The Degradation

«Однажды кто-то сказал мне: „Приняв печаль, ты не сможешь быть счастливым“. Похоже, я принял ту печаль, что есть во мне, я позволил ей уничтожить себя, лишая себя права быть счастливым. Я был не прав, когда думал, что Луи может спасти меня». © Гарри *** Песня: Every Breathe You Take Фотография: https://pp.vk.me/c615730/v615730370/1a22f/qVStoDH94ys.jpg *** — Вот так? Я беру маленькое зеркало, которое мне протягивают, и смотрю в него. — Чуть левее. Он касается смоченным какой-то жидкостью хлопком моей кожи и стирает рисунок. — Здесь? — Да. — Хорошо. Я отдаю ему зеркало. Он начинает готовить инструменты, а мне становится страшно. Особенно при виде иглы. — Это твоя первая татуировка? — Да. А это больно? — я стараюсь выглядеть как можно спокойнее, но ничего не выходит. Он пожимает плечами. — Потерпишь, — говорит он, посмотрев на меня. Ему легко говорить, с его-то бородой в три километра и татуировками по всему телу. Позже я слышу звук машинки с иглой, которая сейчас напоминает бензопилу. — Готов? Нет. — Готов. Я постараюсь вытерпеть это. Я терпеть не могу боль, а когда дело доходит до таких огромных игл — это вообще другой разговор. Нет, серьёзно, я еле себя сдерживаю, когда сдаю кровь на анализы, а тут татуировка. Но я хочу эту татуировку. Он подходит ко мне, а я мечтаю провалиться сквозь землю. — Расслабься. Легко сказать. Я закрываю глаза и стараюсь заставить себя дышать спокойно, и мне правда становится легче. Я думал, что буду биться в конвульсиях, но нет. Это терпимо. Мужчина улыбается мне. — Я же говорил, что ты выживешь. — Что? Уже всё? Честно, я ожидал чего-то похуже. — Знаешь, такая татуировка настоящее доказательство любви. Кто же эта счастливица? «Г» как? — Гарри. На секунду он удивляется, но после сразу же улыбается. — Я думаю, это круто. Ну, знаешь, со всем этим разрешением гей-брака и так далее. Мир не идеален, но это хорошо, что люди понемногу начинают принимать других людей. *** — Как думаешь, ему понравится? — спрашиваю Сволочь, смотря в зеркало на свой обнажённый торс. Он сидит у входа в ванную и смотрит на меня, виляя хвостом. Он выглядит довольным. С тех пор, как Гарри поговорил со мной три дня назад, мое настроение заметно улучшилось, как и у Сволочи. Он снова стал играть в саду. Я всё ещё смотрю на татуировку «H» на своем плече. Точно в том же месте, где у Гарри татуировка «L». Я правда не знаю, как я додумался до этого. Эта так много для меня значит, правда. Это моя первая татуировка, и я думаю, что сделал правильный выбор. Но я всё равно взволнован идеей показать её ему. Подожду, пока кожа не заживёт. Я хочу, чтобы всё было идеально, когда он её увидит. С момента того разговора больше не было никаких продвижений, но мне все равно кажется, что он сделал большой шаг. Он начал пить самостоятельно, но есть все так же отказывается. Но, по крайней мере, это доказывает, что он хочет выкарабкаться. И я не думаю, что за эти три дня он полностью изменился. Это займёт какое-то время, но я знаю, что мы идём по верному пути. — Пойдём, приятель. Я глажу Сволочь по голове и выхожу из ванной. Открываю ему дверь, чтобы он смог побегать и сходить в туалет перед тем, как уснёт. Смотрю, как он бегает по двору. Слишком уж он энергичен. Он бежит в непонятном направлении, вырывая яму прямо на клумбе. Он бегает из одного места в другое. Я смеюсь над ним и понимаю, как мне сейчас хорошо. И это приятно, действительно приятно. Я ещё простоял на улице