The Degradation

Я доверял ей. Я, чёрт возьми, доверял ей. Как она могла так поступить. У неё не было права. Просто не было. © Гарри *** Песня: Lene Marlin — Sitting Down Here Фотография: https://pp.vk.me/c628828/v628828370/16415/k06LNJda2Hg.jpg Мама? Мама, в смысле, мама? Настоящая мама? Вау. Он крепко обнимает её, она широко улыбается и смотрит на меня через плечо. А я сжимаю одеяло, и не потому, что я под ним голый, но… Как бы да, я под ним голый. Поэтому я просто хлопаю глазами и стараюсь выглядеть невинным. Не так я представлял себе нашу первую встречу. Гарри так её любит, что мне хотелось бы подобающе её встретить. В костюме, с цветами. Но голышом в кроватке тоже неплохо. По-семейному так. — Я Джулия, мама Гарри. Она говорит это так, будто бы я ещё не догадался. Хэй, я не идиот. Хотя, если судить по моему виду, я должен быть очень на него похож. Она протягивает мне руку, и, пожимая её, я стараюсь не думать о том, что я недавно делал её сыну своей. — Я… Голый. Удивлённый. Сонный. Выбирайте, что больше нравится. Гарри приходит на помощь. Он отрывается от матери и смотрит на меня. Боже мой… Я ещё никогда не видел, чтобы он так улыбался. — Мама, познакомься, это Луи, мой… — Я знаю, — она улыбается, и я как-то расслабляюсь. — Ты говоришь о нём чаще, чем дышишь. Он смеётся, краснея. А ещё он очень красивый по утрам. В особенности по утрам, когда его мама неожиданно появляется из ниоткуда. — Одевайтесь, я отведу вас на обед. Луи, очень рада наконец-то познакомиться с тобой. Не успеваю ничего ответить, как она выходит из комнаты. Поворачиваюсь к Гарри, выглядя чуть-чуть (очень) растерянным. Его ямочки ещё никогда не были такими глубокими. — Это моя мама, — в его голосе столько радости и волнения, что он не может усидеть на месте. Наклоняется вперёд и быстро чмокает меня в губы раз пять, если не десять, прежде чем встать с кровати. — Это моя мама. И она вернулась. Он вскакивает на ноги, и, чёрт, как же он похож на ребёнка в канун Рождества. — Ванная всё в том же месте, — я показываю ему на дверь, смеясь. Он забегает туда и тут же выбегает. — Забыл одежду. Смеюсь ещё сильнее, когда он спотыкается о порог, и жду, пока он выйдет, чтобы самому пойти в душ. Намечается что-то интересное. *** Его мама за рулём, Гарри сидит около неё, а я на заднем сиденье, и они всё время говорят. То есть, Гарри говорит. Да, именно. Гарри болтун, можете себе представить? Ну что, когда в Калифорнии пойдёт снег? Он задаёт ей сотню вопросов и даже не даёт времени ответить. Она начинает смеяться. — Успокойся, иначе у тебя случится приступ астмы. Хмурю брови. — У тебя астма? — Была, когда я был маленький. — И сейчас, когда он забывает правильно дышать. Готовлюсь что-то сказать, но Гарри поворачивается и смотрит на меня. — Не волнуйся, это случается очень редко, и у меня всегда с собой ингалятор. Улыбаюсь в ответ, откидываюсь на сиденье и смотрю в окно, пока он снова продолжает тараторить. Люблю узнавать новые вещи о нём. Не люблю, когда эти вещи оказываются болезнями. Ну что же, традиции не меняют. Мы едем в придорожное кафе, которое славится своими брачами. Здесь шведский стол, и я даже не могу представить реакцию своей матери, если бы её отвели в место, где ей бы пришлось самой себя обслуживать. Возвращаюсь за стол, кладя на него две тарелки, наполненные жареными яйцами, беконом, маленькой выпечкой, и наливаю себе горячий шоколад со сливками. Мама Гарри смеётся, осматривая стол. — Ты всё это съешь? — Ну не выбрасывать же. Она просто не знает мощь моего желудка. Но я всё равно буду