***
Она знает. Это единственная нить, лежащая в основном потоке её мыслей, которые сейчас проносятся в голове Кейт, когда она одновременно концентрируется на своих сумках, бросая вещи в прочный чемодан, даже не потрудившись взглянуть на них. — Ты всё узнала? — слова прозвучали тихо и непонимающе. Вопрос был встречен молчанием, а затем всё просто щёлкнуло для Кейт. Она знает о... о... Даже в уединении своего разума она не смогла закончить предложение. — Елена? — Бишоп замолчала, не зная, что ещё сказать. — Как ты могла? — возможно, это были просто помехи, но Кейт знала лучше, она точно могла сказать, что внезапная дрожь в голосе другой женщины была вызвана едва сдерживаемыми эмоциями. Елена была на грани того, чтобы разрыдаться. — Я... Мне жаль, — даже для Бишоп в этих словах не было искренности и, конечно же, не было никакого подобия объяснений, — Мне так жаль. — Я думала, что мы... что ты... — Елена ускользнула от Мейсона, потянувшись за своим мобильным телефоном, решив набрать знакомый номер со своего старого. Это было глупо, рискованно, но она должна была услышать правду от самой Кейт, — Как ты могла? Позже брюнетка пришла к выводу, что именно так звучит разбитое сердце. — Ты ушла, — это было заявление, сделанное с полной уверенностью. Кейт поняла, что сидит, и с внезапным потрясением осознала, что её глаза стали влажными. Палец поднялся, смахивая слезу, которая грозила пролиться вниз. На другом конце провода раздался сдавленный смех. — И ты охотишься за мной, — сказала Елена, и Кейт могла представить грустную улыбку на лице блондинки, когда она произносила эти слова. — Я должна. Оно... Это моя работа, — вот оно, признание, которое она боялась сделать — признание, которое прозвучало бы для неё горькой правдой, а для Елены — ударом меча прямо в сердце, — Я должна. — Ты отслеживаешь моё местоположение? — и Кейт не заметила внезапной надежды в этом вопросе, услышав за ним только холодный расчёт. Но прямо сейчас, в этот самый момент, Кейт Бишоп была вне всяких попыток обмануть. — Нет, — ответила она с полной честностью. — Но ты попытаешься. — Да. Линия оборвалась, но Кейт пока не отнимала телефон от уха. Она сделала это только тогда, когда жгучие слёзы в её глазах стали невыносимыми. Её телефон зазвонил снова, и она сразу же сняла трубку. — Белова направляется во Францию — на самом деле, она, вероятно, уже там, — Клинт Бартон сейчас не казался сердитым, потому что не хотел раздражать её ещё больше. Однако ранее он был в ярости, когда Кейт позвонила ему и сообщила, что Елена ускользнула из страны, пока её не было. Это была короткая вспышка гнева, которая сгорела так же быстро, как и появилась, так как всё это ещё можно было спасти, независимо от того, насколько сильно всё пошло не так, — Есть кое-что ещё. Кейт замолчала, держа в руках пару джинсов. — Первоначальный план снова в силе. Схвати её, возьми под стражу как можно скорее. Она встречается с покупателем через два часа, так что у тебя не будет никаких шансов установить его личность. Мы позаботимся об этом. Всё, что тебе сейчас нужно сделать — это найти её и привести сюда. На этот раз без всяких промахов.***
Улица называлась Рю ле Регратье, и Мейсон ведёт её в двухкомнатную квартиру с высокими потолками на втором этаже хорошо отреставрированного городского дома семнадцатого века. — Мы должны произвести обмен как можно скорее, а затем как можно быстрее покинуть страну. ЦРУ теперь знает нас обоих в лицо — мне нужно время, чтобы поработать над этим, — на самом деле он не винит её, но мужчина не может быть уверен, что именно сейчас написано на его лице, и потому он старается не смотреть на неё. В любом случае, ему невыносимо встречаться с ней взглядом. Краем глаза он наблюдает, как она кивает. Вход не охраняется, и Мейсон возится с ключом от замка, он крошечный в его руках. Толкает дверь и держит её приоткрытой, чтобы Белова могла войти. Елена держит