Лион, Лев Запада

      Мужчина двигался быстро, спустя мгновение почти перейдя на бег.       Серый плащ, в который он был одет, развевался от порывов холодного ветра.       В городе была ночь. Она оросила каменные стены, кладку из плит, даже немногие сохранившиеся, но затоптанные тысячью ног, куски пожухших растений в серый цвет.       Небо сегодня было ярким, усыпано неисчислимым множеством белых звёзд, которые казались пристально сощурившимися глазами неведомых наблюдателей. От этой мысли мужчине стало жутко, но он продолжил путь.       Если он не закончит дела вовремя, то его хватятся. Его долгое отсутствие нельзя было не заметить.       На краю зрения мелькали дома и здания с закрытыми ставнями. Где-то валялись пьяницы, храпящие у дверей. Порой слышался вечный гул таверн, но эти места таинственный человек огибал, пережидал пока вереница из смеющихся или ругающихся людей пройдут мимо него, а затем скользил из тени и двигался дальше.       Нельзя было допустить даже намёка на то, что его могут заметить.       Город не был старым, не старее многих, но из-за возраста он широко раскинул свои щупальца, этим-то мужчина и стремился воспользоваться.       Пронырнув через какой-то переход, он быстро спустился по уходящей вниз лестнице, выйдя на небольшую площадь. Отсюда он перемахнул к стоявшим колоннам замызганного фасада и подошёл к двери. Она была деревянной, выглядела истёртой временем и едва ли используемой, но ему пришлось приложить силы, чтобы её открыть.       За дверью ему показался залитый мраком проход без единого признака жизни. Он прислонился к левой стене, зная, что это единственный способ определить, куда ему нужно идти, без факела.       Пройдя какое-то расстояние, он почувствовал два выпирающих кирпича, он оттолкнулся от стены и направился вправо до противоположного конца какой-то комнаты. Он прошёл два шага вбок и нащупал шкаф. Распахнув в темноте дверцы, он затем отодвинул фальшпанель со скрипом и увидел неподготовленными к перемене глазами мерцающий свет в конце длинного тоннеля. — Кто-то идёт, — послышался далёкий шёпот.       Мужчина тихо затворил за собой проход, а затем — прежде спрятав небольшой кинжал в проёме стены, если вдруг что-то случится — направился дальше, заранее подняв руки вверх.       Как только он достиг залитой светом комнаты, он почувствовал лезвие у горла. — Успокойся, это свой, — голос говорившего был хриплым, немного отдавал возрастом.       Лезвие исчезло. Таинственный гость в который раз отметил всю ту же обстановку этого помещения: стол, стулья, покрытая патиной посуда, которую уже давным давно не использовали, все углы во власти паутины. Кто-то из присутствовавших на собрании уже успел расположиться за столом, иные стояли и переговаривались между собой, другие и вовсе молчали и поглядывали на разворачивающуюся картину. — Лишняя осторожность никогда не помешает, — ответил тот, кто мгновение угрожал кинжалом вошедшему. Даже при всём желании, его черты было рассмотреть невозможно, так глубоко его голова была погружена в тенистый капюшон.       Вошедший считал подобную маскировку больше обременяющей: были способы опознать человека и без помощи имени и внешности, если он вращался в том же светском кругом, что и остальные. Тем более, одному из них личность этого незнакомца должна быть известна, иначе кто-то за него поручился бы. Разумеется, в сборище тех, кто преследовал свои личные интересы, возможно, эта дополнительная защита была уместной, но и ей тоже сопутствовали свои риски: контакт с этим человеком осуществлялся только во время собраний, он оказывал помощь общему плану скрытно, действуя через других людей, возможно, и не подозревавших об истинном нанимателе, однако если произойдёт облава и это место будет рассекречено.... Этому недоверчивому человеку придётся не сладко.       