некоторое время, но потом, почувствовав усталость, свистнул Сволочи, чтобы он заходил домой. Быстро ложусь под одеяло, но в тот момент, когда я протягиваю руку, чтобы положить мой телефон на тумбочку, я останавливаюсь. Беру в руку кусок ткани. Мой живот сжимается, а в голове появляются картинки с того вечера на кладбище. Я помню тот вечер, будто он был вчера. Тогда он впервые открылся мне. Даже если он всё так же не сможет просыпаться рядом со мной. Но он старается, и он сделал гораздо больше, чем я мог ожидать. Практически весь этот месяц мы просыпались вместе, а дни, когда его не было рядом, можно было сосчитать по пальцам одной руки. Единственное, что беспокоит меня, так это то, что он просыпался раньше меня. Мне не хватает его объятий, его присутствия, мне не хватает его. Встаю и иду к своему столу. Беру ручку, предварительно соединив два конца ткани в узел. Начинаю рисовать на нём, точнее, пытаюсь, потому что мои художественные навыки далеки от идеала. Когда заканчиваю, то наклоняю голову в сторону и начинаю любоваться этим шедевром. Рядом с рисунком приписываю своё имя, чтобы доказать, что это рисовал я, а не медведь. А то разница не сильно заметна. *** Песня: Zayn Malik — iTʼs YoU Фотография: https://pp.vk.me/c615730/v615730370/1a236/H59nh1Dwf0w.jpg *** 9:31. Когда я захожу в его палату, он ещё спит. Вчера, когда я пришёл утром, он тоже спал. Думаю, он столько спит из-за отсутствия настоящей еды. Аккуратно закрываю за собой дверь. Первое, что делаю, это обхожу кровать, открываю маленький чёрный блокнот и пишу отсчёт. 219. Снимаю ботинки и ложусь к нему на кровать, стараясь не разбудить. Я сильнее прижимаюсь к нему и чувствую, как его тело расслабляется, будто он знает, что я рядом. — Я здесь. Медленно убираю спавшую прядь его волос за ухо. Я всё так же лежу рядом с ним, пока он отдыхает. Он нуждается во сне и еде сейчас. По крайней мере, он хотя бы спит. С тех пор, как он вернулся, я могу проводить всё утро вместе с ним до обеда в 11:45. Вчера доктор сказал мне, что человеку, который пережил неудачную попытку суицида, сложнее всего принять не неудачу, а жизнь. Наверное, он прав. Мой живот сжался от его слов. У Гарри было несколько попыток суицида, и я не понимаю, насколько сильно он должен ненавидеть жизнь, чтобы хотеть умереть так много раз. Я не понимаю, как можно так страдать. Я ничего не понимаю. Мне трудно разобраться в его болезни, но, кажется, я начинаю понимать его отличия между ним и нормальным человеком. «Нормальный» — я не люблю это слово. Он нормальный человек, но просто немного другой. Например, когда я узнал о наркотиках и алкоголе. Обычно под воздействием наркотиков люди бредят, а Гарри их принимает потому, что ему это нужно. Когда он их употребляет, он чувствует себя собой. Он начинает двигаться, и это возвращает меня в реальность. Издаёт небольшой стон, после чего с трудом открывает глаза. — Хэй… Он хочет что-то мне ответить, но вместо этого издаёт только хриплый звук. — Погоди, — я протягиваю руку к тумбочке, чтобы взять оттуда стакан с водой, но, когда я подношу стакан ближе, он качает головой, пытаясь отодвинуться дальше. — Пожалуйста… Но он не делает ничего. Это заставляет моё сердце сжаться. Он отказывается пить, в чём он сейчас нуждается. Правда, если он не будет достаточно пить, его горло может стать настолько сухим, что он не сможет говорить. Но доктор сказал мне не заставлять его, потому что он должен сделать всё сам. Понять, что