Я — ошибка поколения

2021 dec У, этот город немой, но он дал мне голос. Этот город не мой, и он дал мне голос. Он смеётся беззвучно между полос. Посмотри: он онемел, я реанимирую урбану скорость, ну как? — Диалог, как я понимаю, был не из приятных? — натянуто улыбнулся Ваня, приложив пальцы к подбородку. — Я тогда не ответила. Перезвонила, когда мы уже в аэропорту были, перед самым вылетом. Я просто сидела и не могла ему позвонить. Сижу, телефон держу, экран гаснет, я по нему нажимаю, он загорается, а на кнопку «вызов» духа не хватает, — задумчиво проговорила Храмова, нервно улыбнувшись, а после всплеснула руками с ухмылкой, по-другому тогда не было. К ней только со временем пришло умение, как бы странно не звучало, говорить ртом. А не делать, а потом подумать и не сказать, раз уж все сделано, и оно неизменно. — Но, знаешь, позвонила все же и, на удивление, ничего такого не было. Он просто спросил, почему я ему не сказала сразу и не обратилась за помощью, и это стало для меня в тот момент… Ударом по голове, что ли. Не крик, не ссора, не игнор, я просто думала, что он будет говорить мне одуматься, вернуться, что я свою жизнь ломаю сейчас, потому что между нами были диалоги раньше, — девушка шумно выдохнула. — что я уеду, когда окончу школу, что я стопроцентно уеду, но не сейчас. Я от себя не ожидала, не то, что Антон от меня, хотя он всегда был уверен в моих силах более, чем я. Он сказал, что впредь, если возникнет какая-то неудобная ситуация, то он хочет быть человеком, которому я доверяю, к которому я пойду, если не первому, он упомянул, что я нашла кого-то, на кого можно положиться, если так долго этот факт не был ему известен, то одному из первых, что ему действительно нужно и важно знать, что со мной все в порядке. Что он мной гордится, ему на подобное силы бы не хватило. И попросил меня позвать его на свой первый сольник, когда он случиться, а тогда еще выспаться после напряженного дня. В тот момент… Я, думаю, рыдающие люди в аэропорту вещь не удивительная, вот и я стояла и просто рыдала. — Это прямо респект, однозначное уважение тебя, твоего выбора и полное принятие, дорогого стоит. Считай, авторитет для тебя и самый близкий человек. И далеко не каждый может похвастаться такой поддержкой, — хмыкнул Ваня, демонстрируя оттопыренный палец вверх. Яна же лишь на пару секунд улыбнулась вразрез разбитому взгляду, за этим стояло слишком много «но» и ее размышлений в тот период. — И контракт вы с Васей подписали, когда тебе стукнуло восемнадцать? — Да. Взвесила я, подумала, что это именно тот коллектив, в котором я бы хотела находиться и работать, лучше вряд ли будет. Да и объективно, такой инвайт раз в жизни бывает, казалось мне тогда, а зная себя, жалела бы, что отказала. Сейчас ни разу, я безумно благодарна Адилю, Васе, всем людям с Газ’а, потому что с этим временем для меня связано невероятное количество приятных событий, воспоминаний, эмоций. Безумный опыт. Возможно, громко сейчас будет сказано, но это был период моей наибольшей активности как творческой, так и личностной. — Как же тебя тогда после завело в Букинг Мужчин? * *Booking Machine в интерпретации Big Russian Boss’а в одном из выпусков его шоу, совместно с ЛСП. — Путем известным, позвали. — Мирон? — Марк, но со слов, у Мирона тоже было такое желание. Мне пора было двигаться дальше, только куда непонятно. Мне об этом еще Вася сказал, что все возможное он сделал, по максимуму, но сверх- Газ не даст. Даст только сольное плавание, а мне было очень сложно в этом отношении, думать о нем не хотелось. Не могла я одна. Стабильность — это здорово. Я тогда и угол звучания изменила на более драйвовый рейв, оставив любимый грязный грайм на правах своей классики. Я всегда боялась отойти от своего стиля, считая, что нашла идеальный звук, но чем дальше, тем сложнее удивить, самой перестало нравится. А тут получилось так, что Марк предложил. И после Газа считался Букинг вторым местом, на тот момент, который привлекал именно фрешменов, хорошо чувствующих новую волну. — Не было ощущения, если «второе после», что опустилась на ступень ниже? — Нет. — Простыми словами, для людей мало просвещенных во внутренней кухне, можешь объяснить, в чем разница между букингом и лейблом? — Ну, она очевидная, и