есть с тарелки Гарри, потому что его еда вкуснее. Всё, что связано с ним, — всегда лучше. Мы сидим рядом, а его мама — напротив. Она рассказывает о своей работе, о том, что сейчас она в Индии реставрирует древний храм, и я начинаю понимать, почему Гарри так восхищается ею. Мне совершенно не хотелось их покидать, но после обеда я всё же пошёл на уроки. Гарри прогулял целый день. Небольшая частичка меня считает странным тот факт, что, не проведя с ним и дня, его мать уже становится причиной его прогулов. Но кто я такой, чтобы рассуждать о матерях. Фотография: https://pp.vk.me/c628828/v628828370/16400/Dr310uqQlvI.jpg *** Его мама вернулась пять дней назад, и за эти пять дней он ни разу не был на парах. Меня это беспокоит, но он впервые прогуливает потому что счастлив, а не потому что истекает кровью или планирует своё самоубийство. Так что флаг ему в руки. Ведь нет ничего лучше того, чем видеть любимого человека счастливым. Главное, что после тренировок я приезжаю к нему и мы каждую ночь проводим вместе. Выхожу из душа, быстро накидываю спортивные штаны, чтобы присоединиться к Гарри на балконе. Он рассказывает мне, что сегодня его мама ходила в ветеринарную клинику и сделала внушительный взнос. Очень хочу спросить, почему она так редко приезжает в Лондон, если у неё столько денег, но решаю этого не делать. Не нужно его расстраивать. — А как у тебя день прошёл? Пожимаю плечами. — Да так. Одна девушка приставала ко мне в туалете, ещё одна поставила засос в кафетерии, а ещё с одной я переспал в раздевалке. Он поворачивается ко мне и кладёт руки на талию, прижимая меня к перилам. — Да неужели? Он улыбается, возвышаясь надо мной, и я кладу руки в задние карманы его джинсов. — Честное слово. Целует меня в шею, проводя ладонью по моим волосам. — Ты, должно быть, слишком вымотан для меня… Не могу сдержать смех, когда он наклоняет голову в сторону, осматривая меня с ног до головы. Закидываю руки ему на шею и шепчу: — Думаю, я могу забыть об усталости… Но только ради тебя. Он улыбается мне в кожу и приподнимает меня с земли, пока я обхватываю его бедра ногами. Я лишь сильнее прижимаюсь к его шее, пока он заносит меня в комнату. — Только ради меня. *** Гарри в душе, время детское, всего восемь вечера. Мы только что переспали. Мы, должен заметить, только это и делаем. Он в последнее время такой счастливый, что грех этим не воспользоваться. Всё, что ему нужно — это сон, еда и я. Ну и разговоры с матерью, конечно же. Натягиваю его футболку, чтобы спуститься на кухню. Сволочь идёт за мной, виляя хвостом. Глажу его по мордашке, улыбаясь самому себе. — И долго вы будете меня игнорировать? Останавливаюсь на месте и хмурю брови, узнав голос мамы Гарри. Медленно подхожу к кухне и вижу, как она стоит, оперившись локтями о барную стойку. Прижимаюсь к стенке прежде, чем она меня заметила, и не издаю ни звука. Я не успел рассмотреть, с кем она разговаривает. — Я вас не игнорирую. Мануэль? Ну конечно, кто ещё будет торчать на кухне. — Нет, игнорируете. Позвольте напомнить, что вы на меня работаете. — Я уже много лет не работаю на вас. С тех самый пор, как вы ушли, я работаю только на вашего мужа и сына. Он говорит последнее слово таким насмешливым тоном, что неуютно становится даже мне. Она тяжело вздыхает. — Слушайте, Мануэль, я знаю, что не особо вам нравлюсь, но у меня были свои причины. — Такое невозможно оправдать. Хмурюсь. О чём они говорят? Что вообще происходит? Мануэль, конечно, не самый позитивный человек в мире, но он редко так холодно говорит с людьми. Нет, правда, на меня