***
Интересный он парень — Игорь Гром. Необщительный, колючий, смотрит с высоты своего роста всегда так мрачно и недоверчиво, иногда, будто и вовсе тебя презирает. А не отталкивает. Идёт на диалог, хоть и короткий неловкий, местами обрубленный, а всё же разговор. Отвечает тебе, хоть и довольно дежурными фразами, а сквозь них всё равно душа чувствуется, живая и настоящая. Сам вокруг себя глухую оборону выстроил такую, что не подобраться сразу. А может быть, и вообще. И как ни тарань, всё одно — стена. Из стали, из камня, чёрт его знает. А знать хотелось. Впервые за очень долгое время хотелось получше узнать, что перед тобой за человек. Что он там думает о жизни, о данном моменте, о тебе. О тебе. Это не радовало от слова совсем. Петя уселся поудобней на своей полке купе и устало потёр глаза. Жутко хотелось спать, а сон всё никак не шёл. Предательское «что он думает обо мне» замигало в голове красным светом. Вот к чему привела цепочка, развиваемых им самим мыслей. Ни к чему хорошему. Мысли о других людях вообще никогда ни к чему хорошему не приводили, этот урок Петя выучил давно, начав отгонять от себя всех и каждого, кто попытается приблизиться. Кажется, Игорь делает так же. Игорь. Опять всё свелось к нему. «Ничего хорошего» — прошептал Петя одними губами себе под нос и вышел курить в тамбур. Под стук колёс и мерное покачивание вагона он выдыхал горьковатый дым в приоткрытую щёлку в окне, рассматривая всплывающее из-за горизонта солнце, окрашивающее низкие облака в золотисто-розовый.***
Утро для Игоря вышло не очень добрым. Проснулся он рано, всё ещё под впечатлением от странных ночных образов. Радовало лишь то, что весь этот день можно было провести, как хочешь. На завтраке Дима даже убедил его сходить в кино, и они пошли. Но Игорь не запомнил половины фильма, потому что, как бы он ни пытался сосредоточиться, как бы он ни пробовал отвлечься даже на перешёптывания с Дубиным в кинозале и разговоры за его пределом, голова всё равно была занята другим. Все его мысли, так или иначе, возвращались к одному и тому же. Кажется, он просто разучился знакомиться с людьми, и только поэтому попытки другого человека завязать с ним, если не дружбу, то просто общение, вызывают у него кучу неясных эмоций. По крайней мере, это единственное объяснение, которое Игорь для себя нашёл. Они погуляли по городу до обеда, после чего Дима снова улизнул со своей новой знакомой, в очередной раз засыпав Игоря кучей извинений. Ещё вчера бы он, может быть, сначала наигранно побухтел, отвесив другу несколько шуток, но сегодня без разговоров отпустил его на все четыре стороны, оставаясь наедине с собой. Хотелось, чтобы всё это уже наконец закончилось, и можно было убраться в свой родной город, завалившись кучей важных и сложных дел. Вернувшись в гостиницу, он по началу откровенно скучал. Предыдущие дни выдались настолько насыщенными, что теперь было действительно скучно. Игорь поймал себя на мысли, что мог бы и хотел бы позвонить Пете, раз уж у него теперь есть его номер, но того, скорее всего, уже нет в городе. С другой стороны, делать было совершенно нечего, а шанс застать Хазина всё ещё был. Немного подумав, Игорь спустился в холл к телефону и набрал номер с листочка. Гудки длились довольно долго. — Слушаю. — на том конце трубки раздался слегка раздражённый женский голос. Это, скорее всего, была Нина, но Игорь не был уверен, что это точно она и, что она его помнит. — Извините, а Петра Хазина можно к телефону? — неуверенно спросил он, уже сомневаясь, стоило ли вообще звонить. — Нет его. Раньше следующей недели и не ждите. — отрезала она и резко положила трубку. Игорь даже среагировать не успел, как этот разговор оборвался. Как-то это было неприятно. В какой-то момент Игорь и вовсе почувствовал себя в чём-то виноватым на фоне неожиданной грубости, но это ощущение быстро прошло. Было даже немного жаль, что Петя уже уехал. Игорю почему-то очень хотелось встретиться с ним снова, хотя за эти два дня, для почти незнакомцев, они обсудили вполне достаточно. Спустя некоторое время, за неимением занятия получше, Гром снова взял в руки подаренную книгу и пробежался глазами по первой строчке. Той самой, которую Хазин процитировал тогда в парке на Патриарших. Складные красивые строчки затянули Игоря так, что он не заметил, как начало вечереть. Пока в реальности свет за окном стал мягче, проникая в номер и оседая на мебели ровными бликами, там, за книжным форзацем, Игорь переносился из шумной современной Москвы в древний каменный Ершалаим, а потом обратно к