Цена вечности: Незримые путы

— Можно было и до Кринфрида подождать, — проворчал Ламберт, выбираясь из лесной речушки, где в самом глубоком месте вода покрывала грудь. — Ну уж нет, — усмехнулся Айден. Он развалился на траве, одетый только в штаны. С волос сбегали прозрачные капли, усеивая плечи россыпью искр, золотившихся в свете заходящего солнца. — От меня воняло как от козла. — Это нормально после нескольких дней в седле, — фыркнул Ламберт, стоя на берегу в ожидании, когда тело немного обсохнет. Несмотря на уверенное весеннее тепло, ходить в мокрой одежде не хотелось. — Не в ночь Беллетэйн, — Айден качнул головой, прислушиваясь к чему-то. — Слышишь? Они уже сложили костры. — Они их с утра сложили, — сообщил Ламберт. — И весь день набирались в ожидании вечера. А теперь будут всю ночь трахаться. — Мне кажется или я слышу в твоем голосе осуждение? — Айден насмешливо вскинул бровь. — С чего такая неприязнь? На этом празднике жизни места хватит всем. — Не в Редании, — Ламберт хмуро взглянул на солнце, почти скрывшееся за верхушками елок. Он ощутил, как внутри шевельнулось уже привычное возбуждение, не находившее выхода, и на миг стиснул зубы, успокаиваясь. На всякий случай начал надевать штаны. — Слишком близко к жрецам Вечного Огня. Здесь повсюду ненависть. Будто сам не чувствуешь. — Сегодня Беллетэйн, — напомнил Айден. — В такие ночи ненависть стихает. — Сам-то веришь в это? — покосился на него Ламберт, застегивая ремень. Он помедлил и решил одеться полностью. Без одежды, да еще при наличии чертовой магии, он словно был слишком открыт. — Ты настроен слишком пессимистично, — Айден едва уловимо нахмурился. Он сел, чтобы накинуть рубаху. Ламберту хотелось заметить, что Айден и сам не слишком оптимистичен в последние дни — его тревога никогда не стихала до конца и ощущалась очень явственно. Но он промолчал. Не стоило попусту бередить раны. Он плюхнулся на траву рядом с Айденом и прислушался к доносящимся звукам. На полях весело трещали костры, сопровождая крики, гомон, пение деревенского люда, оставившего дома и собравшегося здесь, чтобы как следует приветствовать начало урожайного цикла, отдав себя безумной ночи. В речке, несмотря на малую глубину, плеснуло несколько рыбешек. По прозрачной поверхности пробежали круги. С полей тянуло сладковатым ароматом трав, к которым примешивался запах алкоголя. На губах Айдена играла легкая улыбка. Ламберт прислушался к нему, уловил умиротворение. Тревога спряталась куда-то совсем глубоко. — Беллетэйн, — задумчиво проговорил Айден. — Красивый обычай. — Ничего особенного, — пожал плечами Ламберт. — Обычная пьяная гулянка с массовой еблей. — Тем не менее, ты не хочешь оставаться в стороне, — Айден мельком взглянул на него. — Конечно, — усмехнулся Ламберт. — Когда еще так славно развеешься, не потратив и гроша? Обидно, когда кто-то развлекается без меня. — И только? — Айден сорвал травинку, повертел ее в руках. — Почему ты не хочешь видеть волшебства этой ночи? — Спасибо, насмотрелся, — скривился Ламберт. — Помню, в первый или второй год на большаке наняли меня призрака уничтожить. Аккурат вот в такую «волшебную» ночь. Пока я бродил по тому чертову лесу, едва не зарубил нескольких пьяных идиотов, видно, принявших меня за бабу. Айден тихо рассмеялся, глядя на темнеющее небо. — Но это же не все, — покачал он головой. — Эльфы… — От эльфов тут уже ничего не осталось, — оборвал его Ламберт. — Люди все умудряются испоганить. Это только звучит красиво: «ночь Беллетэйн», «король и королева»… А на деле… Знаешь, сколько потом из них побежит к знахарке вытравлять плод? Скольких уже завтра утром будут лупить обросшие рогами мужья? Говорят, в эту ночь нет границ, или как-то так. Глупости. Люди не могут жить без своих границ… Что ты на меня так смотришь? Во взгляде Айдена неожиданно показалась печаль. Он вздохнул, покачал головой и снова отвернулся. Ламберт закатил глаза. — Вот только не говори, что ты всего этого не знал, — фыркнул он. — Неужели тебе так хочется обманываться красивой сказкой. — Это приятно, — Айден пожал плечами. — Почему бы и нет? — И этот самообман подскажет, что женщиной, которая сегодня повиснет на тебе, движет великая любовь, — кивнул Ламберт. — Нет, если так хочется… — Ламберт, зачем мне от нее великая любовь