***
Тишина подкралась незаметно. Она проползла по корчме, разгоняя людей, усыпляя их в комнатах, забралась в конюшню, а потом накрыла своей сетью и корчмаря с семьей. Сонное бормотание, скрип кровати под ворочавшимся телом, едва слышный вздох. Ламберт открыл глаза ровно в тот момент, когда утих последний звук. Корчма спала. Он бесшумно поднялся и застегнул перевязь, удовлетворенно ощутил привычную тяжесть оружия на спине. Бросил взгляд в окно и отказался от Кошки — луна прекрасно освещала улицы. Вниз, во тьму зала, осторожно, чтобы не скрипнула ни одна половица. На улице его встретил легкий ветерок и незатихающие шаги стражника. Ламберт замер на миг, прислушиваясь. Никого. Только где-то вдали еще гуляли припозднившиеся посетители «Серебряной Лошади». Он не любил эту корчму, там вечер традиционно кончался поножовщиной, хотя с виду завсегдатаи выглядели куда приличнее, чем в «Синем Селезне». Дождавшись, когда шаги стражника стихнут, Ламберт двинулся к южным воротам, держась ближе к стене, чтобы его не увидели случайные полуночники. Тенью он неслышно скользил по брусчатке, провожаемый лишь журчанием стоков и редким кошачьим вскриком. Город спал крепко. Южный вход встретил его нависающей громадой башни. Распахнутые ворота, как и Северные не запиравшиеся даже на ночь, открывали непроглядную тьму за укромными стенами. В проеме виднелась неподвижная фигура стражника. Ламберт задумался, огляделся, ища возможности пройти незамеченным. Время замедлило ход. Стражник не шевелился, вызывая настороженные подозрения. Ламберт подобрался ближе и услышал размеренное дыхание. Этого стражника не нужно было отвлекать — он спал, опершись о стену и прислонив алебарду рядом. Ламберт насмешливо скривил губы. Неудивительно, что двум девчонкам удалось так легко выбраться ночью из города. Будь городская стража внимательнее, никто не получил бы проблем. Он тихо пробрался мимо дремлющего и сразу свернул налево, как объясняла Альда. Тропа вела между редкими разбросанными домиками, темными и тихими в ночную пору. Вся жизнь города концентрировалась внутри стен, и за их пределами мало кто селился – кметы собирались в близлежащих деревнях, у людей просто не было необходимости строить дома там, где их не защищали ни стража, ни община. Дворы молчали. Там не возился скот, не шуршала птица. Хозяйство на этих рассеянных пяточках было явно скудное. Все дома походили друг на друга так, будто строились одним человеком — приземистые, без резьбы и даже простых украшений, которые обязательно помещались даже на бедных домах в деревне, с соломенными крышами, которые уже давно не менялись, с упавшими оградами. Ламберт оглядывал их, пытаясь понять, не пропустил ли избушку травницы. Не пропустил. На отшибе, в окружении редких молодых деревьев, стояла совсем старая хижина, которая вот-вот грозила развалиться. У нее даже крыльца не осталось. Видимо, состоятельных клиентов у травницы не наблюдалось. Зато выбор Нии становился понятен — никто не стал бы искать ее здесь. Ламберт остановился у двери и наклонил голову, прислушиваясь к звукам внутри. Вздох. Тяжелый, болезненный. Ворчание. Он различил двоих, как и предполагал. Сонный всхлип. Трое. Ламберт постучал негромко, но отчетливо, чтобы стук не приняли за случайный звук ночи. Старая, рассохшаяся дверь задребезжала. В избушке все стихло. Ламберт ждал, но никто не собирался открывать. Он постучал снова, сильнее, решив на третий раз просто войти. Вряд ли хлипкие доски окажут серьезное сопротивление. Тишина была единственным ответом. Ламберт толкнул дверь и понял, что стучал зря — она не запиралась. — Кто там? — хриплый, старческий голос