Последний из присоединившихся на мгновение представил картину, как этот брат по делу стоит один в этой комнате, а Золотые Плащи врываются сюда — какая же ярость, вероятно, пробудится: несмотря на все предусмотрения, оказаться пойманным.       Был мысленный сценарий, когда этот человек передавал свои слова для собрания через поручителя, но люди тут скорее расстанутся со своим жизнями, нежели отдадут возможность другим высказывать за них мнение, ведь это чревато возможной потерей рассмотреть выгоду в брошенных идеях.       Впрочем, он был не единственным, кто следовал такому же пути недоверия, что весьма странно, ведь заговор — триумф доверия. Среди группы лиц, во всяком случае. Именно по этой причине существовало негласное правило не называть имена, ведь не все присутствующие могут знать всех. Последнего подобный устой всегда забавлял, поскольку он скорее просто иллюзия безопасности, впрочем лишний раз произносить своё имя — Люцериус Веларион — не в те уши он произносить тоже не горел желанием. — Итак, все в сборе, — произнёс Хриплый. — Мы здесь, чтобы в очередной раз обсудить общую проблему. — Не проблема, а настоящее шило в заднице, — с усмешкой ответил Недоверчивый.       Кто-то тихо рассмеялся, но скорее от напряжения, нежели от веселья. — Это можно назвать и так, — Хриплый обладал даром терпимости и соглашаться с другими, игнорируя всевозможные порывы, даром, которым обладают все талантливые политики. — Тем не менее, каждому из нас это мешает по своему. Торговые гильдии, — Хриплый указал на кого-то у стены, — благородные мужья, чьи дома никогда не поднимутся выше, на положенные места, при текущем положении дел, те, кто были на вершине, но чьи лучшие дни минули стараниями известных нам личностей. Среди нас есть и те, кто верят, что наши труды послужат возвышению не только аристократии, но и простого люда, чьими руками и были воздвигнуты Семь Королевств.       Хриплый перечислял всех собравшихся, добавляя немного лести в каждое слово. Этот не хитрый приём позволит других прислушиваться к нему во время его речи. Последний из вошедших всё это отмечал, пытаясь скрыть улыбку. — Так или иначе, перед нами всеми стоит одна общая проблема — Ланнистеры. Тайвин Ланнистер назначает своих людей, безусловно способных, но своих. Он — умелый руководитель, но, в конечном счёте, он заботится только о себе. Вы знаете, как он часто появляется на приёмах, где находится кронпринц, вместе со своей дочерью. Все вы знаете, что один из его отпрысков якшается с принцем Рейгаром. Мы не глупцы — иначе бы нас не было тут — и понимаем, куда Ланнистеры метят. Запада им мало, они нацелились на королевскую корону.       Воцарилось молчание. Хриплый выдержал небольшую паузу, дал время словам усвоиться, прежде чем говорить вновь: — Мы все без исключения — верные слуги короля. Мы не вынашиваем измену государству, лишь изменение его курса. Изменение в лучшую для короля Эйриса сторону. Изменение в лучшую для нас сторону. — И что ты предлагаешь?       Хриплый улыбнулся. — Первые шаги уже были сделаны. Почва подготовлена. Король Эйрис, как и мы, видит истинное лицо Тайвина Ланнистера, его холодное и равнодушное сердце. Мы все знаем, что он сказал, когда у жены Тайвина родилась двойня. Все мы наслышаны о родившемся калеке. — Родился не только калека, — внезапно произносит Люцериус. Он выходит в центр комнаты, отталкиваясь от стены, к столу, за которым, несмотря на начало собрания, всё равно имелись не занятые места. Пожалуй, время для шага. — Лион Ланнистер. Он может создать нам проблемы. — Мальчишка? — сказал кто-то. — Он для нас не угроза. А вот Тайвин.... — Многие из вас были в его присутствии, — перебивает Последний. Он не унимается. — Вы же знаете, что с ним не всё так просто. С ним что-то не гладко.       