на один час? — в голосе Айдена задрожал смех. — Ты не понимаешь, о чем я говорю. Дело не в людях, а в самом воздухе Беллетэйн, в настроении. — А, очередные философские высказывания, — с деланным облегчением вздохнул Ламберт. — Я уж было напугался. Айден снова рассмеялся и поднялся на ноги. — Идем, посмотрим что к чему, — позвал он. — Ты не пойдешь за оружием? — непонимающе нахмурился Ламберт. Они оставили лошадей и все снаряжение у древнего старца, что жил на болотах. Его возраст не позволял участвовать в празднестве, а отдаленность дома не привлекала гостей. Насколько они смогли понять, деревенская община исторгла его очень давно. Беглый осмотр и знакомство не выявили никакой опасности, а полуслепой старик, похоже, не до конца понял, кто стал его гостями. — Не знаю как тебе, — улыбнулся Айден, — а мне с мечами неудобно. — Как хочешь, — Ламберт пожал плечами и направился к полям. Несмотря на то, что вечер только наступил, кое-где уже виднелись милующиеся парочки, пока очень немногочисленные. Ведьмаки неслышно обогнули их, приблизились к источнику шума и пения, где разгоряченные люди обменивались венками, кружками и шутками. В воздух вплетался едва заметный дурманящий отзвук возбуждения. Еще робкий, несмелый, но Ламберт знал, уже через пару часов он превратиться в вихрь неудержимой страсти, которая захватит каждого. За деревьями открывалось обширное поле, усеянное пляшущими огнями и людьми. Здесь звенел смех, крик и радость. Ламберт обвел взглядом пеструю толпу и выругался сквозь зубы. — Что? — Айден тут же замер, проследил за его взглядом. — Вот дерьмо, — Ламберт с досадой покачал головой. — Какая нелегкая их сюда принесла? Смотри, — он указал на группу людей с мечами. — Помнишь, я рассказывал тебе про ублюдков какого-то барона, едва не пристреливших меня под Гелиболом? — Это они? — Айден внимательно всмотрелся в толпу. — Смотри-ка, их тут немало. Ламберт тоже заметил, что люди с оружием рассыпались по всему полю. Они держались не как деревенские — более развязно, свободно, ощупывая собственническими взглядами женщин. — Вернемся за мечами. — Ламберт сделал шаг назад, но Айден поймал его за руку. — Не нужно, — покачал он головой. — Не в эту ночь. — Да какая разница, что за ночь? — нахмурился Ламберт. — Они нас жалеть не будут, поверь мне. Айден помолчал, глядя в сторону костров, и по выражению его лица Ламберт понял, что он не пойдет на уступки. — Делай как знаешь, — спокойно сказал Айден. — Я ухожу. — Ты всегда уходишь, — вырвалось у Ламберта. — Откуда такой пиетет к человеческой жизни? Он сам почувствовал, как грубо и резко прозвучали слова, неожиданно для него самого отсылавшие к прошлому Айдена. И почувствовал в чужой душе болезненный укол. Ламберт раздраженно вздохнул, запустил руку в волосы, негодуя в первую очередь на себя. — Извини, — буркнул он. — Ладно, как хочешь. Может, когда они все перепьются, до нас им не будет никакого дела. Ему на плечо легла теплая ладонь. В медовых глазах, оказавшихся неожиданно близко, мелькнула благодарность. — Пойдем по периметру, — предложил Айден. — После основного торжества все разбредутся по округе, и здесь будет легко затеряться. Попробуем вернуться позже. Они пошли дальше, оставляя шум праздника по левую руку. Здесь было пустынно. Далекие голоса не пугали птиц, чьи трели стихали в кронах деревьев, нетронутые заросли и цветы испускали густой аромат. — Надо было хоть выпивки захватить, — пробормотал Ламберт, пробираясь сквозь поваленные деревья и густой кустарник. — Держи, — Айден протянул ему флягу, в которой обычно возил воду. Сейчас там плескался самый настоящий махакамский спирт. — Ты когда успел? — Ламберт удивился такой предусмотрительности. Он сделал большой глоток и с удовольствием ощутил, как в желудок устремился знакомый обжигающий поток. — В избушке старика еще много чего интересного нашлось, — усмехнулся Айден. Он забрал у Ламберта фляжку и тоже глотнул. Они устроились на окраине леса. Никто не увидел бы их с полей, но перед ними открывалось все веселье. Ламберт мрачно наблюдал за радостными людьми и чувствовал набегающую тоску. Они снова оказались исключены из человеческого общества. Как всегда. Даже в такую ночь, когда ничто не имело значение. Только махакамский спирт немного поднимал настроение.