я все же попрошу, Газ это не совсем лейбл, но с ними я тоже работала. Суть в чем: Лейбл существует на деньги, которые получает с артиста, начиная от продаж его непосредственно деятельности, альбомов, заканчивая рекламой на ютубе и спонсорством. Как правило, ряд ограничений и мер выдвигается в контракте, вспомни ту же Черную Звезду*. Человек — продукт лейбла, максимально удовлетворяющий определенную, чаще возрастную, категорию людей. Буквально: продюсер? Да, я правда продюсер. Концертное агентство — соответственно, деньги только с концертов. Артист при этом может быть параллельно подписан на лейбле, а может и не быть. Да и лейблы сплошь и рядом включают в себя функции букинг-агентства, смотря что человеку от деятельности организации надо. Касаемо Газа — творческое объединение, железобетонно, касаемо Букинга — тоже творческое объединение, но немного иначе построенное и с другим в краю угла. Сейчас деятельность лейблов для меня максимально убыточная. *Речь о лейбле Black Star. — Поясни. — Все мы знаем в какой период и при каком положении дел появилась ЯнгРаша, интернет-рэп и так далее. С разницей бы в год — я туда бы попала, но наткнулась больше на плоды деятельности, ведь бюджетные домашние студии даже с этой пресловутой изоляцией из яиц давали отличные результаты, мерч можно было сделать усилий не прикладывая почти, чем дальше, тем проще, финансовый лишь вопрос, и то фанаты на энтузиазме могут помочь организовать, если человек более-менее засветился, айтюнс и диски приносят заметную прибыль лишь в индустриальных количествах, а искусством пиара сплошь и рядом владеет сам артист. И где выгода? Ни реальной, ни идеологической. Газгольдер работает по-другому, БМ тоже. Если о последнем подробнее: букинг полноценно зарабатывает на концертной деятельности, это лучше, чем делить прибыль, особенно на первых порах, даже когда ты понимаешь, что ты себя окупаешь. Тут принцип максимально простой: чем больше людей придут на концерт, тем больше оба заработают: артист и агентство, поэтому туровые списки у меня были весьма внушительны, как и у любого тогдашнего резидента. Знаем мы, чем это кончается…. Не будьте таким идиотом, Как я. Ну… Именно так и работает Booking Machine: лейбловая работа и раскрутка артиста, вне всякого сомнения, ведется, за нее просто не берутся деньги. И это очень круто, на самом деле, ведь агентство заинтересовано и будет окупаемо и без этого. — Как само собой разумеющееся. — Ну, конечно, это не просто всестороняя финансовая зависимость, это взаимосторонняя лояльность, потому что все и каждый четко видят прозрачность работы. Обратная сторона есть, но где нет, она тоже весьма очевидна, упоминать смысла не вижу. — Хорошо. Тебе прилетали предложения помимо? — Да, три, вроде, официальных. Но это было в тот период, когда я ушла в сольное плавание и за год произошло слишком много трагических событий. Не до того было. Тогда я полностью ушла в себя, а после уже, по возвращению, решила, что сольное плавание — самое лучшее для меня сейчас, быть интернет-артистом стало, как никогда, актуально, а для этого мне уже и не нужно было ничего, концертов не предвиделось, звезд с неба тоже, ситуация сложилась благоприятно для выбранного мною пути само собой. — Твои фанаты наверняка помнят это время, как самое чёрное, далеко от твоих строчек, но тем не менее, надеялись на возвращение и не зря. Был вариант не вернуться? — Да, я на полном серьезе после смерти Эда задумалась о том, чтобы завершить карьеру. Его влияние на меня, участие в проекте FJ было настолько велико… Я не просто часть себя потеряла в этот момент. Смерть матери я приняла спокойно, как факт, и об этом знали только избранные люди, но вот Эд и Андрей вбили просто два мощных гвоздя в крышку моего гроба. — Касемо Андрея я хотел бы спросить у тебя немногим позже, когда мы хронологически до этого дойдём, хоть мы уже и заглянули вперед. — И не раз еще заглянем назад! — Да… А пока хотел спросить, получается, ты не общалась с матерью с того момента и до самой ее смерти? — За очень редким исключением, было пару раз, но по делу, так — да. — Почему? Не было желание помириться? Возможно, звучит глупо с моей стороны, зная твой характер, но неужели даже ничего не кололо? — Не хотела, вообще