буквально подул ветерок. — Прошу меня извинить. Мануэль кладёт что-то на тумбу и направляется в сторону выхода. Чёрт, чёрт, чёрт. Собираюсь развернуться, но именно в этот момент Сволочь наваливается на меня и толкает вперёд. Врезаюсь в Мануэля прямо в тот момент, когда он выходит из комнаты. — Мистер Томлинсон. Стараюсь найти равновесие, которое это животное исчадье ада выбило у меня из-под ног и неловко провожу рукой по волосам. — Простите, я вас не заметил, и я хотел есть, и… — Луи! Мама Гарри тоже выходит из кухни и широко мне улыбается. Они с Мануэлем несколько секунд смотрят друг на друга, после чего он кивает мне и удаляется. Взгляд, которым он меня одарил, был таким же странным, как и весь их разговор, будто бы он понял, что я всё слышал. Растерянно смотрю на Джулию, но она лишь хватает меня за руку и ведёт в гостиную. — Значит, ты голоден? Она вытаскивает из своей сумки три коробки с DVD-дисками, и я смеюсь, потому что… DVD? Правда? Она что, не слышала об интернете? — Пицца, пиво и фильмы ужасов сегодня вечером? — Отлично! Все же поняли, что это «отлично» только фасадное, да? Настоящий Луи трясётся от страха внутри меня и борется с огромным желанием предложить ей посмотреть «Дамбо» вместо «Пилы». — Позови Гарри, я закажу еду. Киваю и поднимаюсь на второй этаж. Гарри недавно вышел из душа, он сидит за столом и что-то печатает на компьютере, параллельно вытирая себе волосы полотенцем. — Пицца и ужастики. Приказ твоей матери, — он поворачивается ко мне и приподнимает бровь, наперёд знаю, что он собирается сказать, поэтому не даю ему на это времени. — Заткнись. Я храбрый и сильный мужчина, и я способен абсолютно спокойно посмотреть какой-то несчастный фильм ужасов. …спокойно, наверное, немного неточный термин. Ну так, совсем чуть-чуть. Я всего лишь провёл весь фильм дрожа, как листочек, пока Гарри закрывал мне глаза. Мы сидели на диване в нашей позе, и я подпрыгивал при каждом крике. Что за бешеный фильм, как так вообще людей пытать можно?! Где-то на Земле есть люди, которые снимают вот такое, и это Гарри после этого психически неуравновешенный? Его мать всё время смеялась надо мной, но не злорадствовала. Самое главное, что мы не прятались. В смысле — мы с Гарри. Мы лежали в обнимку и если бы на месте Джулии был бы его отец, то мы, скорее всего, сидели бы на разных концах дивана. Если не брать во внимание этот полностьюсумасшедшийитравмирующий фильм, то вечер прошёл довольно хорошо. Чем больше времени я провожу с его матерью, тем больше она мне нравится. *** Фотография: https://pp.vk.me/c628828/v628828370/16423/AYfckeNdEnE.jpg Песня: Faber Drive — When Im With You Джулия здесь уже целую неделю, и пусть за эту неделю Гарри только три раза был на занятиях, он безумно счастлив. Его мама дарит ему целый мир, подарок за подарком, прогулку за прогулкой, ресторан за рестораном, ей даже удалось вытащить его в кино, хотя он это терпеть не может. Я пытался отойти на второй план, чтобы не быть всё время на виду и не мешать им, но Гарри был категорически против. Он сказал, что я самая важная часть его жизни и что если кто-то и должен ходить вместе с ними по итальянским ресторанам, так это я. Моя мама, в свою очередь, уже неделю парит мне мозг. Она звонит мне каждый день и буквально принуждает пойти на воскресный бранч на веранде, потому что: «Традиции, Луи!» Только вот я не хочу туда идти, не хочу видеть отца, да и её, впрочем, тоже. Только вот сегодня утром ей удалось меня убедить. Мы с Гарри только что вернулись домой, уже готовимся ложиться спать, как мой