Теперь в моих снах ты

Предпоследний этаж раньше чувствует тьму, чем окрестный пейзаж; я тебя обниму и закутаю в плащ, потому что в окне дождь — заведомый плач по тебе и по мне. Иосиф Бродский

— Итак подведем итог. Рудольфус Лестрейндж жив, его смерть была подстроена. Он пытался освободить брата и, возможно, следил за Никсоном. И при этом он знал о планах смертников, но в итоге не присоединился к ним, — Гарри выдохнул и нервно постучал пальцами по столу. Несколько минут назад Гермиона с Северусом закончили рассказ о произошедшем вчера. Им пришлось провести оперативное собрание, пока в Хогвартсе проходил обед. — Если всё это время он жил в доме Селвина, то наверняка узнал, что мы были в той хижине, куда ведёт портал. Возможно, он не следил за Никсоном, а ему просто повезло найти его волос там. Всё таки мы тогда дрались, — задумчиво проговорила Гермиона. — Да, но откуда он знал, что Никсон работал в Азкабане? Все, кто встречался с Лестрейнджем тогда, говорили, что кроме необычной приветливости бывшего коллеги, ничего странного в его поведении не заметили, — Гарри извиняюще покосился на Гордона, сидящего на одном из стульев и за это время не проронившего и слова. — Три года назад, когда война только закончилась, а я подал заявку на перевод в этот отдел, в министерстве было ещё много людей, назначенных Волдемортом. Их только предстояло убрать. А пойманных сразу судили. Меня, как и некоторых других тюремщиков, присланных в помощь, тогда часто назначали на охрану временных заключённых перед и после суда. Нетрудно было сделать выводы, а также проследить за моим поведением, — Гордон постукивал пальцем по подбородку, обдумывая новую информацию. Его голос был довольно бесстрастным, как будто он читал лекцию неопытным студентам. — Но почему он тянул так долго, — растерянно спросил Сэм у всех сразу. — Ему нужно было избавиться от преследования и придумать хороший план. А все эти годы на всех сбежавших пожирателей продолжалась охота, — пожала плечами Гермиона. — Но откуда у него палочка, раз его собственная была обнаружена в том пожаре? Вряд ли он мог пойти к какому-то мастеру. — За их группой числится немало убийств за все это время. Они могли забирать палочки у жертв, — ответил Аллену Гарри. Гермиона согласно кивнула. Все замолчали на некоторое время, погруженный каждый в свои мысли. Но тут Снейп нарушил тишину, и его голос впервые на этих собраниях не был наполнен ни злобой, ни раздражением. — Вы все должны понимать, что Рудольфус Лестрейндж очень опасен. Его цель сейчас — освободить брата, и он сделает всё, чтобы добиться своего. Жизни людей — всего лишь средство, — Северус подумал о семейной черте Лестрейнджей и со вздохом продолжил. — Изощрённых схем можете не ждать, но не стоит недооценивать его жестокость, иногда граничащую с безумием. Он обвел взглядом комнату, увидев, как помрачнели лица его коллег. — В Азкабане должны усилить охрану насколько это возможно. Дом Селвина и хижина, куда вел портал, должны быть под непрерывным наблюдением, — отдавая приказы, Снейп смотрел на Поттера, но потом повернулся к Никсону. — Тебя всё ещё подозревают? — Люди из отдела магических происшествий и катастроф сейчас просматривают воспоминания работников Азкабана. Они надеятся, что кто-то разглядел его глаза. А пока я не могу выехать за пределы страны, — ответил Никсон, в его голосе скользнуло раздражение и горечь. Северус кивнул и, объявив, что собрание окончено, покинул кабинет Поттера. — Гермиона, — Гарри поспешил остановить ее, пока она не ушла вместе с другими, — мы можем поговорить? Гермиона озадаченно посмотрела на него. — Сейчас? Прости, Гарри, совсем скоро начнется урок, а вечером я не успею… — она на секунду задумалась. — Давай пообедаем на выходных. Скажем, в субботу. — Да, хорошо, — улыбнулся ей Поттер. — У тебя? Он кивнул, на этом друзья попрощались, и Гермиона поспешила вернуться в Хогвартс. * * * Уроки пролетели