никогда. Я считала, что ничего из этого не выйдет, если ей не нужна была дочь, но резко понадобилась, когда она стала известной… Что это? Зачем? Ее извинения мне не нужны были, ей не нужно было мое прощение. Популярность, деньги, возможности — да, похвастаться там, может, но больше поиметь с этого, — слова давались Яне очень тяжело. Они вставали поперек глотки. Казалось бы, как может быть так сильно больно от воспитаний, которые она давно в себе похоронила? Впрочем, чувство ненужности преследует ее и до сих пор. — Вообще, говоря так, честно, я не особо-то и любимый ребёнок. Мать очень хотела девочку, но стоило мне появиться, как я сразу, походу, не оправдала ее ожиданий. — В смысле? Как так вышло? — Накрыла послеродовая. Я росла в постоянном недостатке внимания с женской стороны, сама по себе. Мне старший брат полностью отца заменил, потому что тот, кто появился у неё потом, это вообще, прости, пиздец. Но это было интуитивно и не всегда, он большую часть времени на учебу убивал, на подработки. Не подумай, что как-то негативно отношусь, но тут клише, мол, окончил школу отлично, окончил вуз отлично, устроился на работу по специальности, завел семью, прожил в браке двадцать лет и так далее, и если что-то из звеньев этой цепи выпадает — все, конец, никакого будущего. Мой брат такой, по торному пути. Я помню только из более близкого к подростковому возрасту и сознательного, как у меня постоянная круговерть из знакомых была и знакомых знакомых, вписки с ночевками, алкоголь каждый вторник и среду, да отчим от сигарет пытался ремнём отучить и заставить сожрать половину пачки, классика. Нервы я уже тогда матери потрепала. Но смотрю на младшего брата и думаю, что ему повезло больше, чем нам обоим с братом взятым. Антон видел пьющего и поколачивающего мать отца, написавшего в прокуратуру заявление, повзрослел рано, уехал деньги зарабатывать. Я со своим дрянным характером, вечно обостряла и накаляла обстановку дома, к тому же бездельница не от неумения, а от нежелания, видела ее вереницу хахалей. Младший рос и растет в полной семье и обеспеченной, на тот и данный момент, занимается делом, которое ему и удовольствие, и деньги приносит, всегда без оговорок и нареканий, без недостатка во внимании. Мы никогда ничего плохого не говорили с Антоном, не настраивали против и за кого-то. Но обидно. Я своё детство упустила, а юность просто мне простила, прекрасная пора так была растрачена бестолково, что за пару лет я нагнала это в троекратном количестве. — Даже так? — Потому что зажила, именно зажила, когда я немного укоренилась в Питере, начала ходить по свойским тусовкам, обрастать связями, каждые выходные к кому-то, среди недели с кем-то, студия, тусовки, отсыпной, я по трезвости такое творила, что и не каждому пьяному в голову взбредет, не говоря о градусе. Когда для кого-то сливалась в один день рутина, для меня слилось это. В шестнадцатом году я еще не особо понятно чем жила, по правде говоря, большую часть. — Почему? Крышу подснесло? — Крышу подснесло и одновременно потерянность была. Я получила ахуенный контракт, светилась на свойских ивентах, в то же время постоянно на студии сидела, что-то думала, выпивать стала опять регулярно, было ощущение, что и мир у моих ног, и чего-то не хватает. Новой мне, старая-то плясала бы от счастья. Я не знала, куда именно мне двигаться. Планку понижать не хотела, да и надо было коммуницировать в кругах, напоминая о себе, не всегда получалось словиться, как с Назаром. Салют, родной, — Яна махнула в боковую камеру, после складывая из пальцев сердечко. — Решила выстраивать определенный образ и работать в его рамках, соответствовать, пошла в бифы, в баттлы после перерыва. Но с Коли Редькина начинать затея была так себе. — В апреле же, помимо альбома, огремел и твой первый сольник? — Да. 2016 April Это бухло, что я пью. Этот косой, что я дую. Это бабло, что солью. Эта малышка на хуе. Это лишь бонус уровни к дерьму. Очередной бонус уровень к дерьму. Эти квартиры, где пьют. Эти подъезды, где дуют. Притоны, где не живут. И не всегда существуют. Это лишь бонус уровни к дерьму. Очередной бонус уровень к дерьму. Яна вернулась со студии ближе к пяти часам утрам, а Эд просто не ложился. Время прогулял, а потом не видел