Теперь в моих снах ты

Зажёгся свет. Мелькнула тень в окне. Распахнутая дверь стены касалась. Плафон качнулся. Но темней вдвойне тому, кто был внизу, всё показалось. Была почти полночная пора. Все лампы, фонари — сюда сбежались. Потом луна вошла в квадрат двора, и серебро и жёлтый свет смешались. Свет засверкал. Намёк на сумрак стёрт. Но хоть обрушь прожекторов лавину, а свет всегда наполовину мёртв, как тот, кто освещён наполовину. Иосиф Бродский

Рассвет постепенно рассеивал ночь. Небо становилось всё светлее. В гостиной царил полумрак, слегка подсвеченный восходящим солнцем. Холодным, отдающим свежестью утреннего ветра, оттенком выделялись силуэты мебели в комнате. Слабый свет совсем немного проникал в спальню, впрочем никого не тревожа. Тихие, как будто крадущиеся, лучи обрисовывали складки одеяла на кровати, поднимались по спине и оголенным плечам, останавливались на резких и одновременно плавных линиях волос, отброшенных набок. Лучи продолжали скользить по согнутой руке, перебираясь на пальцы, сжимающие простынь, мягко очерчивали линии скул и носа, еле заметно подсвечивая россыпь веснушек на щеках. Тень от незакрытой двери на мятой простыни и подушке рядом начала рассеиваться. Пустота — вот, что первое ощутила Гермиона, когда проснулась. Его не было. Его плеча под головой и его обнимающих рук, его рубашки под ее пальцами не было. Его заменила пустота. На секунду Гермиона засомневалась в том, что он не приснился ей, что его поцелуи и прикосновения не плод ее воображения. Ей стало страшно. Какая-то безумно сильная потребность была в том, чтобы знать, что это было реальностью. Но уткнувшись в соседнюю подушку она почувствовала еле заметный терпкий запах трав и… его. Будто слабый привкус, который мог подсказать только о присутствии Северуса. Гермиона с облегчением вздохнула, и в голове пронеслись образы. Она стала прокручивать воспоминания раз за разом, чтобы восстановить хоть отголоски ощущения его пальцев и губ на своей коже. Пустота стала казаться чуть менее безнадежной и теперь стала напоминать давно знакомое чувство одиночества. Гермиона очнулась от своих мыслей только когда почувствовала соль на губах — не заметно для себя она прикусила до крови губу. Она перевернулась на спину и уставилась в изученный до мелочей потолок, выполненный такой же серой каменной кладкой, как и стены. Почти каждое утро, просыпаясь от кошмаров, Гермиона некоторое время просто лежала и рассматривала потолок, подмечая, что каждый день ничего в нем не менялось — мелкие сколы оставались всё том же месте, как и нарушенная линия шва в углу и многие другие детали. Это помогало вернуться в реальность и успокоиться. Хотя бы что-то оставалось неизменным. Слабость, которую она остро почувствовала и сегодня, по утрам стала привычной для Гермионы. Раз в неделю Северус проверял состояние ее энергии по диагностическим графикам, которые показывали очень медленное, но неустанное ослабление запаса ее природной магии. Гермионе казалось, что ночью все чувства путались в голове. И объятия Северуса словно позволили ей забыться, если можно забываться человеком. Но сейчас безнадёжный страх некуда было спрятать, кроме как запереть внутри себя, чувствуя его еле заметное, но постоянное присутствие. И всё же за это время Гермиона научилась сдерживать и закрыть свои эмоции, но сейчас она неожиданно для себя всхлипнула. Она с радостью предпочла бы снова оказаться в его согревающих и сильных руках. Но Северуса не было рядом, и что-то ей подсказывало, что при следующей встрече она снова столкнется с его щитами и отрешённостью. Это было также мучительно непросто, как неодолимо притягательна была его близость. Гермиона заставила себя поднять голову с подушки и села, спустив босые ноги на прохладный пол. Холодный душ поможет очистить голову и взбодриться. С такой уверенностью Гермиона пошла в