это необходимо. Он прижимается к моей шее, и время от времени я чувствую его дыхание на своей коже. Когда он окончательно отходит ото сна, то кладёт голову мне на плечо. — Привет, — произношу я шёпотом. В ответ он улыбается мне. Я поправляю уже в который раз спавшую прядь его волос за ухо. Собираюсь погладить его щёку, но он хмурится и слабо хватает мою руку. Не понимаю, что он делает, но не решаюсь ничего сказать. — Это… — его голос затихает, но он откашливается и продолжает. — Что это? Моя очередь хмуриться. Он показывает на мои пальцы. — Ах, это… — честно, я не думал, что он заметит. Прошло уже две недели, а пальцы всё равно остались красными, — Ничего страшного, всё в порядке, — но я прекрасно вижу, что мой ответ его не устраивает, и я сомневаюсь, что причина ему понравится. — Если ты выпьешь воды, то я расскажу. Да, ладно, это шантаж, но мне даже не стыдно, потому что это правда работает, ведь он кивает. Он берёт стакан, и я помогаю ему отпить. Он делает всего пару маленьких глотков, но я горжусь им. Кладу стакан на тумбочку и целую его в лоб. — Я подрался с Джошем, — и, не дав ему времени ответить, сразу же продолжаю: — Он не сделал мне больно, и да, он жив. Правда. — Почему ты подрался с ним? Я колеблюсь несколько секунд, но врать Гарри было бы глупо. Он читает меня, как открытую книгу. Вздыхаю. — Он перегнул палку. — Из-за меня? — Нет, не из-за тебя. Просто он идиот, вот и всё. Он опускает глаза. Бормочет что-то и нежно прикасается к моей руке, будто боясь сделать мне больно. — У тебя всегда был хороший хук правой. Он улыбается. — Конечно, — я целую в лоб, вспоминаю, что принёс кое-что. — У меня есть кое-что для тебя… Достаю кусок ткани из заднего кармана джинсов, не отрываясь от него. Как только он его видит, его глаза начинают блестеть. — Ты принёс… — Да, и смотри, что здесь. Показываю ему свой рисунок. — Это ты нарисовал? Киваю. Беру его за руку, сплетаю наши пальцы и связываю наши запястью тканью. — Так я всегда буду с тобой. Он сильнее прижимается ко мне. — Я хочу вернуться домой. И я. Он представить не может, как я скучаю по нему. Он закрывает глаза и медленно начинает погружаться в сон. — Уже совсем скоро, — шепчу и целую его в лоб. Скоро он будет дома. Скоро он будет дома. Фотография: https://pp.vk.me/c615730/v615730370/1a23d/MiMEdLp2loQ.jpg *** Песня: Metallica — Nothing Else Metters — Томлинсон! — тренер кричит, едва я успеваю оторваться. С тех пор, как я ударил Джоша, я знал, что тренер вызовет меня к себе. Но, блять, как оказалось, я не готов умереть прямо сейчас. Я слишком молод. Я сижу у тренера уже полчаса, и всё это время он орёт на меня без остановки. Это даже хуже, чем в тот раз, когда Гарри с Анонимом исчезли, и я пропустил несколько тренировок и матч. Но знаете что? Даже если он будет всю жизнь орать на меня, я никогда не пожалею о том, что побил его. Этот козёл заслужил. Сижу на стуле, а тренер находится в другой стороне кабинета. — Думаешь, это шутка, Томлинсон?! Ты отстранён на два месяца! — Что?! Широко раскрываю глаза. — Но вы не можете меня отстранить! — Могу, и я сделаю это. Он протягивает мне бумагу. — А ты что думал, Томлинсон? Что тебе всё так просто сойдёт с рук? — Да это даже не моя вина! Я не виноват в том, что он конченый ублюдок! — ТОМЛИНСОН! — ЧТО?! — Следи за языком! — Нет, блять, нет. Я отказываюсь. Вы не имеете права меня отстранить. — А ты думаешь, у меня есть выбор? Думаешь, я счастлив, что отстраняю