донесся из дальнего угла. — Ния здесь? — сразу приступил к делу Ламберт. Ему хотелось как можно скорее вернуться в корчму. — А тебе что за дело до нее? — бабка не собиралась так просто отдавать девчонку. В ее голосе послышались требовательные нотки. — Ты кто таков? — Ее ищет отец, — Ламберт почувствовал острую неприязнь к обитателям дома, подогреваемую вонью гнили и старости, но постарался не выдавать ее. Иногда старухи поднимали такой вой, что на него сбегалась вся деревня. Он, конечно, не думал, что в соседних домиках среагируют на крик, но проверять не хотел. — Вот и пускай дальше ищет, — отрезала старуха. — А Ния сама придет, когда захочет. Так ему и передай. — Из-за нее могут повесить невиновного, — Ламберт тщательно контролировал тон, стараясь не выдать бешенства. Он окинул взглядом комнату, но увидел лишь двух девчонок лет десяти. — А мне-то какое дело? — фыркнула бабка. — Сейчас, старая вошь, — Ламберт шагнул вперед и наклонился к старухе. Та немедленно вжалась в лежанку. Девчонки пискнули в один голос. — Сейчас скажу, какое тебе дело. Либо ты немедленно скажешь, где Ния, либо я вытряхну твою жалкую душу их этого дряхлого тела. — Пошел вон! — зашипела старуха. — Вон, выродок! Ламберт шагнул ближе и она засопела, источая злобу и страх. Он ждал, уставившись на нее взглядом, который, он знал, выглядит в темноте впечатляюще. Как у всех ведьмаков. — В сарае она, — выплюнула старуха, с ненавистью глядя на него, — мутант херов. Прочь отсюда, прочь, осквернитель очага. Ламберт скривился, глядя на «очаг», сложенный на манер походного костра. — Тут уже ни один осквернитель хуже не сделает, — процедил он, сплюнул на земляной пол и едва увернулся от брошенной в него мокрой тряпки. Даже думать не хотелось, в чем эта тряпка была вымочена, но запах шел отменный. Ламберт выскользнул за дверь и прошел за хижину. Там, где обычно располагался полный сена сарай, прямо под открытым небом стояли четыре стены. На какой-то тоненькой подстилке лежала девушка, на вид ровесница Альды. Она тяжело дышала, изредка вздрагивая и замирая. — Ния? — позвал Ламберт, наклонившись к ее лицу. Веки девушки дрогнули, но не открылись. Он приподнял покрывало, под которым она лежала, и резко выдохнул — в нос ударил запах свежей крови, подол домотканого платья вымок и облепил ноги. — Ния? — снова позвал Ламберт, осторожно тряхнув ее за плечо. Тащить куда-то, возможно, постороннюю девушку он не собирался, а старухе не доверял. Она приоткрыла глаза, в зрачках блеснул лунный луч. — Ты — Ния? — спросил он шепотом, чтобы не напугать ее. Девушка приоткрыла пересохшие губы, но не издала ни звука. Ламберт стиснул зубы. Он хорошо относился к деревенским травницам и знахаркам, не раз искал у них помощи и чаще всего получал, но всегда находились вот такие — криворукие, губящие женщин бабки. Возможно, мало кто хотел браться за эту работу, Ламберт не интересовался этим вопросом, но не раз видел девушек, умерших от неаккуратно проведенной манипуляции. И если женщин, живущих в деревнях, понять было можно — на много миль вокруг не было больниц и хороших целителей, то Нию, живущую в городе, понять было сложно. Он вспомнил, как Альда отказалась сказать об участии в побеге Нии. Что ж, должно быть, Ния боялась своей семьи еще сильнее, если предпочла полубезумную старуху опытному врачу. В памяти всплыла другая семья, давно почившая не без его помощи. Родись у него сестра, кто знает, что пришлось пережить бы ей. Ламберт ненавидел ухоженные домики кметов, за стенами которых калечили детей и жен, насиловали дочерей, изгалялись над слабыми. Весемир как-то сказал ему, что не все таковы, но он не