***

К кострам они двинулись, когда доносящиеся крики совершенно перестали напоминать хоть что-то вразумительное, и в самые отдаленные области донесся терпкий аромат пота, желания и удовлетворения. Народ и впрямь рассыпался по всей округе, наполняя воздух горячим дыханием, лихорадочной возней и сдавленными или не очень стонами. Ламберт уже не совсем понимал, мутился у него разум от спирта или от царящего вокруг разгула самого разного характера. По пути они аккуратно обошли разгоравшуюся ссору. Из-за деревьев доносились перекрывающие друг друга женские вопли. — …Ты-то, ты-то что тут забыла? — этот голос был сильный и объемный, словно вырывался из необъятной груди. — Чего ты к чужим мужикам лезешь? Своего мало что ли? — Тебя не спросили! — взвизгнула вторая. — Это Беллетэйн, я в своем праве! — Я тебе сейчас покажу право, шлюха! За деревьями затрещали кусты, послышались яростные вскрики. Что характерно, мужского голоса они не услышали. Возможно, делимый объект вовремя удалился в поисках новой пассии. — «Волшебная» ночь, — хохотнул Ламберт, перешагивая через поваленные в кучу стволы деревьев, которым, вероятно, предстояло стать дровами. — Иди к черту, — беззлобно отозвался Айден откуда-то сбоку. Воздух дурманил, обострял чувства, душил резким запахом похоти. Одни пары скрывались в укромных местах, другие даже не пытались. Ламберт заметил в ночи округлые белые ноги, обхватившие талию мужчины. Он двигался быстро, жадно, стремясь урвать больше, она ритмично стонала, подаваясь вверх, кусая губы, царапая его спину. Ламберт сглотнул. Желание вспыхнуло сухой веткой, будто только дожидалось своего часа, пробежало по телу, толкая ближе, ближе к кострам, туда, где еще искали себе пары опьяненные ночью женщины. Во тьме он встретил неотступный блестящий взгляд. Взгляд полный переживаемого блаженства. Она следила за ним, бесстыдно обнажив грудь, сжимая ее, пока мужчина самозабвенно вбивался в ее горячую глубину. Она не стонала, только часто выдыхала, открытым ртом. Ламберт почувствовал, как горячий узел, свернувшийся внизу живота, затянулся туже. В горле мгновенно пересохло. Это становилось невыносимым. В теле разгорался огонь, ноздри трепетали, жадно вбирая насыщенный одуряющим блаженством весенний ветер. Она должна быть где-то там, у костров, одинокая, также истомленная ожиданием, горячая и влажная, одержимая этой ночью. Ламберт глубоко вздохнул и с силой провел ладонями по лицу. Тяжесть в паху мешала думать связно. Воздух вокруг пылал желанием и наслаждением, он охватывал тела, ловил их в свои сети, проникал в каждую клеточку, лишал разума и воли. В такую ночь все подчинялось единому древнему инстинкту, бросавшему людей в объятия друг друга. Сегодня, как сотни лет ранее. Они все еще были там, люди с оружием. Их стало меньше, видимо, часть все же разбрелась по лесу, как и остальные, но остатки все еще были здесь, у костров. В достаточном количестве, чтобы создать проблемы. Ламберт глядел из-за плеча Айдена на поле, по которому рассыпались огни, вздохи, шорохи, и к возбуждению примешивалась изрядная доля досады. Эта ночь не имела право окончиться так уныло. Он не сдержал разочарованного вздоха. Что за хрень! — Ближе к утру они все равно уйдут, — негромко заметил Айден, не отводя взгляда от костров вдали. — Угу, — буркнул Ламберт. — Стоит только подождать до утра. Он скорее почувствовал, нежели увидел во тьме улыбку Айдена, и осознание, что тот прекрасно ощущает его желание, заставила кровь хлынуть к щекам. И к бедрам. Ламберт попытался найти среди вороха своих эмоций чувства Айдена, но не смог — вожделение было слишком сильным, слишком требовательным. По телу пробегал мучительный, все