Владыка морей

Тик бросился выполнять поручение, зная, что прославленный корсар не любит медлить. Он нашел 8-Бита недалеко от люка, где тот разговаривал с боцманом и флибустьерами, расспрашивавшими его об ужасном конце Синего корсара и членов его команды. Моряки наперебой предлагали самые ужасные планы мести испанцам и прежде всего губернатору. Узнав, что приказано готовить шлюпку для возвращения на берег, откуда они чудом унесли ноги, гамбуржец не смог скрыть смущения и тревоги. – Опять туда!.. – воскликнул он. – Да мы оставим там свою шкуру, Тик! – На этот раз мы будем не одни. – Кто же поедет с нами? – Тёмный корсар. – А.. в таком случае я не боюсь. Значит, мы вернемся в Маракайбо? – Да, дорогой мой, и мы с тобой будем героями, если доведем это дело до конца… Послушай, боцман, прикажи опустить в лодку три аркебузы, патроны, пару абордажных сабель и провиант. Никто не знает, что с нами может случиться. – Все сделано, – ответил боцман. – Даже табак не забыт. – Спасибо, друг. Ты боцман что надо. – Вот он, – сказал в это время Бит. На мостике появился корсар. На нем было все то же траурное одеяние, но сбоку торчала длинная шпага, а за поясом виднелась пара больших пистолетов и острый испанский кинжал, прозванный «господи, спаси». На руке у него был накинут широкий плащ того же цвета, что и одеяние. Он подошел к человеку, стоявшему на капитанском мостике, сказал ему несколько слов, а затем бросил краткое приказание обоим флибустьерам: – Поехали. – Мы готовы, – ответил Тик. Все трое спустились в лодку, пришвартованную к корме и уже снаряженную оружием и провиантом. Накинув на себя плащ, корсар сел на носу, а флибустьеры, взяв весла, с большим усердием стали совершать трудный маневр. Корабль флибустьеров тут же погасил позиционные огни и, подняв паруса, поплыл за лодкой, не обгоняя ее. Помощник капитана, по всей вероятности, хотел проводить своего командира до берега, чтобы защитить в случае опасности. Подперев голову рукой, корсар возлежал на носу лодки. Он был молчалив, но его взгляд, острый, как у орла, внимательно ощупывал темный горизонт, как бы пытаясь разглядеть южно-американский берег, скрывавшийся во тьме. Время от времени он поворачивал голову к кораблю, неотступно следовавшему за ним на расстоянии семи-восьми швартовых, потом снова устремлял свой взгляд на юг. Бит и Тик тем временем работали, не покладая рук, заставляя легкую лодку птицей нестись по черным волнам. Ни тот, ни другой, казалось, ничуть не боялись вернуться на берег, населенный их заклятыми врагами, настолько они были уверены в храбрости доблестного корсара, державшего в страхе все приморские города Мексиканского залива. Внутренние воды в заливе Маракайбо были гладкими, как масло. Это позволило гребцам идти быстрее вперед, не особенно налегая на весла. Волнение здесь вообще случается редко, так как берега в этом месте, защищенном от высоких валов двумя мысами, невысоки, а подводные течения слабы.Оба флибустьера гребли уже около часа, когда Тёмный корсар резко вскочил на ноги, словно желая охватить взглядом весь горизонт. К юго-востоку у самой воды ежеминутно мигал огонек, который невозможно было принять за звезду. – Маракайбо, – сказал корсар голосом, в котором слышался гнев. – Да, – ответил Тик, повернувшись в ту сторону. – Сколько нам еще плыть? – Около мили, капитан. – Значит, к полуночи мы будем там? – Да. – Кто-нибудь ведет наблюдение с моря? – Да. Таможенники. – Надо их обойти. – Мы знаем место, где можно спокойно высадиться и спрятать лодку в зарослях. – Вперед! – Одно слово, капитан. – Говори. – Было бы лучше, если бы ваш корабль дальше не шел за нами. – Он уже лег на другой галс и будет ждать нас в открытом море, – ответил корсар.Постояв в задумчивости несколько минут, он продолжал: – Правда ли, что здесь ходит испанская эскадра? – Да, капитан, эскадра адмирала Скуика охраняет Маракайбо и Гибралтар[2]. – Ах, так они боятся? Но Одноглазый Волк на Тортуге, а вдвоем мы его потопим. Еще немного терпения, и скоро Лан Маитасун узнает, на что мы способны. Он снова завернулся в плащ, надвинул шляпу на глаза и вернулся на свое место, ни на минуту не спуская глаз со светлой точки портового маяка. Лодка двинулась дальше, но теперь ее нос не был больше устремлен в сторону входа в гавань, так как моряки хотели ускользнуть от таможенной охраны, которая не преминула бы остановить лодку и арестовать всех находившихся в ней. Через полчаса отчетливо вырисовался берег залива, так