смысла. В гостиной горел тусклый желтый свет, но от него было мало толка — уже было довольно светло. Храмова долго перестраивалась на то, что темнеет тут позже и светлеет гораздо раньше, летом вообще все грозило слиться. Целмс сидел на сером диване, завернувшись в похожего оттенка плед, копаясь в ноутбуке, лицо его было сосредоточенным, но не довольным. Он не мастерил треки — его очки были подняты на голову, значит, нечто другое, поэтому его агрессивные удары по клавиатуре намекали, что лучше его сейчас не трогать. Однако, Эд нарушил тишину первым. — Как начался день Рождения? — Как и каждый год, на один день ближе к старости, — усмехнулась девушка, пожав плечами. — От кого цветочки? — Не знаю, заказали на адрес студии, — ложь, вручили у дома. — думала, что ты. — Это не я. Интересно, немногие знают, когда у тебя днюха. И сам Эд узнал довольно спонтанно. Когда ему понадобились данные ее паспорта, чтобы зарегистрировать проходку на площадку, а Храмова в этот момент откисала на какой-то хате. На деле, Яне уже приходил до этого один букет, отправителя которого она, конечно, знала, но она подарила его первой встречной девушке на улице. Белые пышные шаровидные хризантемы. Не хотела нести домой. Чернов ей всегда дарил цветы на праздники. Сейчас тоже не приходилось сомневаться. Откуда только адрес узнал? Цветы, однако, не виноваты, что парень — еблан, у нее рука бы не поднялась смять их и выбросить в мусорку. Только до сих пор было больно, что все теплые слова о дорожении ей так легко оказались, ее разменяли ни на что и ушли. Ансамбль из роз и гортензий напоминал об этом, положенным на стол. Надо будет банку взять хоть что ли. Яна пыталась себя убедить в том, что ей уже все равно, переболело. Почти полгода прошло. Что она наплевала, и когда Эд не слишком деликатно интересовался, она показательно небрежно вскидывала руками и повторяла, что она давно бы уже забыла, если бы Целмс ей не напоминал об этом так часто. Не переболело, сука. Рома сказал как-то ей одну очень важную вещь. Что добить себя надо, прокрутить все воспоминания, прожить всю боль. Делать это до той поры, пока сердце скулить не перестанет. Сначала оно орет, колет, а потом постепенно дохнет в асфиксии, задыхается, ноет, скулит, пока совсем не задыхается. Бесил и раздел «Вам может быть интересно» инстаграма. Будто ей жизненно необходимо знать о его новых фотографиях, видеть его просмотры на своих историях, лайки на снимках… Неинтересно, упорно доказывала себе Храмова, щелкая на стрелку сбоку, чтобы посмотреть на все кадры последней публикации. Пройдет, рано или поздно, она вырежет это из себя, выплеснет это в текст… Но ей не будет тошно от самой себя, потому что она четко поняла, что не простит. Она могла простить многое, и несмотря на все дерьмо, если все отвернуться, быть с человеком, но не могла простить подобного отношения к себе. — Ромка как-то проснулся утром весь обложен цветами. Думал, все, капец, похоронили. Поднял голову: нет — клумба, все хорошо. Больше мы с ним не бухали в Пушкине. Потом еще шли пешком, из-за мероприятия какого-то дороги перекрыли, и мы сначала нормально, а потом по лютой жаре ноги волочим два часа. Ржать будешь, до Шушар дошли. — А зачем вы в Пушкине бухали вообще? Там ж с конца синей ветки еще полчаса. А Ромка вообще с Лиговки… — Так Артем в Купчаге жил, мы к нему, я точнее, а потом к нашему общему корешу. Он там кантовался тогда и вписки периодически устраивал, ты его не знаешь. Но я умудрился с ним посраться и подраться прям там. А часа два ночи. Мы посмотрели на цены на такси и обалдели, аж протрезвели, ближайшая электричка была в пять. Выбора у нас, при желании продолжения банкета, не было. А потом дело принципа, мы ж герои. Эд был кладезью странных, иногда смешных, иногда откровенно страшных историй, но никогда не было с ним скучно, а Яне очень нравилось сидеть с ним вечерами и слушать. Она стала как-то особенно ценить эти моменты за двумя большими кружками чая с лимоном, когда он еще не в невменоз пьяный, а она не такая заебанная. — Артем Депо? — Да. — Я хотела его на сольник свой пригласить. — Подарок себе на день рождения? — Типа того. Только ума не приложу, как это все организовывать. Да и Депо персонаж максимально своеобразный. — Предоставь