Веларион замолк. Секунду он думал, стоит ли продолжать. — Каждый раз, когда он смотрит — вы сами это чувствовали — такое ощущение, будто он всё уже знает. — Ты струсил, — рычит Недоверчивый. — Испугался паренька. — Нет. Я излагаю факты. Если он знает хоть что-то, если Варис, этот проклятый евнух, решил между делом о чём-то его осведомить, то наши головы окажутся на пиках. Или того хуже. — Все мы слышали слухи об этом выродке с Утёса, — поддержал кто-то. — Глупые суеверия, — крикнул иной.       Послышался согласный и недовольный ропот. Участники собрания встрепенулись, начали бурлить споры.       Хриплый поднял руку и постучал по столу, призывая к тишине. Затем он повернулся к Люцериусу, примирительно склонив голову. Он не позволит разделить их ряды. — Твоё замечание услышано. Без сомнений, угрозу со стороны Лиона Ланнистера стоит учесть, как и со стороны любого из Ланнистеров.... Однако я думаю, что никто не находит этого юношу более опасным, чем Тайвин Ланнистер. Мы ещё ничего не предприняли столь серьёзного, что это могло быть замечено кем-то. Мы должны сосредоточить наши усилия на общем деле, а потом уже не будет важно, подозревает ли кто-то что-то.       Веларион оглядел членов собрания — как и ожидалось, они внимали Хриплому. Даже если и были согласные с мнением о потенциальной угрозе, то они ждали дальнейшего хода событий. Однако его высказывание могло навести их на определённые идеи.       Подрывая авторитет Хриплого, вот-вот возникший, Люцериус не добьётся ничего, кроме возможных проблем в будущем. Тем более, распри, конечно, не входили в его планы....       Подняв руки, Люцериус отошёл в сторону, как бы признавая отступая, но не отказываясь от своей позиции. — Если с этим разобрались, — говорил Хриплый, провожая взглядом Велариона, — то я предлагаю вам план. — Наконец что-то дельное, — поддержал его Недоверчивый.       Хриплый улыбнулся. — Верно. Итак, напряжения короля Эйриса и его десницы, мягко говоря, далеки от идеальных. Нам потребуется лишь небольшое ускорение событий, уже очевидных для нашего совета. Начнём с малого. Как известно, большую часть морских перевозок контролируют Ланнистеры — фактически, если не юридически — через сеть поставленных на соответствующие места своих людей и выкуп торговых компаний в Вестеросе. Конечно, самые крупные торговые гильдии, представители которых прибыли сегодня на наше собрание, не подчиняются непосредственно Западу, однако морские налоги, которыми облагаются корабли на королевских форпостах, выше для всех, кроме Ланнистеров. На практике, Ланнистеры профинансировали через королевскую казну строительство этих самых форпостов на торговых путях восточной стороны Вестероса — их собственные флотилии издавна огибают эти точки — тем самым вынуждая конкурентов снижать объемы перевозок для снижения выплат. С другой стороны, на этих маршрутах и безопасность ниже, потому обеспечив немного помощи «свободным капитанам» мы могли бы создать Ланнистерам проблемы. А этими путями потом воспользуемся мы. — Помощь пиратам? — возроптал кто-то из торговой гильдии. — У этих людей нет понятия преданности, откуда нам знать, что они не начнут грабить и наши корабли? — Это так, — сказал Хриплый. — С другой стороны, мы могли бы сами основать форпосты на путях. Как я понимаю, Ланнистеры этим сами раньше не занимались, не было нужды. Основная часть Вестероса пользуется облагаемыми налогами водами, выгода от разграбления кораблей которых пираты получают куда большие средства. — Не только не было нужды, — произнёс другой торговец, которого Люцериус знал. Задумчиво поглаживая бороду, он продолжил: — Основание форпостов потребует сумм, которые равняются двум годам выручки наших гильдий. Их обслуживание