Июнь 1979
Время тянулось медленно, как смола, стекающая по стволу дерева. Ещё один долгий месяц, ничем не отличающийся от других. Хотя, одно относительно важное событие всё же смогло просочиться в его жизнь. Юбилей его отца, совпавший ещё и с какой-то круглой рабочей датой. Торжество обязательно должно было быть с шиком и блеском отпраздновано в одном из дорогущих ресторанов города. И как любая их встреча, эта тоже не могла обойтись без скандала. К Петиному удивлению, на праздник его всё же позвали. Но, ожидаемо, одного. Нину Хазин-старший до сих пор откровенно презирал и брать её с собой запретил, сказав, что «эту девку» он терпеть не намерен. Этого хватило, чтобы Петя завёлся. С Ниной вдвоём они куда-то выходили не часто, но это было уже дело принципа. Юрий Андреевич сказал, что хочет видеть свою семью, а раз уж Петя на ней женился, то она теперь тоже, вроде как, семья, даже если тот так не считал. Для Пети основной целью было не выбить Нине место на семейно-рабочем торжестве, больше походившим на кишащий серпентарий, а именно настоять на своём и сделать папаше наперекор. Если уж Петя и будет на этом празднике, а выбора у него по большому счёту сейчас не было, то уж точно не один. Может, в личной семейной жизни у них с Ниной и не всё гладко, но зато она единственная, кто точно и безоговорочно займёт его сторону. В любом случае. Как будто, сплошная корыстная цель, но на самом деле, где-то в глубине сознания ему правда просто не хотелось оставаться со всем этим одному. И единственной опорой казалась она. После утомительно долгой и громкой ссоры, присутствие Нины на этом празднике жизни он всё-таки отстоял. С боем и упрямством, но обошлось малой кровью. Шаткая договорённость была достигнута. Однако, дальше стояла задача посложнее — убедить Нину пойти с ним. Опрометчиво было начинать с отца, заранее не зная, выйдет ли уговорить её саму, но дело было уже сделано. Проблема состояла в том, что Нина боялась Хазина-старшего, как огня. Она с первого дня уловила его отношение к ней, но абсолютно честно не понимала, чем она такое заслужила. Было попросту обидно. Поэтому она избегала вообще любых поводов пересечения с этим человеком, лишь бы не ощущать на себе пренебрежение в его взгляде и голосе. Замечая его отношение к себе и себе подобным и глядя на то, как он относиться к собственному сыну, она, помимо страха, испытывала к нему ещё и жуткое отвращение. Пожалуй, она бы даже по-настоящему возненавидела его, если бы её душа была способна на это чувство. Из-за всего, что Нина видела, она и к Пете относилась несколько иначе, чем могла бы. Прощала ему многое, а самое главное, жалела. Жалела она его часто, сама того не желая. Открыто и чисто по-человечески. В её глазах то, кем он стал и как жил, было полностью виной и достижениями его отца. Чаще всего, хоть и не всегда, она видела только сплошную боль и надлом, чего Петя сам ей никогда не рассказывал и не показывал. Но она видела. Ну, или по крайней мере, старалась сама себя этим успокоить. Старалась помочь, чем способна, хотя она сама от этого уже порядком подустала. Так, в силу его нужды в поддержке и её чувства сострадания, они смогли прийти к общей договорённости. На торжество Нина пойти согласилась, раскрутив Петю на парочку своих желаний. По итогу, они даже пришли к шутке, что будут охранять друг друга от Юрия Андреевича и, если что-то пойдёт из ряда вон не так, то они просто сбегут. Последнее они, кстати, провернули бы не впервые. Они сбегали даже с собственной свадьбы. Когда градус недовольства стал выше, чем градус веселья, молодым пришлось делать ноги, пока всё это не достигло своего апогея и не нагнало их лично. На удивление хорошее воспоминание. У Пети таких было не особо много. Хотя, возможно, он слишком пессимистично смотрел на мир. Нина ему часто так говорила. И если честно, в чём-то она была несомненно права. К Петиному удивлению, юбилей прошёл вполне спокойно. Он и Нина подчёркнуто игнорировались отцом, что хоть и раздражало, но всё-таки было лучше, чем открытая агрессия. Может, причиной того стало праздничное настроение, может, нескончаемые лестные высказывания коллег, а может, это был просто ещё один способ выразить своё отношение к происходящему. Пете было плевать. Главное, что всё закончилось без очередного бессмысленного скандала.***