чемодан в левой руке и шагает внутрь, замечая стройного мужчину лет тридцати с небольшим, который приближается к ней через солнечные лучи, пробивающиеся сквозь открытые окна; сначала подтянутый силуэт, следом гладкие красивые здоровые черты лица, а затем рукопожатие, сдержанное, но такое же изящное, как военно-морское приветствие. — Мистер Уитмен, — говорит она и натягивает улыбку. — Мисс Белова, — отвечает он и старательно отводит глаза от чемодана, — Добро пожаловать во Францию. Обмен производится быстро. Это должно быть сделано лично — чемодан и то, что в нём находится, были спроектированы именно так. Сам чемодан можно открыть только с помощью процесса биометрической идентификации — идентификации по отпечатку пальца, голосу и глазам, которые были привязаны к её уникальной подписи, за которой следует шестизначный код. Любое несоответствие в любом из тестов безопасности приведёт к срабатыванию устройства импульсной детонации, расположенного внутри чемодана, которое уничтожит его хрупкое содержимое, и это будет означать, что всё это фиаско было полной и абсолютно бесполезной тратой времени. Он не может скрыть внезапного блеска в глазах, когда держит устройство в руках и осторожно кладёт его в свой собственный чемодан. Его пальцы были тверды, но руки дрожали. — Вы оказали нам большую услугу. Спасибо. Она кивает, он встаёт и подходит, чтобы пожать ей руку, прежде чем остановиться и взглянуть на Мейсона. — Простите меня, но я должен спросить, ради безопасности и всего остального... Американский агент. Вы с ней разобрались? — Мы уклонились от неё, она не могла так быстро прийти на эту встречу. Это "нет", думает про себя Дэйн Уитмен, старательно сохраняя непроницаемое выражение лица. — Я понимаю, с какими трудностями вы сталкиваетесь — убийство агента ЦРУ оставило бы неизгладимый след на вас обоих в глазах агентства. До тех пор, пока наше участие в этом остаётся вне поля зрения ЦРУ и продолжает оставаться неизвестным, я считаю, что наше дело закрыто. Что было очевидно — МИ-6 никак не могла быть замечена в работе против ЦРУ. Любой намёк на это приведёт к новой холодной войне, на этот раз с большим количеством сторон. — Они не узнают, — уверяет Елена, и холодность в её голосе удивила его. — Я не хотел обидеть, — еле слышно вымолвил он, совершенно ничего не понимая, с типичной британской грацией поклонился и удалился. Мейсон наблюдал, как мужчина уезжает на непронумерованной машине, затем повернулся лицом к Елене, склонив голову к двери и ожидая, когда она выйдет. Она кивнула. Не то чтобы он не доверял Дэйну Уитмену, нет, это было именно так. Он не доверял Дэйну Уитмену. Вообще. Комната, вероятно, была не заперта, но Мейсон давным-давно научился быть очень осторожным, когда это возможно. — Что теперь? — интересуется она, когда они возвращаются в машину. Он уже сказал ей, но Белова просто хочет услышать это снова, вероятно, чтобы отвлечься. — Мы разделимся сейчас, пока я не разберусь, как обстоят наши дела, — он переживает не столько о себе, сколько о ней — ЦРУ не будет беспокоиться о нём так сильно, как беспокоилось бы о ней. Он был брокером, не более того, и по всему миру существуют тысячи других брокеров. — Заляг на дно, — говорит он без всякой необходимости. — Я так и сделаю.***
Обычно они встречались за ранним вечерним ужином, а затем неизбежно расходились по гостиничным номерам то одной, то другой. Их любимым местом был причудливый маленький ресторанчик в уединённом уголке города, расположенный рядом с множеством переулков, которые остались неизменными со времён короля Альфонсо и восстания, в результате которого улицы Мадрида были залиты кровью. Он выходил окнами на парк Эль-Ретиро, и именно там они сейчас прогуливались в тени деревьев, компанию которым составлял лишь слабый отблеск лунного света. Кейт удивило, как легко это всё вошло в рутину. Они шагали бок о бок по булыжникам, крепко сцепив пальцы друг с