быстро. Может быть потому что мысли Гермионы постоянно возвращались к сбежавшему пожирателю смерти. Отпустив ребят с последнего для нее урока на сегодня немного раньше, она поднялась в свои покои. Вытащила из ящика стола пергаменты с арифмантическими расчетами, которые обещала доделать Северусу к сегодняшнему дню, и принялась за работу. Через несколько часов за окнами совсем стемнело, а листы были испещрены буквами и цифрами, складывающимися в уравнения. Гермиона отложила перо и провела ладонями по лицу. «Нужно отнести это Снейпу, и на сегодня всё». Она собралась с силами и поднялась. Дорога до подземелий заняла совсем немного времени. Северус молча открыл дверь на ее стук и впустил в свой кабинет. Он выглядел как обычно, но Гермиона почувствовала какую-то перемену между ними. Со вчерашнего вечера Снейп не сказал ей ни слова. А Грейнджер не решалась спросить, таким бесстрастным и закрытым он выглядел, шагая по коридорам мимо нее. И это заставляло ее чувствовать растерянность и… тоску. Гермиона замечала за собой, что спустя почти два месяца работы над различными зельями, впрочем безрезультатной, она спешит на их вечерние встречи теперь из-за Северуса. Ей хотелось снова почувствовать тепло его прикосновений. И как бы она ни пыталась, но не могла выкинуть из головы вид его расстегнутой рубашки, пусть и совсем немного обнажающей его тело. Но даже просто видеть Северуса стало чем-то странно успокаивающим. Его запах чудился ей, когда она засыпала. А просыпаться ее всё чаще заставляли кошмары, где ей не удавалось спасти Северуса, а ее спасти было как обычно некому. Но здесь в его кабинете с ним Гермиона чувствовала тепло внутри вместо пробирающего осеннего холода. Северус забрал из ее рук пергаменты и принялся их рассматривать. Потом кивнул скорее себе, чем ей, и поднял голову. — Голодны? — его глубокий баритон мягко нарушил тишину. — Эм… — Гермиона замялась, не ожидая такого вопроса, но Северус уже позвал домового эльфа, который появился с негромким хлопком. — Тинки, принеси, пожалуйста, два ужина. Гермиона не успела запротестовать, как на его столе оказались две тарелки с жареным цыплёнком, овощами и блюдце с английским десертом, который часто подавали в Хогвартсе — булочка «Челси», кажется, так называли его маглы, — мягкое дрожжевое тесто, скрученное в спираль, с цедрой лимона, корицей и орехами. Северус махнул палочкой, наколдовав ещё одно кресло, сел и принялся за еду. Грейнджер постояла пару секунд в лёгком недоумении, но потом тоже присела в кресло. И когда мышцы расслабились, а аппетитный запах достиг рецепторов, она поняла, как вымотана. Усталость вместе с голодом накатили на нее. Поначалу ей казалось немного неловко есть перед ним. Одно дело, когда в Большом Зале вокруг множество людей помимо них. А тут наедине, друг напротив друга. Но увидев, как Северус спокойно поглощал ужин, Гермиона отбросила глупое стеснение, на смену которого пришла благодарность. Но почувствовала его снова, когда Снейп доел, встал и ушел в лабораторию, вернувшись вскоре с двумя чашками, над которыми поднимался пар. После откинулся в кресле, снова углубившись в чтение ее расчетов, делая небольшие глотки ароматного чая. А тарелка с булочкой так и осталась стоять рядом со второй чашкой. Когда звон ее приборов стих, он поднял на нее глаза и невербально подвинул ей десерт. Гермиона удивлённо уставилась на него, подняв брови, почти копируя его фирменный жест, на что Северус с раздраженным взодохом ответил. — Я не угадал с десертом? — Что? Конечно, нет, просто… — его внимательность отозвалась у нее разливающимся теплом внутри. — Спасибо, Северус. Возможно, Гермиона переоценивала значение этого действия, в конце концов это всего лишь десерт, пусть и ее самый любимый. Но от Северуса этот жест показался ей… особенным, важным. Он несколько секунд смотрел, как Гермиона откусывала булочку, запивая чаем, и с трудом удержал себя от