Теперь в моих снах ты

Выйдя из кабинета директора Гермиона и Северус некоторое время шли вместе, не проронив ни слова, погруженные каждый в свои мысли. Сгущался вечер вместе с темнотой за пределами замка, уроки давно закончились, так что ученики в большинстве своем отдыхали в гостиных своих факультетов или занимались домашним заданием в библиотеке. В коридорах профессорам навстречу прошло лишь пару студентов. — Профессор Снейп! — послышался вдруг сзади тоненький голос. Они остановились и обернулись, увидев, как к ним спешит профессор Флитвик. — Северус, Минерва рассказала мне, где вы нашли девочку. У вас не найдется немного времени обсудить это со мной? Кажется, что вы знаете больше, чем мы все. — Конечно, Филиус, — ответил зельевар, после чего посмотрел на Гермиону. Она опередила его: — Я пойду навещу учеников. Северус кивнул и проводил ее взглядом, когда она, едва заметно улыбнувшись ему уголками губ, направилась в лечебное крыло, после которого, он был уверен, пойдет в гриффиндорскую гостиную. Потом он вместе с Флитвиком направился в сторону своего класса. Зайдя в свой кабинет, Северус снял мантию, разжёг камин и предложил Филиусу одно из кресел. Не больше часа профессора провели за беседой о природе трещин на территории Хогвартса. Флитвик задавал много вопросов и с интересом слушал рассказ Северуса. Снейп не видел никого смысла это скрывать, хоть и опустил некоторые вещи, оставив только моменты, связанные с самим заклятием, не касающиеся расследования. — Я не мог даже подумать о таком, — покачал головой Флитвик, думая об инверсии заклинаний. Вскоре профессор, поблагодарив его, ушел и оставил Северуса одного. Постояв немного в тишине, он снял сюртук и отправился в свою лабораторию. Ему нужно было пополнить свои запасы, а также недостаток зелий в лазарете. В такую погоду ученики особенно часто болели. Поставив котел с водой на огонь, он призвал заклинанием различные баночки с нужными ингредиентами и принялся за работу. Северус только успел добавить первый ингредиент в кипящую воду, как услышал негромкий короткий стук в дверь и почти сразу скрип открывшейся двери. Только для Гермионы он сделал такой свободный вход. — Можно? — спросила она, чтобы удостовериться, что Северус один. — Проходи, — ответил он, махнув палочкой над котлом с зельем. Он неожиданно поймал себя на мысли, что узнает ее шаги, когда Гермиона показалась на пороге лаборатории. Мантии на ней уже не было, вместо белой блузки на ней был серый свитер со слишком длинными рукавами, а распущенные волосы, собранные до этого в строгий пучок, теперь свободно падали на плечи. — Всё в порядке? — поинтересовался он, окинув ее взглядом и зацепившись за усталый взгляд карих глаз. — У Ханны лёгкое обморожение, а у Руби вывих, но ничего серьезного. А так… Напуганы все, конечно, но вида не подают. Да она и сама была вынуждена признать, что чувствовала, как жуткий холод пробирает ее до костей при виде этих трещин. — Я спрашивал о тебе. Несколько секунд она просто смотрела на него, не отрывая глаз. Такие молчаливые взгляды были у них общими. Раньше они пытались понять, прочитать. Теперь просто никак не могли насмотреться достаточно. Вряд ли это «достаточно» вообще существовало. — Я буду в порядке, — почти прошептала она через несколько секунд. Гермиона опустила голову, пытаясь собраться и восстанавливая свои ментальные щиты. Северус всегда был таким серьезным, кажется, ничего его не трогало, не могло задеть, из-за чего собственные переживания иногда казались ей глупыми. — Здесь тебе не обязательно быть такой сильной, Гермиона, — сказал Северус. Она не считала себя сильной, но ему было всё равно. Здесь она могла быть любой. — Я могу помочь тебе? — спросила Гермиона, глядя на множество других ингредиентов, разложенных на столе, и пару дополнительных котлов. — А ты хочешь? — Да. — Тогда займешься животворящим зельем? Я хотел пополнить