Для Игоря месяц прошёл в бесконечной спешке и попытках побыстрее доделать всё, что только можно успеть. Приходилось едва ли не ночевать на работе, копаясь в бесконечных папках протоколов и личных дел. В какой-то момент этого всего стало так много, что Игорь начал отсчитывать дни до ранее не желаемого отъезда. Дима кучу планов построил ещё в самом начале и теперь знакомил Игоря с ними подробнее. В один день он даже притащил ему культурную программу, расписанную почти на три альбомных листа так, что было очевидно, что на все эти планы одной недели однозначно не хватит. На что Дубин попросил выбрать те пункты, что понравится Игорю больше всего, но это будет означать лишь их приоритет, а не отмену всех остальных. Игорь согласился, понимая, что свободное время нужно будет чем-то занимать, а придумывать развлечения сам он особого желания не имел и, если честно, глубоко внутри был благодарен другу за то, что тот всё взял в свои руки. Иногда он задумывался, откуда же у того столько неутомимого энтузиазма, пока не вспоминал, что Дима из города небольшого и в Ленинграде то недавно, а в Москве так и вообще не был, так что для него эта поездка будет значить намного больше. Всего за несколько дней до отъезда Игорю сообщили, что теперь он заявлен ещё и в турнир по стрельбе, потому что парень, который должен был в нём участвовать от другого ведомства в Ленинграде заболел и поехать не сможет. Махнув рукой, Гром согласился. Уже без разницы что, лишь бы побыстрее. И наконец, можно было ехать. Единственное, что расстраивало Игоря — это то, что он не успеет увидеться с Юлей то отъезда. Она вернётся, как раз, когда они с Дубиным будут уже в Москве показывать свои спортивные достижения. Игорь с Димой сидели в вагоне поезда, за окном сменяли друг друга железнодорожные постройки, деревья и гружёные строительными материалами вагоны. В открытое окно их купе ветерок заносил запах щебня и рельс. Мерное перестукивание колёс сливалась с гомоном вагона в одну общую нестройную мелодию. Закатное солнце освещало город и отдавало свои последние лучи раскалённым камешкам на путях. Июньский вечер клонился к концу, к ночи они уже будут в Москве. Столица встретила их прохладным ночным воздухом. В просторном холле гостиницы, ярко освещённом и выстеленном зелёными коврами, кроме них и девушки со стойки регистрации никого не было. Уже через десять минут они заняли свои номера на четвёртом этаже, а впереди была целая неделя. На счастье Игоря первый день у них был свободный. Погода была солнечная и не слишком жаркая. Идеально для прогулок. Гром слегка щурился от солнышка и улыбался в объектив Диминого «Зенита», который Дубин по новому своему увлечению теперь всегда таскал с собой. Дима не переставая трещал обо всём подряд, пересказывая Грому все известные ему факты о Москве, вычитанные в невесть каких журналах. Решение пойти в Мавзолей пришло как-то само собой, всё-таки — основная достопримечательность, которую достаточно один раз увидеть, чтобы больше не захотеть. Гробница Вождя Пролетариата Дубина и правда не впечатлила. На улицу он вышел даже немного разочарованным, явно ожидая чего-то более интересного, чем едва узнаваемая мумия. — Ну, я же тебе говорил, что ничего там такого нет. Да ты не расстраивайся, ещё много чего посмотрим. — Игорь дружески подтолкнул Диму в плечо, стараясь его подбодрить. — Да, ты прав. Куда дальше? — немного подумав, спросил Дима. — Слушай, меня Прокопенко попросил забрать свитер у какой-то своей родственницы с правого берега. Надо съездить. Ты со мной? — Что ещё за свитер? — Да, подарок что ли какой. Я не вдавался. — пожал плечами Гром. — Так что, едешь? — Не, я ещё погуляю, хочу пофотографировать всякое. — Дима потряс фотоаппаратом, как бы в подтверждение своих слов. — Ну, как знаешь. На этом они разошлись в разные стороны. Дима уже забыл про невпечатляющий Мавзолей и увлечённо рассматривал кремлёвские виды. Игорь дождался проезжающего мимо такси и отправился к родственнице Фёдора Ивановича. Проносящиеся мимо здания сменяли друг друга. Такси, в котором сидел Игорь, выехало на мост, и из приоткрытого окна открывался завораживающий вид. Водная рябь Москвы-реки искрилась под солнечными лучами, уходя вдаль и отражая в себе ярко-голубое небо и силуэты, пролетающих над водой звонко кричащих чаек. Одной из них всё-таки удалось выловить с поверхности мелкую рыбёшку, блеснувшую на солнце серебристыми чешуйками, и сильным взмахом крыльев улететь куда-то восвояси. Несмотря ни на что Москва казалась Игорю красивым городом. Чужим, но красивым. Заточенный со всех сторон в серый камень, большой и шумный, он всё равно почему-то притягивал. Какой-то своей строгой холодной красотой, так отличающейся от помпезной красоты его родного Ленинграда. Погрузившись в свои размышления, Игорь не заметил, как машина остановилась возле нужного дома, пока водитель не сообщил ему, что пора выходить. Он поднялся по нескольким лестничным пролётам и нажал кнопку звонка. Дверь открыла невысокая пожилая женщина и вопросительно посмотрела на Игоря. — Здравствуйте, меня Игорь зовут. Я от Прокопенко Фёдора Ивановича. — представился Игорь, помявшись на пороге. Было немного неловко. — Ах, да. Конечно-конечно. — засуетилась