верил. Он не видел других. Он помнил дом своего отца, такой же ухоженный, пока матери еще хватало сил приводить его в порядок, и не верил, что бывает по-другому. И жалость в глазах Весемира приводила его в бешенство. Он давно вышел из возраста, когда нуждался в ней. Ламберт тряхнул головой, прогоняя непрошеные мысли, и наклонился ниже, стараясь уловить хоть один звук, увидеть малейшее движение. — Я отнесу тебя домой, — сказал он. — Тебе нужна помощь. Ния, Ламберт все же надеялся, что это она, слабо кивнула. Он снова завернул ее в дырявое покрывало и приподнял. Пальцы тут же заскользили по мокрой ткани, запах крови усилился. Стараясь не обращать на него внимания, Ламберт понес Нию к воротам. Он опасался идти быстро, чтобы не сделать ей хуже, но и медлить боялся, чтобы она не истекла кровью у него на руках. Несмотря на заявление глашатая, он сильно сомневался, что ему заплатят сто оренов за труп. Скорее всего, он окажется за решеткой вместе с незнакомым ведьмаком. Стражник у ворот все так же спал, тихо посапывая. — Эй, — Ламберт толкнул его плечом, едва не сбив с ног. Человек сонно заморгал, осматриваясь. — Ты кто? — он подхватил алебарду и нахмурился, как ему, наверное, казалось, грозно. — Девушка, пропавшая сегодня, — напомнил Ламберт. — Ей нужен хороший врач. А мне — сто оренов за ее доставку домой. Стражник растерянно посмотрел на них, сморщился от отвращения. Ламберт не хотел знать, что он там увидел. — Рин! — крикнул человек. — Замени! Похоже, в отличие от стражника, Рин не спал. Он появился почти следом за зовом. Молча оглядел троицу и кивнул, вставая у ворот. — Ее дом там, — стражник-провожатый махнул рукой. — Ей нужен врач, — сквозь зубы повторил Ламберт. — Ты же видишь. Стражник снова растерянно посмотрел на него и почти побежал вперед, указывая дорогу. Время снова будто замерло, отсчитывая мгновения с мучительной медлительностью. Ламберт чувствовал, как по рукам струится кровь, как стекает к локтям, мочит рубаху. Кровотечение было слишком сильным, чтобы Ния могла выжить. Страх перед отцом, скорее всего, будет стоить ей жизни. Быстрые шаги стражника гулко раздавались в ночи, отражаясь от стен домов. Краем глаза Ламберт поглядывал по сторонам, запоминая путь. Он еще ни разу не был в больнице Элландера. Пару раз его заносило в храм Мелитэле, где травы стоили куда дешевле, чем на городском рынке, но к лекарям он не попадал. Пришла мысль, что храм мог стать выходом в сложившейся ситуации, но он находился слишком далеко для умирающей девушки. Ее дыхание стало поверхностным, едва различимым. Ламберт ускорил шаг. — Здесь, — стражник застыл перед дверями, выкрашенными белым. В свете луны они казались почти серебристыми. Ламберт выжидающе взглянул на него, и стражник, будто опомнившись, громко постучал. Дверь открылась не сразу, но изнутри послышались торопливые шаги. На пороге появилась молодая женщина. Она быстрым взглядом окинула пришедших и тут же посторонилась. — Что с ней? — ее грудной голос звучал умиротворяющее. Вероятно, истекающие кровью люди не были здесь чем-то удивительным. Стражник вопросительно взглянул на Ламберта. — От ребенка избавлялась, — хмуро сообщил тот. — Куда ее? — Сюда, — женщина указала на широкий стол недалеко от дверей. — Ждите. — Она быстро скрылась в длинном коридоре, уходящем вглубь здания. Ламберт осторожно опустил Нию на стол и взглянул на нее при свете лучин. Трепещущие тени углубили морщины страдания на ее лице, сделав похожей на старуху, обтянутую кожей. Она никак не отреагировала, почувствовав под собой стол, и Ламберт положил ладонь ей на шею, выслушивая слабый, едва различимый пульс. Ния еще жила. Стражник