свои запасы. Гермиона кивнула. — Кстати из лазарета просили передать, что у них закончился рябиновый отвар. Я сделаю. — Хорошо, — согласился Северус. Он немного подвинулся, освобождая ей место для работы, и отдал все нужные ингредиенты. — Северус, куда я могу убрать это? — спросила она пытаясь найти место, чтобы разместить на столе разделочную доску, указав на стопку пергаментов, лежащую на краю стола. Ее взгляд непроизвольно упал на строчки первой страницы, зацепившись за слова «сновидения», «безумие» и названия некоторых ингредиентов. В следующую секунду Снейп взмахнул палочкой и перенес бумаги в один из ящиков стола. — Это новое зелье? — спросила Гермиона, испытывающе глядя на него. — Вряд ли. Ее взгляд стал недоуменным. — Что? Но почему? Северус выдохнул и оперся руками на стол. Она не должна была увидеть эти расчеты с формулами действительно нового зелья, которые он написал накануне. Идея крутилась у Снейпа в голове уже давно. Но только обдумав всё досконально, он решил претворить мысли в реальность. Всё сошлось на удивление легко, но были огромные риски, которые гарантировала неизвестность ранее никогда не испробованного зелья. Опасности для ее жизни не было, потому что зелье изменило бы только сознание Гермионы во сне, но вот насчёт энергии зельевар не знал. Также он не знал, каким станет ее сновидение под действием такого зелья и не хотел, чтобы Гермиона проходила через это. Северус думал о том, чтобы вообще забыть про это зелье, уничтожив пергаменты с формулами, и тем более не показывать его Грейнджер. — Это не имеет значения. — Можно я почитаю? Пожалуйста, Северус. Гермиона начала догадываться о причинах такого резкого тона. Но она не могла позволить себе упустить хоть какой-то шанс, зная все детали смерти, которая ждёт ее, если ничего не сработает. В отличие от Северуса, она готова была рискнуть. И он это знал. Не ответив, Северус снова взмахнул палочкой, открывая ящик с пергаментами. Он сам не знал, зачем это делает. Зачем опять смотрит ей в глаза. Гермиона положила листы на стол перед собой и склонилась над ними. — Это ингредиенты дурманящей настойки, — пробормотала она. — В том числе, — кивнул Северус. — Вместе с валерианой и лавандой, — она ещё несколько секунд водила пальцем по строчкам. — Они используются в усыпляющем зелье. Но третьего ингредиента тут нет. — Что ж, зелья, основанные на блокировке мыслей, не сработали. Здесь же всё наоборот, — коротко ответил он. — Валериана сама по себе является спазмоголиком и имеет усыпляющие свойства, в сочетании с лавандой ещё и расслабляющие, — начала рассуждать Гермиона. — Эти ингредиенты довольно нейтральны и могут взаимодействовать практически со всеми другими без опасных реакций. — Но зачем дурманящая настойка? — через несколько секунд раздумий спросила она. Его взгляд стал острым и колким, проникающим за все щиты и считывающим каждую деталь ее реакции. А следующие его слова заставили Гермиону застыть. — Почему ты умираешь в своих снах? — Меня убивают. Я не могу ничего сделать, и меня убивают, — ответила она только через несколько секунд молчания. Северус кивнул. — Но это всего лишь образы, складывающиеся в… — его голос прервался. — Боль, — Гермионе почему-то было легче сказать об этом, чем ему. — Но разве дурманящая настойка не сделает ещё хуже? — Я полагаю, что она позволит тебе бороться. — Бороться? — Сопротивляться, отбиваться, выживать. — Как безрассудство и помрачение помогут мне в этом? Гермиона поняла раньше, чем закончила говорить. И это вызвало в ней смятение. А потом страх. — Ответить безумием на безумие. — Рамки и контроль, которые присутствуют в твоих снах из-за особой реалистичности, разрушатся. Это, возможно, дало бы тебе, твоему мозгу больше возможностей, — ответил Северус, ещё сильнее распространяя холод внутри нее своим ровным голосом. Гермиона начала массировать переносицу, но почувствовала, что ее