ванную, решив не допустить дальнейшее развитие своих мыслей. Отправившись на завтрак часом спустя Грейнджер пришлось пропускать поток студентов, отправляющихся в Хогсмид, которых подгоняла профессор Спраут. — Доброе утро, — приветливо улыбнулась ей Гермиона. — О, здравствуй, Гермиона! — воскликнула Помона. — Надеюсь, в Хогсмиде они будут вести себя спокойнее. Гермионе показалось, что ребят было больше, чем обычно. К тому же ещё совсем утро. — Но почему так рано? Спраут ответила не сразу. — Минерва расскажет тебе. Гермиона хотела спросить, что произошло, но не успела. Профессор травологии уже уходила, покрикивая на чересчур шумных студентов. В полном недоумении Грейнджер направилась в Большой Зал. За учительским столом кроме Минервы Макгонагалл, что-то тихо обсуждающей с Флитвиком, сидели профессор Алехандро Вайс и Аврора Синистра, кажется, тоже о чем-то переговаривающиеся. — Доброе утро, профессор Грейнджер, — слегка улыбнувшись ей, кивнул Вайс, первый заметивший ее. Макгонагалл тут же повернулась к ней. — Вот и ты, Гермиона. Грейнджер поздоровалась со всеми профессорами и села рядом с Авророй. Принявшись намазывать тост джемом, она спросила: — Почему ученики так рано отправились в Хогсмид? Минерва, ожидавшая этого вопроса, сделала глоток из своей чашки и ответила: — Кое-что случилось утром, — лицо ее при этом сохраняло привычную серьезность, но вместо строгости в глазах отражалась тревога. Гермиона подняла брови, задавая немой вопрос. — Новая трещина в гостиной Рэйвенкло, — продолжил Флитвик. — Мы решили отправить всех моих студентов в Хогсмид с Помоной и Полумной. Гермиона медленно кивнула, признавая разумность этого решения. — А первый и второй курсы? — Как раз сейчас определялись, что делать с ними, потому что в виде исключения третьекурсники и старше могут поехать в Хогсмид без заявления от родителей и опекунов, находясь под присмотром. Но маленьких мы отпустить туда никак не можем, — ответила Макгонагалл. — Пока что они в гостиной Хаффлпаффа. — Можно продлить каникулы из-за Хэллоуина на несколько дней и отправить их домой, — обратился к ней Вайс. Макгонагалл кивнула, благодаря его за неплохое предложение. — Эта трещина такая же, как и все остальные? — задумчиво спросила Гермиона, помешивая свой кофе. — Не совсем, — на секунду замявшись, ответил Флитвик. — Лучше вам самой всё увидеть, — проговорил Вайс, повернувшись к Гермионе. В его взгляде всегда была спокойная задумчивость, которую сейчас можно было перепутать с лёгкой грустью, такой, которая кроется в слабых улыбках и неубедительных вежливых фразах. Гермиона подумала, что лучше было бы не просыпаться сегодня. Но она не могла не заметить, что новости, хоть и далеко не хорошие, отвлекли ее от мыслей о Северусе, подкреплённых его отсутствием. После того, как все закончили трапезу, профессора направились в гостиную Рейвенкло. По пути к ним присоединились ещё несколько преподавателей. Зайдя в большое помещение, Гермиона оглядела нежно-голубые стены, изящные арочные окна с шелковыми занавесями, подняла взгляд на куполообразный потолок, расписанный звёздами. Флитвик и Макгонагалл сразу направились к мраморной статуе Ровены Рейвенкло, рядом с которой висел синий гобелен с изображением орла. И прямо посередине ткань была разрезана. Чернеющая линия как будто была проведена дрожащей рукой. Это зрелище было жутким, пугающим, неправильным. Магия Хогвартса была заключена в силе основателей. А разрезанный гобелен одного из факультетов выглядел, как угроза всему, во что все они верили. Всё здесь было наполнено угнетающим напряжением. Но вдруг тьма между половинами ткани показалась Гермионе живой, словно что-то двигалось за гобеленом. Девушка подошла ближе. — Елена, прошу тебя, — тихо сказал Флитвик, стоящий позади Гермионы вместе с остальными преподавателями. Сначала она не поняла, к кому он обращался, но