порыва провести пальцем по ее губам, уголки которых испачкались в сладкой глазури. — Зелью нужно настояться пару дней до готовности, — обратился к ней Северус, когда трапеза была закончена, посуда убрана, а Гермиона вытянулась в кресле. — Тогда в субботу вечером? — спросила Гермиона, тихо радуясь следующей встрече. Снейп кивнул. Несколько зелий, а именно модификаций сна без сновидений, что они пробовали, результата не принесли, либо вообще не оказывая никакого эффекта, либо блокируя кошмары всего на несколько часов. И Гермиона, и Северус прекрасно понимали, что даже идеальные расчеты не обеспечивают ей гарантии, просто потому что эти сны не изучены, и обычные алгоритмы вряд ли сработают. За последнее время ей удалось смириться, что если лекарство и есть, то его будет очень сложно найти, поэтому готовилась к неудачам заранее, предпочитая сохранять пессимистический настрой, впрочем не теряя надежду в глубине души. Гермиона посидела в его кресле ещё несколько минут, в который раз ловя себя на рассматривании его изящных рук и длинных пальцев, что держали чашку с чаем. После чего встала, и они попрощались с Северусом, уже пребывая мыслями в послезавтрашнем дне. * * * — Привет, Гермиона! Проходи, — Гарри отступил, пропуская подругу в дом. — Я принесла вино, — ответила Грейнджер, снимая пальто, которое она предпочитала мантии по возможности. Они с Гарри прошли в светлую гостиную и устроились на диване. — Надеюсь, ты не против пиццы? — на столе перед ними стояли два бокала и пара картонных коробок, откуда разносился просто умопомрачительный аромат. Гарри открыл принесенную Гермионой бутылку и разлил вино по бокалам. — Ты знаешь, я не умею готовить, а Джинни сейчас уехала на сборы с командой. Так что… — Гарри обернулся и протянул подруге бокал, когда увидел, как она похрустывала корочкой — всем, что осталось от первого куска. Она приняла у него бокал и красноречиво подняла брови. Все сомнения тут же отпали, и Гарри улыбнулся и тоже взял себе кусок. — Так о чем ты хотел поговорить? — спросила Гермиона, вытирая руки и уголки губ салфеткой, когда первая коробка от пиццы опустела. Она увидела, как Гарри погрузился в свои мысли при этих словах, его взгляд потяжелел. — Гермиона, я много думал о том, что увидел в тех воспоминаниях. Он снова замолчал, и она терпеливо ждала, понимая, что слова даются ему непросто. — Если Поттер разгадает загадку, то сам пожертвует собой, — процитировал Гарри Селвина. Всё это время он смотрел невидящим взглядом куда-то позади Гермионы, но теперь взглянул ей прямо в глаза. — Кажется, моя смерть всё решит. Гермиона не знала, что ему ответить. Она много анализировала увиденное в тех воспоминаниях, но никогда не задумывалась о таком выходе из ситуации. — Ведь что ещё может означать пожертвование. Они хотели моей смерти и подвергли опасности из-за этого множество других невинных жизней, — продолжал Гарри, и Гермиона видела, или скорее чувствовала в его зеленых глазах боль, внутренние терзания, метания. — Но я больше не тот избранный мальчик, — Гарри грустно улыбнулся. — У меня есть работа, семья и я, черт возьми, не хочу умирать, — он сокрушенно покачал головой. — Я должен, но не могу… Они молчали несколько секунд, прежде чем Гермиона сжала его ладонь и ответила. — Гарри, ты ничего не должен. Мы не знаем, что именно они задумали и о каком именно пожертвовании говорили. Но даже если бы знали, то это ничего бы не поменяло, потому что мы найдем другой выход, как всегда находили, выберемся из этой беды, но не ценой твоей жизни. Они хотели сыграть на твоём благородстве, может быть вдохновились Дамблдором, я не знаю. Но ты не должен поддаваться. Мы будем бороться и справимся, слышишь? — она сильнее сжала его пальцы. — Ты не один. Он кивнул. Гермиона притянула его к себе и обняла, не заметив, как на по ее щекам потекли слезы. — Если ещё хоть раз подумаешь об этом, я тебя самолично убью, ты меня