Исчезая

— Не стоит, Тецуя.       По телу прошёлся электрический разряд. Он совсем недавно слышал этот голос. — Акк-каши-кун? — запинаясь, с хрипотцой произнёс паренёк, медленно оборачиваясь.       Да, это был Акаши Сейджуро. Такой, каким запомнил его в конце средней школы Тецуя — с ровной спиной и расправленными плечами, с алыми, слегка взъерошенными волосами, уверенными бархатным голосом и ровными чертами лица. Такого прекрасного лица. Но уже возгордившегося, жестокого и властного, потерявшего однажды над собой контроль и желавшего теперь только победы. В тот злополучный вечер Куроко не было в зале, когда Мурасакибара бросил вызов их капитану. Тогда он бегал за Аомине, пытался вразумить его, достучаться, но что в итоге? Ничего. От попыток распасовщика делалось лишь хуже, а потом выяснилось, что и Акаши уже стал другим. И самое обидное то, что будь Тецуя тогда там, в зале, всё равно бы не смог ничего сделать. Ничего. И от этого сердце сжималось ещё сильнее. Даже если бы ему удалось каким-то образом предотвратить поединок, потом случилось бы что-то ещё, что подтолкнуло бы к пробуждению второй личности Акаши. Потому что предпосылки уже были, и сам Император сказал, что их изначально было двое…             Получается, это был лишь вопрос времени. Как и распад Поколения Чудес. То, на что нельзя повлиять. Как стекло, давшее трещину: можно сколько угодно пытаться сдержать его, заклеить, отгородить, но рано или поздно — оно разобьётся.       Сейджуро был одет в школьную форму, но ту порядком перекосило. Расстёгнутая верхняя пуговица голубой рубашки, небрежно завязанный на поясе белый пиджак, болтающийся на шее и абсолютно не затянутый галстук, ветка, зацепившаяся за ногу… По всей видимости, он тоже очень быстро бежал. — Тебе не нужно идти туда, Тецуя.       …но не смотря на всё, такой же ровный и уверенный голос, по которому ни капли не заметно, что его обладатель сейчас лихорадочно пытается привести в норму к чертям сбившееся дыхание. То, что всегда оставалось неизменным.       Но сейчас это совершенно не важно. — Что ты здесь делаешь, о чём ты говоришь? Ре-ребята, они… — Куроко не мог совладать с всё ещё переполняющими его эмоциями, неудивительно, что голос так предательски дрожал. — Там. И что? Разве ты не видишь, — Акаши демонстративно заглянул за спину голубоволосого, — Они не хотят спасаться. Они не хотят, чтобы их спасали.       Фантом опешил. Слова Акаши ножом резанули по сердцу. Это неправда. Определённо и точно — это самая настоящая ложь. — Как ты можешь такое говорить? Мои друзья в опасности, и я должен, должен… Конечно они… они просто не…       Аура вокруг красноволосого похолодела, а губы сложились в издевательскую улыбку. — Не видят? Ха, скажи мне, Тецу, так ли легко не заметить горящее здание, особенно, если ты находишься внутри него? — Сейджуро приблизился вплотную, Куроко отшатнулся от него. Голос капитана стал пугающим. Прям, как тогда, во сне, — Ты должен что? Погибнуть в братской могиле?! Смотри, — он сжал подбородок голубоглазого и развернул его голову так, чтобы тому было видно происходящее, — Крыша уже рухнула. Будет ли у тебя время уговаривать их выйти с тобой подышать свежим воздухом из школы, что вот-вот обрушится и погребёт вас под собой?       