тоже будет дорогостоящим. По итогу, наши вклады окажутся незащищёнными. — Это тоже верно, — ответил Хриплый. — С другой стороны, снижение пошлин, в том числе и на некоторые виды драгоценностей, на новых путях принесёт прибыль куда больше. Будем честны, контрабандой провозят не только запрещённые товары, но и те, за которые взимается слишком большая королевская плата. Каждый человек хочет чувствовать безопасность, а жизнь контрабандиста — сплошной риск. Мы предоставим им выход из теней. — А дом Мартеллов? Не решит ли нам помешать Дорн? Судя по вашим словам, единственное возможное место, где мы могли бы разместиться — Ступени, которые не славятся своей гостеприимностью, а близость к Вольным Городам тоже вносит свои проблемы. — Я никого не хочу обидеть, но Дорн переживает не лучшие времена, они зарабатывают тем, что ловят рыбу, в то время, как мы будем заниматься крупными делами. Конечно, торговля тоже входит в их интересы, как вам известно, хотя и доля их влияния на неё не слишком велика. Я предлагаю предоставить им некоторые привилегии: к примеру, отсутствие всяких взысканий в ближайшие пять лет, затем ставку ниже, чем для других. Поддержание нашей идеи приведёт к расцвету их края. И да, Дорн о строительстве узнает в любом случае, но всё же, как я думаю, следует начать переговоры... не слишком рано. — Вы умеете убеждать, — ответил торговец после паузы. — Возможно, наши гильдии заинтересуются. Но встаёт другой вопрос: чем будут заняты другие? Я надеюсь, что не только мы будем осуществлять ваш план... особенно, когда дело дойдёт до Вольных Городов? — Разумеется, — взгляд Хриплого обратился к Люцериусу Велариону. Он улыбнулся: — Тут у нас есть своё решение.       На следующий день Люцериус находился в своём кабинете, выделенный под место мастера над кораблями — пост, занимаемый им уже долгое время. Всю прошлую ночь он раздумывал над тем, в какое положение его поставил заговор.       Конечно, было очевидно, что заговорщики могут попытаться использовать мощь его флота, который составляет большую часть Королевского, с целью урегулирования каких-то проблем. С другой стороны, сам Люцериус до последнего надеялся на то, что это не произойдёт: лишние траты и хлопоты, связанные с этим, ему не были нужны.       Веларион никогда не считал себя человеком неразумным или неосторожным. Нельзя удержаться на вершине, не обладая чуткостью в принятии решений и хитростью, когда решения уже приняты, поэтому он всегда старался держать для себя пути отхода на любой случай.       К примеру, в Гавани его ждал корабль, замаскированный под торговый. Часть его команды ходит по городу и сеет слухи о том, что их капитан проклят и они не смеют отправляться с ним в путь, но связаны контрактом, тем самым объясняя эту долгую задержку в порту столицы. Среди них имеются не только обычные моряки, некоторые из них имели преступное прошлое, они умеют убивать, но они всегда будут держать свой рот на замке, ведь их семьи находятся на содержании дома Веларионов. Они знают, что за одним неаккуратным словом последуют перерезанные глотки.       Среди его личной стражи у него находится доносчик, к которому сам Люцериус никогда напрямую не обращался, но если среди гвардейцев вдруг возникнут какие-то сомнения или споры, то через посредника мастер над кораблями это узнает.       Он имел и любовниц, которые думали, что передают чистейшую истину его слов в чужие руки, хотя на деле Веларион знал об их предательстве и сам скармливал информацию ничего не подозревающим злопыхателям.       Ко всем домам, которые Люцериус снимал для этих женщин, вели тайные проходы с задних дворов, которые могли бы быть использованы, если мастеру над кораблями вдруг нужно будет незаметно расправиться с этими гарпиями — клинком или подсыпанным ядом.       