другом и время от времени соприкасаясь плечами. — Работа, говоришь? — Всего на несколько дней, — ответила Кейт, — Они хотят, чтобы я кое-что заключила для них в другом месте, — она намеренно умолчала о подробностях, и Елена, всё понимая, не стала допытывать. Они никогда не говорили о своей собственной работе, чувствуя себя комфортно и уверенно, понимая, что другая не хочет знать и на самом деле ей всё равно. Луч лунного света пробился сквозь ветви и листья, нависшие над головой, а ветер принёс обещание о том, что скоро будет дождь. Елена повернулась, чтобы взглянуть на Кейт, наблюдая, как холодный луч света ласкает призрачные пальцы на её коже. Белова считала Кейт красивой. Единственными морщинками на её лице были складки, подчёркивающие каждое нижнее веко, что подразумевало привычный юмор и скептицизм, а на щеках была россыпь веснушек, которые делали её намного более очаровательной. Это было не то лицо, которое можно сравнить с лицом человека, занимающегося торговлей наркотиками, но Елена знала, что в теневом преступном бизнесе лица никогда не бывают такими, какими кажутся с самого начала. Она замедлила шаг, позволяя Кейт идти немного впереди неё, наблюдая за медленной и лёгкой походкой; небрежный баланс бёдер и плеч, её глаза опускаются всё ниже и ниже по изгибу спины брюнетки вниз к ногам, которые, казалось, продолжаются вечно. Кейт поняла, что Елена немного отстаёт, хотя они всё ещё держались за руки, и повернулась с таким выражением лица, которое Елена нашла абсолютно милым. — Что? — спросила Бишоп, и на её губах заиграла лёгкая любопытная улыбка. — Ничего, — Белова ухмыльнулась, а затем протянула другую руку, чтобы провести пальцем по спине Кейт, — Ты прекрасна, — импульсивно выпалила светловолосая. Флиртующий тон, который Кейт уловила при их первой встрече, исчез после той откровенной беседы за завтраком. В глазах Елены был интерес, и, конечно же, то, что они делали вместе... друг с другом... означало, что между ними было притяжение, но что по-настоящему удивило Кейт Бишоп, так это то, как быстро между ними поселился комфорт. Возможно, это было осознание того, что здесь существовал кто-то, кто понимал трудности жизни, которую каждая из них вела, и такое взаимопонимание позволило им погрузиться во что-то... приятное. Они не могли говорить... не хотели говорить о своей собственной работе, потому что прикосновение к такой теме вернуло бы их к реальности, а ни одна из них на самом деле не хотела этого делать. Для Кейт работа была напоминанием о постоянном обмане, который казался всё грязнее и грязнее с каждым разом, когда она размышляла об этом, и поэтому она выбрала лёгкий путь — вообще не думать об этом аспекте. Для Елены работа являлась напоминанием о том, что ЦРУ выслеживает её и может найти, и эту историю с Кейт придётся прервать, когда Мейсон вывезет её из страны в другое безопасное убежище, подальше от американского агентства и их безликого шпиона. Они говорили о фильмах и музыке, о вещах, которые ни одна из них раньше ни с кем не затрагивала. Все, кого они знали, были в шпионском бизнесе (для Кейт) или криминальном бизнесе (для Елены), и такие тривиальные темы обычно считались бесполезным подшучиванием, и, несмотря на это, у них никогда не было времени поболтать. Так они и поступили, обсуждая достоинства голливудских фильмов перед инди-фильмами, коммерциализированных поп-звёзд и артистов, игравших на музыкальных фестивалях и в небольших клубах. Кейт обнаружила, что у Елены есть что-то вроде страсти к классическому искусству, поэтому она часто слушала, как женщина говорила о Моне, Матиссе и Пикассо, отпускала шутливые комментарии о том, что глаза слишком велики для головы, а носы неуместны, за что получала игривый щипок. Сама мысль о том, что Кейт предстояло сделать, была настолько неприятной, что она полностью выбросила её из головы, рассудив, что должна оставаться естественной, чтобы завоевать