потом из-за гобелена появился серебристый силуэт, к ним выплыло привидение Рэйвенкло, которое все знали, как Серую Даму. Вместо привычной плавности ее движения были резкими, как будто занимали у нее очень много сил. Ее изящное платье призрачно заскользило по полу, и Гермиона увидела, что линии по краям ее фигуры расплываются, искажая четкий силуэт. Как будто она медленно растворялась в воздухе. — Что… что случилось? — тревожно спросила Синистра то ли у коллег, то ли у приведения. — Я чувствую, что слабею, — Серая Дама слабо махнула рукой на стену, на которой висел гобелен. — Вы ещё не поняли? Гермиона подняла взгляд и увидела, что по стене от самого потолка идёт трещина, переходя на гобелен и продолжаясь на полу, прямо под ее ногами. — Эти трещины воздействуют на силу Хогвартса, а не на само строение. Замок разрушается, потому что магия, поддерживающая его всё это время, слабеет, — тихо проговорила Гермиона, но ее все услышали. Серая Дама кивнула. — Он рушится изнутри. Эти слова повисли в воздухе, будто смертный приговор. Теперь всё казалось намного страшнее, чем раньше. Гермиона остро ощутила свою беспомощность. Вдруг она услышала под ногами скрежет, но не успела даже под ноги посмотреть, как почувствовала сильные пальцы на своем запястье. Кто-то резко дёрнул ее в бок, а на месте, где она только что стояла, пол провалился. Не находя опоры, чтобы остановиться, Гермиона впечаталась всем телом во что-то твердое. Лёгкие тут же заполнил терпкий и свежий запах, а под щекой она ощутила знакомую плотную ткань. — Вы, как всегда, вовремя, Северус, — воскликнула Макгонагалл. Гермиона подняла голову и встретилась с пронзительным взглядом его обсидиановых глаз. Кажется, ее подсознание поняло намного раньше, чем она сама, с кем так близко она сейчас стояла, и в груди разлилось волнительное тепло, превратившееся в жар, когда Гермиона почувствовала его руку на своей талии. — Осторожнее, профессор Грейнджер, — его голос был ледяным, как и подобает при толпе профессоров, смотрящих на них. Только блеск в его глазах, заметный лишь Гермионе, мог его выдать. Северус отодвинул ее и взглянул в образовавшуюся дыру в полу. Флитвик, как догадалась Гермиона, успел поймать обломки в воздухе, и теперь Вайс помогал ему аккуратно опускать их, не причиняя вред нижнему этажу. Остальные учителя тоже сделали несколько аккуратных шагов вперёд, разглядывая неровные края и обломки камней на нижнем этаже. — Ну что ж, коллеги, за работу, — вздохнула Макгонагалл и подняла палочку. Следующий час все профессора провели за созданием балок и укреплений, чтобы возложенный камень не провалился вновь. Гермиона опустила палочку и выдохнула. Ее задачей было поддерживать укрепления краев магией, чтобы остальные могли свободно там передвигаться. Она была вынуждена признать, что ее сила уменьшилась. Раньше ей не нужно было бы прилагать усилия, хоть и небольшие, для такого заклинания. Но теперь понадобилась вся ее сосредоточенность, чтобы магия работала в полную силу так долго. Гермиона почувствовала, как по виску скатилась капля пота. Пока что она могла справиться, но боялась подумать, что будет дальше. Конечно, она знала, что без магии волшебник долго не продержится, умрет, но только сейчас ясно ощутила эту угрозу. — Гермиона, дорогая, не подстрахуешь меня ещё пару минут? — обратилась к ней профессор Трюк. — Да, конечно, — ответила Грейнджер, старательно пытаясь скрыть усталость в голосе. Она снова подняла палочку и проговорила заклинание. Она видела, как профессор подошла к самому краю и начала проверять укрепления. Прошло несколько минут, и Гермиона начала ощущать, что устает, напряжение в теле возрастало. В один момент ей показалось, будто контроль над заклинанием рассыпается. И вдруг она почувствовала, как что-то внутри обрывается. Как будто весь воздух резким ударом выбили из лёгких. Перед