более яркий трепет, от которого перехватывало горло. Он попробовал отвлечься на другие мысли. Бесполезно. Он устал от слишком долгого одиночества, и теперь самообладание неудержимо рассыпалось. Во всем была виновата ночь. Ламберт резко втянул наполненный теплом воздух, собираясь уйти, но вдруг ощутил запах — теплый, дурманящий, с ноткой лесного озера и луговых трав. Запах Айдена. Горячая волна сбила дыхание, воспламенила кровь, напомнила о такой далекой ночи у костра, о жарких прикосновениях. Желание стало непереносимым. Он шагнул вперед, тоже неотрывно глядя на костры. Сердце заходилось, заглушая здравые мысли, увязав эмоции в одно томительное стремление, владевшее всем его существом. Ламберт снова вдохнул одуряющий запах, почти касаясь губами шеи Айдена, настороженно ожидая реакции, готовый отступить в любой момент. Тот не шевельнулся. Ламберт позволил себе прижаться губами к манящей коже, почувствовал под ней быстро бьющуюся жилку. Низ живота скрутил сладкий спазм. Айден немного наклонил голову, открывая больше доступа, подался назад, почти откинулся на грудь Ламберта. Тот немедленно прижался напряженным членом к его заднице, в висках гулко застучало. Обхватывая бедра Айдена, вжимаясь в него, притискивая к стволу дерева, он целовал все более жадно, в упоении забывая обо всем, поддаваясь опьяняющему желанию. — Пойдем отсюда, — жарко выдохнул Айден, слегка отталкивая его. Идти было неудобно. Жажда обладания понуждала устроиться под ближайшим кустом, но Айден упорно шел все дальше, в чащу. Звонко треснула сухая ветка, и Ламберт не сразу понял, что под его ногой. Выругался. Желание сделало его глухим и слепым, заставило потерять всякую осторожность, хотя совсем неподалеку ходили не слишком расположенные к ним люди. Где-то за стеной бурелома, который никому не позволил бы подобраться незамеченным, Айден остановился, повернулся, и Ламберт без раздумий прильнул к нему, снова прижался губами к шее, чувствуя шершавую щетину и пульс, отзывавшийся в нем. Скользнул руками по телу, задирая рубаху. Айден сбросил куртку, открываясь. Ламберт лихорадочно сдернул собственную защиту, следом — рубашку. Ему нужно было почувствовать чужое тело, горячее, вожделенное, пылающее такой же мучительной потребностью в ласке. Прикосновение к обнаженной коже уничтожило остатки разума. Ламберт глухо застонал, прихватил губами мочку уха Айдена, прижимаясь к нему плотнее, задыхаясь. Айден издал дрожащий вздох, скользнул ладонью по его спине, откинул голову. Ламберт чувствовал, как он напряжен, чувствовал твердость члена, рваное дыхание и все больше поддавался бушующему желанию, лихорадочно, торопливо беря предложенное. Айден рванул его пояс, скользнул рукой в штаны, и Ламберт мгновенно забыл обо всем, превратившись в сгусток оголенных, пылающих нервов. Он подавался навстречу ласковой, умелой ладони, растворяясь во вспышках одуряющего возбуждения, в мучительных спазмах, стискивающих низ живота, в пламени, пылающем в венах. Тяжелое дыхание мешалось с низкими, отрывистыми стонами. Изредка он снова прихватывал ухо Айдена. Прикосновений было мало, невыносимо мало. Каждый мускул в теле дрожал требовательно и голодно. Когда Айден замер, нахлынул страх, что все снова закончится как той памятной ночью, но тот лишь оглянулся, ища подходящее место, и потянул его к почти поваленной старой березе. Ламберт встретил мерцающий откровенным желанием золотистый взгляд, и мысли рассыпались сверкающим бисером. Он почти толкнул Айдена к дереву, услышал тихий смешок и остановился. — Блядь, — хрипло выругался, не в силах скрыть разочарование, — я ничего не взял. — Не страшно, — усмехнулся Айден, доставая из кармана темный