доверие Елены, и поэтому то, что она делала, вопреки всему, чему её научило Агентство, было на благо. — Я боялась, что ты не придёшь на ужин, — призналась она Елене после их первой ночи вместе. — Почему ты так решила? — проговорила Елена, не поднимая головы от груди Кейт, и нежное касание её тёплого дыхания к коже было похоже на мягкое прикосновение шёлка к телу. — Я не знаю, — ответила Кейт, её прежние страхи и неуверенность теперь побледнели и потеряли своё значение, казались глупыми и совершенно несущественными. Она почувствовала, что краснеет, а затем услышала ответный смешок от Елены. — Так вот как ты хочешь это разыграть, да? — Что? — Елена ответила тем невинным тоном, который не смог обмануть Бишоп. — Ты знаешь что, — ответила Кейт, бросив на неё насмешливый взгляд. — Я поставила тебя в неловкое положение, Кейт Бишоп? — Елена усмехнулась, — Что ты собираешься с этим делать? — Вот это, — ответила Кейт и потянулась к женщине рядом с ней, игнорируя её протестующие возгласы. На этот раз она больше не была терпеливой или нерешительной. Первоначальная застенчивость исчезла с обеих сторон, сменившись ничем иным, как чистым голодом друг к другу. Теперь это было обыденностью. Установив, что нравится Елене, забота Кейт обрела направление и цель, и через несколько минут Кейт забыла обо всём остальном, её разум был поглощён одной и только одной... Еленой Беловой. Секс, хотя и был, безусловно, приятным, но это не то, что сейчас крутилось у неё в голове. Она вспомнила запах и ощущение другой женщины, тепло тела Елены, прижатого к её собственному, когда они лежали на кровати, укрытые простынями, наслаждаясь близостью друг друга, когда они спускались с вершин удовольствия, только чтобы быть пойманными в ожидающих объятиях. Она помнила непринуждённую беседу, мелкие штрихи, сложные детали, которые точно говорили ей, о чём думала Белова в этот самый момент, и ослепительную улыбку, которая казалась такой не по годам уверенной, но в то же время скрывала внутри что-то обнадёживающее и нерешительное. Самолёт приземлился плавно, но лёгкого толчка, когда колёса коснулись асфальта, было достаточно, чтобы вывести её из задумчивости. Она слышала, как капитан по громкой связи приветствует их в аэропорту имени Шарля де Голля. Кейт, тяжело вздохнув, встала, она знала, зачем сюда прилетела, и она ненавидела это. И потому, как она делала раньше, когда сталкивалась с особенно нежелательной мыслью, она выбросила её из головы. Таким образом, было только одно, о чём она думала, когда шла по взлётно-посадочной полосе. Бишоп скучала по Елене. И часть её задавалась вопросом, скучала ли Елена по ней, находясь в курсе того, что скрывала от неё Кейт.***
— Мы не можем позволить себе ещё одну ошибку, — то, как он это говорит, звучит укоризненно, и если бы она так не погрязла в своём собственном маленьком личном мире страданий, ей было бы не всё равно. Как бы то ни было, ей трудно сосредоточиться на том, что говорит ей Клинт Бартон, потому что на самом деле ей всё равно. — И что? — это граничит с наглостью, но он был её куратором довольно долгое время — Клинт завербовал её в ЦРУ, и поэтому он пока пропускает это мимо ушей, откладывая на потом для анализа. Он знает её лучше, чем она думает, и поэтому подозревает, что что-то не так. — Было принято решение привлечь к этому делу полную команду. Это сразу же привлекает её внимание. Целая команда? Это крайность, а это значит, что они... эти безликие люди, которые сидят на вершине иерархии ЦРУ и чьи личности известны только президенту и избранным членам его штаба... относятся к этому очень серьёзно. — Что, чёрт возьми, украла Елена? — Это засекречено. — Клинт... Он вздыхает, а затем смягчается. Трудно управлять агентом, сидя за письменным столом в Лэнгли, и поэтому бывают моменты, когда ему приходится выдавать немного больше, чем ему позволено. — На самом деле я не знаю, Бишоп. Это засекречено, даже