глазами всё поплыло, и она с трудом устояла на ногах, когда ее качнуло в сторону. Грейнджер из последних сил держала заклинание, сама удивляясь себе, когда профессор Трюк крикнула ей, что закончила. Словно сквозь толщу воды Гермиона услышала ее голос, а потом другой, мужской. — Я думаю, нам с профессором Грейнджер лучше подстраховать вас с нижнего этажа. Кто-то утвердительно отозвался и объявил перерыв, и Гермиона почувствовала прикосновение к локтю. — Идите, — прошипел голос прямо у нее над ухом, после чего она двинулась из гостиной Рэйвенкло, ведомая указаниями направления. Вскоре гул голосов исчез, и Гермиону окружила тишина. Они остановились, и она ощутила спиной холод и с трудом поняла, что привалилась к стене. В состоянии покоя голова наконец начала проясняться, а туман перед глазами рассеиваться. Она тут же поймала колкий, изучающий взгляд темных глаз на себе. — Что это было? — спросил Северус, стоящий в паре шагов, в его голосе звенел лёд, старательно скрывающий тревогу. — Я… я не знаю, — начала Гермиона, пытаясь вспомнить свои ощущения. — Как будто что-то внутри исчезло. Резкая слабость. Гермиона выдохнула и опустила голову, пытаясь осознать то, что произошло. Северус терпеливо ждал ее объяснений. — Я перестала чувствовать вашу магию. Снейп несколько секунд смотрел на нее, как будто не верил в правдивость ее слов, а потом задумчиво покачал головой. «Безумие какое-то». Гермиона сползла по стене вниз и обняла руками колени. Какая ирония. Безрадостная улыбка искривила ее губы. Сейчас у нее в голове не было никаких предположений или ответов. Единственное, что она четко осознавала, была благодарность Северусу. Без него она бы просто рухнула там по полу на глазах у всех. В очередной раз он помог ей. Гермиона не хотела сейчас встречаться с ним взглядом, боялась видеть этот холод в его глазах. Достаточно было знать, что он сделал и что он до сих пор рядом. Но через несколько секунд она услышала тихий шелест рядом. Так скользит ткань, соприкасаясь с шершавой поверхностью. Гермиона повернула голову влево и обнаружила, что Северус сидит рядом с ней, также опираясь спиной о стену, вытянув ноги и смотря перед собой. Она никогда бы не подумала, что… такое возможно. До это момента она не могла представить Северуса Снейпа, сидящего на полу рядом с ней. Отсутствие рамок официоза неожиданно сделало их ближе, откровеннее, сделало их одинаковыми. Холодный камень вместо элегантных кресел. Тишина, отражающаяся от стен, вместо потрескивания огня. — Нужно провести ритуал ещё раз, — сказал Северус, не поворачиваясь. — Прежде я хочу спросить кое-что об этом ритуале, я не нашла этого в книгах. — И что же? — Что будет с тем, чьей магией пользуются, если другой умрет? Обречённость вместо надежды. Северус долго молчал. Не из-за того, что не знал ответа, а потому что пытался понять к чему этот вопрос. — Если бы я сказал, что второго ждала бы смерть, что бы это изменило? — Я не стала бы проводить ритуал. Смирение вместо борьбы. Всего на секунду. Снейп снова долго молчал, прежде чем ответить. — Со смертью любого ритуал просто перестает действовать. Это не магия крови, угрозы жизни другому нет. Теперь Гермиона не отвечала, лишь вглядывалась в его глаза. Но вместо ответов, лишь падала в их омут, не желая когда-нибудь выбраться. — Хорошо. Они взялись за руки, и Северус начал читать заклинания. Всё как в прошлый раз. Только теперь они смотрели лишь друг на друга. Темные линии выступили на их предплечьях и вскоре снова исчезли. Их руки рассоединились мучительно медленно. — Вы правда думали, что я не изменила бы решение? — И не спасли бы себя? — в его голосе сквозила мрачная насмешка. — Не ценой другой жизни, — непоколебимая уверенность звучала в ее голосе. — Гриффиндорцы, — тихо усмехнулся Северус и покачал головой. — Вы бы сделали по другому? Спасли бы свою