это дело мне, я организую, но за мной еще причтется после выступления, — подмигнул Целмс Яне. Та хотела на него шикнуть о том, что не нужно ей ничего помимо, да и вообще дарить. Не видела в определенным дне календаря что-то такое, ради чего все пляшут. Для счастья ей было нужно всего ничего, но здравая мысль о том, что Эда это не просто скорее всего, а точно обидит, опередила. Целмс любил делать подарки и умел их делать, чего не сказать о принятии, Яна видела, как он выбирал их некоторым. От цен глаза на лоб ползли, но он отвечал, что для близкого человека не жаль и потратиться, каков бы вопрос не стоял, и это желание что-то сделать для человека надо ценить, ведь нет никогда ничего поганее, когда все равно становится. — Выпила хоть символически? — Две пива нам взяла. Считаю, лучший праздник — когда его не празднуют. А ты че такой заебанный? — После Porchy «King Midas» разбирал на проебы Loqiemean’а альбом «My Little Dead Boy». «Athens Freestyle/Evolution» feat. Porchy и MLDB с Охрой и АТЛ под Культиздатом. — А зачем? — Для The Flow, — спустя паузу произнёс Эд, оттарабанив на клавиатуре текст, будто забивал гвоздь в крышку гроба. Он с хрустом спины откинулся назад, блаженно потянувшись. Явно назревало что-то нехорошее. — Ты работаешь с Редькиным? — Почему бы и нет. — Он такую хуйню про меня выгрузил, видел? — Допустим. — Не понимает он смысла, подумал бы, мозг для этого человеку и нужен. На Черкизовском жаль до сих пор мозги не продают. — Не понимаю доеба? Это его работа, — Яна принесла обещанное пиво, и Эд открывал зубами бутылку, параллельно слушая девушку. — Обосрать? Доебаться? В одном ряде я, Flash, Lizer — «перепакованное и переоформленное», серьезно?! Он, значит, по приколу записал кавер на песню Ива «Мой белый». Ив выложил в свободный доступ пак с минусом, тот поверх начитал какой-то хуетени, залил на SoundCloud и тысяча прослушиваний на этом. Я б на одном поле с ним срать не села после этого, не то, что слушать. — Тебя никто и не просит, тем более, не заставляет, ты с другого поля и, наверняка, у тебя тоже были тексты подобного плана. Однако, он себя исполнителем не позиционирует, его основная деятельность — журналистика, писать о чем-то. А это — стеб. Один раз — не пидорас. — Если я думала, что я не могу читать, я и не читала. —Он толковый парень, не своевременные идеи, идет на опережение. Могла убедиться — чуйка у меня работает. — Ты комменты вообще под той статьей видел? — Слушай, комментарий на Disqus живет четыре года — как хомячок. Стоит ли обращать свое внимание на то, что живет четыре года? Черный пиар — тоже пиар, тем паче, лучший пиар. А у меня еще и свой интерес, подъебать хочу за компанию охотливых людей. — Олежа? Он ж, вроде, на первоапреле успокоился, или «С Первомаем, дорогая?..» — засмеялась Яна, облокотившись головой на мягкий подлокотник. Ее голова, казалось, готовила была выключиться в любой позе и моменте, но она упорно глядела на мужчину. — Не, Ромка. Правда, хуй его знает, протрезвеет, скажет, что не просил, и эта идея ему в голову не приходила. — Чтоб Ромка заагрился это надо ж постараться, нет? — Да ты что, я тебя умоляю, этому бешеному без скандала и крика, как без вина вечером! — Выпивая по бутылке он или, реально, станет бессмертным, или научится превращать его в воду, как Иисус. — Там наоборот было. Да жид чего-то биполярку словил, походу. Правды мы не узнаем никогда, но, надеюсь, ты лезть в это не будешь. Не будешь же? По глазам вижу, тебе бы до кого доебаться. В последнее время Яна действительно искала повод к конфликту с кем-то, кто ей не слишком приятен, чтобы и душу отвести, и интерес перед релизом подогреть. У нее было в планах пару идей на баттлы, одну из которых Ресторатор уже одобрил, но помимо прочего ее тянуло напроситься на маленький, но биф вне рамок баттла. Желательно с тем, кто или бы разжег до кровавых соплей, или наоборот, — пропустил мимо ушей. Она считала, что для нее нет ничего недозволенного, а некоторые только укрепляли в ней эту уверенность, прощая все выходки за ее харизму, непередаваемую энергетику, сублимирующуюся в колкости, яд и в строчки, ну, и обаяние, куда без него. Люди, которые ее теперь встречали отмечали сразу уверенность Храмовой, читающуюся в манере разговора и