понял, Гарри Поттер? Он глухо рассмеялся, сильнее сжимая подругу в теплых объятиях, чувствуя такую необходимую ему поддержку. Решив подышать свежим воздухом, Гарри и Гермиона взяли бутылку вина, плед и пошли на улицу. Дом Поттеров находился в живописном месте — рядом с заколдованным фермерским поселением Кальдор. Волшебники, живущие там, имели свои хозяйства, выращивая овощи, фрукты, разводя скот. И там никогда не было зимы, холода обходили этот край стороной, будто он существовал в своем отдельном измерении, где всегда весна или лето. Когда в Лондоне шел снег, здесь лишь порывы ветра становились немного холоднее. Гарри и Джинни переехали сюда после свадьбы. Неподалеку находилась деревушка Оттери-Сент-Кэчпоул, в которой жили Лавгуды и Уизли. Но их разделяли казавшиеся отсюда бесконечными холмы, луга и поля с протоптанными тропинками и разными цветами и травами. Гермиона любила это место. Оно было также далеко от ее проблем и забот, как от переполненных улиц Лондона. И она всегда наслаждалась этой отрешённостью. Гарри и Гермиона шли медленно, болтая на самые разные темы, главное отвлеченные от последних событий. Вскоре они вышли на небольшой холм, откуда открывался прекрасный вид на деревню, разбросанные рядом домики, которые могли увидеть только волшебники, холмы и небольшие речушки. Постелив плед на траву, они сели рядом и ещё долго молча смотрели на кипевшую вдалеке жизнь, чувствуя при этом умиротворение, возможно, с капелькой меланхолии, и слушая тишину. * * * Вечер пришел, темный и одинокий. Северус давно научился наслаждаться своим обществом, наслаждаться одиночеством, но в последнее время что-то поменялось. Он чувствовал это, когда дверь его кабинета закрывались за Гермионой после их вечерних встреч, оставляя ему лишь тишину, когда отпускал ее ладонь после трансгрессии, когда замечал на себе ее далёкие взгляды. И в каждую минуту, когда ее не было рядом, Северус гадал, как не заметил, когда всё поменялось, когда он сам стал предпочитать ее компанию одиночеству. Зато заметил, как Гермиона тепло улыбалась ему и как задерживалась на несколько минут дольше или несколько сантиментов ближе, чем полагалось простым коллегам. Намного ближе, учитывая вчерашний вечер. За окном становилось всё темнее, а ее всё не было. Отгоняя предположения о забывчивости Грейнджер и тревожные мысли, Северус снял сюртук, оставшись в рубашке, налил себе треть стакана огневиски и развел огонь в камине. Пламя отражалось в его обсидиановых глазах, пока он забывался алкоголем. Но нарушать назначенные встречи было не в его правилах. Через несколько минут Снейп взял приготовленное зелье и вышел из своих покоев. — Северус? — окликнули его, когда он уже заносил кулак, чтобы постучать в дверь покоев профессора защиты от темных сил. Гермиона в обычных джинсах, свитере и пальто поднималась к нему по витой лестнице. Он медленно кивнул, переводя взгляд с ее лежащих на плечах волнами распущенных волос на небольшой букет полевых цветов у нее в руках. — Простите, я задержалась. Вы зайдёте? — с этими словами Гермиона подошла и открыла дверь, пропуская его, на мгновение оказавшись зажатой между его телом и стеной. Северус прошел в ее гостиную и поставил флакон с зельем на стол. — У вас есть снотворное? — Да, вы думаете усилить эффект? — Грейнджер сняла пальто и разожгла камин, только тогда заметив, что Северус одет в обычную белую рубашку и брюки. Заставив себя отвести взгляд, она поставила цветы в вазу, которую трансфигурировала из бокала, на каминную полку, подошла к столу, выдвинув один из ящиков, и достала оттуда пузырек с серебристой жидкостью. — Надеюсь, — кивнул Северус. — Это зелье лишь блокирует ваш разум от любых мыслей, на основе которых и возникают кошмары. Неплохо было бы подкрепить это чем-то усыпляющим. — Сон без сновидений ведь имеет такой же принцип действия? — она повернулась к нему. — Да, но два зелья всегда эффективнее, чем