Comfortable

К лицу подступал пот, живот крутило, а горло сдавливало. — Дорогая, тише-тише, — по лицу её гладила холодной рукой Киёми, поменяв мокрую тряпку на лбу. Такая в длинной ночной сорочке, с распущенными волосами и перепуганными глазами она сидела с ней уже пару часов. Лекарь, что наведывался к Микасе, определил это как банальное отравление, вот только активированный уголь как-то совсем не помогал, а её всю знобило. — Вы можете ложиться спать, у вас днём много дел, не переживайте, можете позвать Хиёри, — уверяла девушка, в попытке сделать вид более-менее здорового человека. Вот только выходило крайне плохо. — Пусть Кусаджиши отдыхает, она молода и неопытна, а мне важно быть с тобой, — женщина хмуро улыбается и вновь гладит Микасу по руке. — Извините, я правда не знаю, что такое… — Прекрати, — грозно перебивает Киёми и смотрит в её глаза. Микаса почти никогда не болела. Обладала хорошим иммунитетом и даже с серьезными ранениями быстро справлялась. Аккермановская могучая кровь, или как там её называли. Живучая? Не важно, а важно то, что Микаса совсем не могла понять, что сейчас происходило. Ела, что и всегда, вроде всё свежее, да и от отравления разве бывает так плохо? А плохо было очень сильно. Хотелось спать, но совсем не получалось. Хотелось рвать, но тоже не выходило. Какая-то неизвестная хворь напала на неё. И ладно, если бы это случилось при первом прибытии на новый материк, другой климат и тому подобное, но она ведь уже давно привыкла к этим краям. Никаких объяснений и так много вопросов. Ужасная ночь, но под утро, ближе к рассвету, уснуть удалось. Киёми выдохнет и оставит поцелуй на потной макушке. Но Микаса наслаждалась долгожданным покоем недолго. Часов в восемь приступ тошноты всё-таки одолел и заставил ее нестись со всех ног к ближайшей уборной. И она оботрет ребром ладони рот. Принять бы душ, так слабость в ногах отбивает напрочь любое желание. — Принцесса, вам лучше, желаете позавтракать? — Полноватый и обеспокоенный повар поприветствует её на кухне, но брюнетка лишь отрицательно покачает головой. — Нет, Мизуки-сан, только воды, — она обессиленно сядет на небольшое кресло и прикроет глаза. Наверняка выглядит ужасно. У неё всегда по утрам кавардак на голове, а тут еще и веселая ночь удалась. — У вас в комнате опустел графин? Я сейчас же скажу кому-нибудь его наполнить, — мужчина вскопошится и позовёт к себе Хиёри, так удачно проходившую мимо по коридору. Кусаджиши Хиёри совсем недавно появилась в поместье Адзумабито. Её родители несколько лет назад погибли при несчастном случае, и она жила в приюте. Киёми же, ранее знавшая её покойную мать, долго искала пятнадцатилетнюю девочку, а когда нашла, хотела даже её удочерить, но блондинка яро была против. Не хотела себе ни опекунов, ни новую мать. Лишь по исполнении семнадцати лет Хиёри перестала противиться и приняла предложение нетрудной работы в поместье у женщины. — Нет, там еще есть вода, просто захотелось пройтись, — Микаса пожала плечами и выдавила болезненную улыбку. — У вас такие круги под глазами, вам бы поспать, — протягивая стакан с холодной водой, бормотал азиат, неодобрительно при этом качая головой. — Что случилось вообще? — Подала голос блондинка, которая так обездвиженно и стояла в проходе. — Эй, всё поместье на ушах было этой ночью, ты где была, принцессе стало плохо, — Кейго укоризненно посмотрел на девчонку, но тут же перевел взгляд, сменив на более мягкое выражение, на закашлявшуюся Микасу. — Всё хорошо, просто подавилась, — убирая от рта подальше стакан, Аккерман откинулась на спинку сидения, сильно вжимаясь в кресло. — Может, подать чего-то? — Неуверенно спросила Хиёри, оглядывая помещение как