речи и обаяние. В отношении своей позиции и видения материала, любого, не обязательно своего, она нередко могла хамить, но очень изощренно и небезызвестно обаятельно, что парировать было затруднительно. Поймать на слове — как чихнуть, а шутливо простебать — как ритуал. С ней с стало очень легко общаться, как говорили, самые старые ее знакомые. — Нет, зачем, я парней люблю, но и Мирона не меньше, я, скорее, выступлю со словами кота Леопольда «Давайте жить дружно», — отшутилась девушка, поправляя волосы. — Ой, не верю я тебе. — Брось, дату трека с Олежей я переносить не намерена, таким образом раскрутить тоже. Это мясо само по себе просто! — Да, верю-верю. Тебе б отдохнуть не мешало, кстати. Выглядишь… — Молчи, сама знаю, — махнула рукой Яна, в ее мешках под глазами можно было вполне легально провезти нехилый вес. — Когда ела последний раз, кстати? Скоро от тебя только кожа на тощих костях останется, завязывай со своим похудением. — Шаверму взяла по дороге. И я уже не худею, само получается. У Яны был какое-то время комплекс по поводу своего веса, но он себя быстро изжил, как ей казалось. Потому что разбираться с ним не силы воли, не возможностей не хватало, она свыклась с собой в определенный момент средней школы, просто стараясь лишний раз избегать фотографий и ряда вещей. Почти всех, если быть честной, кроме больших балахонов и футболок на три размера ее больше. И нет, ее это не смущало, она всегда могла подать себя эффектно и красиво. Рост у Храмовой был сравнительно небольшим, — метр с кепкой — два в прыжке, а если конкретно — 160 сантиметров, и лишний вес на этот рост был весьма заметен. На момент ее переезда он составлял около 73 килограмм, потому что регулярно просиживала время в маках, на лавочке у ларька в компании пива и сухариков, практически постоянно что-то жевала, подавляя в себе желание покурить. На нервной почве из-за известных событий и ее завидной работоспособности вес слетал не единично, а десятками и пятерками килограмм, и сейчас он варьировался от 50 до 52. Но удовлетворения девушка не испытывала. Все равно казалось, что что-то не так, раньше — грудой жира, сейчас угловатостью. Но, как и раньше, видя проблему, пока она не мешает ей жить, Яна не думала с ней разбираться. Да и считать проблемой тоже. — Не соскакивай. А нормально? — продолжал давить Эд. — Не копти мне мозг, — огрызнулась Яна. — Посадишь желудок. Не из заботы говорю, а фактом, мучаться всю жизнь язвой или гастритом не советую, хуйня. Лечиться у нас нынче дорого, сдохнуть проще. — Да и умереть недешево выйдет. Так и живем где-то между. Здоровым сдохнуть как-то стыдно. Резко их диалог прервала раздавшаяся и ударившая по ушам прямо в центре комнаты, но на этаж ниже, музыка. Соседи у них были снизу неспокойные: каждые выходные, иногда и чаще — на неделе, устраивали им концерты. Целмс говорил, что это было еще до того, как он переехал и завел за моду подобное, просто перекладывая ответственность на них, хотя у соседей постоянно играла тошнотная попса последних пары десятков лет, а не рейв и дабстеп, иногда одна и та же песня на протяжении пару часов. Волей-неволей затошнит. Яна думала, что эта «Люби меня по-французски» ей будет в худших кошмарах являться в аранжировке фонка, заолбебузенное под Мирона, как являлась Гамлету тень его отца, пока не столкнулась с Шакирой и ее гимном футбола или «Олень тупой» АК-47. Эд привык, Храмова дома была редко, но сейчас ее состояние, и без того на взводе, сделало свое чёрное дело. — Сука. Они когда-нибудь заткнуться?! Они не могли даже административную ответственность впаять этим людям, так как состава преступления нет, говорил мужчина в погонах, и было плевать, что из-за этих соседей весь стояк не спит, они музыку слушают с шести до шести утра и утра, то есть круглосуточно. — Ты куда? — Целмс аж поднялся, ноутбук с колен убирая, глядя на то, как раздраженная Храмова вскочила с места в один присест и стремительно направилась к выходу. — Иду на блядки наводить порядки. Она спустилась на этаж ниже и громко постучала в хлипкую соседскую дверь. Стучала долго и настойчиво, и если открывать ей не собирались, то у нее в кармане всегда найдется из коробка пару спичек, чтобы в дверной звонок запихнуть. Не жалко. А он у них