Глаза распахнулись ещё шире, хотя больше, казалось уже некуда. Обрушенные стены третьего этажа горели. От концов красных языков в тёмное синее небо тянулся серый дым, образуя небольшое облако. Тецу смотрел с обречённостью и непониманием. Почему пожарные всё ещё не едут? Мы же в многолюдном районе Токио! Неужели никто этого не видит? И никто не заметил как горит целая школа? Неужели никто не поможет? Распасовщик перевёл взгляд ниже. Второй этаж грозился вот-вот обрушиться, но пока стоял. Теперь уже первого не было видно из-за огня. На земле валялся кусок крыши, плиты бетона, из-под которых было видно яркое красное пятно… Кровь… Сердце пропустило удар, прежде чем разум, как будто ошпарило. Кожа побелела, дыхания не стало. Всего одно имя и страшная догадка: Кисе-кун!!!       Ноги подкосило, Куроко начал падать, но его удержали крепкие руки. — То, что ты пытаешься сделать — безрассудно, — продолжал Акаши, — Ты единственный здесь понимаешь, что происходит, так почему же тоже рвёшься в огонь? Почему выбираешь такую судьбу?!       Тецуя опустил голову так, что челка бросила тень на его лицо, которое исказила безумная улыбка. — И что не будешь их спасать даже ради своей дорогой победы? — проигнорировав реплику Сейджуро, язвительно начал Тецуя, — Как же ты удержишься на вершине без своих пяти гениев? — Среди школ Японии нет команды равной Поколению Чудес, — скептично начал обладатель глаза Императора, — Для победы достаточно, чтобы хотя бы один из нас вышел на площадку. Всех остальных можно заменить. — Ха-ха-ха, — Фантом кинул насмешливый, полный жестокой решимости взгляд, — Что ж, у меня нет сомнений, что ты сможешь найти и мне замену. Желаю тебе удачи в старшей школе, Император, а я, пожалуй, ещё посражаюсь за своих друзей!       А после Призрачный игрок резко выдернул свою руку из железной хватки и развернувшись на сто восемьдесят градусов, помчался со всех ног прямо в пламя. — Тецуя, стой! — И не подумаю, — буркнул себе под нос голубоглазый, уже перепрыгивая упавшую перед школой бетонную плиту.       Без сомнений, боковым зрением он видел и следы крови на асфальте, и клок торчащих жёлтых волос, и неестественно вывернутую руку, выглядывающую из-под обломков, что уже начала приобретать свой мертвецкий оттенок. Припечатанное и раздавленное в лепёшку тело, вот что там было, но Куроко не смотрел. Потому что он знал, стоит ему хоть на мгновение скосить потемневшие от леденящей решимости глаза, вся уверенность в миг рассеется и вернётся тот слабый и бесхребетный Тецуя.       Он застыл бы в немом ужасе на пару секунд. Этого уже хватило бы для того, чтобы забыть о ещё живых людях, которым как никогда нужна была его помощь. После накрыла бы сдерживаемая с самого начала этой вакханалии истерика. По подсохшим дорожкам на щеках вновь бы хлынули слёзы. Сотни бессвязных мыслей в голове, как противный рой пчёл; пронзительная боль в горле и лишь потом осознание собственного крика. Школьник кинулся бы к тому, кого уже не спасти, продолжил бы звать, теребить холодную руку распасовщика, до последнего отказываясь, принимать произошедшее. Безрассудно и глупо. Отрицание очевидного и пустая трата времени, а после, кто знает, может очередной обломок упал бы и на его голубую головушку? На не слышащего и невидящего, ослепшего в собственном горе мальчика, верящего когда-то в дружбу, мир, любовь и неизменный хеппи энд. Но Куроко был предан. Командой, родными да и просто самой судьбой, жизнью, что его с самого начала невзлюбила. И тогда он стал никому не нужен.       Разбитый и уничтоженный…       Да, определённо, так бы и было. Если бы это был тот Куроко. Но он уже был другой. А нынешний Тецуя и не думал смотреть. Скорбеть, сожалеть, останавливаться — всё это ни к чему бы не привело, а только наоборот сделало хуже. Фантом лишь горько ухмыльнулся собственной, так быстро приобретённой циничности. «Мёртвых уже не спасти», «Слишком, слишком поздно.» — с такими мыслями Призрачный игрок ворвался на первый этаж через разбитое и перекошенное окно.       