бы на наличие чего-либо необходимого. — Ой, уберись долой отсюда, — махнул рукой Мизуки, подлетев к девушке. — Может, крепкого чаю? — Принимая из рук Микасы стакан, затараторил он. — На самом деле, я бы хотела просто полежать, Хиёри, составишь мне компанию? — В попытке встать, Микаса вяло улыбнулась. Опять. Жалкая и беспомощная. Уволившись обратно в кресло, она выдохнула. — Принцесса, может книгу какую принести, или чего вам хотелось бы? — Уже расположившись в гостиной на диване и укрыв Микасу тонким пледом, поинтересовалась Хиёри, не совсем понимая, как себя вести. — Не думаю, что я в состоянии сейчас что-либо читать, — покачала головой Аккерман. А Кусаджиши лишь выдохнула, усевшись рядом в кресло, — Вообще, Акутагава-сан должна была мне показать, как устроена прачечная, — пробормотала она. — Не думаю, что она разозлится, если узнает, что ты была со мной. Или ты хочешь уйти? — Нет, принцесса, что вы… — Не называй меня так, просто Микаса, хорошо? — Брюнетка, медленно принимая положение сидя, тепло посмотрела на девушку. — Та как же я, вас же все называют… — Какая я по-твоему принцесса? Расслабься, ладно? — Перебивает. Успокаивает. — Ладно, — смущённо протягивает и улыбается. И за беседой Микаса не замечает даже, как проходит пара часов. Хиёри оказалась очень приятным человеком. Теперь понятно, почему Киёми её так любила и ценила. — Я совсем ничего не умею, не понимаю, почему ко мне так привязалась госпожа Адзумабито, — изрекла грустно Кусаджиши, подтягивая к груди колени. — Тебе неприятна её опека? Она, насколько я знаю, хотела забрать тебя из приюта еще давно, разве нет? — Я очень ценю это, и платит она просто замечательно, но я не делаю того, чего следовало бы для такой доброты. А по поводу удочерения… Я бы не смогла жить, будто у меня всё хорошо, сразу после потери родителей, там, в детском приюте, мне было самое место, где все такие же, как и я. Некоторым людям невозможно найти замену, как не старайся, — едва ли не плача, проговаривала блондинка, при этом спрятав глаза. — Прости, если ты не хочешь… — Когда мне было десять, — перебивает Микасу, продолжая говорить, — Умер мой старший брат. Я долго горевала, но смогла смириться и жить дальше, а после утраты родителей, я понимаю, что боль хоть и притупилась, но будет преследовать меня всегда, пусть и в меньшей степени. Невозможно быть с жалкой заменой, когда очень любишь. Госпожа прекрасна и добродушна, но стать мне матерью вряд ли смогла бы, потому… Работать на неё мне нравится больше. У меня есть жилье и хоть как-то, но я оплачиваю ей за её душевность. И Микасу правда пробирает от этих слов. Эта девочка настолько искренне, настолько точно передает свои эмоции, что становится грустно самой. — Я тоже потеряла родителей, только вот мне было очень мало лет, меня приютили в семье Йегеров, но спустя много лет и от этой семьи у меня никого не осталось. — Эрен Йегер?.. — Мой… Брат, — да, брат, пусть он будет просто братом. Не любовью всей жизни, а просто братом. Тем, кем должен был быть, если бы не привязанность Микасы к нему, как к Спасителю. — К вам гости, принцесса, но сначала надо поесть, — Акутагава — женщина со слишком узкими даже для азиатов глазами, низким тугим пучком и строгим тоном, принесла лёгкий обед на разносе, — Ешьте, понимаю, не хочется, но надо. Через пару часов придет врач, осмотрит вас. А ты, — она зло взглянула на Хиёри, — За мной, есть работа. — Акутагава-сан, — Микаса останавливает женщину, ухватившись за длинную юбку, — Не ругай её. — Хорошо, — она выдыхает. Вместе с Кусаджиши уходят куда-то. И Микаса смотрит на тарелку с бульоном, как на самое ужасное, что есть в этом мире. — Привет болеющим, — в комнате