бессмысленно топтался рядом. — Может, сказать кому? — неуверенно предложил он. — Отцу скажи, — Ламберт снова ощутил вспыхнувшую ярость. — Пусть поторопится, успеет полюбоваться на свои дела. — Он не услышал ответа, взглянул на замершего стражника и зло усмехнулся. — Иди, он же ее искал. Стражник неуверенно взглянул на него и вышел на улицу. Ламберт остался ждать. Нужно было, чтобы ее осмотрел лекарь, который сможет позже подтвердить, что именно он принес ее сюда, и принес живую. А еще Ламберт не собирался уходить, пока не наступит рассвет и не будет оповещен городской совет — терять сотню оренов не хотелось. Он оглянулся, ища какую-нибудь тряпицу, чтобы вытереть руки, но ничего не нашлось. Тогда Ламберт вытер их чистым краем покрывала, в которое раньше завернул Нию, и опустился на лавку у дальней стены. Пустое помещение было неприютным, в воздухе витал запах спирта, каких-то настоев. Ламберту очень хотелось увидеть отца Нии, хотелось запомнить его лицо и лицемерные слова сожаления, которые тот приберег для мертвой дочери. Он знал, что слова найдутся — самые правильные, полные отчаяния и лжи. Они всегда находились. Ламберт ждал.***
— Полагаю, я обязан тебе? Голос почти не нарушил утреннюю тишину пустой корчмы, удобно вплетясь в нее спокойной интонацией. Наконец-то. Ламберт поставил кружку на стол и обернулся. Ведьмак действительно был ему незнаком. Он был, похоже, старше Ламберта. Светлые волосы, едва заметная из-за своего цвета двухдневная щетина, чистое, без шрамов, лицо говорило о том, что ему везло в бою. Взгляд Ламберта привычно скользнул ниже и увиденное заставило поморщиться. А вот и причина, по которой совсем не юный ведьмак был ему незнаком — на груди этого Айдена лежал медальон Школы Кота. Все надежды Ламберта на благодарность, и тем более на плату, немедленно развеялись в прах. Однако ему задали вопрос. — Точно, — буркнул он и вернулся к выпивке. На душе стало совсем паршиво — смерть Нии, надрывные и запоздалые вопли ее отца, а теперь еще и Кот. — Я выплачу долг, — спокойно пообещал Айден. — Ей сперва выплати, — без особой надежды Ламберт кивнул на Альду, вытирающую столы. — С ней мы в расчете, — в голосе Айдена послышалась непривычная доброжелательность. Ламберт посмотрел на Альду, та с улыбкой кивнула в ответ и хлопнула рукой по переднику, куда прошлым вечером прятала десять оренов Ламберта. — Тогда для начала с тебя десять оренов, — проворчал он. Монеты беззвучно легли на деревянный стол. Ламберт слегка удивился. Так просто? — Смотрю, ты денег не считаешь, — он убрал монеты в кошель. — Когда должен — нет. Айден все еще держался за его плечом и это раздражало. В любом другом случае Ламберт предложил бы ему сесть или спросил, почему он так упорно стоит, но разговаривать с Котом не хотелось. Он всегда обходил их стороной и сейчас чувствовал только глубокую досаду, что потратил время на спасение этой никчемной жизни. Почему все его благие начинания оканчивались таким дерьмом? Ламберт приложился к кружке, глуша тянущую тоску и надеясь, что ведьмак уберется прочь. — Я найду тебя, — его спокойный голос вызывал отторжение. — В другом месте. Это город не слишком приветлив. Ламберт усмехнулся. Ну конечно, найдет. Уже хорошо, что вернул десять оренов. Он почувствовал, как чужое присутствие исчезло, и хмыкнул. Двигался Кот воистину по-кошачьи. Бесшумно даже для ведьмачьего слуха. За окнами корчмы послышался топот копыт. Сукин сын был еще и верхом. Ламберт недовольно вздохнул. Ему тоже следовало найти коня и поскорее убраться, пока горожане не выдумали еще какое-нибудь обвинение, уже в отношении ведьмака, укравшего у них жертву.