Первое, что почувствовал распасовщик — это до искр перед глазами сильную и резкую пронзающую боль. Сначала осколки, что остались в раме, рассекли ему левое плечо, Фантом поморщился и отпрянул, тем самым машинально сменив центр тяжести и неудачно запнувшись в собственных кроссовках на подоконнике, и начал падать обратно, грозясь вывалиться наружу, на чёрную обгорелую траву. Это допустить было никак нельзя. Поэтому целой рукой он со всей силы вцепился во всё ту же раму и теперь крохотные стёклышки впились ему уже в ладонь. На сей раз Куроко не сдержал лёгкого вскрика, но пересилив себя смог таки кубарем ввалиться внутрь. Но тут ненавистные осколки поджидали его уже на полу. Светло-голубая футболка на спине Призрачного игрока мгновенно и почти полностью окрасилась яркой красной кровью. А Тецуя так и застыл на полу с выгнувшейся спиной, открытым ртом и помутневшими зрачками. «Больно, очень больно.» «Вставай!» Шумно сглотнув, Куроко скосил взгляд вправо. В нескольких сантиметрах от его шеи лежал большой осколок, «ещё бы чуть-чуть и…» «Не думай, поднимайся и иди!»       Это было совсем не легко. Отвлёкшись на свои раны, голубоглазый лишь сейчас почувствовал отвратительный запах дыма, резкий, удушающий, заставляющий глаза неимоверно слезиться. Кое-как перевернувшись, парень смог опереться на предплечия, в которые тоже впились мелкие стёкла, но парню было не до них, единственное, что сейчас мог делать Тецуя — это кашлять. Заходится ужасным сухим, не прекращающимся кашлем и барахтаться на коленях в луже собственной крови, что тонкими струйками стекала по его телу, коленям и рукам. В какой-то момент он понял, что не может вдохнуть. Совсем, ни капли, даже на мгновение. Куроко осознал, что ещё чуть-чуть и всё закончится. Здесь и сейчас. С каким-то ненормальным спокойствием пришла мысль о том, что он сейчас умрёт. Ни паники, ни страха… Хотя возможно всему виной проклятущий дым, что заполнил уже все внутренние органы шестого игрока, и от этого, видимо, помутнел и разум… — Дай-чан!!!       Истошный вопль рассёк вакуум. Из глубин коридоров был слышан переполненный отчаянием крик срывающей голос и напуганной до смерти девушки. Но напуганной отнюдь не за себя, а за того, кого она так душераздирающе звала. Куроко не слышал огонь, что трещал прям над ухом, не слышал грохот от рушения здания, но этот звук он расслышал очень чётко. Он не был всюду, как первые два, он не был постоянен. Он зигзагом отскочил от стен и быстро смолк, попав прямо в сердце распасовщика. Куроко как будто прошибло. Спокойствие разбилось вдребезги вместе с этим криком. Тецуя так же, как и Момои начал боятся, бояться за других. Ведь на себя ему давно плевать, но, кажется, он позволил себе совсем забыть о том, зачем сюда пришёл, ради чего он сражается. Голубые глаза не отражали ничего. Как забавно, такой яркий сон, а он опять возвращается к проклятущей пустоте… Быть может, распасовщик был бы и рад закончить начатое, но как это сделать на коленях, истекая кровью, без малейшей возможности дышать?..       «Если у тебя ничего больше не осталось, то используй самое последнее, что у тебя было с самого начала — копившийся годами гнев, свою чистейшую безумную ярость…»       Треск…       Треск, треск, треск!!!       