Кингчесс

      Прошедшие день и ночь никак не выходили у Игоря из головы. Всё это было слишком странно для него. Он откровенно не понимал, почему рядом с Петей так тепло и так волнительно, почему именно он, ведь ни с кем из других своих друзей он такого не чувствовал. Только от взгляда его тёмных глубоких глаз внутри щемило что-то, скорее, даже приятно подрагивало, только на его пушистые ресницы хотелось смотреть подольше. И ещё это частое желание оказаться поближе, коснуться лишний раз, как бы невзначай, которое Игорь за собой даже не всегда замечал. Всё это было слишком непонятно, и как ему с этим разобраться тоже.       Понятно ему было только одно — с Петей что-то происходит. За последнее время в его поведении точно что-то изменилось. Сначала едва уловимо, Игорь даже думал, что ему кажется, но теперь это было совершенно ясно. А теперь он не знал, как подступиться. Понимал, что если спросить напрямую, тот вряд ли ответит, это он в Петиной натуре понял давно. Но и оставлять всё, как есть, ему не хотелось. Надо было искать способ его хотя бы немного разговорить.       Они сидели на стадионе и смотрели соревнования по бегу, когда один из знакомых Игоря подсел к ним и предложил присоединиться к компании, собравшейся в что-то вроде похода. Задуманное по своему описанию больше походило на пикник с ночёвкой, но все называли это походом. Игорь на предложение согласился сразу, а вот Хазина пришлось немного поуговаривать. Он сначала пытался убедить Игоря, что идея так себе и в пример идеального, как он сказал, «настоящего» похода привёл историю о том, как он в студенчестве ездил с друзьями в Карелию, но потом под аргументы Игоря, показавшиеся ему наиболее убедительными, он сдался и согласился пойти с ними. В глубине души он понимал, что согласился ещё и под взглядом этих чёртовых серых глаз, но их владельцу он мог сказать только об убедительности слов, и то в своей привычной шутливой манере. Но от одной мысли о том, что он будет делить палатку с Громом было одновременно и радостно и немного не по себе.       

***

      Ехать было решено рано утром. Сначала надо было добираться на автобусе, а затем их ждало почти пол дня пути до намеченного места, ночь там, и столько же обратно. На вопрос Пети о том, почему нельзя сразу доехать до места, Игорь провёл ему десятиминутную лекцию о том, что есть поход, и что вся суть заключается в том, чтобы дойти до нужного места пешком.       Когда они сошли на автобусной остановке, было почти десять утра. Солнце, которое ещё пару часов назад палило ярко и жарко, начинало скрываться за наползающими облаками. Листья деревьев шелестели под лёгким ветром, из-под подошв обуви выбивались маленькие клубочки дорожной пыли на протоптанных тропинках. Тропинки были неширокими, так что всей их компании из почти десяти человек приходилось идти колоннами по двое рядом. Кто-то нёс палатки, кто-то рюкзаки, а впереди мелькали пригорки и перелески.              Местом для ночёвки была выбрана окружённая соснами просторная поляна недалеко от небольшой речки. Палатки были уже поставлены, кто-то позвякивал, извлекаемыми из рюкзака бутылками и стаканами, Игорь укладывал ровные ряды картофелин в будущий костёр.       — Ты что её прямо в земле собрался готовить? Она же грязная будет. — спросил Петя, присаживаясь рядом и внимательно наблюдая за действиями игоревых рук.       — Ну, да. Ты что никогда запечённой картошки не ел? — Гром перевёл на него удивлённый взгляд.       — Почему не ел. Из духовки.       — Эх, ты, духовка. — с улыбкой протянул Игорь. — Ничего ты не понимаешь, так же вкуснее. Ещё сырок плавленый сверху кладёшь, и вообще красота. Обещаю, тебе понравится.       