злоключениям литераторов. Листая хрустящие книжные странички, Игорь поймал себя на мысли, что никогда бы не взялся за такое сам, а если бы и взялся, то ему бы обязательно не понравилось. Это всё хазинский дар убеждения, не иначе. Ему даже делать ничего не приходится, а Игорь ведётся. Людей он в своей жизни всяких встречал, и таких, что не дай бог и таких, что дар божий. А этот какой-то совершенно особенный, и почему, совершенно не ясно. Вот, вроде, и нет ничего такого, а всё равно, как магнит тянет. И так мысли Игоря снова ушли куда-то далеко, что строчки и буквы уже перестали складываться в какой-то общий смысл. Мозг неизменно переключался. С этим нужно было что-то делать. Отложив книгу в сторону, Гром резко выдохнул и взялся за шахматы. Надо было немного потренироваться перед завтрашним днём, тем более, перестановка фигур на доске всегда помогала уйти вообще от любых лишних мыслей. Помогла и сейчас. День выдался суетливым. Успеть надо было как-то уж слишком много, но зато во всей этой суматохе было совершенно не до того, что принесли предыдущие дни. Утро началось с того, что Дима пришёл в номер к Грому каким-то уж совсем расстроенным. Причина таких настроений оказалась в том, что он то уедет, а его новая знакомая останется здесь. Возникающее между ними расстояние его несколько пугало, и все свои опасения он высказал Игорю. Игорь посоветовал ему взять у неё хоть какие-то контакты, если не хочется терять связь, и что это единственное, чем можно решить Димину проблему. Он и так-то не особо умел раздавать людям советы, а сегодня было и вовсе не до этого. Впереди предстоял шахматный турнир, который организаторы решили уложить в один день, что было гарантировано не очень хорошей идеей. Перегружать свой мозг Игорю не хотелось. Не хотелось вообще уже ничего, кроме как, чтобы день этот побыстрее закончился, они сели в поезд и вернулись назад в Ленинград. Игорю хотелось домой.***
Сентябрь 1979…
Осень медленно, но верно вступала в свои права. Листья деревьев в любимом сквере Игоря начинали стремительно желтеть, некоторые из них срывались с веток и кружась падали в лужицы на парковых дорожках. С темнеющего вечернего неба моросил холодный дождик. Настроение у Игоря было примерно такое же. Серое и хмурое, как это небо, как его собственные глаза. Что-то внутри него явно изменилось с того дня, когда стройный рядок зелёных вагонов увёз его в Ленинград. Иногда его настигало ощущение, что он что-то оставил там в Москве. Но что именно, он не задумывался. День был долгий и сложный, зарывающий с головой в кучу бумаг и заводящий в тупик. Ещё и эта морось с пробирающей до костей промозглостью. Хотелось поскорее добраться до своей тесной квартирки с большим окном и погрузиться в горячую ванну, заполняя всё пространство густым белым паром, и в нём же раствориться. Но планы изменились, едва Игорь устроился на своём небольшом диванчике прямо посреди комнаты, являющейся и кухней, и спальней одновременно. На журнальном столике напротив него валялось много всякого хлама: газеты, пара папок, прихваченных с работы для детального изучения, какие-то обёртки, кружка с недопитым кофе и всякое разное по мелочи. Среди всего этого бесполезного многообразия проглядывал тёмно-зелёный книжный корешок. Рука потянулась к нему сама, и в следующее мгновение книжка уже лежала в ладонях Игоря. Он быстро пролистнул странички, и из-под корочки выпала записка, вложенная туда ещё в июне. Бумажка была несколько потрёпанной, потому что, не найдя ничего другого, Игорь использовал её в качестве закладки. Буквы местами слегка вытерлись, но текст был всё ещё хорошо различим. Думал Игорь не долго. Почти сразу же взялся за ручку и первый попавшийся чистый лист бумаги. Строчки из-под стержня выходили, будто сами собой, складываясь в текст письма. «Я не особо умею писать письма и не знаю, что именно я должен тебе здесь сказать, но написать захотелось. Ты просил сказать, чем там всё закончилось, а я почему-то не сделал этого сразу. Я дочитал её примерно через неделю, после того, как ты подарил. У них всё хорошо, если, конечно, так можно сказать. Грустно, но хорошо. Они теперь вместе. Хотя, что-то мне подсказывает, что плевать ты хотел на финал произведения. Скорее всего, ты просто хотел проверить, напишу ли я. Не знаю, чего ты ожидал больше, но я написал. Если ты вдруг решишь общаться со мной по переписке, то адрес на конверте. Телефона у меня нет. Кстати, в следующем году меня всё-таки хотят отправить на Олимпиаду. Так что, буду в Москве, может и увидимся.Игорь Гром из Ленинграда.»