Что-то со звоном разбилось. Сначала Куроко подумал, это вылетела очередная балка и грохнулась об пол или нечто похожее, и лишь спустя пару секунд осознал, что сломалось что-то внутри него самого. Примерно тогда же он заметил, как стоит на ногах (встал? когда успел-то?) и свободно дышит. Дышит этим едким дымом, ровно, глубоко вдыхая, и совершенно не обращает внимания, что кислорода в этой субстанции едва ли один процент от общей массы. Он медленно нагнулся, пока на заднем плане горел огонь, подцепил тонкими пальцами особо крупный осколок и так же легко выпрямился, абсолютно не скованный в движениях, не смотря на раны. Они, к слову, будто исчезли. Он посмотрел в этот осколок, в свои чёрные глаза. И улыбнулся. Так, что даже отпетые маньяки побежали бы от него сверкая пятками. «Так вот как выглядит грань безумия? Ха… забавно. Все застыло, словно ожидая, когда я подам сигнал, рвущейся наружу буре, и она сорвётся с цепи, всё вокруг уничтожая… Кто же я на самом деле, а? Быть может я уже исчез, а это лишь отголоски, осколки сознания? Ведь какая-то часть меня определённо поняла, что всего этого не существует, это всего лишь глупый сон… Впрочем, не важно, пусть всё здесь сгорит до тла в том, что гораздо ярче пламени». — Кья-ааааа! — оглушающий девичий визг, а после грохот убили все сомнения на счёт того, куда надо бежать.       Пара рывков и вот Фантом уже на другом конце того, что когда-то называли холлом. «А здесь огня гораздо больше, » — подумал Куроко и оторвал уже успевший превратится в лохмотья левый рукав футболки, бросив его в ненасытное пламя. Голубоволосый выпрямил спину. Вокруг было так много света, но весь он, казалось, меркнет в тени этого парня. За секунду ставшего сильным, пугающим и непредсказуемым, а от того невероятно притягательным, прямо как солнце, что вот-вот сожжёт. На полу-прозрачной коже отражались красные, жёлтые и оранжевые оттенки, ровное лицо обрамляли чётко выраженные тени, играли блики, танцевали искры. Подумать только, он за несколько секунд пересёк немалых размеров комнату, изрезанную неровными обрывками и линиями, столбами и стенами огня. Тецу обернулся в последний раз, чтобы убедится — пути назад больше нет, сзади лишь одно большое рыжее пятно.       «Плевать».       Он был серьёзен и сосредоточен. А вместе с этим ужасно безрассуден. Но всё безрассудство, что не возымеет последствий, позже будет названо смелостью — такова истина нашего лживого общества. Тецуя был невероятно смел, лавируя между горящих балок в узком, длинном коридоре. Приходилось ориентироваться походу: уклоняться, приседать, перепрыгивать — и Куроко делал это всё с такой легкостью и резвостью, будто проходил захватывающий квест в батутном центре, а не играл со смертью на собственную жизнь.       Голубоглазый преодолел все препятствия, и пусть на лице его всё так же ничего не отражалось, пару раз его всё-таки нехило задело. На плече и лопатках уже начинали проявляться последствия ожогов, а икры так и вовсе были исполосаванны красными линиями. Но равнодушные глаза смотрели лишь на мечущийся силуэт с розовыми волосами. Именно силуэт, потому что зрение после продолжительного пребывания в огне и дыму, решило не блистать своей остротой и размазать картину перед глазами. Но Куроко хватало и этого. Он уверенным, пусть и немного прихрамывающим, шагом направился к гениальному менеджеру. А как достиг своей цели, крепко схватил её за руку, и лишь тогда она подняла на него напуганный, растерянный взгляд. — Уходим, Сацуки, скоро здесь всё рухнет, — не своим голосом отчеканил Фантом, непривычно и резко называя Момои по имени.       Он ожидал всего, чего угодно, кроме одной простой фразы: — П-подожди, мальчик, а ты кто? Откуда ты знаешь моё имя?       