пальцы сжимаются на тонкой косточке слишком сильно. Она заставила себя опустить руку и, выпрямившись, повернулась к Северусу. — Не смей, — сказал он резко. Он надеялся, что эффект зелья напугает ее, но уверенность в ее глазах говорила об обратном. — А что если это сработает, ведь… Эта идея гениальна, Северус. Она отчётливо понимала, что заснёт, чтобы упасть в омут неизвестного, непонятного, неконтролируемого. Она не могла отрицать, что это вызывало у нее страх. Но чем больше Гермиона об этом думала, тем больше убеждалась, что это может сработать. И что выбора у нее нет. — Надо пробовать. — Нет. Забудь, — отрезал он. — Это мои сны. И я хочу попробовать. Хуже не будет. — А что если будет, Гермиона? — в его голосе проступила злость. — Северус, у меня не будет и шанса, если я не буду хвататься за любую возможность. — Это далеко не возможность. — Тебе не нужно участвовать в этом, — она понимала, что с Северусом рисков было бы меньше, но загружать его этим не хотела. Северус выдохнул сквозь плотно сжатые зубы. Он думал о том, что не хочет отвечать за ее жизнь, не хочет отвечать за риск, потому что даже думать не мог о том, чтобы потерять ее на своих руках. Он знал, что не сможет, и по этой же причине выбора у него не было. Он мирился с ее львиным характером, взамен отдавая все силы, чтобы быть рядом с ней, защищать и быть тем, кому она может довериться, просто потому что по-другому, без нее, не мог. — Нет. Ты не будешь делать это одна, — его голос не оставлял ей и шанса на возражения. Она подняла на него отчаянный взгляд. Он закрыл глаза, когда она подошла к нему вплотную и прижалась губами к его груди через ткань рубашки. Она нуждалась в тепле его тела прямо сейчас, когда холод страха и вины пробирал ее до костей. Его руки заскользили по ее спине. Но вдруг неожиданный пищащий звук заставил их вздрогнуть. Северус, единственной мыслью которого сейчас было то, что он так не хотел бы отпускать ее, обернулся в поисках источника, которым являлся таймер, установленный на одном из зелий, варившемся в котле. Снейп махнул палочкой, возвращая в комнате тишину и перемещая котел с огня. — Это «сон без сновидений»? — тихо спросила Гермиона, разглядывая пурпурное зелье в котле. — Да, для Никсона Гордона, — ответил Северус, разливая снадобье по маленьким флаконам. Гермиона вспомнила, как Гарри рассказывал ей об этой просьбе Никсона для своей дочери. — Полагаю, что министерство всё равно будет контролировать всю мою почту, также, как и Гордона. Поэтому мне придется передать лично. — Могу я пойти с тобой? Северус перевел на нее взгляд, после чего кивнул и вернулся к сбору небольшой коробочки, куда сложил около десятка закрытых флаконов. — Сейчас он как раз должен быть дома, — сказала Гермиона, глядя на часы в гостиной, которые показывали половину седьмого вечера. Примерно в это время мракоборцы заканчивали работать, если не было никаких срочных заданий. Через полчаса двое вышли из замка и отправились за пределы антитрансгрессионного купола, постепенно сливаясь с темнотой теней. Трансгрессировав на всегда безлюдную улочку Лондона в квартале от дома, где жил Никсон, Гермиона и Северус накинули на себя лёгкие маскирующие чары и направились навстречу людям, возвращающимся домой с работы, спешащим и мрачным, прямо как сам Лондон в конце ноября с нескончаемыми дождями и серым небом. Пока они шли, Гермиона вспоминала о том, как Гарри в первый год работы в министерстве убедил ее устроить сюрприз их старшему коллеге, появившись на пороге его квартиры с бутылкой огневиски в день его рождения. Гордон встретил их ворчанием, но всё же пустил. После того вечера они стали часто работать втроём. Через минуту они поднялись на нужный этаж. Но не успел Северус постучать в дверь квартиры Гордона, как та открылась, и оттуда вышла женщина со светлыми волосами, которая, постоянно оборачиваясь, всё ещё прощалась с хозяином