телефон снова звонит. — Ответь, вдруг это важно. Гарри шепчет, кладя руку на мою талию. Мы оба переоделись, и я стою напротив его стола, на котором просто разрывается мой телефон. Учитывая, что уже поздно, это и правда может быть что-то срочное. Вздыхаю и беру телефон, одновременно разворачиваясь и садясь на стол. — Мам, хватит, я же сказал, что приду. Можно мне теперь спать? — Ты не можешь прийти… — Что? Почему? Что случилось? — Твой отец, он… Ему не нравится эта идея. Мне очень жаль, милый. Меня передергивает. Гарри замечает это, и его брови хмурятся, он подходит ближе, мои ноги по обе стороны его бедер. Бросаю трубку, опуская голову и смотрю в пол. — Что такое? — Отец не хочет меня видеть. Мой голос такой далекий, что я едва его узнаю. — Лу… Голос Гарри ничем не лучше. Он кладёт руки мне на шею и гладит большим пальцем очертания челюсти. Обнимаю его за талию и глубоко вздыхаю. Всё хорошо. Нужно просто это перетерпеть. Мне казалось, что у нас с отцом всё начало налаживаться, но, видимо, я ошибся. Ничего. Ничего страшного. — Я здесь, ты ведь знаешь, да? Хочешь, всё равно пойдём завтра туда? — Чтобы ты врезал ему? — Почему бы и нет. Не могу сдержать еле заметную улыбку и вижу, как растёт его собственная, когда он приподнимает мой подбородок. — Не хочу об этом говорить. Он крепче прижимает меня к себе, и я вдыхаю запах его шеи. — Тогда молчи. И я молчу. *** Джулия здесь уже две недели, и всё идёт как нельзя хорошо. Я каждый день узнаю нового Гарри. Счастливого, увлечённого, спонтанного, и я очень ей за это благодарен. Она миллион раз просила называть её по имени, а не «Миссис Стайлс», и у меня начинает понемногу получаться. Я всё время думаю о своей собственной матери, смотря на неё. Мне бы тоже хотелось, чтобы она попросила Гарри называть её по имени. Для начала, мне бы просто хотелось, чтобы она могла поздороваться с ним, не придумывая сто и один способ, как незаметно отравить его мышьяком. Сейчас девять вечера, мы только вернусь из музея изобразительных искусств. Никогда не мог подумать, что экскурсии могут быть интересными, но всё это благодаря Джулии, она говорит об этом так увлечённо, что становится интересно слушать. Гарри в душе, а я хожу кругами по комнате. Глажу Сволочь по голове, в сотый раз разглядываю все стоящие на полке пластинки и нашу рамку с фотографиями. Она, кстати, уже хорошенько заполнена. Мне скучно. Я скучаю. Да, ладно, он всего лишь в соседней комнате, но мне слишком скучно, чтобы просто ждать. Стучусь в дверь, но он не отвечает. Не слышит, наверное. Тихо захожу в наполненную паром комнату и вижу его силуэт в запаренном стекле душевой кабинки. Неуверенно стучу по нему. — Можно? Мы никогда ещё не принимали душ вместе. Ему было некомфортно. Когда мы занимаемся любовью, то свет всегда очень тусклый и мы укрыты простынёй, он никогда не ходит голым. Ему не нравится, когда я смотрю на его тело, потому что я не могу смотреть ни на что другое, кроме его порезов. Я ещё ни разу не видел, чтобы он, не накинув футболку, встал с кровати, чтобы что-то взять, к примеру. Он долго не отвечает, так долго, что мне уже кажется, что он не услышал, так что готовлюсь постучать снова, но вдруг слышу его неуверенный голос. — Хорошо, только не… Не могу сдержать улыбку, потому что да, это ужасно, что он так ненавидит своё тело и все дела, но он всё же согласился, и его стыдливость просто очаровательна. — Обещаю. Быстро скидываю с себя одежду, открываю дверцу душевой и закрываю её за собой. Смотрю только ему в глаза. Он сейчас просто прекрасен. Вода стекает по