Вскоре на небольшой доске, служившей импровизированным столом, появились нарезанные овощи, хлеб, пучки лука, коробок из-под спичек с солью и наполненные стаканы. За выпивку отвечал коллега из Свердловска, не так давно влившийся в олимпийскую компанию, поэтому на столе была только водка, но никто, в принципе, не был против.       Картошка Пете понравилась, как Игорь и обещал. Обжигающе горячая, пахнущая костром, но с овощами такая вкусная, что Петя в какой-то момент даже пожалел, что не попробовал это раньше.       — У тебя сажа на лице. — сказал он Игорю, когда поедание картошки подошло к концу, и поводил пальцем у своего лица, пытаясь обозначить испачканную зону.       — Тут? — Гром ткнул себе в щёку, так и не попав по чёрной угольной полоске.       — Нет.       — Тут? — снова промах.       — Вот здесь. — Хазин протянул руку и своим большим пальцем стёр пятно с лица Игоря.       Глаза его смотрели так пристально и в то же время так мягко, что на мгновение Игорь даже перестал дышать. Он поймал себя на том, что тоже смотрит. Неотрывно следит за Петиным тёмным взглядом, изучающим его лицо. Казалось, это длится слишком долго. И только сейчас он заметил, что Петина рука всё это время оставалась у его скулы. Он прокашлялся и отвернулся быстро и, возможно, даже резковато. Хазину пришлось убрать руку, несколько смущённо из-за реакции Игоря, после чего он потянулся за стаканом, вовлекаясь в новый звучащий тост.       Сгущающиеся сумерки уже полностью окутали поляну, тучи, кружившие над ними весь день, рассеялись, обнажив глубокую и ясную синеву тёмного ночного неба. Там в вышине между качающимися верхушками скрипящих сосен, будто крупный бисер, раскинулась россыпь мерцающих звёзд. Поляну освещали только они и костёр. Часть компании уже разбрелась спать по палаткам, остались только Игорь с Петей и ещё трое парней.       Вскоре перескакивание с одной темы на другую привело разговор к обсуждению футбола. Как выяснилось буквально через пару минут, зря. Конфликт возник сам собой, по большому счёту, на пустом месте, и они даже не сразу поняли, как это произошло. Кто-то что-то сказал, потом слово за слово упоминались различные команды, Петя как-то неласково отозвался об одной из них чисто рефлекторно, как и бывает при обсуждении вкусов в разных вещах, чем вызвал недовольство Валерки, являющегося ярым футбольным фанатом. Далее перепалка уже перешла на личности, по итогу чего тот, находясь в довольно сильном подпитии, бросился на Петю с кулаками. Драка была оперативно остановлена остальными участниками беседы, а дебошир скручен и отправлен проспаться и трезветь. Упаковав его в палатку, парни отправились по своим.       У костра они остались вдвоём. Блики от огня мелькали на Петином лице, создавая особенно красивые тени. То, как они отражались и сверкали в его глазах, Игорь заметил не сразу, но поймав этот блеск, оторваться он уже не мог. В вышине сосновых крон изредка перекрикивались ночные птицы. Весь их импровизированный лагерь был погружён в сон, из одной палатки доносился пьяный храп Валерки. Игорь придвинулся ближе, держа в руках маленькую аптечку. Смазанные удары, нанесённые Хазину, не нанесли ему большого вреда, так, пара ссадин и синяков, но в уголке губ, всё-таки выступила пара капель крови. Он попытался стереть их рукой, оставив на лице багряный развод.       — Не трогай грязными руками. Сейчас я всё сделаю. — сказал Игорь, открывая коробочку аптечки.       — Козёл. — недовольно произнёс Хазин, косясь на палатку со спящим задирой.       — Не надо было вообще с ним с спор вступать. Футбольный фанат, да ещё и пьяный. — резюмировал Гром, для удобства упираясь одной рукой о Петино колено.       