рабочий. Наконец, открыли. — О! Соседка! Заходи, гостем будешь! Гость — это, конечно, хорошо… Но собутыльник гораздо лучше! Давай… — расплылся в пьяной улыбке мужчина. Обычно выходила его жена — женщина с крутым нравом и непомерной дерзостью, по словам Эда. Впрочем, сама она была такова же: метр на метр. До этого Яна ни разу не ходила, Эда же это в какой-то момент уже и раздражать перестало, эффект-то временный, максимум, на неделю, он уже даже и не пытался ругаться. А от того, как икнул мужик, Яна поняла, что вид у нее был отнюдь не доброжелательный, она грубо толкнула соседа в дверной проход, становясь за порог так, чтобы дверь закрыть было нельзя. — Слышишь ты, чепушила ебаный. Концерт свой прекращаем. — Что за возмутительное хамство! — выскочила жена из кухни, всплеснула руками, так и не окончив фразу, принялась поднимать сползшего от неожиданности дезориентированного мужа. — Я приехала с работы и хочу спать, а не это слушать. — По времени мы можем… — И в наушниках послушать вы можете. Зайду по-другому: для особо упёртых, не прекращаете — я уйду как-нибудь из дома в компании моих любимых сожителей, закрою квартиру, врублю на полную мощность огромную колонку, птицу из энгри бертс, с восьми до двух. С двух до восьми, когда вам с похмелыги особенно захочется поспать. А я гарантирую — это вам не удасться. — Да я ментов… — начала было женщина. — Не вызовешь. И угрозами не напугаешь. А я регулярно буду тебе песни по заявкам включать. Хочешь Баскова, хочешь Михайлова, хочешь Лепса. Летом же после одиннадцати я могу дверь даже полиции не открывать, — меня нет дома, дверь взломать права не имеете, а ордер вам никто на это не даст, потому что никто не докажет, что это я, — вы делаете это на регулярной основе, — голос у Храмовой был максимально спокойный и безапелляционный. — А сами-то! — На меня даже и не подумают. Вы меня очень плохо знаете, дорогие соседи. Я не Раиса Павловна со слуховым аппаратом, я не паренёк-студент, которому стыдно лишний раз на глаза попадаться. Терпеть это не буду, угрожать не боюсь также, как и воплотить это в реальность. Я ж не поленюсь, я возьму колонку, я протяну удлинитель на холодильник и поставлю ее в вентиляционную шахту, а на крайняк, если уж совсем плохо дела пойдут и несговорчивыми или непонятливыми окажетесь, то у меня есть портативная колонка с объемной картой памяти, одна огромная и одна еще средняя, тоже приличной мощности, я навырезаю куски из «Фаина, Фаина, Фаина, Фаина, Фай-на-на…» и они одна за одной играть будут чисто басами, пока у вас кровь из ушей не пойдет, и не опиздюлитесь за непонятливость, мы друг друга поняли? — Мы сделаем потише. — Поняли, я спрашиваю?! — рявкнула Яна, ударив по стене с несвойственной ей силой, что штукатурка сверху слетела прямо на химически завитые волосы соседки. Она сжалась, но все равно своенравно фыркнула. — Выключим сейчас! Во соседи-то пошли… И девки. — И вам тоже хорошего дня, мои милые и понимающие соседи, — Храмова поцеловала коротко мужчину в лоб, похлопала по плечу женщину и мягко притворила за собой дверь. Эд стоял на лестничной клетке на этаже и курил, увидев девушку, он продемонстрировал поднятый вверх палец. И музыка, удивительно, через секунд тридцать стихла. Совсем. — У тебя талант с людьми ругаться? — Видимо. То, что получается хорошо. Через несколько дней Яна немногим позже этого времени проверяла оборудование на площадке — было по пути, саундчек должен был быть позже, но она не видела смысла ехать домой из-за пары часов сна или просто просидки штанов, поэтому заехала поесть, в магазин, после сюда. Антону позвонила, пригласила, как обещала, все чин чинарем. Рому попросила за солидный подгон после концерта позвучить, потому что доверяла ему и знала, что даже если будет ебануто, то до кучи еще и весело, на разогрев договорились спустя долгие договоры и торги между ней и Эдом с Томасом Мразом с его удачным и вайбовым звуком с недавнего мартовского альбома «May 13». И на билетах за рекордный срок вылетел полный sold out, что одновременно ее приятно удивило и в то же время прибавило чувства ответственности. Поэтому после доставки, транспортировки и проверки оборудования та зарулила в бар. Ей было необходимо быть в градусе, чтобы хоть немного отпустить себя