капитана своей команды? — Так не делайте этого! — Я должен тебя наказать. — Наказать? Я, блять, не ребёнок! — Тогда прекрати так себя вести. Его слова так унизительны, что я просто молчу. Резко встаю и пытаюсь отдышаться после того, как сильно кричал. В мгновение ока тренер оказывается возле меня. — Ты отстранён от тренировок на июль и август. Хочу снова на него наорать, но вдруг удивленно смотрю на него. — Но…у нас нет тренировок летом. — Спасибо, я в курсе. То есть я не пропущу начало сезона, да и не потеряю место капитана в команде. Он отстраняет меня… во время каникул? — Но… — Томлинсон, я делаю всё, чтобы помочь тебе, а ты всегда только позоришь меня. — Я не собираюсь извиняться перед Джошем. — Он и его родители хотят подать на тебя заявление за причинённый ущерб. Пожимаю плечами. — Мне плевать. Мне и правда плевать. Знаю, это заявление может повлиять на моё будущее и учёбу, но я слишком гордый. Я скорее умру, нежели буду умолять Джоша и его семью забрать заявление. — Теперь я могу идти? Тренер вздыхает. Да, я знаю, что разочаровываю его, я вижу это в его взгляде, но предпочитаю делать вид, что мне всё равно. *** Я сижу на кровати и смотрю на ещё сонного Гарри. — Смотри, что я принёс… Он с трудом открывает глаза и тихонько привстаёт на локтях, после чего берёт книгу «Странная история Доктора Джекила и Мистера Хайда», которую я ему протягиваю. Он с замешательством смотрит на меня. — Я нашёл её у тебя в тумбочке. Вспомнил, что ты читал её, когда мы ещё только познакомились. Кажется, ты её не закончил. Похоже, он не рад этому, я вижу это по его взгляду. Он опускает голову. — Я не могу. Хмурюсь. Не понимаю, что он хочет сказать. — Не можешь что? — Читать. Он открывает книгу на, кажется, пятнадцатой странице, потому что там была закладка. Когда я её вижу, то удивляюсь, что он прочитал так мало. — Хочешь сказать, что ты уже её закончил? Извини, я не знал. Хочешь, я принесу другую? Он качает головой. — Я не закончил. — Не закончил? Ничего не понимаю. — Нет. Я… — он закрывает книгу и поднимает глаза на меня. — Я начал читать её до смерти Саманты. И… — И ты не можешь продолжить? Он качает головой, отчего моё сердце буквально останавливается. — Когда умер мой дедушка, я не смог закончить читать сагу о Гарри Поттере, — я снимаю обувь, чтобы лечь рядом. Он кладёт голову мне на плечо. — Мой отец отправил меня на каникулы к бабушке и дедушке. Мне было десять, вроде. Тогда я читал «Гарри Поттер и Тайная Комната». Почему ты улыбаешься? — Я в десять даже читать, наверное, не умел. Я нежно целую его в лоб. — Вообще, я обожал Гарри Поттера. Всегда читал на веранде, и мой дед был рядом. Он спросил, что я постоянно читаю. Я ответил, что читаю Гарри Поттера. Один раз он прислал мне книгу Гарри Поттера ещё до её официального релиза. Потом у него нашли рак, и он умер шесть месяцев спустя, — он на секунду останавливается. — Эту книгу я начал читать незадолго до смерти Саманты. Я пытался продолжить, но дальше пятнадцатой страницы так и не зашёл. — Значит, ты никогда не смотрел Гарри Поттера? — Только первые два фильма. У нас впервые состоялся полноценный разговор, и мне кажется, что он утомился. — Давай так: каждый раз, когда я буду приходить к тебе, мы будем читать вместе по одной главе. А когда ты вернёшься, мы посмотрим все фильмы. Ты, я, Сволочь и Хоуп. Хочешь? Он долго смотрит на меня, а в его глазах читается так много эмоций. Спустя долгое молчание, он открывает книгу на шестнадцатой