жизнь? — Почему я должен отвечать? — Не должны, — ее внимательный взгляд обвел его лицо. — Я просто хочу понять. — Разница в том, что я не стал бы этого делать ценой вашей жизни, — бесстрастный голос, будто излагающий простую истину. По какой-то причине он чувствовал, что не правильно было бы промолчать, также как и сказать что-то кроме правды. Их взгляды встретились. Гермиона почувствовала, как дыхание перехватывает, а в горле встаёт ком, не дающий сказать и слова. Она задыхалась оттого, насколько спокойно Северус это сказал, и как его слова отозвались в ее душе. Оглушительной тишиной. Отчаянной болью, наполненной надеждой. Когда она выбирала весь мир, он выбрал только ее и стал дороже остальных. И ее не пугала обратная сторона слов Снейпа. Она понимала, что он прошел слишком много, чтобы бороться за тех, кто ему безразличен, кто не боролся бы за него. И она задыхалась от того, какими бесконечными казались ей несколько сантиметров между ними. Не поворачивая голову, Гермиона начала шарить рукой по полу, пытаясь снова найти его ладонь. Как будто прочитав ее мысли или просто чувствуя то же самое, Северус опустил руку и сжал ее пальцы. Снейп знал, что без Грейнджер Поттер вместе с Уизли не дотянули бы и до третьего курса, не то что найти все крестражи. Он знал, что ее пытала Беллатриса. Знал, что она вместе с другими участвовала в главной битве, воевала. Они все боролись за мальчика-который-выжил, за добро, за чертово всеобщее благо. Они рисковали жизнями ради множества незнакомцев, ради призрачного будущего. Но даже после всего этого Гермиона не сломалась, продолжала думать о других, прежде чем о себе. Северус всегда считал героизм делом глупых или обречённых. Гермиона была обречена. И разве позволил бы себе Северус сидеть вместе с ней на полу, если бы был другим? Гермиона отчаянно желала, чтобы время сейчас остановилось, хотела запомнить, надышаться этим моментом. — Нам пора, — тихо проговорил Снейп через несколько минут, отпуская ее ладонь. Пересиливая себя, Гермиона кивнула, они встали и направились на нижний этаж. Профессора, которые только из-за устроенного перерыва не обратили внимания на их отсутствие, снова принялись за работу. Северус и Гермиона работали, практически никак не пересекаясь друг с другом, поделив рабочее пространство пополам. Грейнджер снова чувствовала поддержку его магии, и справляться стало немного легче. Ещё через пару часов дыра в полу была полностью укреплена и заделана. Флитвик и Вайс как раз наводили последние штрихи, накладывая чары на гобелен, который теперь после починки выглядел, как новый, когда послышался шум голос и шагов. Староста Рэйвенкло в сопровождении Полумны Лавгуд привел своих студентов в гостиную. Серая Дама ненавязчиво отгоняла учеников от гобелена и пространства рядом, летая и кружась вокруг него. Ребята не подозревали о произошедшем, зная лишь о трещине, но все профессора понимали, что вскоре им и их родителям придется всё рассказать. Макгонагалл уже придумывала тексты для писем родственникам первокурсников и второкурсников. Но несмотря на ухудшающиеся обстоятельства все старались держаться. Как и всегда. * * * Гермиона складывала немногочисленные книги по ментальной магии обратно на полки, когда услышала стук в дверь. Уже был вечер, и она никого не ждала. Но открыв дверь, она почувствовала облегчение. — Добрый вечер, Северус. Вместо приветствия Снейп просто кивнул и сразу перешёл к делу. — Полагаю, необходимо провести диагностику после случившегося сегодня. Гермиона пропустила его в гостиную и повернулась к нему. — Это произошло из-за… — она замялась, вспоминая формулировку из книги, — нестабильного психологического фона? — Возможно. Этот ритуал держится только на энергии, без физической привязки. — И поэтому из-за снов разум слабеет, и границы концентрации начинают расплываться, — она будто говорила о