Он щедро платил сети шпионов, которые действовали независимо от мастера над шептунами. Она не была самая масштабная, но он создавал её, холил и лелеял, а когда было нужно — пользовался плодами своих стараний.       Словом, недостатком предусмотрительно Веларион не страдал, а это значит, что и для новой авантюры, в которую он ввязался, ему понадобятся планы отхода.       Готов ли он был предать своих новых товарищей? Что за вопрос. Предаст ли он их сразу? Глупость.       Собственно, осторожность и была причиной, по которой Люцериус хотел избавиться от Лиона.... Ну или использовать это обстоятельство в своих интересах. Он внушал какой-то странный трепет, трепет, который Велариону совсем не нравился. За это его можно было бы назвать параноиком, даже назвать его желание опрометчивым, но именно полное предупреждение всех рисков его зачастую и спасало — интуиции нельзя не доверять.       Люцериус поднялся из-за стола. На кровати лежала одежда, подготовленная слугой, но сам он никогда не доверял кому-то одевать себя.       Веларион прощупал ткань, а затем поднёс её к носу. Был лишь запах парфюма, ни одного оттенка мерзкого зловония остаточного яда. Ткань он прощупывал для того, чтобы убедиться, что никто не разместил со внутренней стороны лезвие, которое могло бы быть также отравлено.       Одевшись и подготовившись перед зеркалом, добавив штрих из серебряных украшений, он последовал в зал, в котором намечался сегодня приём.       Он услышал, как следом за ним последовали двое гвардейцев, стоявших у его двери. Веларион краем глаза оглядел их, делая вид, что поправляет одежду.       Да, это были его люди, их не подменили.       Зашагав ещё быстрее, он скоро достиг дверей зала. Когда он вошёл, то быстрым взглядом пробежал по толпам людей. Здесь находился принц Рейгар, король Эйрис и королева Рейла Таргариены, лорд Тайвин Ланнистер, маленькая леди Серсея, лорд Джейме, лорд Кварлтон Челстед, мастер над монетой, лорд Саймонд Стонтон, мейстер Пицель, члены Королевской Гвардии: широколицый сир Освелл Уэнт, сир Джонотор Дарри, принц Ливен Мартелл, седовласый старец по имени сир Харлан Грандисон, знаменитый сир Барристан Селми, примечательный своей невыразительностью сир Гвейн Гонт, и, конечно, суровый сир Героль Хайтауэр. Здесь, на приёме, был даже льстивый Варис в синем халате, он находился подле короля Эйриса, своего единственного покровителя.       Мастер над шептунами в будущем, без сомнения, станет проблемой. Проблемой, пользующейся расположением короля, что ещё хуже. Сейчас, как было известно из записей мастера над монетой, которые ему удалось накануне получить, он тратил значительные средства на формирование агентурной сети здесь, в Вестеросе.       Люцериусу было известно, что Варис уже обладал такой по другую сторону Узкого Моря, а значит техника уже должна быть отработана. Досадно.       Широко улыбнувшись проходившей мимо леди Баквелл, Веларион решил навязаться в компанию лорда Лиддена, как известно, любившего поболтать в компании принца Рейгара, и, судя по его жестам, уже намеревавшегося покинуть круг придворных и направиться к нему.       Зачем он это делал? Ему нужен был Лион, которого, впрочем, видно на банкете не было, а Рейгар с ним тесно общался, а с Рейгаром общался Лидден. Люцериус мог сразу подойти к королевской семье, прикрывшись государственными вопросами, но тогда это вызвало бы внимание со стороны заговорщиков, присутствовавших здесь. Конечно, и к его выбору общества Лиддена тоже могли проявить интерес, но от ненавязчивых расспросов последнего они ничего не добились бы. — Друг мой! — улыбнулся Веларион, протягивая руку лорду Льюсу Лиддену и быстро ища тему для разговора. — Удивительно, что вас так долго не было при дворе. Как съездили домой, как поживает ваш сын? — Филлип? Хорошо. Как вы сами?       