странице. — Хочу. Это простое слово буквально останавливает моё сердце. Это значит, что он готов двигаться вперёд. Что он готов идти со мной дальше. Единственное, что я могу прошептать: — Спасибо. Спасибо за всё. Спасибо за то, что хочешь идти со мной дальше. Спасибо, что ты всё ещё со мной. Спасибо за то, что любишь меня. Спасибо. Пожалуйста, не сдавайся, солнце. *** Прочитав десять страниц, он уснул. Я поставил закладку на двадцать третьей странице, после чего закрыл книгу и положил на стол. Он выглядит так умиротворённо, когда спит. Я невесомо касаюсь кругов под его глазам, растрёпанных кудрей, розовых щёк. Убеждаю себя, что всё самое худшее уже позади. Сволочь в наших ногах, Хоуп у меня на животе, и Гарри Поттер на большом экране. Я оделся, поцеловал его в лоб и ушёл. Жду, когда лифт остановится на моем этаже, держа руки в карманах. Когда его двери открываются, встречаюсь взглядами с Доктором Стивеном. Мы здороваемся, я рассказываю ему про наш разговор, про Гарри Поттера. Он уже давно понял, что мои визиты полезны для Гарри. Доктор сказал мне, что Гарри отказывается пойти на курс к психологу вместе с другими людьми. Я и не удивлён. Я бы тоже не пошёл в место, полное людей, пытавшимися покончить с собой, чтобы слушать их жизненные рассказы. Я понимаю, что это должно помочь, но не поможет. Доктор говорит, что есть он всё ещё отказывается, но он съел пару ложек бульона. — Могу ли я приходить, когда вы кормите его? Может, моё присутствие поможет ему. — Конечно, ваше присутствие может подтолкнуть его на то, чтобы поесть, но это вовсе не обязательно. Он должен сам понять, что ему необходимо есть. Он должен начать есть потому, что это жизненно необходимо, а не для того, чтобы сделать кого-то счастливым, понимаете? — Понимаю, но… Может, стоит попробовать один раз? — Я подумаю над этим. После этого он извиняется и говорит, что должен навестить пациента. *** Когда я возвращаюсь из больницы, то хмурю брови, потому что машина Лиама припаркована у дома Гарри, а сам он сидит перед входной дверью. Выхожу из машины и быстро подхожу к нему. — Что ты здесь делаешь? — Я позвонил в дверь, но никто не открыл, даже тот парень в костюме. — Мануэль в отпуске. — Я ждал тебя. — Зачем? — Потому что тебя всё это угнетает. Ты должен выйти развеяться, погулять, сходить на вечеринку, увидеть людей. — Я знаю, Лиам… — Давай, будет весело. Я не прошу, чтобы ты начал веселиться как отпетый хиппи-наркоман, но тебе правда нужно отдохнуть. А ведь он прав. Может, мне и вправду это не повредит? Но перед тем как ответить, я спрашиваю, будет ли там Джош. Будет. — Тогда я воздержусь. — Что? Ты издеваешься? Ты же не сломал ему обе ноги, он жив и здоров, и всем уже пофиг на то, что между вами произошло. Всё нормально. — Если под «нормально», ты имеешь в виду, что он и его родители написали на меня заявление, то да, все нормально. У Лиама буквально глаза на лоб лезут. — Что, прости? — Да, и тренер отстранил меня от футбола на два месяца. […] Фотография: https://pp.vk.me/c615730/v615730370/1a244/NMDql1VmtI0.jpg В конечном итоге я пошёл на вечеринку. Там было много ребят из команды. А еще там была Элеонор, но, к моему удивлению, она даже не разговаривала со мной. Ну и ладно, мне же лучше. Даниэль тоже была, и Лиам был счастлив. Мы немного выпили. Ладно, много. Чувствую, что завтра утром я буду сожалеть о количестве выпитого алкоголя, потому что мне надо будет пойти в больницу, но это того стоило. Даже