одно. — Вы думаете, это сработает… хотя бы на ночь? — в ее голосе Снейп вдруг уловил нотку отчаяния. Он ответил ей не сразу, вглядываясь в ее глаза, принявшие золотистый оттенок. Северус часто замечал и удивлялся, как менялся цвет ее глаз от темного шоколадного до янтарного, как будто пропускающего сквозь себя солнце. — Я не могу предполагать, Гермиона. Вы знаете, сейчас я пытаюсь оценить силу этих снов, пробуя всё более действенные в обычных условиях средства. Но пока у меня нет ответов. Грейнджер тут же закивала, отводя взгляд. — Да, конечно. Есть ли что-то сильнее этого зелья? — В области блокировки мыслей и усыпления — нет. Разве что напиток живой смерти. Гермиона хмыкнула. — Буду иметь в виду. Уголки губ Северуса поднялись в ответной усмешке. — Именно поэтому я должен предупредить вас. Если это не сработает, вы должны постараться очень хорошо запомнить свои ощущения. — Лучше всего, конечно, я помню сразу после пробуждения. Образы так и стоят перед глазами, — Гермиона задумчиво смотрела на разведённый в камине огонь. — Хорошо, — неожиданно кивнул Северус и сел за ее рабочий стол. — У вас неплохой вид из окна. Гермиона непонимающе посмотрела на него, не зная, как реагировать на его слова и действия. — Не против, если я воспользуюсь вашей библиотекой? — Не против, конечно. Но, Северус, что вы… — Я уйду после полуночи. Как я мог судить по вашим рассказам, ваши сны начинаются ещё в фазу так называемого медленного сна, что и вызывает слабость после кошмаров и ущерб энергии. Так что, если зелье всё ещё будет действовать через пару часов, когда начнется та самая фаза, скорее всего продержится и всю ночь, — его голос был совершенно спокойным, без холода, но и без эмоций. Гермиона просто смотрела на него несколько секунд, гадая правильно ли поняла его намерения. — Вы уверены? — наконец спросила она. — Не бойтесь. Я буду в гостиной и не зайду к вам, — он кивнул на дверь ее спальни, — без необходимости. Мне лишь нужно понять, как эти сны реагируют на такие зелья. И снова она молча уставилась на него, как будто он только что раскрыл ей тайну бессмертия. — Что ж, в таком случае чувствуйте себя как дома, — наконец проговорила она. Он усмехнулся и кивнул. Гермиона скрылась в ванной, а он вытянул ноги и посмотрел в окно. Чёрное озеро, отражающее свет звёзд. Только из-за этого вода не сливалась полностью с мраком ночи. Вид и правда был красивым, особенно по сравнению с его темными и глухими стенами в подземельях. Гермиона появилась через несколько минут и смущённо улыбнулась Северусу. — Доброй ночи? — Доброй, Гермиона, — он позволил себе слабо улыбнуться в ответ. Постояв пару секунд на месте, Грейнджер забрала флаконы с зельями и ушла в спальню, прикрыв за собой дверь. Северус рассчитывал услышать шуршание одеяла или шелест одежды. Но отсутствие каких-либо звуков дало ему понять, что она наложила на комнату заглушающее. Хотя бы на первое время. Через несколько секунд полоска света на полу из-под двери исчезла, и Северус потушил огонь в камине, погружая ее покои в темноту. Впрочем скоро его глаза привыкли к ней, позволяя ему осмотреть ее гостиную в довольно четких силуэтах. Северус обвел взглядом стены, рамки фотографий, радуясь, что не увидит в темноте лиц, изображённых там. Хмыкнул, увидев полки, набитые книгами, и ещё несколько томов в аккуратной стопке возле кресла. А потом перевел взгляд на камин, где всё ещё еле заметными красными искрами тлели угли. «И где она нашла полевые цветы в ноябре». Северус всё смотрел на небольшой букет на каминной полке. Запах начал окутывать его. Корица, цитрус, к котором вот добавился лёгкий цветочный аромат. Северус заметил только спустя несколько минут, что вдыхает полной грудью, будто насыщая лёгкие чем-то, способным заменить кислород. По ощущениям Северуса прошел час, и из комнаты Гермиона всё не доносилось ни звука. Он не знал, то ли всё ещё действует заглушающее заклятие, то