квартиры. — Ещё раз прости за всё, Ник. — Всё будет хорошо, Рут. Можешь заходить, когда захочешь, — ответил ей Гордон, стоя на пороге квартиры. Та кивнула и с благодарностью улыбнулась Никсону, хотя вышло скорее печально. После чего обернулась и наконец заметила Гермиону и Северуса. — Ох, Гермиона, здравствуй. — Добрый вечер, — тепло поздоровалась с коллегой из другого отдела Грейнджер, хотя сначала не узнала ее из-за темных кругов под глазами и впалых щек. — И профессор Снейп, если не ошибаюсь, — она перевела взгляд на него. — Мы с вами незнакомы. — Боюсь, что нет, — вежливо кивнул ей Северус. — Мне жаль, что так вышло, — тихо сказала Рут, обращаясь к ним обоим. После чего, дотронувшись до плеча Гермионы, направилась к лестнице и начала спускаться. Ее шаги несколько секунд раздавались эхом перед тем, как наступила тишина. Профессора обернулись к открытой двери в небольшой растерянности от того, что только что произошло. Никсон вздохнул и проговорил: — Северус, Гермиона. Зайдёте? Снейп кивнул и прошел мимо Гордона в гостиную. — Привет, — сказала Гермиона, слегка улыбнувшись, и хотела последовать за Снейпом, но Никсон ее остановил, удержав за локоть. — Прости, что не заходил, — его взгляд был уставшим и немного тревожным, так что Гермиона поспешила оставить эту тему. — Даже не думай беспокоиться об этом, Ник. Как вы с Энни? — Пытаемся жить дальше, — заметно расслабившись после ее слов, ответил ей Никсон. — Что с… ее тётей? — она боялась, что эта тема окажется болезненной, а вопросы о ней бестактными, но чувствовала, что неправильно будет просто игнорировать это. — Она жива, сейчас в Мунго отходит от шока. Она долгое время была под действием «Империо». Гермиона облегчённо выдохнула. — Пусть поправляется. — Честно говоря, ума не приложу, почему ее не убили, — сказал Гордон, стараясь контролировать интонацию своего, ставшего дрожащим голоса. — Главное, что сейчас всё в порядке. Он кивнул, после чего махнул рукой, пропуская в квартиру, и закрыл дверь, пока Гермиона снимала мантию. Они прошли в гостиную, где их ждал Северус, рассматривая вид из небольшого окна, скрестив руки за спиной. Услышав их шаги, он обернулся. — Располагайтесь, — кивнул им Никсон на три стула, на которых лежали тонкие подушки для удобства. — Это была Рут Уэбстер, — пояснил он для Северуса. — Она работает в министерстве, в отделе артефактов. — Я давно к ним не заходила, — сказала Гермиона. — У нее что-то случилось? Никсон покачал головой. Он был одним из немногих, кто знал. — Брайс Маккинли — ее муж. — О, Мерлин, — Гермиона приложила ладонь тыльной стороной к губам. — Я не знала. У них же разные фамилии. Она вспомнила пустой взгляд Рут и ее извинения, смысл которых поняла только сейчас. Она ведь даже не успела сказать ей что-то, кроме приветствия. Гермиона вновь почувствовала эту тяжесть сожаления в груди. — Мало, кто знал, так что не кори себя. Они не афишировали. — Лестрейнджи использовали ее, как рычаг давления на Маккинли? Никсон кивнул. — Она приходила, чтобы отдать письмо от него. Она нашла несколько неотправленных в его шкафу, — Гермиона только сейчас заметила, что Гордон держит в пальцах небольшой конверт, на котором было написано единственное слово — имя получателя. Северус, всё это время молча наблюдавший за их беседой, понимал, что было в этом письме. Маккинли знал, что умрет. И поэтому рассказал правду в этих письмах, зная, что их найдут в нужный момент. Оставил прощание своим близким. — Пап, — их молчание прервал тихий тоненький голос. Все обернулись. Тогда девочка, стоящая на пороге комнаты, смущённо помахала Гермионе и Северусу. — Привет, Энни, — улыбнулась ей Грейнджер. Северус, взгляд которого неожиданно смягчился, просто кивнул. Никсон тут же поднялся и подошёл к ней, присев перед ней на корточки. — Что такое? — Можно я разожгу камин? — Конечно, пойдем, — отец выпрямился и, взяв дочку за плечи, отвёл