Вскоре кровь была остановлена, а ранка обеззаражена. Игорь ещё слегка нажал большим пальцем на Петину нижнюю губу, чтобы проверить целы ли зубы и дёсны.       — Игорь. — вдруг произнёс он, обдавая подушечку пальца горячим дыханием. В ночной тишине голос его показался ему слишком громким, из-за чего он вдвое сбавил тон так, что слышно его было теперь только, если находится совсем рядом. Как Игорь. — Игорь, ты когда-нибудь влюблялся в кого-то, с кем тебе ну вообще не светит?       — Не знаю. Я в таком ключе никогда не думал. — уклончиво ответил Гром и медленно убрал руку от Петиного лица. — А что? — добавил он, уже жалея, что впутывается в это.       — Хотел узнать, что ты делаешь в таких случаях. Потому что сам я уже мало что понимаю.       — Нет, в таких делах я тебе не советчик. Кто хоть это? — спросил Игорь, больше из вежливости.       — Ты всё равно не знаешь. — он опустил глаза вниз, стараясь не сталкиваться с Громом взглядами.       — Тогда и не спрашивай. — Игорь сделал шаг назад, так что теперь его тень, отбрасываемая от костра, закрывала собой всё ещё сидящего на бревне Петю.       Почему-то от мысли, что Хазин просит у него совета по отношениям, становилось неприятно. Игорь не понимал точно, что это за чувство — смесь обиды и чего-то ещё, более сложного и глубокого. Он даже про Петин брак вспомнил не сразу. Его вопрос казался ему просто неуместным, не по адресу, а самое главное, он действительно не мог понять, почему в груди появилось это тяжёлое давящее чувство. Ещё неприятнее было от того, что спрашивая совета, тот не до конца объясняет ситуацию, скрывает от него что-то.       — Погоди. Сядь. — выпалил Петя и, перехватывая Грома за запястье, потянул его на себя.       Он послушно шагнул, а затем присел напротив также, как ещё совсем недавно сидел, обрабатывая ему повреждения. Повисшее между ними молчание слишком затянулось. Игорь чувствовал, что нужно что-то сказать или сделать, что нельзя больше сидеть вот так, глаза в глаза, потому что чем дальше, тем страшнее. Дрова потрескивали в костре, а руку грели Петины пальцы, всё ещё смыкающиеся вокруг его запястья. Гром даже не пытался высвободиться из их мягкой хватки.       — Так что ты хотел? — наконец спросил он, решаясь прервать эту тяжёлую паузу.       — Не знаю. — вырвалось у Хазина рваным выдохом.       Он, кажется, правда не знал. Чувствовал себя таким беспомощным перед серыми игоревыми глазами напротив и таким потерянным среди холодной бесконечности звёзд над головой. И он снова отвернулся в сторону, прекрасно понимая, что даже так он не сбежит. От себя, тем более.       — Хей, что случилось то? — не выдержав, Игорь привлёк его за подбородок, пытаясь прочесть хоть что-нибудь в его поведении.       Хотелось свалить всё на алкоголь, но выпили они не так много, до лёгкого хмеля в голове, не более, так что проблема явно была в чём-то другом. Непонимание, в чём именно, начинало тревожить. Он изучал Петино лицо какое-то время, продолжая придерживать его, чтобы не увернулся. Он разглядывал каждую линию, очерченную мягким оранжевым светом костра. И чем дольше он смотрел, тем красивее они ему казались. Такими идеально правильными, будто это вообще единственное верное из всего, что окружает его в жизни.       А потом Игорь и сам не заметил, как поддался секундному импульсу, подбросившему ему решение. Он мягко притянул Хазина к себе и почти невесомо коснулся его губ своими. То мгновение, которое потребовалось Пете на ответ, показалось Игорю целой вечностью. Он подался вперёд, перехватывая инициативу Игоря также аккуратно, немного несмело, но с такой нежностью, с которой Игорь даже не думал столкнуться.       — Пойдём в палатку Игорь, а то ещё увидит кто. — прошептал он Грому в приоткрытые губы, каждой произнесённой буквой тепло касаясь кожи.       Он ушёл первым, Игорь, затушив костёр, отправился следом. Боясь разрушить мгновение и отступить, расстояние до палатки он преодолел в пару шагов. Под брезентовым пологом было темнее, чем на улице, в полумраке он несколько раз скользнул взглядом по Петиному профилю, прежде чем приблизиться вновь.       Он потянул Хазина на себя, ложась на спину и вовлекая его в более глубокий, но всё такой же осторожный поцелуй. От его одежды пахло костром и свежестью ночи. Петя мягко и неторопливо сминал губы Игоря, и в этот момент ему казалось, что между ними тает ледник. Он чувствовал горячее дыхание Игоря на своём лице, его ладонь на своём затылке и понимал, что никогда бы не решился на этот шаг первым. От Грома он такого не ожидал, конечно, но и задавать вопросов сейчас не собирался. Момент был важнее, исполнение давно желаемого было важнее. Сейчас были только он и Игорь. Остальное потом.       Он спускался поцелуями ниже к линии челюсти Грома, а оттуда к шее и вниз, к самому чувствительному участку между ней и плечом. Игорь выдохнул, пожалуй, слишком громко, тут же закусив губу.       — Так не нужно…не торопись. — прошептал он, слегка отстранив Петю ладонью.       Несколько секунд Хазин молча смотрел, продолжая нависать над Игорем, а потом послушно вернулся к его губам. Раз он так просит, пусть так и будет. Сердце у Пети всё ещё трепещало, и в происходящее он верил с трудом, поэтому только ещё больше хотелось сделать всё правильно. Но момент, кажется, был упущен. Потому что Игорь отстранился, пытаясь выбраться из-под горячего Петиного тела.       — Что такое? — слегка встревоженно спросил он, кладя руку Игорю на плечо.       — Поздно уже, давай спать.       Хазин улёгся с ним рядом на спальнике и, приподнявшись на локте, наблюдал, как Гром засыпает, отвернувшись лицом к стенке палатки. Затем он пристроился чуть ближе, уткнувшись лбом Игорю в спину, и под его ровное глубокое дыхание тоже стал погружаться в сон.              Утром Игорь проснулся первым, обнаружив у себя на груди голову спящего Пети. Он медленно и с трудом, стараясь не разбудить, выбрался из-под удобно устроившегося Хазина и вылез из палатки наружу. Народ уже возился, убирая последствия вчерашнего веселья, кто-то пил чай, явно отлынивая от уборки. Игорь окидывал взглядом поляну, а перед глазами пролетал вчерашний вечер. И костёр, и звёзды и…поцелуй. К лицу прилил жар, и Игорь почувствовал, что если бы кто-то сейчас на него посмотрел, то они совершенно точно увидели бы пылающие красные кончики ушей. Сейчас вчерашний порыв казался ему опрометчивой глупостью, но ещё сложнее было понимать, что подвернись шанс, он бы хотел повторить это снова. Слегка вздрогнув от собственных мыслей, Игорь тряхнул головой, прогоняя их подальше, и присоединился к уборке.       Пока парни оплачивали проезд у водителя, Петя успел занять в автобусе место на заднем ряду возле Игоря. До этого момента Грому удавалось его избегать, теперь пути для отступления не было. Оставалось лишь надеяться, что Хазин не заговорит о вчерашнем сейчас. К облегчению Игоря, с разговорами он к нему не полез. Но когда автобус уже тронулся, Петя медленно положил свою ладонь Игорю на колено. Гром искоса посмотрел на него и отвёл ногу в сторону. Петя в ответ убрал свою ладонь, стараясь скрыть разочарование и непонимание на своём лице. Игорь отвернулся к окну и уже до самого дома не произнёс ни слова, прижавшись виском к стеклу и смотря только на сменяющиеся за ним виды.