I love you, darling

Ран и не помнил, когда это всё началось. Не помнит с каких пор так стал тобой интересоваться, но зато помнит то, как впервые увидел тебя. Кажется, это была весна. Да, определённо весна. Тогда Хайтани был зол как никогда. Ему хотелось все швырять и пинать, даже пару разбитых лиц подчинённых не исправили его настроения. На его руках вздулись венки, желваки играли на лице, а острые зубы громко клацали, желая впиться в чью-то плоть, разорвать, раскромсать. Он вцепился в тёмные шторы, чуть ли не рвя их, и перевёл взгляд на улицу, стараясь вернуть контроль над внезапно появившимися эмоциями. Люди спокойно ходили по тротуарам, и солнце ярко светило, вызывая в парне ещё одну волну необъятной ярости. Глазами ищет то, за что можно зацепиться и успокоиться, иначе ничем хорошим это не закончится. В одном из окон дома напротив видит тебя, что в наушниках, пританцовывая, мыла окна. Твои глаза были чуть прищурены из-за ярких лучей солнца, а на лице играла мягкая улыбка. Чёрная футболка висела на тебе, а ты постоянно её поправляла. Ты была безмятежна, спокойна, как лесной ручеёк, и Ран сам неожиданно для себя успокоился, зарядившись твоей энергией. Он сам и не осознавал, с каких пор вечером возвращался к окну, наблюдая за силуэтом. И это успокаивало его, помогало разложить в голове всё по полочкам. И это стало ежедневным ритуалом для хорошего завершения дня. Ооо, Хайтани видел многое: твои странные кривляния перед зеркалом; твоих подружек, пришедших в гости; пару раз даже застал за тем, как ты переодевалась, но кроме чёрного кружевного лифчика ничего не видел: ты быстро уходила из поля зрения. Он не знал, видела ли ты его в противоположном окне, но, кажется, взгляд его игривых фиолетовых глаз сложно не почувствовать и проигнорировать. И поэтому парень тихонько посмеивался, когда ты, цепляясь за шторы, пряталась за тканью и сразу резко закрывала их. Как будто это скроет тебя. И Ран подсел. Подсел, как наркоман на очередную дрянь. Но всё же тебя дрянью язык не поворачивался назвать, поэтому была для него маленькой принцессой в башне, что постоянно забывает закрывать шторы или просто очень любит дневной свет. Риндо замечал изменения в поведение брата, но то тактично молчал, то иногда подкалывал, на что получал странные ухмылки и немного пугающие взгляды, и снова замолкал. Что бы там не происходило, и кто бы там не страдал, самое главное, что с его братом все в порядке, а на остальных плевать. Ран знал о тебе многое: твою будничную рутину, что мог рассмотреть в окно; любимую одежду, которую ты чаще всего надеваешь; игры на компьютере, в которые играешь по вечерам; знал также, что помимо манги любишь и японских писателей читать. Нет, это не любовь и не симпатия, просто ему нравится за тобой смотреть, это его успокаивало как никогда — так успокаивал себя Ран по вечерам, совершенно не желая осознавать, что попался в ловушку. Но увидеть тебя, смущённую и неловко улыбающуюся, в университете, он не ожидал. И он впал в ступор от того, насколько ты близко, насколько ты хороша, хоть Рану и больше нравилась на тебе домашняя одежда. И парень не отстал от тебя после того случая, наоборот, прилип ещё сильнее. Хайтани — чёртовый, грёбанный сталкер, пугающий до ужаса, до головных болей, до нервного перенапряжения, до такого состояния, что приходиться спать с молотком под подушкой, и то сном это тяжело назвать. Теперь тебе кажется, что он везде, всюду. Ты чувствуешь его пронзительный пугающий взгляд, слышишь его спокойное дыхание, видишь его кривую усмешку на лице каждого прохожего. И ты начинала думать, что просто сходишь с ума, но нет, он действительно был рядом. И вот чёрт же тебя дёрнул пойти вечером в магазин вопреки кричащему шестому чувству. Ступать по асфальту было тяжело, каждый шаг отдавался где-то в душе, с каждым шагом ты отдалялась от дома, чувствуя нарастающую тревогу. Хотелось уже забить на еду, поголодать несколько дней, но из дома не выходить и зашторить все окна самой плотной тканью. Сглатывая очередное подступающее к горлу волнение, ты берёшь наушники, надеясь, что наконец сможешь отвлечься. Но музыка, громкость которой была на максимум, не помогает, а лишь ухудшает положение: не слышать, что происходит вокруг, было страшно, поэтому убавляешь песню на минимум, вслушиваясь в каждый шорох. Где-то недалеко звякает стекло. Резко останавливаешься и пару секунд спустя оборачиваешься. Сзади оказывается кот, что играет с бутылкой из-под какого-то напитка. Он резко перестаёт заниматься своими делами и смотрит на тебя своими кошачьими глазами. Находясь уже вне себя от волнения, тебе начинают мерещиться фиолетовые глаза и его пронзающий, насмешливый, озорной взгляд. Уже плюёшь на идею спокойно дойти до магазина и обратно и бежишь в сторону дома. Твоя паранойя победила, а ты проиграла. Когда до дома остаётся всего ничего, холодный металл блестит в чьих-то руках. И ты узнаёшь эти руки. Ран стоит ровно, опираясь на кирпичную стену сзади него, и перебрасывает из рук в руки телескопку, буравя её взглядом. Парень вздыхает и тянет пальцы, обтянутые белой перчаткой, к небольшому пятнышку на дубинке — всё-таки он плохо вымыл её после последней драки. В голове миллионы вариантов исхода этого события, но ни один не утешительный. От нервов начинаешь сдирать заусенцы на пальцах. Кожа уже была красной и при нажатии щипала, на что ты морщилась, но продолжала ковырять ранки. Чувство животного страха разливалось по всей груди, а после заражая и остальные части тела. И вот сейчас, стоя и трясясь от страха, ты чувствовала себя самым настоящим серым зайчиком в огромном лесу перед хитрой рыжей плутовкой. Да вот быть в шкуре животного совсем не круто. Так сильно переживать за свою жизнь и понимать, что сейчас от тебя ничего не зависит, ничуть не классно. Ты уже разворачиваешься, принимая решение пойти другим путём (да он был гораздо длиннее, да ты почти дошла до дома, но своя шкура дороже), как слышишь его голос: — Стой, — Ран всё также смотрит на телескопку, а после хитро щурит глаза и кидает на тебя взгляд, не поворачивая головы. Его приказной тон и дубинка, что была в его руках, пугают, не давая сдвинуться. Он медленно и плавно, словно в бальном танце, подходит к тебе, кладёт свою ладонь на твоё плечо и поглаживает его, шепча что-то на ухо, что ты не можешь разобрать. Хайтани решил, что хочет тебя к себе домой в виде милой, послушной зверушки, на которую можно глазеть по вечерам, и, уж поверь, решения он своего не поменяет.