его волосам, они стали немного длиннее. Делаю шаг вперёд — и на меня тоже попадает струя воды. Гарри кладёт руки на мою талию и притягивает к себе. Он немного нервничает, но когда понимает, что я смотрю только на его лицо, то заметно расслабляется. — Я соскучился. Он улыбается, и, вашу мать, какой же он красивый. Я, наверное, никогда к этому не привыкну. А сейчас его улыбка, его глаза, мокрые волосы, стелющие по шее капли… — У тебя стояк. Смеюсь, но не отодвигаюсь ни на шаг. — Упс. Мой ответ тоже его смешит. — Повернись. Он шепчет мне на ухо, по телу пробегают мурашки. Делаю то, что он говорит, и чувствую, как он намазывает гель для душа мне на плечи, потом опускается к спине. Его руки начинают гладить мой живот, я выдыхаю и прикасаюсь лбом к мокрому стеклу. — Почему ты никогда не путешествуешь? Очень подходящий момент, браво, Луи. Я говорю очень тихо, но задаюсь этим вопросом уже так долго, что просто не могу промолчать. Он никогда не навещает свою мать, когда она ездит вокруг света. Не поймите неправильно, но будь у меня возможность оказаться на пляже где-то в Таиланде, я бы не торчал в Лондоне. — Не могу. — Почему? Обхватываю его запястья руками и глажу их большим пальцем. Он целует мой затылок. — Ненавижу быть далеко от дома. Просто… Не могу. Я понимаю. Он боится быть вдали от своих ориентиров, вдали от того, что знает. Как-то раз он сказал, что чувствует себя в полной безопасности только у себя в комнате, но я и представить не мог, что он даже на каникулы никуда не уезжает. Немного поворачиваю голову и целую его подбородок. — Однажды я отвезу тебя в Париж. — Всегда об этом мечтал. И на этих словах его руки опускаются ниже, и я на мгновенье задерживаю дыхание, пока моё тело подрагивает в его объятьях. Сегодня утром я отправил Анониму отсчёт. 173. 173 дня назад он был готов спрыгнуть с моста, а сейчас мы вместе принимаем душ. Я хочу показать ему мир. Хочу, чтобы он увидел самые красивые места, чтобы они понравились ему. Хочу быть ориентиром, который всегда будет с ним и благодаря которому ему больше никогда не будет страшно. Пусть это и эгоистично, но ведь он уже давно стал всем этим для меня. Тем, вокруг и ради кого всё и крутится. *** Фотография: https://pp.vk.me/c628828/v628828370/1642a/Y0v9f6pu-Yk.jpg Песня: A Rocket To The Moon — Ever Enough Сегодня воскресенье, мы с Гарри уже два часа боксируем в подвале. То есть: он уже два часа надирает мне нос, а я требую объятий каждый раз, когда оказываюсь на полу. Он должен давать мне урок, но мы совсем не сконцентрированы, пусть и выкладываемся на полную. Я люблю спорт, люблю эту усталость, это очень успокаивает нервы. Думаю, поэтому мне так нравится футбол. Один раз я всё же отправил Гарри в нокаут. Невероятная гордость. У нас заканчивается вода, так что я поднимаюсь на кухню, чтобы взять новые бутылки. Закрываю холодильник, держа их в руках, и уже собираюсь спуститься обратно, как вдруг слышу громкие голоса, доносящиеся из кабинета отца Гарри. Нет, ну что за чёрт, почему такие вещи всегда случаются со мной? Сегодня дома вообще никого не должно было быть. На цыпочках подхожу ближе, чтобы лучше расслышать. Я с этой семьёй скоро профессиональным шпионом стану, ей-Богу. Дверь приоткрыта, и его родители ругаются не на шутку. Они кричат так громко, что я с трудом могу разобрать. Чёрт, а я ведь впервые вижу отца Гарри за почти две недели. Обычно он нечасто бывает дома, потому что много работает, но всё это время его вообще не было. Кажется, он даже ночевал не здесь. — Да подпиши ты уже эту бумагу! — Ни за что