и свои нервы. Кажется, она начала понимать о чем именно говорили Эд и Олег, когда выпивая для храбрости, напиваешься до беспамятства. «Хотя бы раз ты должна напиться так, чтобы не дойти, не доехать, а натурально доползти до дома. Вползти в прихожую и отрубиться прямо так, проснуться от того, что тебе нереально хуево. Выпить что-то ебаное от головы, чтобы ее не разорвало на две части, а после сразу же выблевать, подумать, что толку никакого, лежать, чтобы даже от воздуха тошнило, но надо. Зачем? Да хуй его знает, разряжает, знаешь» как-то сказал со знанием дела и слишком напускно весело Англичанин, попивая Пина-коладу. — Апероль-шприц, — проговорила Яна, сразу отдавая деньги. Когда-нибудь даже на сдачу она сможет махнуть рукой, но пока нет. Деньги — зло, но чем больше у человека в руках этого зла, тем как-то добрее он становится? — Тут больше. — Ну, и объемчик мне нужен… Побольше. — Большой объем не предусмотрен, но могу предложить… Слово за слово они договорились, и через пару минут девушка уже заняла место в углу бара. Было душно и тошно. Храмова отправила в рот дольку апельсина. Когда первый бокал был приговорен, телефон неожиданно завибрировал в заднем кармане джинс. — Але, да? — Ян, чп, — послышался голос Эда. — Че такое? — С разогревом, там пиздец, — Эд ей кратко пересказал ситуацию, и девушку это совсем не радовало. Когда все «От» и «До» делал Целмс таких проблем не возникало, стоило приложить руку ей, как все пошло не по неизвестному маршруту. Яна положила голову на сложенные перед собой руки. Хотелось то ли заплакать, то ли засмеяться. — Я сейчас тебе перезвоню. — Чего придумала? — недоверчиво спросил Целмс. — Пока еще не придумала, но в процессе. Мой косяк, мне и исправлять. — Успокойся и не нарывайся на пердячью траву. Ты не связана с авиалиниями… Но Храмовую уже мало заботило, что говорил Эд, дождавшись окончания его тирады, она позвонила Сащеко. Было ощущение, что он может подсобить в этом вопросе, потому что за столь сжатый срок провернуть гениальную авантюру просто не представляется возможным. Тот долго не брал трубку, но когда Яна уже хотела скинуть, снял. — Ром? — Я. — Как твое ничего? — Да ничего, маленькая, у тебя как? Че стряслось? — в лоб спросил Англичанин. — Я тебе просто так не звоню? — шутливо спросила Яна. Конечно, звонит, причём, с завидной регулярностью, пусть звонки она и не любит. Но на смс Рома отвечает, дай бог, через пару дней, а частенько парень нужен был в моменте. Он неожиданно стал одной из регулярных составляющих жизни Храмовой, может, Сащеко то и не шибко нравилось, паче, он об этом не знал, но в открытую нахуй ее не посылал, хотя мог и любил так делать, пожалуй, поэтому это девушку несколько грело. Потому что он не прекращал подъебов о том, что она «Маленькая» и нечего ей со взрослыми дядями тусить, вон, хочешь киндер куплю, но раз от раза это звучало все менее обидно, а последний раз Англичанин-таки купил это шоколадное яйцо. Они могли ни о чем проболтать более часа, ненапряжно, в своем темпе, незаметно Рома действительно смог стать одним из близких людей ее окружения, мыслями, восприятием. А, может, просто так совпало в моменте. Яну устроит и тот, и тот вариант, с Целмсом они начали цепляться последнее время и иногда без повода, а Рома практически всегда был свободен и готов не только поболтать по телефону или на кухне под какой-нибудь градусный напиток, но и вытворить откровенную дичь, за что потом Храмовой станет стыдно, но она все равно согласиться. Так, она уже мысленно приготовилась искать их в хрониках Петербурга, где один ненормальный разгуливает в плаще на голое тело, измазанным в кетчупе, а тот едва ли прикрывает бедра, а вторая едет на самокате с платьем на голове и периодически кричит о том, что на этом Невском проспекте ей точно пиздюлей вставят, после того, как она наехала на бабульку прямо на пешеходном переходе. — Да я по голосу слышу. — Нет чувака на разогрев знакомого, толкового? — Мы не без приключений, понял. Есть, но не гарант, что тебе это подойдет, музыка совершенно другая. — У меня пара часов до концерта, думаешь, выбор есть? — Вообще-то нет. Окей, я сейчас тебе номер скину, Денис парень мировой, в Спб сейчас, как раз, не откажет. Но все же послушай хотя б трека три.