появляется блондинистый парень с небольшим пакетом, от которого доносился аромат цитрусовых. — Юито, привет, — улыбнувшись, на душе у Микасы потеплело. — Чего не ешь? — Он бросает взгляд на тарелку с супом. — Он такой… Мерзкий, меня тошнит, — передергивает плечами в подтверждение своего отвращения. — Да ладно тебе, мадам Фурукаву никакой суп не переплюнет, — приземлившись на диван в ногах у девушки, Сарагаси ухмыляется, заставив и девушку улыбнуться чуть шире. — Это точно… — Слышал, ты отравилась, чего съела уже? — Я б не сказала, что это обычное отравление. Не похоже как-то, — пожимает плечами и вновь утыкается на тарелку с бульоном. — Может, ты беременная, — в шутку бросает блондин, продолжая тянуть эту свою ухмылочку. Но заметив, как потускнела в лице девушка, мрачнеет сам, — Да ладно, у вас с Тоусеном что-то да было? А в голове просто кромешное ничего. Даже сердце кажется остановилось. Она ведь не беременна? Всего два раза же было. Два раза, месяц назад. И месячных нет как недели с две, хотя должны были уже. Паника одолевает, заполняя внутри до молекулы. — Это не Тоусен?! — Вскрикивает парень, заставляя Микасу выйти из потока мыслей. — Не кричи так, — шикает Аккерман, засовывая в себя ложку супа. Лишь бы не говорить ничего. Не такой он уж и друг, чтобы ему всё вывернуть. По крайней мере, Микасе так казалось. И Юито ещё долго будет докапываться до истины, а Микаса медленно поедать обед и отнекиваться. Лучше бы это было просто отравление. — Это вряд ли, правда, — наконец изрекла она, — И… обещай, что никому этой глупости не скажешь, — закусывает губа и смотрит больно жалостливо. — Ладно, как скажешь, только не смотри как, — отмахивается паренёк и внезапно обнимает девушку. Оторопев, она не сразу ответит на объятия, но в конечном итоге да потеплеет. — А если родится мальчик, как назовешь? — Он отрывается всего на секунду от её плеча, но Микаса уже ударяет его подушкой, — Та шучу я, шучу! А случайным свидетелем этой нелепой подушечной схватки становится невольно пришедший высокий брюнет. — Микаса, смотрю, тебе уже лучше, — устало промолвит он, проходя вглубь комнаты. Он преподнесет замершей девушке небольшой букет жёлтых тюльпанов, а на кофейный столик приземлит бумажный пакет с чем-то, от чего пахло корицей. — Кажется, я уже засиделся, — блондин потрёт нелепо затылок, — Пока, Микаса! — Спасибо, что навестил, Юито, — в ответ произнесет Аккерман, неуверенно переводя взгляд на Тоусена. — Как ты? — Ямадо сядет на диван рядом с ней, но не так близко, как позволял себе Сарагаси — чуть поодаль. — Я… Уже получше, — смущённо натянет улыбку и пригласит волосы, которые, скорее всего, успели растрепаться от ударов Юито по голове мягкой подушкой, — а ты чего?.. — Микаса, я должен попросить прощения, — брюнет внезапно хватает её бледную ладонь в свою. Микасе не хочется сейчас его видеть. Разговаривать с ним – изменять самой себе. После тех слов, он должен был отстать. Она так по крайней мере думала. Видимо, не всё так просто… — Я очень переживал по поводу нашей ссоры, сказал тебе тогда не те слова, что нужно было, — Тоусен всматривается в её лицо, сжимает ее руку в своей и инстинктивно наклоняется ближе. — Я люблю тебя, и готов пойти на уступки в виде твоей неформальной речи, в конце концов это поправимо. — Тоусен, ты… — Возмущенно задыхается, но закончить свою речь ей не даёт так не вовремя появившаяся Акутагава. — Мисс, врач пришел, прошу следовать за мной. — Могу я поприсутствовать? — Вспохватился внезапно Ямадо, крепче сжав руку Микасы, будто та сейчас насовсем покинет его. Так оно, наверное, и было. Он явно чувствует, как она с каждым проведенным вместе моментом отдаляется от него, но