на свете. — Джулия, ради всего святого, просто поставь подпись. Он медленно выходит из себя. Будто повторяет одно и то же уже много времени. — Зачем? Чтобы ты мог контролировать его жизнь ещё больше, чем сейчас? — Ты ведь прекрасно знаешь, что дело не в этом. — Барт, он уже не ребёнок, до тебя это когда-нибудь дойдёт? — А то, что он болен, это до тебя дойдёт? — И что с того?! Потому что он болен, у него нужно отнять все права? — Я ничего у него не отнимаю. Ты вообще читала это? Если разговор между Мануэлем и Джулией показался мне странным, то теперь я вообще от непонимания готов стукнуться головой о стенку. Какие права? Какая бумага? — Я не подпишу. — Подпишешь. — Или что? Что ты можешь сделать? — Рассказать ему правду. Следует долгая пауза. Слышу звуки ручки о бумагу. Она, кажется, подписывает. Какую ещё правду? — Ты настоящая сволочь, Бартоломью. Он иронично смеется. — Я сволочь? Ты ничего не знаешь о собственном сыне, и это я сволочь? — Я знаю своего сына. — Да неужели? Ты знаешь его любимый цвет? Его любимую еду? Знаешь, что он изучает в Университете? На что у него аллергия? Как он чуть не перерезал вены, когда его девушка умерла? Да ты хотя бы знаешь, как её звали? — Перестань. — Ты ему уже рассказала? — Ещё нет. — Так расскажи и проваливай. Я больше не хочу тебя здесь видеть. Я ещё никогда не видел его отца таким грубым. Если он в обычное время довольно отталкивающий, то сейчас им вообще можно детей пугать. Как только слышу в комнате шаги — быстро бегу к лестнице. Шпионский опыт, как-никак. Спускаюсь в подвал и подхожу к Гарри. У меня неприятное ощущение в животе. — Всё в порядке? Его голос приводит меня в чувство. Он спрыгивает с ринга и подходит ко мне. Ему нужно рассказать? Нужно. Но он так спокойно улыбается, что у меня не хватает духа. — Да. — Точно? Ты выглядишь встревоженным. — Нет-нет, — тоже выдавливаю улыбку. — Я просто очень устал. Он целует меня в губы и берёт из руки бутылки воды. Это чудо, что я их не выронил, пока подслушивал их разговор. — Сегодня вечером я ужинаю с мамой. Она хочет сказать мне что-то важное. Его глаза светятся от нетерпения, а мои от того, что скоро, по всей видимости, случится конец света. Какого чёрта происходит вообще? *** Этой ночью у меня не получилось уснуть. Всё время крутился в кровати, думая то о Гарри, то о его матери, то о том, что она собирается ему сказать. Я пытался ему позвонить, но сразу же попал на автоответчик. Пытался убедить себя, что они просто ещё не вернулись из ресторана, так что отправил ему сообщение, но на это он тоже не ответил. Я даже на профиль Анонима написал ему раз двадцать, всё равно тишина. Вся эта история с правами и документами ужасно напрягает. Слова его отца не выходят у меня из головы. «Рассказать ему правду». Правду о чём? И почему она подписала бумагу сразу после этих слов? Да вашу мать, почему я не мог начать встречаться с парнем, который не живёт посреди какого-то испорченного мексиканского реалити-шоу. Сейчас всего десять утра, я сказал себе, что пойду к Гарри после уроков, но это невозможно, я слишком волнуюсь. Буквально сойду с ума, если ещё хотя бы секунду просижу на месте. Бросаю все конспекты в сумку и срываюсь с места, выбегая из аудитории. Еду к нему, нервно стуча пальцем по рулю, у меня ужасное предчувствие. Поднимаюсь по аллее и замечаю движение около центрального входа, разворачиваюсь и направляюсь туда. Около дома припарковано такси. Быстро выхожу из машины и вижу, как из дома выходит Джулия с чемоданом в руках. — Вы уезжаете? Мой голос дрожит, будто я ещё не