для меня. Что я знаю точно, так это то, что они действительно хотят получить то, что у неё есть, и хотя вначале требовалась секретность, поэтому просто послали одного агента, ситуация изменилась настолько резко, что они готовы рискнуть, чтобы это появилось в официальных отчётах. — Тогда они должны были лучше позаботиться об этом. Он устал, и поэтому эта ошибка в суждениях, возможно, была бы простительна в любое другое время. — Очевидно, это было не наше дело, чтобы заботиться о нём. Наша мисс Белова выхватила его из какого-то неизвестного места, прежде чем наши агенты смогли добраться до него. Честно говоря, я начинаю задаваться вопросом, имеет ли это вообще какие-либо серьёзные последствия для национальной безопасности. Я проверил это, — бормочет он, больше для себя, чем для неё, ведь почему её это должно волновать? — И это те же идиоты, которые раньше руководили проектом "Звёздные врата", — он ухмыльнулся, — Они урезали мой бюджет, чтобы освободить место для такого дерьма. Полная команда. Это плохо, потому что единственное, что отличает ударные группы ЦРУ — это их склонность сначала стрелять, а потом задавать вопросы. И хотя Кейт Бишоп гордится своими способностями, профессионализм заставляет её признать, что полноценная ударная команда лучше, чем она. Но сначала им придётся найти её, думает она про себя. Париж — большой город, и он не такой космополитичный в отношении своих криминальных обитателей, как Мадрид. Было бы трудно найти здесь кого-то, особенно если этот кто-то не хотел, чтобы его нашли. Сначала я должна найти её, с внезапной уверенностью подумала Кейт. Она обязана, ведь если ударная группа доберётся до Елены первой... Что ж, не было никакой необходимости идти туда. Если бы я была Еленой, где бы я находилась? — она вдруг усмехнулась и покачала головой, — Неправильный вопрос, Бишоп, — проворчала она себе под нос и потянулась за своей сумкой.***
Кейт была бы здесь, размышляла Елена. Она где-то там, возможно, пытается выследить меня. И, надеюсь, потерпев неудачу, она продолжает в уединении своего собственного разума, но даже там она не уверена, что просто пытается убедить себя в том, что не хочет, чтобы её нашли. Она моргает и смотрит в сторону, глядя на людей на тротуаре, и задаётся вопросом, есть ли среди них Кейт Бишоп. Она из ЦРУ. Она охотилась за тобой. Эти мысли вторгаются в покой, который блондинка установила в своей голове, угрожая разрушить железную волю и отправить её в очередной приступ слёз. Елена моргает и снова смотрит на свои руки, тяжело вздыхая. Вновь поворачивается, её глаза ловят своё отражение в зеркале: она смотрит на женщину, которая позволила соблазнить себя и использовать как... как дуру. Нет, хуже, чем дура. Глупая, тщеславная женщина, ищущая... что? Ты грустная, грустная девушка, которая была мучительно близка к шансу на собственную счастливую жизнь. Нет, строго сказала она себе. Она пообещала, что не будет думать об этом, не будет больше зацикливаться на этом. Самобичеванию не было места сейчас, не тогда, когда ЦРУ всё ещё висело у неё на хвосте — ЦРУ, а не только Кейт Бишоп, твёрдо напомнила она себе. Автобус со скрежетом остановился, до её ушей донёсся визг тормозов и мягкое шипение открывающихся дверей. Она потянулась за своей сумкой и вышла, кивнув водителю и проходя мимо него. Белова вышла на тротуар, чувствуя, как воздух обдувает её, шум города на фоне звука работающего двигателя даёт ей ощущение анонимности. Когда она начала идти, то почувствовала себя такой же невидимой, как и всегда, и это вызвало лёгкую улыбку на её губах. Кроме того, внезапно подумала она, в мире полно других брюнеток. Елена удобно игнорировала ту часть себя, которая напомнила ей, что, хотя в мире действительно есть другие брюнетки, но Кейт Бишоп в этом мире только одна. Белова прошла мимо дверей, чувствуя, что прохладный кондиционированный воздух окутывает её, когда она вошла в Лувр.