как до него оставалось не более трех-четырех швартовых. Берег отлого спускался в море, однако путь к нему преграждали заросли мангров – тропических растений, произрастающих преимущественно на отмелях и способствующих распространению vomito prieto – желтой лихорадки. За ними виднелся густой лес, рассекавший звездное небо тяжелыми перистыми листьями огромных размеров. Замедлив ход, Тик и Бит обернулись, чтобы посмотреть на берег. Они продвигались вперед с большой осторожностью, стараясь не делать шума и смотря по сторонам, словно опасаясь засады. Тёмный корсар, напротив, оставался недвижим. Он лишь положил рядом с собой три ружья и готов был встретить огнем тех, кто осмелился бы к ним приблизиться. Было около полуночи, когда лодка причалила к берегу, пробив себе дорогу среди тростника и кривых коряг. Корсар выпрямился во весь рост, окинул быстрым взглядом берег, легко соскочил на землю и закрепил лодку среди кустов. – Оставьте ружья в лодке, – сказал он 8-Биту и Тику. – У вас есть пистолеты? – Да, капитан, – ответил Бит. – Вы знаете, где мы находимся? – В десяти-двенадцати милях от Маракайбо. – Город за этим лесом? – На краю этих огромных зарослей. – Сможем ли мы попасть в него сегодня ночью? – Это невозможно, капитан. Чаща здесь настолько густая, что мы вряд ли выберемся из нее раньше чем завтра к утру. – Так что нам придется выжидать до завтрашнего вечера? – Если вы не отважитесь появиться в Маракайбо днем, то лучше подождать. – Идти в город днем было бы безрассудством,– сказал корсар как бы про себя. – Будь тут со мной мой корабль, я бы на это решился, но «Кэрлот» плавает сейчас в Великом заливе. Несколько минут он стоял молча, неподвижно, словно погруженный в глубокие раздумья. – А тело моего брата мы застанем еще на виселице? – спросил он наконец. – Три дня его не будут убирать с площади Гранады, – ответил Тик. – Тогда время еще не потеряно. У вас есть знакомые в Маракайбо? – Да, африканец, который дал нам лодку и помог скрыться. Он живет на опушке леса в одинокой хижине. – Он нас не выдаст? – Ручаюсь за него. – Тогда в дорогу! Они взобрались на берег. Тик пошел впереди, за ним двинулся корсар, 8-Бит замыкал шествие. Все трое вошли в темную чащу. Они шли осторожно, напрягая слух и не снимая руки с пистолета. На каждом шагу могла быть засада.Лес высился перед ними, словно свод мрачной пещеры. Стволы всевозможных форм и размеров возносили к небу огромные листья, совершенно скрывавшие звездное небо. Вокруг свисали гирлянды лиан, которые переплетались самым причудливым образом, карабкались на пальмы и низвергались вниз, обвивая стволы деревьев и сплетаясь на земле с огромными корнями, немало мешавшими продвижению вперед трех флибустьеров и заставлявшими их делать обходы или пускать в ход абордажные сабли, чтобы проложить себе путь. Бледные отблески каких-то огромных светящихся точек, время от времени отбрасывавших настоящие лучи света, мелькали то у самой почвы, то среди листвы окружавших стволов. Они внезапно гасли, затем снова загорались, освещая все вокруг светом несравненной красоты, напоминавшим сияние волшебного фонарика. Это были огромные южно-африканские светляки, так называемые "бродячие огни", испускавшие столь яркий свет, что при нем можно было прочесть мелкий шрифт на расстоянии нескольких шагов. С помощью трех-четырех таких светляков, помещенных в стеклянную банку, можно было бы осветить целую комнату. Среди них попадались и другие фосфоресцирующие насекомые, обитающие большими роями в лесах Гвианы и Эквадора – так называемые lampyris occidental, или тропические светляки. В глубоком молчании три флибустьера продолжали углубляться в чащу, не забывая о необходимых предосторожностях, так как, помимо людей, им приходилось еще страшиться обитателей джунглей: кровожадных ягуаров и ядовитых змей, особенно жарараки – опаснейшей змеи, которую трудно различить даже днем, ибо она обладает кожей цвета засохших листьев. Они прошли уже мили две, как вдруг Тик, лучше всех знавший эти места и потому все время шедший впереди, резко остановился и поспешно взвел курок одного из своих пистолетов. – Что там – ягуар или человек? – спросил корсар без малейшего страха. – Может, ягуар, а может, и шпион, – ответил Тик. – В этой стране ни за что нельзя поручиться. – Где он прошел? – Шагах в двадцати от меня. Корсар наклонился к земле, внимательно прислушался, затаив дыхание. До него донесся легкий шорох листьев, однако он был настолько слаб, что только натренированный и острый слух мог его различить.