другом человеке, а не о себе, задумчиво постукивая пальцем по подбородку. — А если это так, то причиной окончательной потери магии станет именно безумие. Помимо того, что боль и потеря энергии будут усиливаться, я могу перестать понимать, где сон, а где реальность. Ей нужно было расставить всё по полочкам, досконально понять все детали, разобраться, чтобы знать, чего ждать. И сделать это позволяли только мощные окклюментные стены, защищающие ее ото всех эмоций. Северус вспомнил дневник единственного человека, испытывавшего то же самое. К концу его формулировки и мысли становились всё более хаотичными, непонятными. Он метался в агонии или писал одну строку несколько раз подряд. — Больше всего я боюсь, что… потеряю себя, — она подняла на него глаза, ясные и решительные. Она хотела попросить Северуса не допустить этого, закончить всё, если им не удастся найти лекарство. Тогда у нее была бы страховка, она не умерла бы в мучениях, она бы ещё мыслила и осознавала. Но Гермиона не могла так поступить. Просить Северуса об этом было слишком эгоистично. Поэтому она просто не позволила себе думать об этом. — Вам нужно научиться разделять себя и эти сны. Не позволять себе верить, что это реальность, постоянно помнить, что это лишь ложь, — сказал Северус. Гермиона кивнула, глядя в его бесконечные глаза. Она знала, за что будет цепляться во снах. — Что ж, перейдем к диагностике, — Северус взмахнул палочкой, и в воздухе появилась диаграмма. Гермиона, уже научившаяся более менее ее понимать, увидела, что уровень энергии практически не уменьшился из-за проведенного вновь ритуала, но стал менее ярким. Северус несколько секунд смотрел, а потом убрал график. Он в общем то знал, что увидит. Он пришел не за этим. — Что ж, думаю, вы понимаете, что если это случилось один раз, случится и потом. Гермиона, чуть помедлив, кивнула. Она действительно предполагала такое развитие событий. Грейнджер села в кресло у камина и пригласила Северуса, после чего ответила: — Но ведь ритуал можно проводить неограниченное количество раз, так? — Да, но это будет отрицательно сказываться на вашей энергии. Скажем так, дополнительное давление, — он тоже сел, скрестив ноги и повернувшись к ней. — У вас есть предложения? — спросила Гермиона, потому ей казалось, что голос Снейпа звучал именно так. Северус кивнул. — Я упоминал, что, если бы у ритуала была физическая привязка, нарушить его было бы намного сложнее. — Это может обеспечить… — Магия крови, — закончил вместо нее Снейп. Гермиона будто застыла на несколько секунд с удивлённым выражением лица, после чего отвернулась и посмотрела на огонь в камине. — Вы не поверили мне? — через несколько секунд ее глаза снова встретились с его. Северус усмехнулся, но его взгляд был совершенно серьёзным, спокойным на грани с холодом. — Я считаю, что это необходимая мера. — Это слишком рискованно. Магия крови связывает намного сильнее. Если я умру, есть риск и для вас. — Пока мы говорим не о смерти. Вы знаете, что времени ещё много. — Магию крови отменить намного сложнее. — Боитесь, что не справитесь? — Да, боюсь. Они говорили быстро, перекидываясь аргументами. Их тона повышались, будто нарастающий гром. Но последняя фраза была сказана тихо, со спокойной уверенностью. Смирение вместо борьбы. Всего на секунду. — Северус, мы не будем применять магию крови. Снейп не сомневался в искренности ее слов несколько часов назад. Но знал, что воля может подвести человека. В решающий момент выбор может поменяться, потому что такова человеческая природа — думать о себе. Слова, даже если в них истинно верят, иногда лишь слова. Но Гермиона не обманывала себя. Теперь он верил. — Будет тяжелее, — наконец выдохнул Северус. Гермионе очень хотелось признаться, что рядом с ним легче. И, возможно, если бы они сидели на холодном полу в коридоре, сказать это было бы проще. — Знаю.