Тут Куроко просто выпал в осадок от шока, не в силах вымолвить не слова. Ему вновь будто со всей силы ударили под дых, сильно и внезапно, так, чтобы он не был в состоянии даже шолохнуться. «Как же так?» — В любом случае, мне ещё нужно найти своих товарищей, а ты скорее беги и выбирайся от сюда!       После секундной заминки Куроко уже хотел было крикнуть ей: «Они мертвы! Все мертвы!!! Сгорели, задохнулись, сдохли, распластавшись по асфальту!!! И ты умрёшь, если сейчас же уйдешь со мной из этого проклятого места!»       Но не успел.       Позади них с треском рухнул потолок, но слава богу Тецу успел отдёрнуть девушку, и сейчас они оба, зажмурившись, кашляли от поднявшейся пыли. Куроко не успел ничего понять. Он лишь слегка приоткрыл глаза, как его тут же оглушил пронзительный крик где-то слева, непохожий на все предыдущие: — Дай-чан!!!       Страх, боль, отчаяние, неверие — всё смешалось в этом крике. А Момои медленно отступила на пару шагов назад. Её руки тряслись, а в глазах застыл натуральный ужас. Шестой игрок заглянул туда, во мрак, где клубилась пыль и больше не было потолка. И увидел. Тело Аомине.       Сацуки побежала прочь с криками, схватившись за голову, а Куроко стоял и немигающе смотрел перед собой. Он совершенно не заметил, как его окружило плотное кольцо пламени. Как стало очень жарко, а вокруг него не осталось ничего, кроме огоня. Что-то вновь оборвалось внутри и он закричал. Так громко, что повылетели оставшиеся в окнах осколки. Он зарыдал в голос, упав на колени, и закрыл своё лицо руками. Ему не страшно было умереть, но почему они умирали? Один за одним, прямо на его глазах… Он отдал бы всё, но у него ничего не осталось. Это был край. Предел душевной боли. Больше не хотелось бороться, ни хотелось ничего. Тецу почувствовал как огонь заключил его в свои жаркие объятья, очень больно стало коже. «Тень сгорит заживо, до чего ж иронично…» — подумал парень и прикрыл переполненные слезами голубые глаза.       В тот момент, когда убежала менеджер он ещё мог спастись. Тоже рвануть в сторону выхода, к счастью, в отличие от Момои он знал, где он находится. Но зачем? Он вошёл в эту треклятую Тейко лишь для того, чтобы спасти их, а в итоге только ещё больше понял, что ничего не может сделать. Он тень, пустое место, он ни что не способен и у него не может быть друзей. Скорее всего он просто выдумал себе, что его приняли в основной состав, что он тренировался в одном зале вместе с этой легендарной командой, ходил вместе с ними за мороженным, учувствовал в матчах… Иначе, как объяснить, что Сацуки, обожавшая своего Тет-куна, не узнала его? И их распад тоже скорее всего просто придумало больное сознание крайне слабого и бездарного распасовщика, да, точно, это всё вымысел, а ребята сейчас всё так же счастливы и играют где-то вместе… Тецу улыбнулся. Да, у них всё определённо хорошо. А это всё, что ему было нужно. Постепенно все звуки становились тише, словно всё отдалялось. Скорее всего он теряет сознание или просто сразу умирает. Это было похоже на сон. И Куроко почти уснул, когда почувствовал, как его что-то подняло вверх. Кто-то поднял. Чьи-то тёплые руки. Подняли и понесли прочь.       Фантом почти не дышал и сил оставалось совсем чуть-чуть. Он собрал их остатки, чтобы в последний раз приоткрыть глаза. И открыв их, он увидел пожар посторанам и ярко-алые волосы, что были намного ярче пламени. — Акаши-кун… — Идиот, какой же ты идиот, Тецуя… — шептал еле слышно Сейджуро и нёсся по горящим коридорам с Тецуей на руках.       А после распасовщик отключился.