I love you, darling

Сегодня в городе лило как из ведра. На дворе ночь. В руках у тебя чёрный, неприметный зонтик, а в любимых кроссовках вода. Есть что-то такое завораживающее в ночном Токио, что вытягивает на улицу, сегодня ещё и дождь идёт, а созерцать красоту ночных огней города, вдыхая запах сырой земли, вдвойне приятней. Проходя мимо набережной, замечаешь знакомого блондина, что сидит на скамейке. Аккуратно подходишь к другу, стараясь не привлекать внимания. — Как ты вообще здесь сидишь? — укрываешь его от капель своим зонтиком. Пусть сейчас уже дождь подходит к концу, пусть парень давно насквозь мокрый, но не протянуть эту вещь — показать, что тебе совершенно всё равно. Кен поворачивает голову в твою сторону и смотрит слегка удивлённо. — Что ты здесь делаешь в такую погоду? — вода стекает по его выбритым вискам, светлая прядь волос прилипла к лицу и закрыла один глаз, но с этой «проблемой» Рюгуджи справляется быстро: откидывает рукой помеху. — Ну это мне и у тебя спросить надо. Он фыркает, отворачивается и снова смотрит на речку. Ты следишь за его взглядом и пытаешься найти то, что привлекло внимание, но кроме бушующей воды ничего не замечаешь. — Иди домой, ты простынешь, — говорит Дракен, когда порыв ветра освежает вас. — Это к тебе тоже относится, — ты хихикаешь и садишься рядом с ним на мокрую скамейку. Взгляд у блондина совсем грустный и такой потерянный. Его хаори, прошедшее вместе с парнем столько разных невзгод, не поднимало настроение, не грело душу и тело, как обычно, а просто лежало огромным грузом на плечах, тащило на дно. Сколько всего с этим элементом одежды связано, что хочется скомкать и выкинуть его, как выкинул Кена его лучший друг. Порвать, отдать, подарить, но никак не сложить к себе в шкаф, чтобы однажды холодным вечером найти его и ностальгировать до слёз в глазах. Но Дракен давно вырос, и он прекрасно понимает, что поступок этот детский, поэтому каждый раз останавливает себя, когда руки так и тянутся краю одежды. Рюгуджи сейчас что-то очень сильно беспокоит, прям как воду терзает ветер, поднимая волны, и река никак не способна найти свой покой. Способность понимать людей — не то дар, не то проклятие, определиться никак не можешь. Смотреть на то, как близкие люди ломаются — больно, но зачастую поделать ничего не можешь, поэтому единственный выход из этой ситуации — помочь ещё до «раскола», и в такие моменты действительно благодаришь высшие силы за то, что можешь видеть, что происходит на душе у человека. — Дай угадаю, о Майки думаешь? — кажется, Кен совершенно не ожидал такого вопроса, вон даже дёрнулся. Он молчит, а ты понимаешь, что попала в яблочко. — Не можешь понять его мотивов, хотя раньше были не разлей вода? — Да, — опускает взгляд вниз и рассматривает носки своих ботинок. — Почему и зачем он так сделал? Мы же хотели быть вместе всегда. Сам с меня обещание даже брал, а сам получается его и нарушил, — горечь в голосе, думаю, была слышна даже старику без слухового аппарата. Не хочется, чтобы Дракен проглотил эту грусть, копил в себе, а потом бы в одно холодное утро сорвался, хочется приложить все усилия, чтобы помочь, но ответов, как и слов не находится, и ничего не остаётся, как сказать обычное: — Я не знаю, — выдыхаешь тёплый воздух изо рта и сама задумываешься над этим. Кену невыносимо больно, что всё так закончилось, что Майки просто исчез, но слёзы не обжигают его глаза, он держится, пытается проявить стойкость, хоть и в слабости ничего позорного не было. И ты слегка бьёшь кулаком ему в бок, надеясь, что это хоть немного поможет осознать, что в этом огромном мире Рюгуджи не один и никогда не будет. На огромных часах время сменяется, обнуляется, показывая, что наступил новый день, а именно десятое мая. — С днём рождения, здоровяк, — дождь уже больше не идёт, поэтому зонтик ты складываешь и убираешь. — А? — блондин смотрит на часы и слегка улыбается. — И вправду. Спасибо. — Пошли ко мне домой, я тебя отогрею, чаем напою, а то свалишься с температурой и всё, — поднимаешься со скамейки и потягиваешься. Вроде посидела немного, а болит всё так, как будто несколько дней в одном положении провела. — Я закалённый. — Знаешь, обычно после таких фраз и заболевают. Не вредничай и пошли уже.