если я не переставал думать о Гарри, я наслаждался моментом. Но от этого падение стало еще более резким. *** Песня: Seether & Amy Lee — Broken Сейчас утро, и, несмотря на похмелье, у меня хорошее настроение. Когда я захожу в его палату, едва успев открыть дверь, то слышу стон. Он свернулся в калачик на своей кровати, прижав колени ближе к лицу. Его грудь быстро вздымается. Не думая, я бросаюсь к нему. — Гарри. Он сильно вспотел. Кудри прилипли к лицу, а футболка — к телу. Черты его лица искажаются от боли. Я начинаю дрожать. Что случилось? — Гарри, что происходит? Я хочу обнять его, но он стонет, как только я прикасаюсь к нему. — Я позову медсестру. Начинаю паниковать и уже собираюсь идти к двери, но он начинает плакать ещё сильнее и тихо шепчет: — Нет… Нет. Я поспешно возвращаюсь к нему. — Что происходит? Что случилось, Гарри? Меня предупреждали насчёт его приступов. Сразу вспоминаю тот день, когда медсестра сказала, что у него была ломка. — Что мне сделать? Гарри, скажи, что мне нужно сделать? Видеть его страдания просто невыносимо. Ноги становятся ватными. Он стучит зубами, хочет что-то сказать. Беру его за руку, которую он мне протягивает. Снимаю обувь и ложусь рядом с ним. — Бог мой, да ты замёрз, — шепчу дрожащим голосом. Ложусь позади него. — Всё будет хорошо. Я накрываю нас одеялом и обхватываю его талию рукой, за которую он сразу же хватается. — Тшш, всё будет хорошо. Повторяю ещё раз, и его плач становится тише. Серьёзно, видеть его слёзы — пытка для меня. Он сильнее сжимает мои руки. Я чувствую весь его страх, и мне тоже становится страшно. Что случилось? Шепчу ему на самое ухо: — Я здесь, солнце. Целую его волосы, плечи, затылок, всё. Я так отчаянно хочу успокоить его, прижать к себе и никогда не отпускать. Его кожа мокрая, будто он только что вышел из душа, но, несмотря на это, он просто ледяной. С него стекает холодный пот. — Я здесь, малыш, я здесь. Всё хорошо. Он стонет, но его рыдания становятся тише. Я легко покачиваю его, пытаясь успокоить. — Я здесь, я здесь, всё в порядке, я здесь. Я здесь. Я здесь. Я здесь. Повторяю эти слова раз за разом. Не знаю, сколько времени длятся его рыдания, но мне кажется, будто прошла вечность. Он стонал миллион раз. От боли и холода. Я несколько раз пытался вырваться, позвать медсестру, врача, хоть кого-нибудь, кто может успокоить его, но каждый раз он плакал сильнее и прижимался ко мне. Ненавижу видеть его страдания. Ни на секунду не прекращаю целовать его везде, чтобы он понял, что я здесь. Он сжимает пальцы так сильно, что мне становится больно, но я не обращаю внимания, потому что боль, которую чувствует он, в разы сильнее. Я всем сердцем ненавижу его болезнь, эти наркотики и алкоголь. Ненавижу всё, из-за чего он так страдает. Он так сильно вспотел, что моя футболка тоже становится влажной и мне становится жарко. Кажется, этот кошмар никогда не прекратится. Но к тому моменту, когда я собираюсь вырваться и позвать врача, чтобы он прекратил это, он успокаивается. Медленно, очень медленно. Я чувствую, как его пальцы больше не сжимают мою руку, как его стоны затихают, а всхлипы прекращаются. Черты его лица больше не выражают ту боль, лишь усталость. — Всё закончилось… Всё хорошо, — шепчу ему в макушку, — Я рядом. Его тело всё ещё напряжено, я чувствую. Но он уже не дрожит и не плачет. Кажется, он начал засыпать. Я не дам этому кошмару повториться. Я не хочу снова это пережить. Никогда. Никогда. Никогда.