в другую комнату. Тогда Северус достал из кармана сюртука уменьшенную коробочку с зельями и с помощью заклинания привел ее в нормальный размер. Через несколько минут Никсон вернулся. — Одного флакона ей будет достаточно на две дозы, — сказал Северус, отдавая зелья Никсону. — Здесь хватит на месяц. — Спасибо, Северус, — Гордон протянул ему руку и с благодарностью пожал. Тот кивнул и обернулся к Гермионе. — Думаю, нам уже пора. Согласившись, что уже поздно, они втроём направились к двери. — Я рад был вас видеть, — сказал им Никсон, пока Северус помогал Гермионе надеть мантию. — До встречи, — уголки губ Снейпа дрогнули в усмешке, но взгляд остался таким же серьезными и проницательным. — Всего хорошего, Ник. Попрощавшись, Гермиона и Северус ушли и, оглядевшись, чтобы удостовериться в отсутствии любопытных соседей, трансгрессировали прямо от квартиры Никсона к Хогвартсу, молча направившись в кабинет к Северусу. Снова оказавшись в лаборатории, они вернулись к своим рабочим местам, где лежали уже подготовленные ингредиенты. Хотя Северусу пришлось взять еще несколько. — Зелье будет готовиться около трёх часов, — сказал Северус. — Я как раз успею приготовить эликсир и отвар, — согласно ответила Гермиона. Они принялись за работу. Объем работы у Гермионы был немаленьким, но оба зелья были довольно несложными в приготовлении. В отличие от зелья, которое нужно было сварить Северусу. Соединение ингредиентов, выведенное пока только на бумаге, требовало максимальной внимательности и сосредоточенности, хотя Гермиона не сомневалась, что Северус не ошибётся. Он брался за зелье, только если был уверен. Прежде всего Гермиона налила в котел для рябинового отвара воду поставила ее кипятиться на огонь. После чего измельчила глаза жуков. Пока вода в первом котле кипела, Гермиона взяла второй котел и тоже поставила его на огонь нагреваться, бросив туда листик мяты, а через несколько минут и массу из жуков. В закипевшую воду она добавила две капли флоббер-червя. Теперь ей предстояло мешать два зелья одновременно с разными интервалами. Северус наблюдал за ней боковым зрением, пока измельчал корни любистка. Ему было непривычно делить свое рабочее пространство с кем-то ещё. Он позволил это Гермионе и сейчас наблюдал за ее безошибочными, точными и быстрыми действиями, за которые внутри почувствовал укол гордости. Они работали долго, почти не переговариваясь и изредка сталкиваясь во время передвижений по небольшой лаборатории. Обоим казалось, что специально. — Я закончила, — выдохнула Гермиона через несколько часов, снимая зелья с огня, чтобы дать им остыть. Северус молча кивнул, не отрывая взгляда от зелья, которое мешал, медленно вливая какую-то жидкость. Ещё один котел, закрытый крышкой, стоял на огне. Грейнджер потихоньку убрала свое рабочее место и расставила все неиспользованные ингредиенты обратно на полки. Ещё несколько минут она просто стояла и разглядывала сосредоточенное лицо Северуса, небольшую складку между бровей и сжатые в тонкую линию губы, прежде чем он махнул палочкой, убирая оба зелья с огня, и обернулся к ней. — Что это во втором котле? — поинтересовалась Гермиона. — Пробуждающее зелье. Грейнджер кивнула, чувствуя, как начинает дрожать, понимая, что больше ничего не отделяет ее от принятия дурманящего зелья. Увидев это Северус, призвал заклинанием два стеклянных флакона. Гермиона не увидела, пустые ли они были. Он повернулся к ней спиной, взмахнул палочкой, наклоняя котел с красноватым зельем, чтобы перелить во флакон. После чего обернулся к Гермионе и протянул ей пузырек из темного стекла. — Выпей. Под спокойным взглядом Северуса, она поднесла к губам флакон и выпила его содержимое. Согласно свойствам зелья, она ожидала, что через несколько секунд ее глаза начнут слипаться, а мозг заволокут тяжёлые облака дурмана, хотя на практике она никогда не принимала дурманящее зелье. Но Гермиона