потерял надежду, что могу ошибаться. — Да. — Но вы обещали Гарри остаться минимум на месяц! — она не слушает, кладёт чемодан в багажник и обходит меня, чтобы открыть дверь. — Почему вы уезжаете? — она снова не слушает, и я кладу руку на дверцу, не давая тем самым её открыть. — Вы не имеете права так поступать, это отвратительно. — Он больше не хочет меня видеть. — Что?! Почему? — У него спроси. Она убирает мою руку, и я делаю шаг назад, стоя на месте, как идиот. Всё будто в замедленной съёмке. Она не может вот так взять и бросить его. Да чёрт возьми, если бы я уходил каждый раз, когда Гарри не хотел меня видеть, мы бы с ним вообще не познакомились! — Это из-за бумаги, которую вы подписали вчера? Поэтому он не хочет вас видеть? Слова сами вырвались. Вижу, как напрягается её спина, и она медленно поворачивается ко мне. — Нет, не из-за этого. И подслушивать нехорошо. — Бросать своих детей тоже. Она приподнимает бровь и грустно ухмыляется. Кладёт руку на мою щёку и опускает взгляд. — Он будет нуждаться в тебе, Луи, не бросай его. За кого она себя принимает? За профессора Эдвардса? Да я единственный в этом мире никогда даже не думал о том, чтобы бросить его, почему мне все говорят одно и то же?! Она убирает руку, говорит, что была рада со мной познакомиться и садится в машину. Песня: Yiruma - Do You Я абсолютно ничего не понимаю. Реагирую, только когда теряю из виду такси. Сажусь обратно в машину, объезжаю дом и паркуюсь на заднем дворе. Хмурюсь, едва приоткрыв стеклянную дверь, потому что в комнате очень темно и душно. Гарри сидит на полу, оперившись о стену и обхватывая свои колени. — Солнце? — Нет, не сейчас. Его голос не дрожит, он не плачет. Не знаю, что делать, поэтому просто подхожу ближе. Я ведь даже не знаю, что случилось. — Я встретил твою маму перед домом… Что произошло? Он резко поднимает голову, и в этот момент выглядит таким злым и сломленным, что я отступаю на шаг. — Не сейчас. Да я-то здесь причём, ради всего святого? Почему он так себя ведёт? — Гарри. Мне сложно говорить, он выглядит таким разбитым. Мы будто вернулись назад во времени, в тот вечер, когда я всё узнал о наркотиках. Только вот в этот раз я абсолютно ничего не сделал. — Просто уйди отсюда. — Но я не хочу уходить. Он начинает еле заметно дрожать. Если я уйду, он взорвётся. Это даже не обсуждается. — Зато я хочу. Пожалуйста. Последнее слово звучит как мольба. Он правда не хочет, чтобы я тут находился. Боюсь, что, если я уйду, он сделает какую-то глупость, но если останусь, то у него ведь истерика начнется. — Пожалуйста, уйди. Просто оставь меня одного. Уйди. Он повторяет это еле слышным голосом, будто сама идея того, что я останусь, сводит его с ума. И я впервые в жизни решаю его послушать. — Хорошо, я ухожу, ухожу. Иду назад, не сводя с него глаз, в которых читается только облегчение. Он тоже не сводит их с меня. Врезаюсь спиной в стеклянную дверь и открываю её. Выхожу. Едва успеваю закрыть её за собой, как до меня доносится его плач. Резко открываю её и вхожу обратно в комнату. Он испуганно на меня смотрит и на этот раз уже кричит: — НЕТ! Уйди! И я слушаюсь. Снова закрываю дверь, спускаюсь по лестнице и сажусь в машину, уезжая так быстро, как только могу. *** Я уже три дня его не видел, три дня чувствую себя как какой-то депрессивный подросток. Всё было так хорошо. Он не может так со мной поступать, ничего не объяснив. Всё вокруг разрушилось так резко, что мы даже не успели заметить. И, если честно, я даже не знаю, есть ли ещё «мы». *** Я никогда ничего для неё не значил. © Гарри