I love you, darling

Иногда глаза Майки настолько пусты, что хочется плакать. Хочется захлебнуться в омуте ненависти, задохнуться от взгляда, полного презрения, провалиться под землю под его шаркающие шаги, но никак не чувствовать холодное безразличие. Сомнения зарождаются где-то в голове, а потом разносятся по всему телу вместе с кровью, отравляя не хуже стрихнина. И тебе страшно, что Майки посмотрит своим рентгеновским взглядом, увидит насквозь, сожмёт свои губы в тонкую ниточку, презрительно фыркнет и руки потянет к пистолету, а потом бездумно нажмёт на курок. Но плыть по огромному озеру безразличия, уже несколько месяцев пытаясь найти берег, хуже, чем умереть быстро и без боли. И ты решаешься на диалог, хоть Сано вообще в последнее время на какое-либо общение не идёт. — Майки, скажи, тебе правда всё равно? — он тебе больше не Манджиро, не тот солнечный паренёк с ласковым взглядом и улыбкой, теперь он холодный, властный Майки, подминающий под себя гопников. Он убийца, если ещё пока не людей, то своего ментального здоровья уж точно. В его глазах видно, как проскакивают разные мысли, подобно перекати-поле в пустынном районе, но потом чёрная радужка снова становится пустой. — Ты хочешь правды? — голос Сано такой уставший, и говорит он медленно, еле-еле выговаривая слова. — Да, хочу. Я устала жить в неизвестности, — хочешь применить оружие блондина против него же: смотришь таким же холодным взглядом, пытаясь, если не воткнуть пару молний, то хотя бы пробудить его спавшую, по твоему мнению, совесть. Кажется, его веки сейчас закроются, а сам парень упадёт, отдаваясь приятному и спокойному сну, недоступному Сано в последние несколько месяцев, но он всё ещё стоит на земле, проходя взглядом по тебе. — Да, — блондин делает паузу, — мне правда всё равно, — смертный приговор, лично подписанный Майки, начинает своё действие, но просто так сдаваться ты ещё не собираешься. — Что происходит? Расскажи мне, и я помогу, — пытаешься первой пойти навстречу. Тянешь раскрытую ладонь к нему, хочешь помочь выбраться из ямы, которую он сам себе и вырыл, но Манджиро откидывает твою руку своими словами: — Ничего, — он отворачивается к окну и разглядывает людей внизу, — я просто вырос. Жгучее чувство того, что тебя всё это время обманывали, использовали, разгорается внутри с новой силой, и ты, даже не стараясь сопротивляться ему, разворачиваешься, и громко хлопаешь дверью, заставляя стёкла затрястись. Слёзы так и рвутся наружу. С ненавистью оглядываешь помещение, понимая, что сюда точно больше не вернёшься, забудешь дорогу в это здание, как страшный сон. А Майки так и остаётся в холодной комнате с открытым окном нараспашку. Думает, будто воздух с улицы освежит его мысли, поможет стереть то, что он очень хочет забыть, но ветер, к сожалению, может принести только очередную простуду. Парень будто даже расстраивается и, не получив ожидаемого, просто закрывает окно, как и последнюю приоткрытую дверь в его сердце. Язык — враг наш, но единственный враг Майки — это его молчание.