ли его зелье. За всё это время он не взял ни одной книги, хоть и собирался. Минуты шли. Северус встал и подошёл к окну, провел ладонью по холодному стеклу. И тогда услышал слабые всхлипы из соседней комнаты. Пару секунд он стоял неподвижно, надеясь, что ему просто показалось. Но надрывный стон повторился, переходя в тихий плач. Северус не мог больше просто стоять и слушать. Он зашёл в ее спальню и наклонился над сжавшейся на краю кровати Гермионой. Она вздрогнула от его лёгкого прикосновения к плечу. Он погладил нежную кожу и несколько раз позвал ее. Северус видел, как она открыла глаза, в которых стоял уже знакомый ему страх, пробирающий до костей. Гермиона сжалась ещё сильнее, как будто ожидала нового удара, и посмотрела на него исподлобья. Но, кажется, сразу узнала его, и ее тело расслабились. Она уткнулась лицом в подушку и задрожала. Снейп молча ждал. — Не сработало, — наконец слабо произнесла она, повернувшись к нему и посмотрев прямо в глаза. Северус кивнул и мягко проник в ее мысли. Сосредотившись на ее ощущениях, когда начались кошмары — будто выстроенная, казавшаяся сначала крепкой, стена сломалась, пропуская кошмарные образы, — он как можно быстрее прервал легилименцию. Теперь перед его глазами снова была Гермиона, целая и невредимая, хотя бы физически. По ее щекам снова текли слезы. Она хотела снова отвернуться от него, но Северус не позволил. — Это лишь один из возможных способов, — его голос был тихим и хриплым от долгого молчания. Он поднял руку и мягко коснулся ладонью ее щеки. Большим пальцем провел по коже, вытирая соленые капли. Гермиона прижалась сильнее к его руке, словно боялась, что иначе он исчезнет, словно дым, рассеянный ветром, чувствуя кожу его ладони, теплую, немного шершавую, но такую реальную, настоящую. Северус хотел расправить сбившееся одеяло и укрыть ее, когда почувствовал ее ладонь поверх своей. Костяшками он ощутил что-то влажное и мягко взял ее ладонь, рассматривая в свете маленького огонька, зажженного прямо на его пальцах. Северус увидел четыре горизонтальных отметины, оставленных от ногтей. Так бывает, если слишком сильно и долго сжимать кулаки. Гермиона смотрела, как он провел пальцами по отметинам, убирая выступившую кровь с маленьких царапин. А потом Северус склонился и коснулся губами ее ладони. Оставил ещё несколько поцелуев. Поднял вторую ее руку и проделал то же самое. Секундой назад почти не осталось следов от этих отметин. Но теперь не осталось боли. Гермиона с трудом вспоминала, как дышать, пока его губы так бережно и мягко касались ее кожи. Северус сам не знал до сих пор, что может испытывать к кому-то такую нежность. — Северус, пожалуйста, останься со мной, — еле слышно проговорила Гермиона, когда он через несколько секунд, а может вечностей, отстранился. Его трепетные прикосновения, его поцелуи, отдающие горечью, заменили теплом страх и отчаяние, преследующие ее после кошмаров. Признаться, ей было сейчас всё равно на ещё одну безрезультатную попытку найти лекарство. Гермиона могла думать только о том, каким близким сейчас был Северус и как внутри становилось болезненно пусто при одной мысли, что он может уйти сейчас. Он долго смотрел на нее, после чего кивнул. Гермиона тут же подвинулась, освобождая для него место. Северус устроился полулёжа, опираясь на спинку кровати, и почувствовал, как она тут же прижалась к нему и уткнулась ему в плечо. Положила руку на грудь, сминая пальцами ткань его рубашки, будто утопающий, цепляющийся за свое единственное спасение. Северус обнял ее в ответ, гладя по волосам и спине. Никто не просил его остаться. Не просил его так. Тогда Северус ощутил, что нужен ей сильнее, чем предполагал всё это время. По какой-то причине она находила покой в его объятиях. Гермиона заснула, а он всё ещё продолжал лежать, прижимая ее к себе. Тогда он понял, что сам нуждается в этой девочке сильнее, чем мог когда-нибудь себе признаться.