Ростом Льюс Лидден был ниже среднего, но это компенсировалось коренастым телосложением и весьма приятным нравом.       Оба собеседника медленным шагом начали пересекать зал, направляясь к Таргариенам. — Чудесно. Я слышал кое-что, что хотел бы уточнить, не сочтите за грубость, но мне говорили о некоем столкновении вашего дома и Клиганов, а потом последовавшей за этим вашей победой в диспуте, это так?       Люцериус попытался лёгкое раздражение у Льюса, но не к самому себе, иначе бы это привело к ссоре, а к ситуации вцелом. Лидден сам отцепится от Велариона, когда они подойдут к принцу, ведь приём — место веселья и сплетен, а не неприятных воспоминаний. — Да, — буркнул Льюс. — Скверная ситуация. Клиганы — такой молодой дом и такой... драчливый. Едва вкусили благородной жизни, всё ещё воняя, как псари, а уже лезут туда, куда не следует лезть. — Действительно скверно. А из-за чего это произошло? — Из-за шахты. По праву она наша, но Клиганы решили иначе. — И вы, конечно, преподали им запоминающийся урок. — Ну а как же.       Люцериус заметил, что они уже близко к цели. — Что же, это всё, что я хотел услышать. Хотел было предложить свою помощь в этом споре, но очень рад, что вы наказали выскочек. — Помощь? — Да, я слышал что-то кто-то из Совета поднимал вопрос вашего территориального спора. Возможно, я мог бы подсобить вам парой замолвленных слов. Но я рад, что вы так быстро усмирили Клиганов. — Это было не так сложно. Вы же знаете меня, двоих — одной левой, — пошутил Лидден.       Веларион широко улыбнулся. Словно оба достигнув какого-то соглашения не омрачать новую компанию, они замолчали. — Лорд Веларион! Лорд Лидден! Рады вас обоих видеть, — пролепетала королева Рейла, завидев их. — И мы вас, Ваше Величество. Ваше Величество. Ваше Высочество. Я слышал, вы достигли успехов в фехтовании. Скоро мейстеры будут обращаться к вам за советами, а славнейшие воины бояться вас. — Вы мне льстите, лорд Веларион, — рассмеялся Рейгар. — Но не беспочвенно, — донёсся другой голос.       Ровный мужской голос принадлежал Тайвину Ланнистеру, на его устах застыла полуулыбка, но золото-зелёные глаза оставались холодными. Одет он был в красный камзол, расшитый сверкающими нитями.       Лев не мог позволить своей добыче ускользнуть в чужие лапы. Как и рассчитывал Веларион.       Рядом с ним стоял его сын. Светлые волосы были убраны за уши. Он будто только достиг конца отрочества, хотя это было невозможно для обычного человека, ведь сам мальчик был рождён всего несколько месяцев назад. Зелёные глаза, абсолютно зелёные, были столь пронзительными, что казались светящимися изнутри, и, что ещё хуже, в них застыла насмешливость. Ростом сын уже был на голову выше отца.       Этого мальчика звали Лион.       Лион Ланнистер почтительно поздоровался с Эйрисом и Рейлой, кивнул Рейгару, а затем какое-то время смотрел на Люцериуса.       Казалось, будто его лёгкие выдирают живьём. В горле пересохло, как если к его горлу вновь приставили бы кинжал. Сердце забилось, как перед битвой. Веларион попытался отбросить внезапно напавший на него страх, а затем протянул руку. С настоящим мастерством лицемера, Люцериус улыбнулся — не льстиво, не слишком уважительно — словно увидел равного себе.       Лион, казалось, повторил этот жест. Но улыбка так быстро погасла, что нельзя было понять, кроется ли в схожести издёвка и действительно ли она была. — Люцериус Веларион, — сказал мастер над кораблями. — Мы пересекались, но нас друг другу не представили. О вас я уже слышал.       Лион пожал протянутую руку. — Я тоже наслышан о вас, — от этих слов Велариона пробрало холодом, но голос Ланнистера не выражал никакой враждебности. — Уверен, мы станем с вами хорошими друзьями.