Хранители четырёх ветров

Венти мерил шагами поляну. Ветряные барьеры, поставленные Декарабианом, этой… пешкой Селестии, ему было не пробить. Энергии Селестии в них было чуть, а вот ведь! Можно было конечно истончать барьеры точечно, на это сил у него было хоть залейся, но и в этом случае вставала всё та же проблема. Внутри барьеров время текло по-другому. И не было разницы между постепенным их снятием и мгновенным: в первом случае люди состарились бы за пару лет после снятия, а во втором — за пару часов. Оба варианта Венти, стремившемуся сохранить жизнь своим людям, не подходили. А до Истарот его сообщения как назло не доходили! Ни тогда, ни сейчас он не мог найти её с помощью своих сил. Он хотел хотя бы извиниться, чёрт возьми! Не было ни одного места, где бы он не проверил, даже в Бездне. Хотя, если бы Истарот была в Бездне, он бы знал: кристалл, связанный с жизненными силами, она так и не забрала. Так что Венти знал, что она жива и не заражена Бездной. Да, возможно он был эгоистом, но Истарот была ему нужна. Здесь и сейчас, как бы иронично это не звучало в случае с Богиней Времени. Элементали ветра, маленькие духи, которых его сила, постоянно снующая туда сюда по миру, наделила зачатками сознания снова зашумели. Венти вскинул руку. Элементали шарахнулись от него, не задевая деревья только ввиду своей бесплотности. Венти вздохнул. Ладно, ещё одна попытка. Если Истарот и сейчас не ответит, он будет выкручиваться сам. Хватит играть по правилам. — Найдите её, — бросил он элементалям. — Где угодно, как угодно, но найдите, — элементали разлетелись, громко чирикая. Как же жаль, что это чириканье слышал только он. Венти выдохнул и опустился на землю. Почему-то он слишком быстро раздражался, даже Гуй Чжун, с которой они мало общались в последнее время, заметила. Он едва сдержался от того, чтобы накричать на письмо, что уже было показателем. Он нервничал. И это было связано не только с Мондштадтом, но и с чем-то ещё. С чем-то из прошлого. И это ощущение неправильности, появившееся непонятно когда, всё продолжало нарастать.

***

Амос поднималась по лестнице. Декарабиан знал это наверняка: никто другой не рисковал подниматься по продуваемой всеми ветрами тропе к башне. Только её каблуки так стучали. Этот стук был тёмно-синим, как ленты, которые она любила вплетать в волосы Стук был не тёмно-синим… Беловолосая девушка в тёмном капюшоне и грубой одежде точно была не Амос. — Лорд Декарабиан, — звонко, золотисто произнесла она. И в голосе не было пурпурного, как у тех людей, которые говорили с ним в те редкие моменты, когда он спускался из башни. Что же это было…? — Я пришла, чтобы получить ответы. — На какие вопросы? — произнёс заинтригованный золотом в её голосе Декарабиан. Амос всегда говорила либо ало-красным, либо синим, негромко и недолго. Он наклонил голову вправо, вслушиваясь в шум ветра. Он почему-то не был бирюзовым, как обычно, а отдавал серым. Кажется, девушку смутило, что он заговорил с ней. Но когда она подняла голову и заговорила в ответ, Декарабиан не услышал ни единого отблеска розового. Только золотой и немного зелёного. — Мне хотелось бы спросить, зачем вы это делаете, Лорд Декарабиан? — твёрдо начала она. Декарабиан нахмурился. Он давно не выходил из башни, чтобы цвета не заполнили его голову, и единственное, что он делал — поддерживал барьер… — Зачем вы заперли нас? — после недолгой паузы вдруг произнесла девушка. Но барьер… Андриус, нападавший с той стороны, холод и безразличие. Он отлично помнил это. — Вы же были добрым богом, я помню! — Я не запирал вас, а лишь защищал от Андриуса, — Декарабиан вскинулся, его собственный голос внезапно зазвучал жёлтым. — Без барьеров вы все погибли бы! — девушка сделала шаг назад, будто в неверии. — Но… Вы же… Сотрудничали… — начала она, голос зазвенел серым и жёлтым одновременно. — Вы вместе привели наш народ сюда! Да и ледяные ветра уже не дуют, я знаю! — снова проявилось золото, но Декарабиан всё больше запутывался. Он не помнил, как пришёл сюда. Первое, что он осознал, так это то, что надо было защитить людей от ледяного ветра. Осознал, что нужно защитить город. Ему сказали, что он их бог, и Декарабиан был им богом. Он никогда до этого не сомневался. Он помнил, как голоса людей искрились бирюзой, когда они говорили о нём. Вдруг по ступеням застучали чьи-то ещё шаги. Не Амос, точно не Амос. Совсем молодой паренёк влетел в комнату, тут же вставая между девушкой и Декарабианом. — Мелина, что ты удумала?! — зашептал он серым голосом. — Здесь сейчас стража половины города будет, быстрей, уходим! — а, не только серым… Золото тоже сквозило. Он был… так похож на кого-то, но Декарабиан всё не мог понять кого. — …Постой, — произнёс Декарабиан. — Останьтесь, — золотые глаза паренька округлились. Декарабиан и сам был удивлён, но… — Со мной так давно никто не разговаривал без пурпура… — Сесил, — зашептала девушка, Мелина, схватившись за рукав рубашки парня. Всё заполонил оранжевый. — Мы же с тобой говорили о моих воспоминаниях! Лорд тоже помнит не так, как мы с тобой! — Сесил, видимо так его звали, как цветок, поднял на Декарабиана взгляд. — Вы помните кого-нибудь, кто был богом до вас? Или хоть что-то, что кажется странным? — обратился Сесил к Декарабиану. Его голос внезапно тоже заискрился оранжевым. — Мелина, все вопросы потом, — бросил он фразу светло-голубым. Декарабиан нахмурился. — Холод, безразличие, — произнёс он, больше для себя, чем для застывших… Это были не люди. — Белый. Потом немного зелёного и много-много бирюзы. Может… они говорили не обо мне? — Лорд Декарабиан, — голос Мелины тоже был белым, но не слепил и не пугал. — Что значит «белый»? Или бирюза и пурпур? — Сесил обернулся на неё, а затем сделал шаг назад, вставая рядом. Почему-то это обрадовало Декарабиана. — Твой голос тоже звучал белым, — поделился он. — И золотым. Не знаю, как объяснить, — Сесил вдруг ахнул. — Вы… все звуки слышите разноцветными? — спросил он, голос приобрёл тот же оттенок белого. Декарабиан кивнул. Он наконец-то понял, что этот паренёк, Сесил, был отголоском божественности, а Мелина была тем же, что и Андриус. — Почему Амос не сказала мне? — зашипел вдруг Сесил. Алый цвет. — Если бы она сказала… Декарабиан, ты помнишь Селестию?