ангел с тёмно-голубыми глазами и практически чёрными волосами. Он поправляет свои завитые у лица пряди, придирчиво осматривает свою фигуру, облачённую сейчас в чуть мешковатую одежду, и удовлетворённо кивает самому себе. Очень безумная идея посещает его ангельскую голову, но он не решается её воплотить, потому теребит пальцами мятую футболку и прикидывает в уме план действий. Ведь ему незачем злиться, ведь так? Это прошлое. Случившееся было несколько сотен лет назад, ещё до рождения самого Джина, поэтому есть ли смысл? К тому же теперь ему принадлежат все признания, слетающие с губ его демона. Только ему. Он в последний раз оглядывает себя с головы до ног в огромном зеркале. Решительно настроившись признаться, что он сглупил, открывает дверь и осторожно выглядывает, надеясь, что его никто не засечёт… Ага. Охотник сразу же натыкается на Намджуна, по-видимому куда-то шедшего, но замершего, увидев выглядывающую из гостевой ванной чернявую макушку. Тот глядит немного обескуражено, а занесённая вверх рука безвольно опускается. У ангела внутри всё сворачивается в узел от его вида. Он выглядит очень мило с растрёпанными волосами, наверное, нервничал и постоянно запускал ладони в них, с растерянным выражением лица и замешательством в глазах. Сокджин выпрямляется и первым нарушает повисшую между ними тишину: — Что такое? — За тобой и Тэхёном спустились. Джин кривится, хмурится и надувает щёки. Ну почему? Почему ему не дают делать то, что он хочет? Почему ему постоянно мешают? То Юнхи, когда он хотел пожаловаться Намджуну на плохой сон, получить ободряющие объятия и сладкий успокаивающий поцелуй, то это отряд из Рая… Такое впечатление, что всё против его чувств. Как будто кто-то не желает, чтобы он без памяти любил падшего ангела. Да нет, глупости всё это. Просто его мозг за последние пару дней испытал шок и теперь везде видит враньё, недосказанность или что ещё похуже. — Но я не хочу. — А чего ты хочешь? Ангел задумывается, не обращая внимание на то, что Джун делает к нему несколько смелых шагов. — Я хочу, — он покидает своё укрытие, — снова получить акт страсти. — Акт страсти? — не понимает падший. — Маленький мой, — он протягивает руку и как только в его ладони оказывается ангельская, горячая, притягивает к себе смутившегося Сокджина, — это не акт страсти. Кто научил тебя этому? — он оставляет след от губ на тыльной стороне, проходится по длинным тонким пальцам, целует каждый, не отрываясь от глаз напротив. — Мы занимались любовью. — Так же, как тогда? — спрашивает Джин. На его лице ни одна мышца не трогается, он стоит красивым изваянием, томно посматривая на Джуна из-под ресниц, которые бросают тень от тусклого света на его щёки. — С той женщиной? — голос его надламывается в опасном слове, однако, он делает вид, что не заметил. — Ты ревнуешь? — вздёргивает бровь Намджун. Так вот почему Сокджин был так напряжён этим вечером. Тот молчит какое-то время. Падшему это время кажется вечностью. — Да, — получает наконец он ответ, заставляющий его сердце затрепетать. — Это плохо? — Нет-нет, совсем нет, — спешит разубедить, шагнув вперёд. Джин этим пользуется и свободной рукой скользит по чужой груди вверх, пальцами зацепляя складки на одежде. — Но тебе не стоит беспокоиться. Она давно умерла, ты ведь знаешь об этом, и сейчас у меня нет к ней никаких чувств. Сейчас в моём сердце живёшь только ты. Прости меня за это. Ты был тем самым чистым и светлым ангелом, каким Всевышний и хотел создать ангела. А я своим эгоизмом испортил Его творение. — Эгоизмом? — новое слово режет слух. Охотник хлопает веками, ожидая пояснений. — Я желал тебя себе до ломоты. Меня выкручивало по тебе те десять дней рядом с тобой, и те земные месяцы, что мы были врозь. Постоянно думал о тебе. Вспоминал. Судьба, как видишь, всё решила сама, — падший жмурится. В груди пылает огонь. — Ты злишься на меня? — надломив брови, спрашивает он. — Нет, — просто отвечают ему. — Почему? — задаёт вопрос, хотя уже знает ответ на него. — Потому что люблю тебя, Намджун. Признание. То, что он никогда не говорил своему демону-искусителю. Реакция на его слова не заставляет себя ждать. — И я. Люблю тебя, мой маленький, — Джун вдыхает запах со щеки охотника, утыкаясь в неё носом. Затем чуть отстраняется, взглянув в глаза напротив, в которых бескрайний океан. Этому океану нет равных. Ни одна водная или даже небесная гладь не сравнится с тёмной лазурью глаз его ангелочка. — Тогда… — ангел лижет нижнюю губу, а Джун прослеживает это мимолётное движение взглядом. Охотник сам подступает ближе, притягиваясь магнитом. Не отводит взгляд, смотрит внимательно и почти умоляюще. — Поцелуй меня. И Намджун спешит исполнить эту просьбу. Сокджин обнимает за шею, мычит в поцелуй, выгибаясь в спине, пока оголённый перед ним не только физически, но и душевно — он раскрыл все свои тайны, распахнул все свои шкафы, которые за годы скитаний превратились к груды поломанных досок — падший мягко, осторожно, как будто бы боясь повредить, или же пугаясь, что он мираж, прижимает к себе, сладко целуя. — Господь Всемогущий, — в затуманенное сознание врывается голос Тэхёна. В нём звучат обиженные нотки, — я вижу ваши языки, ребята. Прекращайте давайте, — фыркает, отворачиваясь, когда Джин осуждающе выглядывает из-за усмехнувшегося в его шею Намджуна. Половицы под ногами координатора еле слышно поскрипывают, кажется, он только что вышел из гостевой комнаты. — Нашли время… — ворчит, спускаясь по ступеням вниз. — Ещё увидимся? — Джин переплетает пальцы с Намджуном и выдыхает, прислонившись своим лбом к его. — У тебя есть частичка меня, — шепчет тот. — Всегда носи с собой, хорошо? Я найду тебя в любой части Земли. Ты мне веришь? Сокджин, ни на секунду не засомневавшись, положительно кивает.