– Может, это зверь, – сказал он, выпрямляясь. – Ба!.. Мы ведь не робкого десятка. Сабли в руки – и за мной! Зайдя за ствол огромного дерева, возвышавшегося среди пальм, он остановился в куще гигантских листьев и стал вглядываться в темноту. Шороха сухих листьев не было больше слышно, однако до его слуха долетело металлическое позвякивание, и тут же раздался сухой щелчок, словно кто-то взвел курок. – Стойте, – шепотом промолвил капитан, обернувшись к спутникам. – За нами кто-то следит и ждет подходящего момента, чтобы угостить нас пулей! – Неужели нас заметили при высадке? – пробормотал с беспокойством Тик. – У этих испанцев повсюду шпионы. Держа в правой руке шпагу, а в левой – пистолет, корсар старался раздвинуть листья, не производя шума. Внезапно Тик и 8-Бит увидели, как он устремился вперед и набросился на какую-то человеческую фигуру, неожиданно возникшую в кустах. Нападение корсара было столь внезапным и стремительным, что человек, сидевший в засаде, полетел вверх тормашками от удара эфесом шпаги. Тик и Бит стремительно бросились к незнакомцу. Первый поспешил подхватить мушкет, который тот выпустил из рук, так и не успев разрядить его, второй, направив на него пистолет, приказал: – Не двигаться, или я размозжу тебе голову! – Это один их наших врагов, – сказал, наклоняясь к нему, корсар. – Солдат проклятого Маитасуна… – ответил Бит. – Зачем ты здесь прятался, хотел бы я знать? Испанец, оглушенный ударом шпаги корсара, стал приходить в себя, пытаясь приподняться. – Каррамба! – пробормотал он с дрожью в голосе. – Уж не угодил ли я в руки к дьяволу? – Ты угадал, – сказал Тик. – Вы ведь любите так называть нас, флибустьеров. Испанец вздрогнул, и Тик заметил это. – Ничего пока не бойся! – засмеялся он. – Бояться будешь позже, когда мы попросим тебя сплясать с веревкой на шее. – Обернувшись к корсару, молча разглядывавшему пленника, он спросил его: – Прикончим его из пистолета? – Нет, – ответил капитан. – Вздернем на дереве? – Не надо. – А вдруг он из тех, кто вешал Береговых братьев и Синего корсара, мой капитан? При этом напоминании грозная тень промелькнула в глазах Тёмного, но тут же исчезла. – Я не желаю его смерти, – сказал он глухо. – Живой он нам будет полезней. – Тогда свяжем его покрепче. Флибустьеры сняли красные шерстяные кушаки и связали ими руки пленника, не посмевшего оказать сопротивление. – Посмотрим теперь, кто ты такой, – сказал Тик. Он зажег кусок фитиля, оказавшийся у него в кармане, и поднес его к лицу испанца. Несчастному, угодившему в руки прославленных корсаров с Тортуги, было лет тридцать. Высокий и худой, он походил на своего земляка Дон Кихота. Рыжеватая бородка обрамляла его грубое лицо, глаза были расширены от ужаса. Его наряд состоял из желтой кожаной куртки с узорами, коротких широких штанов в черную и красную полоску и высоких сапог из темной кожи. Голову прикрывал стальной шлем со старым, основательно пощипанным пером, на поясе висела длинная шпага, вставленная в заржавевшие с обоих концов ножны. – Клянусь дьяволом, которому я служу!.. – воскликнул со смехом Тик. – Если у губернатора Маракайбо все такие молодцы, то выходит, он не кормит их каплунами. Взгляните-ка, ведь он тощ, как селедка. Вздернуть его на сук будет легко.– Я не велел его вешать, – повторил корсар. Дотронувшись до пленника кончиком шпаги, он приказал: – А теперь говори, если шкура тебе дорога. – Шкуру вы все равно с меня спустите, – ответил испанец. – Скажу я вам все, что вы хотите, или не скажу, живым от вас не уйти! – А испанец не трус, – заметил 8-Бит. – Своим ответом он заслужил пощаду, – добавил корсар. – Ну, будешь ты говорить? – Нет. – ответил пленник. – Я обещал тебя пощадить. – А кто вам поверит? – Кто?.. Да знаешь ли ты, кто я такой? – Флибустьер. – Да, но зовут меня Тёмный корсар. – Пресвятая Богородица Гваделупская! – воскликнул испанец, посинев от страха. – Тёмный корсар в этих местах!.. Вы явились, чтобы уничтожить всех нас и отомстить за вашего брата, Синего корсара? – Да, если ты не будешь говорить, – ответил мрачно флибустьер. – Я уничтожу вас всех, а от Маракайбо не оставлю камня на камне. – Por todos santos![3] Тёмный корсар здесь!.. – повторил пленник, не пришедший еще в себя от неожиданности. – Говори!.. – Я погиб, и ничто меня не спасет. – Да будет тебе известно, Тёмный корсар – рыцарь и умеет держать слово, – торжественно сказал капитан. – Тогда спрашивайте.