успела только подумать, что вкус показался ей намного более горьким, чем предполагалось, прежде чем она погрузилась в забытье. Северус подхватил ее, не дав упасть, и, положив ладонь ей под колени, поднял и пошел в свою спальню. Аккуратно опустив девушку на свою кровать и сев рядом, Северус призвал флакон с дурманящим зельем. Он надавил на подбородок Гермионы, открывая ее рот и влил содержимое пузырька ей в горло. Увеличенная доза усыпляющего зелья позволила ей избежать чувства, как ее мысли перестают слушаться ее и реальность перестает быть таковой. Так им обоим было проще. Но теперь Северусу оставалось только ждать, и он слишком ясно осознавал, насколько длинной будет эта ночь. Просидев несколько минут на краю кровати, всматриваясь в тишину, Северус решил отвлечься книгой. Он устроился полулёжа рядом с Гермионой, неподвижно лежащей на спине. Только тихо вздымающаяся грудь давала понять, что она просто спит. Его глаза начали бегать по строчкам книги, но Северус поймал себя на мысли, что не помнит ничего из того, что прочитал. Он попытался сосредоточиться ещё раз, но безрезультатно. Его мысли были заняты другим. Другой. Тогда Северус решил поработать над новым зельем, на случай, если это всё-таки не сработает. Сев в кресло перед камином и положив пергамент и перо на столик, он повернул голову вправо. Отсюда была видна его спальня с открытой дверью. Тряхнув головой, он принялся читать очередной том по разработкам великих зельеваров истории, так и не нашедшим практического применения. Он надеялся найти какую-нибудь идею, что-нибудь новое, кардинально отличающееся от всего привычного. Пролистав несколько заметок, ему показалось, что он услышал шорох. После этого Северус несколько раз вставал и проверял каждый звук и вздох, но пока больше с Гермионой ничего не происходило. В таких метаниях прошло пару часов. Северус опустил голову, коснувшись подбородком груди, и закрыл глаза. Ни о какой нормальной работе речи не шло. Он махнул палочкой, призывая из шкафа бутылку огневиски, и сделал несколько больших глотков. — Я не могу. Ее шепот заставил его в два шага преодолеть расстояние до спальни. Северус склонился над ней, рассматривая приоткрытые губы и дергающиеся веки. Дыхание Гермионы было совсем слегка учащенным. Северус начал думать, что ему просто послышалось, пока не услышал снова. — Нет, — сказала она уже громче. — Я не верю, — снова шепот. Тогда Северус сел на кровать, подложив под спину подушку, и прикрыл глаза, зная, что всё равно не заснет, несмотря на то, что был измотан. Гермиона выдохнула и повернулась на бок. Теперь их руки соприкасались. Она была полностью погружена в свой сон. Северус смотрел перед собой, старательно загоняя мысли о том, что сейчас с ней происходит в этих чертовых снах, подальше за ментальные щиты. Так, забывшись в своих же мыслях, он провел ещё час. Гермиона за это время сказала ещё несколько невнятных слов. Было уже за полночь, так что Северус мог позволить себе надеяться, что какого-то прогресса она смогла достичь. Будить ее ещё было рано. Вдруг он заметил, как она резко подняла руки и сжала пальцами собственную шею с такой силой, что на ней остались бледные следы, когда через секунду ее руки безвольно упали. В следующий момент Гермиона начала хрипеть, как будто если бы задыхалась. Северус склонился над ней, стараясь успокоить беспокойные мысли, так навязчиво предлагающие ему худшие сценарии. Он тронул Гермиону за плечо, но от этого лёгкого прикосновения она дернулась и вскрикнула. Северус убрал руку и встал. За несколько секунд он успел оказаться в лаборатории, взять все зелья, которые, как он думал, могут пригодиться, и вернулся в спальню. Его взгляд пристально оббежал тело девушки, лежащей на спине. Северус снова сел рядом и приложил ладонь к ее лбу, чувствуя ненормальный жар. Тогда он взял флакон с умиротворяющим бальзамом, которое сварил несколько