Ни в одном написанном собой слове Игорь не был уверен, ни одна строчка ему не нравилась. Он даже не знал, помнит ли ещё его Петя. По мнению Грома, такой общительный человек, как Хазин, мог уже давно забыть, с кем он там общался два дня три месяца назад. Но и отступать от начатого уже не хотелось. То, что сейчас происходило, напоминало Грому шахматный Кингчесс, когда пришло его время выставить на доску свою фигуру. Сравнение странное, но первое пришедшее ему на ум. Завтра Игорь встанет пораньше и перед работой занесёт письмо на почту. А там, будь что будет.***
Этим вечером Петя возвращался домой в подпитии и ожидании того, то Нина снова будет ругаться. А он опять отмахнувшись закроется от неё в другой комнате. Всё это они уже проходили за последний месяц не один раз. Но сегодня Пете скандалить не хотелось совсем. Когда Нина открыла ему дверь, он молча разулся и уже хотел пройти в спальню, но она его остановила. Петя уже приготовился выслушивать претензии, но к его удивлению, цель у Нины оказалась совсем другая. — Тебе письмо пришло. На конверте написано, что из Ленинграда. Забери в прихожей на тумбочке. — спокойно сказала она и удалилась обратно в кухню, откуда доносился запах жареной картошки. Забрав конверт, Петя всё-таки закрылся в комнате и не раздеваясь растянулся на кровати, глядя в потолок пустым взглядом. На душе было мерзко, а рассказать было некому. Нина, конечно, по началу пыталась спрашивать, но потом отстала, после того, как Хазин заявил ей, что она всё равно не поймёт. Да и что ей рассказывать, в самом деле. Своих рабочих проблем он выдавать не мог, а личных не собирался. Она честно пыталась проявить участие, которого вообще нельзя было ожидать от женщины, живущей со своим мужем вот так, как живут они. Но она в первую очередь была хорошим человеком, и Хазин это отлично понимал. Хотя, и не мог с этим ничего сделать. Ему нужен был кто-то более близкий, как бы он этого ни отрицал. Прогнав налепляющиеся, как снежный ком мысли, он прочитал написанное на конверте и не сразу поверил в увиденное. Неровным почерком, вереницей кругловатых букв в строке «адресант» значилось «Гром И.К.». Раскрыв конверт, он пробежался глазами по нескольким строчкам. Их было так мало, и ничего в них, по сути, не было, но внутри стало как-то теплее. Уже не так отвратительно, будто всё самое плохое отступило на шаг назад, а вот это маленькое и неожиданное оказалось чем-то очень важным. Он перечитал письмо пару раз, отметив, что Игорь и на бумаге не многословен. Ответ было решено писать сразу. Прямо здесь и сейчас. Такой, какой получится, какой выдаст затуманенный хмелем мозг. «Если честно, я уже и не ждал, что ты напишешь. С самого начала не ждал, не то чтобы сейчас. Даже не знаю, что и сказать. Тебе на самом деле повезло, что это Нина почту достаёт. Это она письмо заметила, я бы может и не увидел. Здорово, что ты всё-таки написал, а то я уже пару раз думал искать твои контакты по своим связям. Но во-первых это выглядело бы жутковато, а во-вторых мне было интересно посмотреть на твои действия. Да, и общение в одни ворота не для меня. Ты мне сразу понравился, а такое у меня с людьми бывает вообще не часто. Почти никогда. Так что, раз у тебя тоже есть желание со мной общаться, то пиши. Помню, ты рассказывал, что друзей у тебя не сильно много, так вот, может быть, будет на одного больше. А то, что у тебя телефона нет, так это ничего страшного. Позвонить можно и из автомата. Номер у тебя есть. Соберёшься ехать на свою Олимпиаду, сообщи мне. Устроим тебя поприличнее, чтобы не таскаться, как в прошлый раз через весь город. Пока!П.Х.
Москва. 14.07.1979.»
***
Они переписывались так ещё долго, и с каждым разом письма становились всё длиннее и подробнее. Кажется, они действительно начинали становиться друзьями. Конверты шли вплоть до конца мая 1980-го, пока Петя не сообщил, что уезжает с супругой на юг. В тех же майских письмах Игорь сообщил, что помогать с устройством в Москве не нужно, что начальство предоставит ему квартиру, и что Игорь пробудет в Москве весь период Олимпиады. Оставалось ждать июля. Оставалось ждать встречи, которой Игорь сам неожиданно для себя хотел, а Петя боялся. Боялся, потому что тоже ждал и хотел. И для себя он решил, что в этом ожидании, в том, что он подпускает кого-то уже слишком близко, нет ничего хорошего.