Новенький

  Уже в здании они поднялись на второй этаж и зашли в одну из комнат. Там стояла небольшая тумбочка и кровать. Монти пояснил, что он тут ночует, когда сбегает из дома. Почему он это делает, он не объяснил.   Фазбер улёгся на кровать, а Гатор уселся рядом на пол. Они болтали обо всём. Даже о мелочах: о погоде, о том, что будет завтра в школе, о девушках(хотя оба не сильно любили эту тему) да и вообще о том, что на ум придёт. В ходе этих разговоров выяснилось, что у обоих странный, но одинаковый вкус в музыке. Оба предпочитали панк-рок. И если Монтгомери иногда слушал современных панков, что остались в таком малом количестве, то Фёдор отдавал предпочтение только СССР-овским панкам. Он слушал такие группы как "Король и Шут", "Сектор Газа", а также Егора Летова и Виктора Цоя. Именно поэтому по этажу начал разноситься громкий рок в стиле панк.   Но тут музыка прервалась, потому что Гатору позвонили. Он взял трубку и с каждой минутой его лицо мрачнело. Он отключился и сказал Фредди: -Сиди тут, я скоро вернусь,- и вышел из комнаты.   Пока друга не было Фред имел много времени, чтобы поразмышлять. А думал он о своих чувствах. Чувствах к Гатору. Каждый раз, когда он видел эту высокую, накаченную фигуру с слегка грозным видом, сердце начинало пропускать удары, а дыхание учащаться. Такого он ещё не испытывал ни к кому. Но как он может об этом говорить, да даже думать. Монти явно показал своё отношение к таким, как он. Но Фазбер не мог ничего с собой поделать. Это тот человек, с которым он такой, какой есть. Он не создавал для Гатора очередную отдельную новую личность. Он был готов делать что угодно, лишь бы видеть его и слышать его слегка хрипловатый бас, что был для ушей Фредди словно самая сладостная музыка.   Он вновь и вновь оживлял в себе облик Монтгомери с оголённым торсом, что ему повезло увидеть. При этом он додумывал кое-что от себя. А именно внешность парня снизу. От этого в штанах стало тесно, а самому Фазберу стыдно. Его рука спустилась в штаны, предварительно взяв из рюкзака салфетки. Фред думал о прекрасном профиле возлюбленного, представляя то, что в реальности сбыться было не должно. Дойдя до долгожданной разрядки, парень выбросил салфетки в окно и улёгся, глядя в потолок.   Правда, когда он выглянул в окно был слышен какой-то непонятный шум, а порой и крики. Его это слегка забеспокоило, но он решил не париться по этому поводу. В конце концов, только посмотрев на Монтгомери можно понять, что так просто с таким не справиться. Поэтому, он попытался успокоиться. Но у него не получилось.   Всё настроение, каким бы оно до этого не было, улетучилось. Фредди вскочил с кровати и начал мерить комнату шагами. Он не обращал внимание ни на что, ни на головокружение, ни на время. Фёдор не понимал времени, сколько он так уже ходит, его голову целиком и полностью заняло волнение. Только оно. Ещё никогда и ни за кого он так не волновался.   Но вот, он услышал приближающиеся шаги. Только вот они были какими-то тяжёлыми, шаркающими. В комнату, опёршись о косяк рукой, ввалился Гатор. Он тяжело дышал. Но самое страшное-всё его лицо было в крови.   Присмотревшись, можно было понять, что в основном это размазанная кровь из носа, но в каком количестве. Ещё было видно, что часть крови не его. Подрался. Под глазом красовался почти чёрный синяк. Футболка была порвана в одном месте. Фазбер тут же бросился к раненому, при этом говоря: -Иди и сядь. Я сказал сядь. Не противься, я сказал. СЕЛ. Как и почему. Ладно, не говори. Сиди тут, и не смей никуда не уходить. Уйдёшь-с того света достану. -Всё.... сижу...,-сказал Монти с частыми и длинными паузами, что были заполнены его тяжёлым дыханием.   Фредди стремглав бросился в аптеку, где купил вату, на всякий случай бинты, перекись водорода и обезболивающее.   После этого он побежал обратно, словно знал дорогу к этому зданию всю жизнь. Пробежав мимо каких-то парней, он бросился на второй этаж.   Гатор сидел в той же позе, не пошевельнувшись, словно и не было последних 10 минут. Но он был в сознании. Фред тут же бросился к нему.   Первым делом он умыл лицо Монтгомери слегка смоченной ваткой. После этого, кусочек свёрнутой ваты он остановил кровь из носа. Он приложил всё так же смоченную, а потому холодную вату к синяку. По глазам Монти было видно, что он просто благодарен. И не описать эту благодарность словами. Он всё так же с трудом проговорил: -Спа...сибо. Что... бы я без.. те..бя дел..ал -Молчи! -Хор..ошо   Тут Фёдор увидел ещё одно ранение, что было гораздо сильнее предыдущих. Из ноги Гатора торчал кусок стекла, что Фред аккуратно вытащил. Он нанёс перекись на место раны, вызвав пенку из крови. Монти громко зашипел. Фредди волновался, потому сказал: -Слушай, тут это всё как то очень не очень. Я доведу тебя до травмпункта, и это не обсуждается.,-Монтгомери в ответ на это лишь помычал, мол, делай, что хочешь. Фредди осторожно поставил Монти на ноги, и придерживая его, повёл к остановке. Там автобус пришёл почти сразу.   Гатор в полубредовом состоянии тянулся было заплатить, но Фред остановил его и заплатил за обоих, сэкономив время.   Конечно, пассажиры смотрели на них странно, а некоторые с сожалением. Через 4 долгих остановки, автобус наконец подъехал к нужной парням остановке. Они вышли и пошли к больнице.   Гатор всё так же опирался на тело Фазбера.   Конечно, ситуация максимально волнующая и неподходящая для каких-то чувств, кроме страха и волнения, но всё же, Фредди испытывал бабочки в животе из-за такой близости его возлюбленного.   Но он тотчас же забыл об этом, упорно ведя друга туда, где ему смогут помочь. И вот, наконец, они зашли в прохладное здание.   На тот момент Монти уже не шевелил ногами, Фёдор буквально его тащил.   Мимо них прошла медсестра. Увидев ситуацию, она приказала оставаться на месте, а сама куда-то убежала. Буквально через несколько минут каталку-носилки.   Врачи уложили Монтгомери на неё и повезли в сторону одного из кабинетов.   Фред пошёл за ними. Хоть он и понимал, что это происходит только из-за раненой ноги, но видеть беспомощно лежавшего друга было очень страшно. В кабинет Фазберу зайти не разрешили и он, круто большими пальцами уселся ждать у дверей.   Прошло около получаса, прежде чем Гатор вышел из кабинета. Слава богу, сам.