часов назад, и влил ей в горло. Пролежав спокойно несколько минут, Гермиона снова что-то прошептала и дернулась. Это было только началом. Она начала метаться по кровати, сминая постельное белье. Руки ее снова потянулись к шее, но Северус вовремя схватил их и сжал. На удивление, в отличие от прошлой ее реакции на его прикосновение, это как будто стало ей опорой. Она сама вцепилась в его предплечья. Таким образом у него получалось не сильно ее удерживать, но вскоре ее метания усилились. В какой-то момент Северус увидел, что из ее носа пошла кровь, размазываясь по ее губам и оставляя следы на подушке, когда девушка в очередной раз каталась по кровати. Это можно было бы сравнить с агонией человека, который пытался потушить огонь на себе или своей одежде. — Гермиона, — он громко позвал ее, надеясь разбудить, потому что никак не мог найти момент, чтобы дать ей зелье. — Гермиона! Она стала вырываться такой силой, что ему пришлось навалиться на нее всем телом. Он боялся, что если отпустит ее руки, она может навредить себе. — Ты предал нас! — закричала вдруг Гермиона, ее голос сорвался, оборвав последнее слово. В момент секундного спокойствия Северус поднял Гермиону и с силой прижал к себе, не давая ей двигаться. Одной рукой он удержал ее с трудом, но этого хватило, чтобы он смог взять пробуждающее зелье и, откинув голову Гермионы, влить ей в горло. Она закричала снова прежде, чем он снова опустил ее на кровать. В следующую секунду она проснулась и, вскочив, принялась крутить головой, как будто не узнавая этого места. — Это был сон, Гермиона, только сон, — заговорил Северус, видя ее дикий взгляд. В следующую секунду, кажется, именно от звука его голоса, она наконец действительно проснулась. По ее щекам потекли слезы, смешиваясь с кровью. Она посмотрела на него со смесью вины и обречённости, как будто несла ответственность за то, что зелье не подействовало. — Прости. — Не твоя вина, что тебе снятся такие сны. Он потянулся и убрал с ее щек влажные от слез пряди и невербально очистил ее кожу от крови, также направив заклинание на подушки. Потом провел тыльными сторонами ладоней по ее коже, задевая губы. — Прости. — Не твоя вина, что это стало таким важным, — лёд в его голосе дрожал и ломался. Он не сказал «для меня», но она знала, что имел ввиду. Северус почти что видел, как у нее в голове до сих проносятся картинки ее кошмара. — Расскажи мне, что там было. — Я как будто сошла с ума. — Что тебе снилось? — Битва за Хогвартс. Но всё было каким-то странным, невозможным. Заклинания летели слишком быстро, удары были слишком сильными, шаги слишком медленными. Там были руины и кровь, заливающая их. Вместо Луны были звёзды, — она горестно усмехнулась. — Но звёзды обычно не падают обжигающими ударными волнами. Она подняла взгляд на Северуса. — Кто тебя душил? — спросил он. Гермиона не ответила. Он понял. Северус резко встал. Обошел кровать и склонился над Гермионой. Его пальцы подняли ее голову за подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза. — В следующий раз цепляйся за то, что такое невозможно, слышишь меня. Не смей забывать об этом, — его голос был холодным, выражающим всю его злость. Но нежность его прикосновений выдавала его. Они оба знали, что следующий раз будет. — Это было всего лишь безумием, — прошептала она. Они оба знали, что это скажется на уровне ее энергии. Они понимали, что в очередной раз зелье не сработало. Они не позволяли себе думать о том, что будет дальше. Так можно было сойти с ума раньше времени. — Ты совсем не спал, — сказала она. Уголки его губ дрогнули в усталой улыбке. Северус лег рядом с ней, вытянув руку ей под шею, когда она приподняла голову. Их тела соприкасались каждым дюймом, согревая друг друга, пока их взгляды были устремлены в потолок, роняя на него худшие мысли. Они пролежали так до самого утра, пока не раздался громкий стук в дверь покоев Северуса.