принимать юноша это, видимо, совсем не собирается. — Думаю… — женщина искоса переведёт взгляд с лица парня на скрещённые ладони с девушкой. — Да, — выдохнет и пойдет в сторону коридора даже не оборачиваясь. Она всегда так делала — заставляла идти за собой чисто взглядом. Холодным и строгим. Но Микаса доверяла ей и даже почитала — больно уж эта девица напоминала ей одного напыщенного… Но не о нём сейчас. А на осмотре Аккерман на вопрос, могло ли что-то другое, как не прием тяжёлой пищи на ужин, повлиять на расстройство желудка, ответит, что не знает. Не сейчас, да и не подтверждено же, значит волновать лишний раз не стоит. Точнее, не при Тоусене, который как собачонка к ней привязался. Хотелось послать его куда подальше, но что-то внутри не давало. Откуда это что-то взялось, она так и не поняла. А вечером перед зеркалом после душа Микаса невольно прислонит к животу ладони. Может ли там кто-то да быть? Нет, совсем нет. Глупость Юито слишком впечаталась ей в сознание. Стоит отбросить это куда подальше. Она отравилась и всё. Видно, курица не совсем свежая была. Или в салате не тот огурец попался. Она угрюмо сведёт брови к переносице и лишь на секунду задумается о том, что если уж о чем-то таком думать, то пусть это будет девочка с его глазами. *** Недели тянулись для Микасы резиной. Дни перестали сбиваться в одну кучу, а минуты казались часами. Страх успел расползтись по всем позвонкам её тела, заглянул в каждую ямочку и остался в каждом углублении. Ей полегчало тогда через пару дней и Киёми было принято решение, что нужно на какое-то время исключить из рациона жирную пищу и дать организму отдохнуть всякими лёгкими блюдами. И Аккерман даже начала думать, что всё не так, как ей казалось. Что месячные придут с минуты на минуту и тяжесть в спине это лишь предменструальное чувство. Пока на утро она вновь не вывернула из себя весь ужин. — Что же такое, бедная ты моя, — обеспокоенно выдохнула Хиёри, продолжая поглаживать брюнетку по голове, пока та склонилась над унитазом. — Мне кажется, я беременна, — с горечью в горле пробормотала Микаса. Нет смысла такое скрывать. Нет смысла тянуть. И именно с этой мыслью её рвало, с этой мыслью она вчера уснула, с этой мыслью сегодня проснулась. — Что? — Позовешь госпожу? И через час над ней уже кружили медики. Осматривали вдоль и поперек, и, конечно же, проверили на этом чёртовом неудобном кресле. Раздвигать ноги перед врачом было в разы тяжелее, чем когда-то ей приходилось раздвигать их, развалившись под сильным мужчиной. Куда более постыдно, будто она натворила чего-то, за что потом придется отсидеть несколько ужасных лет. Что её поймали на горячем. — Что ж, поздравляю, — врач сбросил с себя перчатки и отодвинул на подбородок маску, показывая улыбку. — Вы… — Какой срок? — Обеспокоенно встрепенулась Киёми, перебивая врача, стоило ему только открыть рот. — Восемь недель, плюс минус, — недовольный явным неуважением к нему, мужчина проговорил это менее доброжелательно. Не успев отойти от шока, Микаса одёрнула юбку вниз. Не сказать, что девушке стало сильно легче от этого. Какая-то её часть даже обрадовалась, а другая по-прежнему не верила в слова медика. Но, как бы там ни было, её опасения были явно не напрасны. Как и такие серьёзные переживания. Киёми крепко обнимет Микасу, прошепчет нежности и поздравит. Вот только чему радоваться? Она же явная лохушка, залетевшая едва ли не с первого в её жизни полового акта. Оставшаяся без партнера, безработная курица с кучей травм в голове, кого она сможет воспитать… — Эй, дорогая, ты чего? — И Микаса сама не заметила даже, как слёзы потекли, а руки задрожали. — Хочешь рассказать ему? — Он не захочет меня видеть.