флакон. Мелькнула стремительная мысль подозрений — как Айден собирался использовать этот флакон ранее, но сразу исчезла. Ничто сейчас не имело значения, кроме вспыхнувшего облегчения. Все было правильно. Айден опустился на колени, оперся руками на дерево, застыл в ожидании. Ламберт, давая себе время успокоиться, прошелся губами по его спине, плечам, проследил кончиками пальцев подрагивающие мышцы живота и плотно обхватил напряженный, пульсирующий член, наслаждаясь бархатистой поверхностью. Айден застонал, накрыл его руку своей. Ламберт ощутил его нетерпеливую дрожь, прижался к твердым ягодицам, судорожно сглотнул, даже не представляя, сколько сможет продержаться. Мир потерял краски, звуки и запахи, когда он втолкнулся в упругую, обжигающую глубину. Ламберт старался не торопиться, старался двигаться размеренно, не забывая ласкать Айдена, но беспощадное вожделение заставляло срываться в жесткий, стремительный темп, толкающий к жизненно необходимому финалу. Он больше не контролировал себя, с трудом осознавая, что слышит собственные отрывистые стоны, доносящиеся откуда-то издали. Айден подавался назад, мешая сосредоточиться, остановиться, задуматься. Его спина блестела тонкой пленкой пота. Все потеряло смысл, кроме вспыхивающего огнем удовольствия, жаркими сполохами пробегающего по телу. Стиснув зубы и крепко вцепившись в желанные бедра, как в последнюю опору реальности, Ламберт держался у зыбкой грани. Он слышал, как заходится дыхание Айдена, как с его губ срываются мучительные стоны, чувствовал запах его пота и судорогу горячего члена в руке. В уши ворвался задыхающийся шепот: — Подожди… еще немного… Он ответил громким, задыхающимся вздохом. Тело Айдена под ним напряглось, задрожало, прогнулось, выплескиваясь долгим трепещущим стоном, обжигающе горячими каплями. Переступая черту, Ламберт толкнулся в тесную глубину раз, другой, и мир взорвался жестоким оргазмом, лишившим дыхания и уничтожившим его, уничтожившим саму его сущность в долгожданном ослепительном наслаждении. Он никак не мог справиться с дрожью, терзающей тело, не мог отпустить бедра Айдена, не мог вздохнуть, терзаемый отголосками удовольствия, еще пробегавшими по телу. Айден терпеливо ждал, пытаясь отдышаться. Наконец Ламберт почувствовал, как расслабляются мышцы, и с усталым стоном отстранился. Он чувствовал себя опустошенным. — Ночь Беллетэйн удалась, — хрипло усмехнулся Айден. Он с трудом поднялся на ноги, отошел. Ламберт застегнул штаны и прислонился к ближайшему дереву, неподвижно глядя в пространство. Расфокусированный взгляд никак не желал приходить в норму. Он вдруг вспомнил общую спальню в Каэр Морхене. Вспомнил, как впервые поддался странному непривычному чувству влечения к чужому теплому телу. Удовольствие, от которого он едва не умер, как тогда казалось. А потом в памяти всплыло куда более позднее время, когда он узнал, насколько далеко можно зайти, даже если рядом с тобой человек одного пола. Лэй был необыкновенно притягателен. Настолько, что никакой страх перед учителями не смог бы их остановить. Удивительно открытый, улыбчивый и необыкновенно податливый. Бег по Мучильне обрел новый смысл, когда оказалось, что можно свернуть с пути, скрыться среди густого леса и отдаться всепоглощающей страсти, забыть хоть ненадолго о ненависти и злости. Легкие шаги рядом напомнили о реальности. Лэя давно не было в живых. Тот, кто был с ним сегодня, вряд ли имел подобную радость открытия, как он. Ламберт встретил вопросительный взгляд уже полностью одетого Айдена. — Еще пять минут, — пробормотал он, прикрывая глаза. Ответом ему было прикосновение плеча и ощущение еще горячего тела рядом. Да, ночь Беллетэйн и впрямь удалась.