The Degradation

Фотография:https://pp.vk.me/c615730/v615730370/1a286/QBp6dAE1TF0.jpg Песня: Beyonce — Runnin' (feat. Naughty Boy) *** Самое трудное для Бартоломью, после попытки суицида своего сына, было то, что ему пришлось отказаться от него. Не в прямом смысле, просто он был вынужден отправить Гарри в больницу. И с того момента он приходит к нему каждый день. Благодаря своему статусу он мог приходить к нему вне очереди и в любое время. Видеть Гарри в таком виде было ужасно для него. После каждой попытки суицида он чувствовал себя виноватым. Он думал, что это его вина, ведь это он отец, чёрт возьми. Каждый раз, когда Гарри пытается покончить с собой — словно удар для него. Когда Гарри стало лучше, он попросил своего отца больше не приходить. Ему было больно от этих слов. Чувство вины давило всё сильнее. Но несмотря на то, как он хотел остаться со своим сыном, он любил его и уважал его решения, поэтому ушёл. Каждый день он спрашивал доктора Стивена о его самочувствии, разговаривал об этом с Луи, но этого было недостаточно. Когда ему позвонил психиатр несколько дней назад, он почувствовал, как груз падает с плеч. Гарри признался, что сказал отцу больше не приходить, потому что ему было стыдно перед ним. Стыдно и больно за то, что ему приходится пережить это ещё раз. Стыдно за то, что он сделал. Гарри думал, что у его отца есть дела поважнее, а он тратит время на него, на своего никчёмного сына, который уже сотню раз пытался покончить с собой. Психолог сказал, что Гарри наоборот должен поговорить с отцом на эту тему, что он должен выговориться. Бартоломью не понимал, как Гарри мог подумать, что является обузой для него. Что он делал не так? На часах чуть больше девяти вечера, когда он стучится в дверь палаты и не получает ответа. Он заходит и видит, как его сын спит на кровати, после чего тихо закрывает за собой дверь. Без шума снимает пальто и вешает на вешалку рядом с дверью. На тумбочке он видит дневник Гарри, маленький чёрный блокнот и книгу «Странная история Доктора Джекила и Мистера Хайда», спрашивая себя, как он смог продолжить её читать. Он осматривает всю его палату, пытаясь запомнить, какие вещи окружают Гарри каждый день. Какой бы ни была эта больница, он бы предпочёл видеть его здесь, нежели в могиле. Осознание того, что он может в любой момент потерять своего сына, заставляет его сердце биться чаще и руки дрожать. Гарри начинает ёрзать, и это возвращает его в реальность. Барт садится на кровать и слышит, как он издаёт негромкие стоны и морщит своё лицо. Наверное, снится плохой сон. Он опирается на свой локоть и начинает тихонько убаюкивать своего сына, несильно качая из стороны в сторону. — Всё хорошо, Гарольд. Он нежно шепчет. Убирает спавшие локоны Гарри за ухо, перебирает его волосы, и он наконец успокаивается. Он продолжает качать его, но Гарри просыпается. — Папа? Его голос хриплый и сонный. — Да, я здесь. — Что ты здесь делаешь? — Твой психолог позвал меня. — Он не должен был. — Я так не думаю. — Он всё тебе рассказал, не так ли? Бартоломью кивает и осторожно спрашивает: — Мы можем поговорить? — никакого ответа, — Хочешь узнать, что я думаю? — он по-прежнему молчит, но он знает, что это не «нет», — Я думаю, ты очень храбрый, Гарольд. Мало людей выдержали бы всё, что с тобой произошло. Наконец Гарри начинает говорить. — Нет, я не храбрый. Иначе я не лежал бы сейчас в этой кровати. — Все мы в праве делать ошибки, Гарольд. — Ты их никогда не допускал. — Я? Допускал, и очень много. Очень многие решения в моей жизни — ошибка. — Это неправда. Ты никогда не ошибаешься, у тебя всегда есть решение, и тебе никогда не бывает страшно. — Ты неправ. Когда я узнал, что твоя мать беременна, я был в ужасе. — Почему? — Потому что я боялся стать плохим отцом. Я не смог сделать счастливым себя, и я не думал, что у меня получиться заботиться о ребёнке. — Это правда, что мама хотела сделать аборт? — Откуда ты знаешь? — Я слышал разговор по телефону, когда был маленький. Бартоломью не хотел врать ему, но и больно было признавать правду. — Правда. — Тогда почему она не сделала его? — Я хотел, чтобы ты родился. — А ты… Ты не думал, что пожалеешь об этом? Что я буду плохим сыном? — Нет, я никогда не буду считать тебя плохим сыном. Ты самый прекрасный человек из всех, кого я знаю, Гарольд, — Гарри хотел ответить, но его отец повторил: — Ты — самое лучшее, что со мной когда-либо случалось. — Как ты можешь говорить такое после всего, что я сделал? — Потому что я твой отец, и я буду любить тебя, несмотря ни на что. Твои родители всегда должны быть рядом с тобой в трудные времена. Ты хороший человек, Гарольд. — Ты правда так думаешь? — Да, я всегда так думал. В моих глазах ты всегда был идеальным сыном. Я горжусь тобой. — Правда? — Правда, и я верю в то, что ты поправишься и будешь счастлив. — С Луи? — С Луи. Гарри вспоминает отца Луи. Вспоминает тот вечер, когда он дал Луи пощёчину. И он так благодарен Бартоломью, что он может стать для него отцом, которого у него никогда не было. — Папа? — Да? — Спасибо. — Не за что, сын. Я просто хочу, чтобы у тебя всё было хорошо, и ты был счастлив. *** Госпитализировать своего сына, наверное, было самым трудным решением в жизни Бартоломью. Самым трудным и самым лучшим одновременно. Тем вечером он увидел то, что не видел с самой смерти Саманты — желание жить. Раньше его зелёные глаза казались безжизненными, они давно потеряли этот огонёк, который исчез слишком давно. Который никогда не должен был исчезать. В первый раз в жизни он чувствует, что Гарри сможет выбраться, что у него всё получится. Он прекрасно знает, что на этом неприятности не закончатся, но он намного сильнее всех препятствий, и он сможет их преодолеть. Он будет счастлив, они с Луи никуда не денутся. В этом он был уверен так же сильно, как и в том, что Гарри справиться. — Папа? — Да? Уже почти одиннадцать, они болтали около двух часов. Гарри уже не может бороться со сном, и тихо шепчет: — Спасибо, что пришёл. И он уснул. Бартоломью смотрел, как он спал. Он не в состоянии вспомнить, когда в последний раз они нормально разговаривали и проводили время вместе. Когда Гарри был маленьким, Барт следовал за ним везде, словно тень. Тогда они были очень близки, были лучшими друзьями. Он был единственным, кто мог успокоить Гарри, когда ему снились кошмары. Но Гарри рос, а их отношения ухудшались. Ухудшались, пока не разрушились совсем. Гарри был зол на него, обвиняя в уезде матери, когда ему было семнадцать. Но между ними осталась та связь. Связь, которая не должна была исчезать. Эта связь была небольшой, и Бартоломью понял это в тот вечер. В тот вечер он был близок с сыном как никогда раньше. — Ты справишься, Гарольд, я верю в тебя. *** Потому что даже если Гарри не осознаёт этого, он - его самая большая гордость.