женщина, забирая что-то в своей прихожей. Она протянула Игорю свёрнутый пакет, любезно сообщив, что вязала сама в подарок племяннику Феденьке. Получается, эта женщина — тётушка Прокопенко. Он улыбнулся про себя тому, что его серьёзному начальнику тётушка так очаровательно передаёт вязанные вещи. Поблагодарив женщину, он вышел из подъезда, решая куда двигаться дальше. Он сел на лавку у подъезда, подставив лицо тёплым летним лучам. Где-то сверху щебетали редкие городские птички, шума машин во дворе было почти совсем не слышно. Но посидеть так удалось не долго. Игорь открыл глаза, когда где-то рядом тихо вскрикнула какая-то девушка. Она раздосадовано смотрела себе под ноги, где рядом со ступнёй лежал отломившейся от туфли каблук. Пакеты с продуктами тоже вразброс стояли прямо на асфальте, но ей было явно не до них. Она оглянулась по сторонам, будто ища помощи. Игорь тут же подскочил и быстрым шагом направился к девушке. — Вам помочь? — спросил он, подойдя к пострадавшей. — Ой, ну если только пакеты до лавочки донести. — растерянно произнесла она, снимая вторую туфлю. Дойти босиком было уже явно удобнее. Гром поставил пакеты на лавку и, заметив, что девушка слегка прихрамывает, придержал и её. — Очень больно? — он присел, осматривая её лодыжку. На глазах у неё навернулись слёзы. — Нет. Только туфли жалко. Любимые… — девушка слегка пожала плечами и грустно улыбнулась, смахнув с ресниц слезинки. — Вы далеко живёте? Я сейчас такси поймаю и проводить могу. Куда ж вы без туфлей. — Мне даже неловко как-то… — она смущённо опустила глаза, а на щеках проступил лёгкий румянец. — Да ничего страшного, мне не сложно. А у вас и каблук и пакеты. — Игорь почесал затылок, садясь рядом на скамейку. — И то верно. Ну, давайте. — согласилась она, понимая, что чужая помощь действительно сейчас пригодится. Они уже ехали в такси в направлении, указанном девушкой, когда она протянула ему руку. — Меня Нина зовут. — она коротко улыбнулась, готовясь пожать ладонь. — Игорь. — он пожал руку в ответ. Дальше они ехали в скромном молчании. Они поднялись на лифте до её квартиры. Нина попыталась открыть дверь ключом, но он не повернулся. Пришлось звонить. Спустя некоторое время дверь открыл парень в одних спортивных штанах. Он пропустил Нину в квартиру и как-то странно уставился на Грома, стоящего на пороге. Под таким пристальным мрачным взглядом, он даже отвёл глаза в сторону и собрался уходить, прежде поставив пакеты у порога. — Петь, это Игорь. У меня каблук сломался прямо на улице, представляешь? А он помог. Пакеты вот дотащил. — протараторила она из квартиры, закончив фразу уже в прихожей, стоя у парня за спиной и положив ладони ему на плечо. — Здорово. А домой ты его зачем привела? — спросил он, упираясь рукой в дверной косяк и не сводя с Грома глаз. — Вообще-то, он донёс пакеты, если ты с первого раза не услышал. Но я не против, чтобы он зашёл на чай. Кто знает, как бы я сама справилась. — Знаете, я, пожалуй, пойду. Дела ещё. — бросил Игорь, начиная отходить от двери. — Благодарим за помощь. До свидания. — безэмоционально сказал хозяин квартиры и, забрав пакеты внутрь, закрыл перед Громом дверь. И всё же, это было грубо. Игорь и не собирался оставаться, у него своих дел было навалом, да и заходить в гости к малознакомым людям он нужным не считал, даже, если очень приглашают. Но реакция этого парня — это уже как-то слишком. Игорь решил побыстрее выкинуть ситуацию из головы. Что хотел, он сделал. Нину он одну с её проблемой не бросил, а значит, человеку помог. Всё остальное ему было не очень то и важно. В конце концов, где-то по городу ещё ходил Дима, который уже наверняка набрался кучи впечатлений и по возвращении в отель прожужжит Игорю все уши. В общем, так и произошло. За ужином в ресторане отеля Игорь выслушивал рассказы о приключениях Дубина, о том, как ему всё понравилось, и какие отличные должны получиться фотокарточки. Когда Дима закончил высказывать все свои восторги, Игорь рассказал ему о своём происшествии со сломавшей каблук девушкой и её угрюмом, ну кем бы он там ни был. Уже лёжа в своей постели, Гром подумал, что если бы не неугомонность и нескончаемый оптимизм Димы, то в этом дне не было бы вообще ничего хорошего. Почему чужой недружелюбный взгляд его настолько задел, он не понимал, но отчего-то было всё-таки неприятно. Может, потому что это был весьма неблагодарный ответ на помощь, может потому, что в Ленинграде люди себя с ним так не вели, а может ещё по какой-то иной причине. Анализировать Игорь не стал. Любая неприятная ситуация рано или поздно забывается, особенно та, в которой ты не виноват. Тем более, думать об этом совершенно некогда, потому что уже завтра рано утром нужно быть свеженьким, как огурчик и ехать на первый день соревнований.